Милорд потерял кольцо

Я злобно топнула ногой и побежала вдоль дома, по мощеной дорожке, к лестнице на балкон. Даже не глядя под ноги. Наверное, наступила на все щели между плитками, какие только были.

* * *

Поднимаясь по лестнице, я увидела Шнурка. Он лежал на самой верхней ступеньке и спал, закрыв нос черным хвостом. Я села, взяла кота на колени и начала гладить. Кот открыл глаза — зеленые, как у Туги — и зевнул. А я вдруг поняла, что надо сделать.

Сразу стало весело и легко. Как в тот день, когда я долго придумывала, как бы стащить у Тиновой жены рукавички из зайца-непоймайца. И проболталась Ливе. Сестра подло открыла мою тайну за ужином, а Тинова жена засмеялась и просто отдала их мне. Ничего особенного, обычные кроличьи рукавицы; я поиграла с ними, а потом вернула. Но про себя запомнила, что иногда достаточно попросить.

Я подбросила Шнурка под головой, поставила на ступеньку и, приплясывая, пошла вдоль балкона. Я еще не решила, поговорить ли с сэном Риго через окно или зайти в дверь из коридора. Как нормальные люди. Это не я так думаю, это мама так говорит.

Его окно уже светилось, но на всякий случай я заглянула — вдруг там никого нет?

Окно занавешивала белая ткань, от комаров, а лампа стояла на подоконнике, поэтому ничего я не разглядела. Зато услышала.

Голос сэна Риго был сбивчивым и хриплым. Говорил он тихо, но когда триста раз повторяют "люблю", то разве что глухой не расслышит.

Я стояла, прижавшись виском к каменной стене, и третий раз за день слушала любовным сопли. Теперь — в исполнении прекрасного Риго Флавена. И с удивлением понимала, что нисколько не завидую Ливе.

— Хватит, Энриго.

Я перестала понимать все на свете, потому что это произнес мамин голос. Неужели они там втроем?

— Да, хватит! — зарычал Флавен. — Я приехал за тобой, и без тебя не уеду. Однажды я сделал ошибку, и повторять ее не собираюсь.

— Это я сделала ошибку, — устало сказала мама. — Когда снова увидела тебя в Ютте, на турнире. Мне не стоило выходить на террасу. Семья, дети...

— Уедем, любовь моя. У тебя будет другая семья. Наш ребенок...

В комнате что-то скрипнуло, зашуршало.

— Да, ребенок, — твердым голосом сказала мама. — Дареную кровь не скроешь, но можно скрыть ребенка. Рожать я уеду в невенитский монастырь, благо рядом. Я попрошу, и монашки меня не выдадут. Вальмеру скажу, что ребенок умер. Все-таки мне уже тридцать с хвостом. А ты потом приедешь и заберешь его в Альмандин.

Сэн Риго долго молчал.

— Значит, ты все решила еще до моего приезда? — мертвым голосом спросил он.

— Да, — неожиданно мягко ответила мама. — Я думала, что ты уже не приедешь. Время идет, и нужно как-то жить с тем, что есть. Поэтому я и отдала Креселю перстень, чтобы он его продал и сделал выплату по закладным.

— Но я приехал! Я сделал все, как ты хотела! Забрал у старой крысы кольцо и выписал тебе чек на эти чертовы закладные! Да я готов выкупить все поместье, лишь бы Шари дал тебе развод!

— Развода он не даст. И денег от тебя не возьмет. Все останется по-прежнему. А ты уедешь отсюда с Ливой. Мы ведь все вчера обговорили. Ты пристроишь ее в свиту леди Мэй. — С каждой фразой голос мамы становился все тверже, пока не зазвенел как сталь. — И попросишь миледи подобрать ей хорошего жениха. Правда?

— Правда, — кротко повторил сэн Риго.

Мама вздохнула.

— Нельзя допустить, чтобы бедная девочка досталась этому ростовщику. А Вальмер все надеется, что ты женишься на ней и выкупишь закладные. И я не могу объяснить ему, что ты приезжаешь сюда вовсе не из-за Ливы.

Они помолчали.

— Уже поздно, — наконец сказала мама. — Я пойду. Дай мне кольцо.

— А что ты скажешь мужу? — проскрипел Флавен.

— Скажу, что нашла в саду. Наверное, он потерял его в большом зале, а слуги вымели вместе с тростником.

Два быстрых шага — и занавеска отлетела в сторону. Я едва успела отдернуть голову и прижаться к стене. В окне промелькнул белый рукав рубашки, и внизу, во дворе, что-то звякнуло.

— Вот пусть там и валяется, — тяжело дыша у меня над ухом, сказал сэн Риго. — Кто-нибудь найдет.

Мама подошла к окну и опустила занавеску.

— Мальчишка, — прошептала она. — С фиалковыми глазами.

Они заплямкали. Наверное, стали целоваться.

* * *

Шнурок опять мне помог. Я облазила все плитки дорожки, обшарила траву под лестницей и на клумбе, но нашла только погнутую медную монетку. А потом услышала легкое "звяк-звяк". Гляжу — кот что-то гоняет лапой у самого угла дома. Далеко же закатилось!

Кольцо я сунула за манжет, а кота взяла на руки и понесла на кухню — устраивать пир на весь кошачий мир.

Там было шумно, дымно и жарко. Слуги торопились приготовить ужин. Чтобы Шнурок не убежал и не упустил своего счастья, я одной рукой прижимала его к себе, а второй накладывала разных вкусностей в миску. И сырую печенку, и хрящики, и пару куриных сердец. А потом попросила кухарку плеснуть сверху сметаны.

Я поставила миску в уголок, опустила рядом дрожащего от жадности Шнурка и присела на корточки. Подбежали Быстрая и Гош, но я их отогнала. Нечего к чужой миске пристраиваться!

Смотрела на кота и думала: вот самое счастливое существо в нашем доме. Нет, я не ревела, только разочек высморкалась в подол — и все.

К нам подсел Туга, вытирая мокрой тряпкой руки, красные от свекольного сока. Вытер, погладил кота, заглянул мне в лицо и вопросительно прошептал:

— Шнуро-ок?

Посмотрела я на братца, посмотрела... и чмокнула его в щеку. Потом подхватилась, пока он не успел очнуться, и убежала.

* * *

Мама стояла перед зеркалом — настоящим, стеклянным... заложенным! — а моя кормилица помогала ей переодеваться к ужину.

Я уселась на сундук в углу и принялась ждать, пока Ама уйдет. Наверное, у меня было мрачное лицо, потому что мама поглядела на меня и спросила:

— Что-то случилось, Эрни?

— Ничего, — буркнула я. И покосилась на Аму.

— Небось, опять нашкодила, — проворчала та, зашнуровывая маме платье.

— Нашкодила! — злобно выпалила я. — Только не я.

— А кто? — подняла брови мама, разглаживая платье на животе.

— Ты!

Ама дернула за тесемки, слишком сильно затягивая шнуровку. Мама ахнула.

— Простите, миледи!

— Не прощу! Иди, мне Эрнана зашнурует.

Кормилица виновато помялась, вздохнула и вышла. Я тоже вздохнула, слезла с сундука и принялась шнуровать платье.

— Ну, признавайся, — потребовала мама, — почему ты мне грубишь, да еще при слугах.

Я посопела ей в шнуровку.

— Из-за сэна Риго. Я нашла кольцо... под балконом...

Слова быстро кончились.

Мама осторожно отстранилась. Повернулась, посмотрела на меня и спросила, как Старый Сэн:

— Подслушивала?

Я впилась глазами ей в лицо и кивнула. Мама бросила взгляд на штору, за которой была спальня, взяла светильник и повела меня в гардероб. Окон там не было, а дверь мама плотно притворила. Поставила лампу на полку, где пылились какие-то старые склянки, присела на стул и спокойно сказала:

— Не хочу, чтобы родная дочь смотрела на меня волком. Спрашивай — я отвечу.

Я задумалась, подбирая вопросы. И первым задала тот, что вертелся на языке.

— Ты любишь сэна Риго?

— Да.

— А папу?

— Вальмер — хороший человек.

— Ты не ответила! — взвилась я.

— Ответила, — отрезала мама. — Учись правильно понимать то, что слышишь, Эрнана.

Я села прямо на пол и обняла колени. В гардеробе пахло лавандой, пылью и слегка... тем, чем пахнут гардеробы. Из-за того, что лампа стояла высоко, свет был рассеянный, и все вокруг казалось ненастоящим, как во сне. Мама сидела, не шевелясь, будто резная фигурка на моей шкатулке.

— Тогда почему ты не хочешь уехать с Флавеном?

— Потому что у меня, кроме мужа, есть три дочки. Бросать их я не собираюсь. По крайней мере, пока не выдам вас всех замуж.

Я смутилась. Моя злость растаяла и подступила куда-то под горло. Но пускать сопли было нельзя. Стоит расклеиться — и мама начнет утешать. А как тогда узнаешь, что тут у нас твориться? Поэтому я сглотнула и спросила:

— А кто нас возьмет, без приданого? У нас же все заложено тут.

Мама помолчала, внимательно глядя на меня. О чем-то подумала, потом ответила:

— Выход есть всегда. Надо только уметь его найти. Как правильный ответ.

Она прислонилась спиной к стене и, глядя на стойки с одеждой, продолжила:

— Когда мы с твоим отцом получили поместье, то узнали, что к нему есть небольшой бумажный довесок. Ланс Шари попытался повторить знаменитое путешествие лорда Эранана: он занял денег и снарядил корабли в Андалан. Кстати, твой дед сделал в свое время точно так же. Но Лансу не повезло. Корабли попали в шторм, а те, что уцелели, разграбили островные пираты. Чтобы расплатиться с долгами, Ланс заложил все, что мог. А потом погиб на охоте.

У меня рот раскрылся. Я слышала, что дядя Ланс затевал какие-то глупости, но не знала, что он хотел переплюнуть деда Эрнана.

— Вальмер нашел толкового прокурадора в Ютте... Мелана Креселя... построил красильню и лесопилку. Но этого было мало. Я стала переписывать книги для монастыря.

Мама невесело улыбнулась.

— Как ни смешно, это наша самая большая тайна. Еще бы! Леди Шари унижает себя работой!

Она вздохнула и посмотрела на меня.

— Потом мы поехали на турнир в Ютт, и я встретилась с Энриго. Мы были... были знакомы и раньше, в Альмандине. Он служил дяде, лорду Флавену, а я была в свите леди Мей. Наверное, вернувшись после турнира, Энриго проболтался тетке, потому что она стала раз в полгода посылать дорогие подарки. Все шло неплохо, мы даже смогли отправить Маретту учиться к невениткам. А потом сгорела лесопилка.

Я помню тот пожар. Сгорела половина Белого бора, до самой речки. Все боялись, что перекинется на другой берег, где село. Не перекинулось.

— Вальмеру пришлось заложить ожерелье Бракены. И я поняла, что это начало конца.

Мама говорила спокойно и устало. Но от этого было еще страшнее.

— Кресель начал намекать, что готов выкупить закладные, если ему отдадут в жены Ливу. И я видела, что Вальмер все больше к этому склоняется. А продавать нам больше было нечего. И тогда... — Мама невесело усмехнулась. — Тогда я решила продать самое ценное для любого лорда дареной крови.

Сон перешел в кошмар. Мне захотелось проснуться, и я топнула ногой. Я всегда топаю, когда снится дурной сон. Обычно помогает. Но сейчас не помогло.

Мама посмотрела на меня.

— Не сердись. Если видишь другой выход — скажи.

Я замотала головой и уткнулась носом в колени.

— Если бы Энриго не приехал, я все равно оставила бы ребенка в монастыре и написала леди Флавен. Но он приехал.

— А кольцо? — не выдержала я.

— Время, Эрнана, — пожала плечами мама. — Мне нужно было время. Ребенок появится только под Савань, а платить по закладным нужно сейчас. Проклятый ростовщик требовал Ливу, Вальмер почти согласился... Я выбирала — кольцо или твоя шкатулка. Но ты свое наследство хранишь бдительно, а Вальмер так часто его терял....

Она улыбнулась.

— И потом, мои дети не будут платить за чужие долги.

— А тот, кто у тебя внутри? — дернул меня черт за язык.

Но мама не рассердилась.

— Он — бастард в любом случае. Конечно, если только я не выйду замуж за Энриго до Савани. С ним... — она погладила себя по животу, — ...я попрощалась еще до зачатия.

Я помолчала. А потом задала последний вопрос.

— А папа знает?

Мама вскинула брови.

— Зачем? Перстень к нему вернется. Кресель сделает выплату по чекам Энриго. Лива уедет в Альмандин. А после Савани мы выкупим все закладные.

Она встала.

— Пойдем. Скоро ужин, тебе нужно переодеться.

"И еще кое-что сделать", — подумала я.

* * *

— Заходите, — отозвался из-за двери папин голос.

Я зашла. Отец сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. Поднял голову, глянул на меня. Я достала из-за манжета заветное кольцо, подошла к столу и положила находку рядом с лампой. Рубин красиво вспыхнул.

— Вот!

И, прежде чем он успел открыть рот, я быстро затараторила:

— Только мне его не надо. Пускай останется у тебя. А ты лучше не продавай Тугу.

Выпалила — и только тогда выдохнула.

Папа взял кольцо, задумчиво повертел, а потом поднял на меня глаза и спросил:

— Дочь моя, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Вот тут я и разревелась.

Размазывая грязным рукавом слезы по щекам и сморкаясь в поданный отцом платок, я выложила ему часть гадких тайн, которые он и так знал.

— Мы играли... с Тугой. Будто кто-то теряет что-то... понарошку. И сегодня... играли. По-настоящему. Ты кольцо потерял. Я начала искать, по-полезла в стол, и увидела закладные... Это не Туга, это я лазила! Ты хотел отдать Ли-Ливу... а мама испугалась. Она... кольцо взяла и отдала б-банкиру... чтоб Ливу не трогал. А сэн Риго поменял кольцо на чек... А я догадалась, что он забрал кольцо у банкира. И пошла к нему. А там он с мамой... Разговаривает... Он обещал, что увезет Ливу в Андалан, к леди Флавен. И ее там замуж выдадут. Чтоб не досталась банкиру. Сэн Риго хотел заплатить за все поместье, да! Но мама сказала, что ты денег не возьмешь. А сэн Риго взял и выкинул кольцо в окно, чтоб потом нашлось. И я его нашлось... нашла. И вот.

Когда я рассказывала про маму и Флавена, папа отошел к окну, и остался там стоять, ко мне спиной. Только иногда голос подавал: "да", "и что?", "а потом?".

— Ну, и я принесла кольцо тебе.

— А потом? — ровным голосом спросил отец.

— И все, — удивленно ответила я, поднимая голову.

Все это время я смотрела на свои колени, только иногда косясь в его сторону.

— Значит, это игра такая, — пробормотал он от окна. — Когда кто-то что-то теряет.

— Ну да. Туга сказал: "Милорд потерял кольцо", и я стала искать.

— Милорд потерял кольцо. Потерял.

Папа помолчал, затем повернулся ко мне.

— Знаешь, малышка, кольцо ты нашла честно. И я давал слово, что подарю его тебе. То, что не хочешь потерять навсегда, лучше отдать.

Он подошел к столу, взял перстень и сунул мне в руку.

— Держи.

— А Туга... — начала было я.

Папа поморщился.

— Не стал бы я продавать твоего дружка.

— Ну, ты его выпорол, — замялась я и затеребила юбку. — И я подумала...

— Выпорол за дело, — нахмурился папа. — Чтоб не смел разыгрывать из себя благородного и знал свое место.

— А я думала...

— Кура тоже думала, — фыркнул папа и сел в кресло, — да в суп попала. Кто лазил в стол — я сразу понял. По шпильке. Кстати...

Он выдвинул верхний ящик стола, достал оттуда злосчастную шпильку и перебросил мне.

— А что парнишка тебя не выдал — молодец, — миролюбиво добавил папа.

— Как Рой Эспегон? — не выдержала я.

— Кто? — заморгал он. — А-а... Гм, вроде того.

Потом глянул на меня сурово и погрозил костлявым пальцем.

— Только не позволяй ему лишнего. Не забывай: ты — дочка нобиля!

Я закивала так усердно, что голова чуть не отлетела. На самом деле, я радовалась, что папа не сорвался с места и не побежал устраивать скандал. Он был тихий, и вовсе не злющенький.