Сказка про каштан

— Стоп, Роберт, но ведь Халльгер Великий был язычником? Разве нет?

... А ведь все было так хорошо, так ослепительно хорошо. Произошло только одно, одно-единственное несчастье — и теперь Айрик засмеялся бы, вспомнив о том, каким огромным и непоправимым оно ему тогда показалось. Засмеялся бы, если бы ему не было так больно.

Это случилось в первый же день, как он прибыл в поместье эарла Хальреда из рода Халльгера. До этого деревенскому мальчишке не приходилось бывать в таких домах, и ничего более красивого и необыкновенного он еще не видел. Во-первых, дом был каменный, в нем было множество окон, высоких окон — и стекло в некоторых из них было цветным! Во-вторых, было в нем целых три этажа и высокая квадратная смотровая башня, в которую вела витая лестница. В-третьих... да что уж там, это был настоящий замок вроде тех высоких цитаделей, в которых проживают в раю воины Христовы, беспрестанно сражающиеся на веселых турнирах, где, однако же, убить никого нельзя... Так рассказывала некогда бабушка, и отец, хмурясь, называл эти ее россказни вайкингскими предрассудками, однако Айрику эти истории запали в душу. В самом деле, рай с веселыми турнирами вызывал в нем куда больше доверия, чем тот, о котором говорил деревенский священник: И не будут праведные иметь тел, только бесплотные души их будут радоваться там, непрестанно распевая: о, свят ты, свят, Господин наш и Творец!.. Петь Айрик не умел. И не любил...

Эйрик после перевязки ран и быстрого обеда, который мальчикам подали в малой трапезной, удалился говорить с отцом. Ну, пошел я... на виселицу, — заговорщицки шепнул он побратиму, направляясь к дверям вслед за молчаливым слугой. И, когда Айрик тревожно вскинулся, вспомнив тяжелый взгляд седого эарла, которым тот поприветствовал своего наследника на входе в залу, — открыто рассмеялся.

— Да не волнуйся ты... Отец все всегда понимает правильно. Он же лучше и добрей всех на свете!

Айрик позволил себе молчаливо усомниться. Вид властительного Хальреда внушил ему глубокое почтение напополам со страхом. Но, с другой стороны, Эйрику все же лучше знать! Тем более что, уходя, брат дал ему свое принцевское разрешение облазить вдоль и поперек весь замок и все внимательно рассмотреть.

— А всем, кто спросит, что ты тут делаешь, покажи язык и скажи, что я тебе позволил, — предложил он на прощание, и дверь наконец закрылась за ним. Идеей насчет языка Айрик заранее решил пренебречь, а вот остальное принял с удовольствием.

...Лазать по незнакомым местам — дело опасное. А останавливаться у незнакомых дверей и вовсе нехорошо. Айрик нипочем и не остановился бы, если бы не услышал отчетливое — нет, так ошибиться невозможно — имя своего отца.

... — Хенрик, дружинник, говоришь?..

— Да, отец. Кажется, так. Айрик сказал, тот погиб в битве против мятежников... На Рыбачьем острове, кажется. Это было позапрошлым летом, правильно?..

— Да, сынок... Значит, это Хенрик Рыжий. Родом с Княжеского, верно?

— Не знаю точно, — голос Эйрика напрягся, словно он увидел что-то — что-то, может быть, в лице эарла — что его насторожило. Что-то опасное.

Теперь Айрик бы не смог уйти, даже собрав всю свою силу воли.

— Тогда это весьма скверно. Да, не ожидал, что тебе придет в голову побрататься с сыном Хенрика Рыжего! Кто бы мог подумать, Христос Господин Людей!..

— А что...

Но ответ последовал раньше, чем был задан вопрос. И боль от этого ответа была так велика, что Айрик осел на землю, глотая воздух открытым ртом, будто от удушья.

— Повешен за дезертирство. Показательно, при всей дружине. Странно, что посыльный не сообщил его семье. Он должен был сообщить и вернуть опозоренный Хенриком меч.

Посыльный, посыльный, милый Эдерик, друг отца. О, дядя Эдерик, ты нас не спас, подумал Айрик и залился слезами. Весь мир его мгновенно перевернулся с ног на голову, и он чувствовал себя, свою некую основополагающую штуку — честь, наверное — болтающейся на веревке, с высунутым синим языком. Я пошел на виселицу, сказал смеющийся Эйрик, вставая из-за стола. Меч твоего отца, дружок... постарайся стать его достоин — сказал дядя Эдерик, протягивая длинное, завернутое в тряпицу... Дядя Эдерик, ты ж его друг. Зачем ты так?.. Стать его достойным.

Самое страшненькое было в том, что Айрик всегда любил отца — а мертвого и вдвое сильнее — за отвагу. И — за геройскую смерть, Темный побери. А теперь он плакал — и ему казалось, что из глаз течет не вода, а кровь, — от любви к отцу, но эта любовь была сродни стыду. Айрик еще такого чувства не знал — но это была жалость. Знаете, это и в самом деле очень больно — плакать от жалости к собственному отцу.

Хорошо еще, ему хватало ума делать это беззвучно.

— Отец... Я надеюсь, ты не станешь исправлять этой ошибки? — вот что сказал Эйрик, и голос его был холодным и в то же время умоляющим. То был одновременно принц, говорящий с эарлом, и сын, просящий отца. — То, что не сказал посыльный по своему милосердию... Ты ведь не скажешь теперь?.. Ему и... другим...

— Да нет, зачем бы мне? — эарл, должно быть, пожал плечами. — В конце концов, ты смешал с этим мальчиком кровь, и он, как ты говоришь, спас тебе жизнь.

— Отец, ты хочешь сказать...

— Я ничего не хочу сказать, помимо того, что говорю, сын. Имей терпение дослушать меня.

Невидимый Эйрик за дверью опустил всклокоченную светлую голову.

— Лжешь ты мне или нет — это твое дело. Дети трусов не всегда похожи на своих отцов, и я вполне допускаю, что он мог тебя спасти. Гнать его прочь не в моей власти — он пришел не ко мне, но к тебе, а ты тоже хозяин в этом доме. Просто я хочу, чтобы ты знал, с кем ты побратался.

— Теперь я знаю, отец. Это все?

— Нет, еще не все. Объясни мне, с какой именно опасностью ты столкнулся на Островке, что тебе понадобился спаситель?.. Говори же, ты, потомок Халльгера Великого, — от этого зависит, сколько дней тебе сидеть под домашним арестом!..

Конца беседы Айрик не дослушал. Он забился в самый темный уголок замка, под винтовую лестницу, и со вкусом предавался там отчаянию, пока его не отыскал порядком взволнованный побратим. С первого взгляда умный Эйрик понял, что все неладно, и даже не стал говорить, что подслушивать нехорошо. Он просто забрался под лестницу и сам и крепко-крепко обнял сына дезертира, так что у того даже отозвалось в раненой руке. Так они и сидели долго, до самой ночи, а потом вылезли, до смерти напугав какого-то дружинника, шедшего в дозор на смотровую башню, и отправились спать. С этого часа Айрик начал сживаться с новой для него мыслью — о том, что у него есть брат, который его любит просто так. Именно его и совсем ни за что, и по-хорошему ничего и не имеет значения, кроме того, что было между ними. Как тогда, на перевернутой лодке, в теплый утренний час — весь остальной мир ничему не мог помешать.

* * *

Эарла Хальреда Айрик боялся все время, не переставая. Когда тот подошел к нему на широком дворе, и, глядя сверху вниз сощуренными глазами, предложил послать гонца к родственникам, чтобы те не волновались, Айрик едва не помер от страха.

— Или ты желаешь съездить сам? — спросил эарл таким голосом, что Айрик чуть язык не проглотил, боясь ответить и да, и нет. Спас его, конечно же, Эйрик, который подошел сзади, тяжело дыша (мальчики в этот час тренировались с оружием, вернее, Эйрик тренировался со своим учителем, а Айрик в это время выписывал мечом незамысловатые восьмерки — постигая этот доселе неведомый ему вид искусства с азов).

— Знаешь, отец, ты лучше пошли гонца. Ну, мальчика какого-нибудь, на коне он до вечера управится. А то, мне кажется, Айрику пока своего дядю видеть особенно не хочется, правда же, Айрик?

Тот кивнул так экспрессивно, что у него чуть голова не оторвалась. Эарл чуть усмехнулся и ушел, а Айрик остался истолковывать эту усмешку — ненавидит его правитель Внутренних Островов или просто презирает от всей души?..

— Брось ты, отец к тебе нормально относится. Он просто все время удивляется, как мы похожи, — Эйрик дружески хлопнул его по плечу. — Да что ты встал столбом? Крути меч дальше, развивай кисть! Это упражнение понемногу делать просто бессмысленно...

И Айрик, мрачно вздохнув, вновь принялся за дело... Мрачно вздохнув, Господи, какой идиот. Ведь все было так хорошо. Так ослепительно хорошо.

... Тогда он еще не знал, что такое — счастье. Теперь — знал. Это когда твой брат жив.

Мысль о смерти Эйрика накрывала все подворье эарла такой глубокой тенью, что никто не заметил в этой тени худенькой фигурки мальчика, который на закате ушел прочь. Он поспешил к княжескому причалу, провожаемый безразличным взглядом привратного стражника, и отвязал лодку — ту самую, дядину, некрашеную, с широкими веслами. Ее никто не потрудился вернуть владельцу, которого, впрочем, вполне удовлетворил мешочек золотых монет — подарок от принца Эйрика. Племянника отдали в услужение. В кои-то веки от бездельника доход семье. Интересно, а будет он еще претендовать на отцовское наследство?.. Или — к чему такому ва-ажному господину рыбацкий домик да две старых козы?..

...Айрик отвязал лодку, бросил на дно узелок с едой и меч в потертых кожаных ножнах. Меч был тот, отцовский — Постарайся стать достойным его. Я постараюсь, дядя Эдерик.

Сначала он хотел взять родовой меч побратима. Но потом передумал. Это же был Эйриковский меч.

Он начал грести сильными, глубокими гребками. Как никогда не умел избалованный Эйрик. У него и мозоли на руках в других местах, это тренировочные мозоли — между большим и указательным пальцами — от меча...

Теперь Айрик просил судьбу только об одном — чтобы брат не умер до его возвращения. Самое страшное — если он приплывет обратно, а там уже... все.

... То, как лежали Эйриковы руки поверх одеяла — это было невыносимо. Так у живых людей руки не лежат. И щеки у живых так не западают. И вокруг глаз не бывает таких глубоких теней.

Больной Эйрик выглядел почему-то старше своих лет, и Айрик, сидя у постели неподвижного брата, внезапно увидел, каким тот станет лет через десять. Если станет. Последние сутки он в себя уже не приходил.

Мы же его теряем, хотел заорать Айрик, сделайте же что-нибудь!.. И не заорал, конечно. На такое лицо нельзя было смотреть и не плакать, но плакать было не должно, а молиться он не умел. Оставалось только одно — встать, взять свой меч, висящий рядом с братским на стене... Может, стоит взять Эйриков? Он все-таки лучше... Нет, надо свой. Опозоренный Хенриком. Больше ни на какой он не имеет права — да это и неважно... теперь. Еще Айрик прихватил с собою фляжку воды — кажется, из очередного святого источника, которой пользовали порченого Эйрика. Взял низачем, просто так.

Солнечный свет из золотого сделался оранжевым, когда впереди выросли поросшие разноцветным мхом высокие утесы... Утесы Маленького Острова.

— Это было полнолуние, когда Айрик приплыл и добрался до озера. Он спустился к воде и стал выкликать деву-фэйри, но она не являлась. Тогда он плеснул святой воды в озеро, и озеро забурлило вокруг струйки, запенилось — а фея как миленькая выскочила из-под своих кувшинок и начала ругаться. А ну-ка, перестань немедленно, а то я тебя сейчас убью, утоплю, а тако же позову своих братьев и сестер — они тебе покажут! — так и кипятилась она. Но Айрика так просто было не напугать, хоть его и звали Айриком Добрым; он потребовал, чтобы она его научила его, как спасти брата. Иначе он сейчас же крестит зто озеро водою, и все фэйри, живущие в нем, прямо-таки всплывут кверху брюхом, как дохлые рыбы...

Так вот, фея озера испугалась и стала его просить этого не делать. Уж очень ее жгла святая вода, влившаяся в озеро, как некий яд. Она сказала, что заколдовала Эйрика по одной-единственной причине — она влюбилась в принца и хотела забрать его к себе, но теперь видит, что он все равно достанется смерти, а не ей, так что пусть Айрик его спасает, коли хочет... Тогда Айрик заставил ее поклясться, что та расскажет правду — всю, которую знает. Дело в том, что фэйри не умеют нарушать клятв — они физически не могут этого делать, наверное, потому, что у них слишком сильно срослись души и тела... Сам же он поцеловал крест (в рукояти меча, наверное — нательных крестов тогда еще не было), обещая, что если Эйрик останется жив, никто из них не причинит фэйри никакого вреда. Тогда девушка успокоилась и рассказала ему, что есть один-единственный путь спасти умирающего, хотя он и очень тяжел...

— Не перебивай, пожалуйста!.. Путь до того замка долог и горек, и каждый проходит его в одиночку. Но есть еще и другой, короткий, Путь по Пяти Землям, и подводит он к самым замковым вратам. Если поспешить по нему, то можно обогнать Эйрика, медленно идущего сейчас обычным путем, и заступить ему вход, когда он прибудет. И если согласится он вернуться в мир вместе с братом — тогда останется он живым меж людьми, а если нет — значит, такова будет ваша судьба...