Тропой лекаря - 2. Дар смерти

— А девочка-то не промах, — хмыкнул мой... да, теперь мой начальник! Так странно...

— Она умничка. Я же говорю — подучить надо.

Растум хмыкнул и выставил на стол два стакана.

— Ладно. Подучим. Что, разливай?

— Сейчас. Вета...

Я поняла намек, встала и чуть поклонилась. Вежливо так.

— До свидания. Завтра я прихожу?

— Да, буду ждать, — отозвался Карнеш.

Я закрыла за собой дверь и быстро огляделась.

Никого.

Да, я знаю, аристократки не подслушивают. Только я теперь в мещанском сословии, а значит — можно! Из-за двери донеслись мужские голоса.

— Ты где эту девочку нашел?

— Сосватали. Сказали — неглупая, руки, вроде хорошие...

— А сосватал кто?

— Не поверишь! Моринар. Который палач.

— А он к ней каким боком? Любовница?

— Шутить изволишь? Ты девочку видел? На ней крупными буквами написано — не тронь, укусит!

Не укушу. Но пну. Больно.

— А тогда что?

— Да я точно не понял. Его ж не расспросишь. Сказал — столкнулся...

— А девчонку ты не расспрашивал?

— Раст, ты иногда как скажешь... ты бы рассказал?

— Нет.

— Вот и она не скажет.

Сказала бы. Чего тут скрывать? Эта история позор для герцога, а не для меня, вот!

— Так что подождем. Приглядимся, приручим...

— Ты ее в свою команду хочешь?

— Не знаю. Посмотреть надо. Шарт что-то юлить начал...

Послышались шаги. Я совершила громадный и бесшумный прыжок и с самым независимым видом направилась прочь. Сегодня дома отдохну... если получится.

Мимо меня пронесся мужчина лет тридцати на вид. Высокий, худой, усталый, под глазами круги, лицо аж серое... Зеленая форма. Лекарь? Один из моих коллег?

Но дверь к начальству он распахнул пинком.

— Растум! Если ты эту шалаву не уволишь, я тебя сейчас самого ...

Дальше пошла такая матерщина что я сморщилась и ускорилась. Фу...

* * *

Отдохнуть мне дома не дали.

И часа не прошло, как поскреблись в окошко.

— Госпожа Ветана, можно вас?

Можно меня, можно... куда ж я денусь?

Девушка выглядела откровенно печальной.

— Что случилось?

— Отец...

Из грустного рассказа выяснилось следующее. Девушка — дочь плотника с красивым именем Хряст. Зовут ее Мелли, еще у нее есть брат и сестра. Отец у нее замечательный. Настолько хороший, что мама сбежала еще лет десять назад, а вот детям бежать было некуда. Они остались с любящим отцом — на свою беду.

Папа же с горя (а то не горе, что ли — на свет появился!) запил. И пьет вот уже лет пятнадцать. Мастер он — золотые руки, мебель ему заказывают часто, и во время выполнения заказов он капли в рот не берет. А вот как выполнит, так и отмечает радость.

И проходит это бурно. Очень.

С топором за девушкой уж гонялись раз шесть. Почти рутина. Табуретками швырялись, убить грозились... да нет! Не могли!

Это ж папа!

Он хороший, просто несчастный!

Объяснять девушке, что пьяная скотина по определению несчастной быть не может, потому что это — скотина, ей такие высокие эмоции недоступны, я не стала. Просто молча слушала.

У девушки подрос брат. Ему на днях стукнуло четырнадцать лет, и парень вытянулся как-то резко, за год...

Когда отец в очередной раз швырнул в девушку табуреткой, мальчишка перехватил ее на лету, да и пустил обратно. Так удачно, что дети до сих пор не знают, жив их батюшка, или померши уже.

У меня язык чесался сказать, что я добивать не умею, но пришлось молчать. Хотя зло брало, при взгляде на терпеливое личико девушки. Убивала б таких папаш!

У тебя же дети, семья, ты за них отвечаешь! И винище жрать?

С-скотина!

Жаль, нет такой магии, которая человека от вредных привычек излечивает. Маг воды может очистить тело человека от последствий подобных излишеств, только потом этот тип опять запьет. Или в смолку вцепится. И есть ли смысл трудиться? Хочет кто-то себя гробить?

Кабак в помощь!

Девушка моего состояния не замечала, а я слушала, как она рассказывает про отца, про брата, про сестричку, которая еще маленькая, так что она их, конечно, не бросит...

Конечно.

А спустя десять — пятнадцать лет, когда выдаст замуж сестру, кому будет нужна она сама?

Но и уйти, бросив малышей с алкоголиком? И переживать каждый день, каждый час, как они там? Хорошим ли будет этот брак, где жена на две семьи рвется?

И так плохо, и этак... нет здесь верного ответа. Или себя загубить, или родных подвести.

Дом встретил нас тишиной и неодобрением. Тихо-тихо лежал мужчина на полу. Неодобрительно смотрел парнишка четырнадцати лет, сильно похожий на сестру. Тонкое лицо, вихры над высоким лбом, карие щенячьи глаза...

— Лекарка? К этой твари?

— Лерт! Прекрати!

Я скинула плащ и направилась к мужчине на полу.

Повернула, пригляделась...

— Мелли, погрей воды, пожалуйста.

— Да, госпожа Ветана.

Девушка исчезла на кухне. А я посмотрела на парня.

— А ты ведь его убить хотел, верно?

— Да пошла ты...

Но мне и так подтверждений не требовалось. Я все поняла по расположению раны. Над виском. Повыше, так, что жизни опасность не угрожает, но целились-то явно не сюда! Парнишка хотел убить. Убил бы...

— Я-то пойду. А вот куда отправишься ты, если его убьешь?

Задавая этот вопрос, я успела уже достать ножницы, и принялась выстригать место вокруг раны. Надо все обработать, проглядеть, да и заноз тут от табуретки... даже странно. Плотник — и такое занозистое дерево?

— Не ваше дело.

— Не мое. Только и твоя сестра с малышкой не выживут, окажись ты на каторге.

Мальчишка насупился.

— Это вы Мелли не знаете. Она сама отцовские заказы до ума доводит...

Вот оно, значит, как? Что-то такое я и подозревала. Только...

— А ты представь, что о ней говорить будут? Репутацию ты ей создашь такую, что только на панель идти. И то — не примут. Какая уж там работа, какие табуретки! Сейчас вы хоть что-то получаете, можете выжить, а потом? Или ты в чудеса веришь?

Парень насупился, но крыть было нечем..

— А что? Ждать, пока он меня зароет? Или Мелли?

Ждать, определенно, не стоило. Печально, но факт. Если папа имеет привычку швыряться табуретками, однажды ты обнаружишь себя в гробу. Потому как ему надо попасть один раз, а тебе увернуться каждый раз. И у кого везение кончится раньше — не вопрос. И так ясно.

— Я сейчас, конечно, ему помогу, чем смогу. Но... ты ему вино доставляешь?

— Я.

— Вот, возьми.

Я вытащила из сумки флакончик.

— Яд, что ли?

— Нет. Слабительное. Очень советую подливать, начиная с третьей бутылки. Опасности нет, но в сочетании с вином будут у него и боли в животе, и рези, и понос на сутки — не до табуреток окажется.

Мальчишка злобно усмехнулся.

— Спасибо.

Снотворное, или что-то посильнее, я ему давать не решилась. А вот слабительные капли в самый раз. Можно хоть весь пузырек выхлестать — ничего страшного не будет. Разве что из туалета дней пять не вылезешь. Пусть пьет.

— Если что — я к вам еще обращусь?

— Твоя сестра знает, где я живу, — я закончила промывать рану, и теперь шила. Наживую. Все равно у мужика состояние бревна обыкновенного.

Я получила свою плату, попрощалась с ребятами и отправилась домой.

Да, теперь это мой дом.

Мой. Дом.

И как же приятно это звучит!

Я дома...

* * *

Приближенный Фолкс готов был убить. Знать бы только — кого именно?

Легко ли найти в Алетаре мага жизни?

Сначала казалось — да. Шантр обещал, что-то сделал... и пропал! Вот и гадай теперь — то ли нашел мага жизни и сбежал с ним, обеспечив себя на всю оставшуюся жизнь. То ли нашел мага жизни, и его убрали хозяева последнего?

Не может ведь такое ценное имущество, как маг жизни, быть бесхозным? Не может, правда?

Или...?

Логика тут помочь не могла. Сведений было слишком мало. А остальное...

Шантр Лелуши, все же, был почти гением. Ни один из отирающихся при Храме магов, не мог не то, что повторить его творения — даже просто использовать по назначению! Скандальный, сварливый, склочный, но Шантр творил такое, что оставалось лишь завистливо вздыхать. А сейчас...

Что толку, если одно устройство крутится и взблескивает синими огоньками, второе чертит спирали на песке, а третье показывает волны в хрустальном шаре?

Результат-то где?

Ученики?

Да, есть такие при Храме. Но безмозглые...

Шантр ведь толком их ничему не учил, казалось, что еще успеет... жизнь распорядилась иначе. А делать-то теперь — что?

Куда идти, где искать?

Лекарей, вроде как, проверили. Кто-то умирает, кто-то выздоравливает, все нормально. Магов проверили.

И где эта тварь прячется?

Проверять все по второму кругу?

Приближенный подумал, и решил, что стоит подождать немного. Вот если будет еще всплеск активности...

Надо выяснить, в Алетаре ли еще маг жизни — или нет? Активность приборы установить могут, с этим ученики справятся. А там уж...

Храмы, если кто думает иначе, это не просто место, куда можно прийти поплакаться и очистить душу.. Это место, где из очистков души выуживают иногда настоящие жемчужины. Дать задание всем холопам — пусть расспрашивают прихожан. О лекарях, о чудесах, о магах — и как только что узнают — тут же проверять!

Сразу и всенепременно!

Иначе-то уже никак не получится!

Чтоб Шантра Темный лично драл, скотину такую!

* * *

На новую работу я шла с опасением. И зря.

Стоило найти Карнеша, как все страхи развеялись дымом.

Для начала меня проводили в большую свободную комнату. В ней был шкаф во всю стену со множеством вертикальных секций, на дверцах были написаны имена лекарей. Был большой стол, были несколько кресел,, был топчан, застеленный плледом сомнительной чистоты, а на окне даже стояли несколько горшков с цветами.

— Смотри, Вета. Это лекарская. Здесь мы отдыхаем, переодеваемся, пьем взвар, обедаем — одним словом, все для лекарей. Вот свободный шкафчик. Теперь твой, — несколькими штрихами мела на дверце было написано мое имя, и шкаф открыл свои внутренности. Не пустые. — Здесь лекарская форма, два комплекта. Советую не стирать самой, а договориться с прачкой. Сюда каждый вечер приходит госпожа Лаури, платишь ей шесть серебрушек в месяц — и она стирает твою форму. Оставишь грязное на скамейке, через день получишь чистое.

— А... не перепутается?

— Подшей на форму ярлычок со своим именем. Или просто имя вышей, мы все так поступаем.

— Понятно. Спасибо. А...

— Советую в шкафчике еще хранить запасную обувь. Скоро осень начнется, зима, в сапогах будет тяжко, да и грязь...

— Я принесу.

— Здесь в шкафчике сладости, вино, заварник, мед, варенье, травы... Обычно сюда идет благодарность от больных. Или если сама захочешь что-то принести.

Я подумала, покачала головой.

— Я готовлю плохо, да и времени нет.

— Хорошо ли, плохо ли, а проставляться придется.

— Проставляться?

— За углом есть лавочка. Купишь там пирогов, несколько бутылок вина, и принесешь сюда. Скажешь — для коллег по работе. Пироги бери с фруктами. Не знаю, чье мясо туда пихают, но...

Меня передернуло.

— Ладно. Когда?

— Сегодня вечером. Сможешь?

Смогу, куда я денусь.

— С коллегами я тебя по дороге познакомлю. А пока давай проведу по лечебнице. Младшему составу покажу...

— Младшему?

— Уборщицы, служительницы... Учти, с ними лучше не допускать панибратства. Командуй, а иначе на шею сядут. Они здесь не просто так работают...

— А...

— Сама увидишь. Пошли...

Меня подхватили под руку, и повели по лечебнице, комментируя окружающее.

— Здесь перевязочная. Все бинты, все материалы хранятся здесь. Здесь кабинет для процедур. Мало ли, клизму поставить, не на глазах же у всех... Здесь комната для служительниц. Пошли....

Не успела я и 'мяу' сказать, как меня втолкнули внутрь. И я захлопала глазами перед толпой народа.

Это пару секунд спустя я поняла, что их всего семь человек. Но с первого взгляда показалось — толпа. И вся эта толпа воззрилась на меня недружелюбными взглядами.

— Доброе утро. Знакомьтесь, дамы, это госпожа Ветана. Она теперь здесь работает.

'Дамы' отозвались бурчанием разной степени недовольства. Я вглядывалась в их лица.

М-да...

Две девушки — явно 'подвижницы'. Из тех, кто стремится приносить пользу людям, но быстро перегорает. Еще четверо — дамы разного возраста, но одинаковой эмоциональной усталости. С печатью безразличия на серых от усталость лицах. И одна... Кажется, я поняла, о ком вчерашний лекарь сказал 'шалава'. Юбка с разрезом, кофта в обтяжку, грудь напоказ, волосы в прическу, краски на лице — соскабливай и стены штукатурь...

Зря вчера мужчина разорялся. Таких не выгоняют. Даже в нашем поместье была парочка. Очень, очень полезны, если знают свое место. Мало ли кто случится: гости, друзья, сына просветить надо, хозяин с женой поссорился, напряжение снять придется...

Все я понимаю, но... не одобряю. Лицемерие?

Да, наверное. Тем более, девица смотрела прямо на меня и нахально морщила нос. Ага, все крестьянки, а я дворянка? Так, что ли? Я в ответ прошлась по девице пристальным взглядом, но даже хмыкать не стала. Просто отвела глаза, как от кучи навоза на дороге. Есть — и ладно, чего там рассматривать?

Не укрылось это и от Карнеша.

— Тамира, я кому вчера сказал!

— А что не так?

Темного крабом! У нее и голос глубокий, грудной, с придыханием. Тренировалась она, что ли?

— Сиськи закрыть, краску смыть, волосы убрать под платок. У тебя пять минут, потом сам тебя за дверь выволоку, поняла?

Поняла. Не поверила, но решила не нарываться. Медленно прошла мимо нас, выписывая бедрами непонятные фигуры, сильно хлопнула дверью...

Оскорбленное достоинство. Неоцененное. Интересно, ей не приходит в голову, что активнее всего зазывают на гнилой товар?

Потом мне представили оставшихся шестерых дам. Я старательно запоминала имена — по старой привычке аристократов. Это простонародью позволительно спутать знакомых. Мы же держим в голове не просто списки лиц и имен, но и родословные.

И опять повели по лечебнице, показывая кладовые, кухню, палаты...

Представили меня больным в трех палатах, и объявили, что теперь я их личный лекарь. Палата с женщинами, с мужчинами, с детьми...

Беспризорники с улиц, такие же мальки, как Шими...

Всего четверо, двое в беспамятстве, один со сломанной ногой, один после порки.

Ребенок. Десяти лет. Пойман на воровстве, выпорот, отдан в приют. Раны воспалились, и его отвезли в лечебницу. Лежит теперь на животе, лоб огненный...

Жалко их.

Взрослых — не так, а эти-то в чем виноваты? В том, что родители идиоты? Разные бывают обстоятельства, но...

Хотя какие, к крабам 'но'?

Вот если я сейчас рожу ребенка, а потом со мной что-то случится, где окажется малыш?

Да там и окажется. В приюте, или на улице. И не факт, что выживет.

Меня даже слегка замутило. Но я продолжала обход вслед за Карном.

Меня познакомили еще с двумя лекарями.