— Не, ну неужто я сына свово не признаю? И родинка на попочке. Вона, вишь! Точь-в-точь!
— Херодинка. Как очутился-то у нас?
— Ничего не помню. Вообще ничего. Имени своего — и то. Очнулся — в комнате. И всё.
— Так я ж говорю, подобрала его, голенький вовсе весь в овражке там лежал, прям на снегу, и жаром ажно пылал весь! Ребята ещё там были... На машине. В школе нашей учились. Меня помнят. Помогли подвезти. Хотя я б и сама. Кровинушка ж!
— Херинушка. Ладно. Сделаю. Там по-другому можно... Через военкомат. Ради нашей с тобою давнишей дружбы.
— И любви. Была ж любовь-то промеж нами, не помнишь что ль...
— Хреноль. Ну была, была, ладно, успокойся только.
— И Витенька-то не чужой же тебе, забыл?
— От ты ж блин... снова опять за старое.
Кухня Юлиной квартиры. Витёк. Шматкова Юлия Кондратьевна, человек. Чубайс Анатолий Борисович, кот.
11:12 02 января 2014 года.
— Надо б тебе одёжи прикупить. Вчерась шестьсот заплатили, да самогонки восемь бутыльков толканула по тридцать пять, правда, деньгами только четверо... На секонд-хенд хватит. А и то, Булыгиным про тебя рассказала, дык вещичек-то и подкинули. У них старшой раздобрел поперёк себя ширше, малы стали. Два свитера, трое брюк, рубашки... Почти новые. Постирать только. Да подшить. Там-то парень рослый. Труселя вот только купить, а то обтянуло, смотреть срам один. Но это завтра, сегодня не знаю, закрыто, наверное, всё. Да ты кушай, кушай... Вона, щёки-то, ввалились аж. Толик, отвали!
— Да ладно, ма. Видишь, голодный какой. Так и ходит.
— Ага. Голодающий. Всёглодающий. Морда чемоданом бездонным вызверилась. Борисыч брысь!
— А почему Борисыч теперь?
— Что, и это забыл? Сам же его и окрестил, как притащил, мокрого, как цуцик. Рыжий, говорил, а Чубайсов только на нашей улице три уже было, да ещё один — просто Толян. Ну, и окрестил — Чубайс Анатолий Борисович. Ну, этот и рад, и на полное откликается, и на Чубайс, и на Толик, на Толяна даже, и на Борисыча. Когда захочет, разумеется.
— Умный...
— А то ж! И шустрый до чего ж... Не рыжих котяток года два уже как почти что и не увидишь окрест... Да, сынок, ты, коль с кем встретишься, поменьше про себя рассказывай. В отказ иди — не велено сказывать, мол, подписку давал. И если не вспомнишь кого сразу, вида не показывай. Но и не объясняй ничего! Сама всё обсделаю. Слухи, какие надо, пущу, а слух, его к делу не подошьёшь. Тебе ж здеся жить... С людями...
— Так я Анатоль Борисычу колбаски, а?
— Да не станет он жрать её, колбасу эту твою. Больно надо ему желудок себе портить. Кот, он же животное нежное, деликатное. Не то что человек. Как свинья, что ни запакуешь в целофан, усё сожрёть.
— А и правда... Мявкнул лишь возмущенно, и прочь... Обиделся, что ль?
— А то ж! Умный, собака. Хоть и кот. Ты б ему это... Рыбки. Свеженькой. Корюхи. Или курочки. Сметанку любит, но не из пачек, а развесную... Которую с бывшего совхоза привозят... Разбирается, тварь. А уж ворюга какой... Я ж тебе не писала, чтоб не напрягать, а ведь о прошлом годе все соседи с него стоном стонали. Что ни покладут на окно, всё скрадёт. Убить грозились, так ведь и не больно-то поймаешь его, когда в сердцах, а чтоб просто так — дык отходчив у нас народ.
— А в этом году что, исправился?
— Куда там! Чубайс же. Просто перестали на окнах продукты хранить, ну, мясо там, колбасу, рыбку — всё только в холодильнике. Так он, сволочь рыжая — представляешь, чо сотворил? С пшеном пакет у Зинки на окне, ну, в ящике же, стоял, так он его разодрал, дождался, пока голуби на просыпавшееся слетятся, одного поймал, да тут же и сожрал! Во какой.
— Умный.
— Но штоб дома шкодить, дык это ни-ни. Ласковый, послушный, что в миску положишь или с рук дашь, только то и скушает, а на столе ты ему хоть полный фуршет разложи — всё одно не возьмёт.
— Умный!
Комната Витька. Чубайс Анатолий Борисович, кот. Работает радиоточка.
11:30 03 января 2014 года.
"...что указанное мероприятие, на которое было потрачено полтора миллиарда бюджетных средств, являлось вовсе не новогодним корпоративом, а вовсе даже и наоборот, плановым научным исследованием по наиболее качественному и эффективному проведению инновационной нановстречи Нового Года, а десятки миллионов рублей, выплаченные в этой связи ряду депутатов госдумы и членов правительства, были вовсе не новогодними подарками и уж тем более не взятками, а ничем иным как гонораром за оказание консалтинговых услуг, на что имеются соответствующие договора, безупречно оформленные с юридической точки зрения. Далее господин Вексельберг заявил, что кровно оскорблённый фонд Сколково намерен в самое ближайшее время направить иск о клевете, который..."
Да... Я этим господином очарован просто, вместе с фондом его отпетым. Интереснейшие дела там у них происходят и поучительнейшие, с любой точки зрения... К сожалению, неприменимые на бытовом уровне, увы. Видимо, необходимо обладать интеллектом уровня президента или, как минимум, премьера, дабы поверить, будто бы цыплёночек бройлерный, аккуратно транспортируемый через форточку к месту потребления, служит целям развития науки и торжества познания... На кухни же лишь малообразованные домохозяйки обыкновенно заходят, с IQ ниже плинтуса, без предупреждения к тому же, и неведомы им не только высокие материи креативного мыслительного процесса, но даже и свежие постановления, согласно которым проверки разрешается производить не чаще одного раза в три года... Но это б и ладно, неприменимо и неудобно, наоборот, пусть по нескольку раз в день заходят, продукты приносят, и чтоб на столе оставляли постановление надо бы принять, а то холодильник пока откроешь... Но предупреждать непременно! И заблаговременно! Хотя б минут за десять... Хм. Размечтался. Чего хорошего можно ожидать от существ, столь неизящно покрытых на голове местами причудливо взъерошенной шерстью? Да и то лишь поверху...
Нет, конечно, встречаются и среди них приличные экземпляры. Юлька, к примеру, или, тем более, Витёк. Эх, Витя-Витюша... Недолго музыка играла... А этот... Ну какой же он Виктор, однако.
О, сколь же охотно склонны многие вроде бы разумные видеть именно то, что им страстно желалось бы непременно наблюдать... Ох уж эта сладость погружения в грёзы о несбыточном и тщета бегства от немилосердной действительности, о соблазн чарующих бездн самообмана... Сколь беспредельно свойственно это людям, даже лучшим из них. Вот и Витя тоже, помню, вот так же, всё мечтал, надеялся... Разве могу его с кем-нибудь ни спутать, ни даже сравнить, ведь это именно он, ухватив за шкирку большим и указательным перстами не могутной вовсе, но хилой скорее даже длани своей, извлёк меня, брошенного немилосердной злодейкой-судьбою, в лице некой ныне упокоившейся уже в бозе пожилой тётки, пахнувшей усталостью и гнилью, во хладны воды пучины бездонной канала сего старого, дабы положить к себе за пазуху, прямо к тёплому телу своему, что красной строкою впечаталось в память мою на всю оставшуюся жизнь. В принципе, конечно, я бы и сам выбрался, поскольку, хотя и молод был ещё, мал, можно даже сказать, но вполне самостоятелен, самодостаточен даже, ибо глаза мои к тому времени успели уже открыться, узрев всё прискорбное несовершенство безжалостного мира сего. Хотя, признаюсь, некоторая посильная помощь его пришлась, бесспорно, более чем кстати. Играл потом, кормил... ну, не так чтобы очень... заслуживаю, бесспорно, лучшего, но... На улицу выпускал, с улицы, не по первому, правда, требованию. Но и не тянул с этим, настолько, во всяком случае, чтобы стоило обижаться. Я, разумеется, сразу же попытался дать понять, что добро помню, но зла не забываю вообще никогда. И он внял, что вообще-то людям не свойственно, как выяснилось впоследствии. Да... О, разочарования, сколь тягостен ваш груз, что беспощадные годы неумолимо возлагают бременем неподъёмным на страждущие фибры мятущихся душ наших... Конечно же, не Виктор, потому как ниточка к нему всё истончалась, истончалась... да и оборвалась. Давно. Несчастьем и неудачей прямо таки тянуло от него всегда... И бедой. Однако совесть моя чиста. Старался почаще бывать с ним, спал, прижавшись, безнадёжно пытаясь вытянуть из груди болезнь да лихую судьбинушку его... Не спас. Да и никто б не смог. Этот же — наоборот. Сила. Фарт — не встречал ещё такого. Но без злобы. С кровати не скинул, аккуратно снял, ногой не пнул — обошёл. Ладно... Посмотрим... Стоп. Шорох! Мышь!!!
Земля. Соединённые Штаты Америки. Федеральный округ Колумбия. Город Вашингтон. Овальный кабинет Белого Дома. Майкл Джерард Тайсон по прозвищу Железный Майк, 44-й Президент США. Джон Форбс Керри по прозвищу Саквояжник, 68-й Государственный секретарь США. Тоже люди.
00:06 после полудня, восточное время (GMT -05:00), 03 января 2014 года.
— Что ещё, Джо? Я же чувствую.
— Да так, ничего особенного, Майк.
— И всё же?
— Ну, ещё в России метеорит. В районе Саратова... Это на Волге.
— Да? А Волга — это что?
— Река такая. В России. Вроде нашей Миссиссипи.
— Ну, насчёт Миссиссипи — это ты загнул.
— Ну, разве что чуть поменьше. Но тоже большая.
— И что этот метеорит?
— Он упал.
— И что?
— Ну, непонятно немного. Системы наши как-то странно по нему сработали. Вроде как есть — а вроде и нет. Ни траектории, ни... в общем, ни хрена непонятно.
— Так что непонятно-то?
— Ну, непонятно, как летел... и откуда. Впрочем, там у них на Новый Год такое каждый раз творится... Фейерверки повсюду, почище чем в Китае. В этом году даже ракеты пускали.
— Ракеты? Ни...
— Нет, не то, что ты подумал, Майк. Зенитные. Сначала одну, а потом ещё восемь. Мы было встревожились, а потом агентурные данные подошли. Оказывается, развлекались так. Зенитчики. Начальство.
— Кучеряво живут...
— Вот и я о том же. Агентура тоже там в эти дни вся такая же. Никакая, в смысле.
— Так что с тем метеором?
— Хрен его знает. То ли туда полетел, то ли оттуда... Образцы, однако, уже получили. По официальному каналу — от премьера, ну, и так — своими способами.
— Ты уверен, Джо?
— Вполне, Майк.
— А я — нет. Что-то вот вспомнилась мне история одна... давнишняя. Дрался я с парнем одним... чёрным. Ну, тогда других и не было. На ринге, имею в виду. И вот один хмырь... Белый, разумеется. То есть этот... Жидоамериканец. Подкатился ко мне — мол, надо это дело до восьмого раунда подзатянуть... ну, поиграть, в смысле... А потом — нокаутом. Ну, обычное дело. Тотализатор. Ну, а я что — ладно, говорю. Срубим капусты на пару. Лишней не бывает. Молодой был, глупый... Да... Но вот что-то мне тогда не понравилось. Как бы чуйка сработала, понимаешь? То ли глаза у хмыря того уж больно честные были, ну не бывает в природе таких глаз у таких вот хмырей, то ли голос... В общем чувство какое-то... Там, внутри, понимаешь?
— Во Вьетнаме бывало такое, не раз... Да и после...
— Вижу — понимаешь... И вот начинаю я бой — всё вроде нормально. Парень аж стелется весь, но, чувствую, чуть поднажать — и говнецо-то по ногам потечёт, потечёт... Но — нельзя. Ты ж меня знаешь, Джо, раз я сказал — значит, замётано, так оно и будет, то есть. Ну, гоняю его... потихоньку так. Гонг... Разогретый, разумеется, аж пар идёт... Попить дают, я, естественно, так, сполоснул рот только... И снова какое-то такое вот чувство... Ну, как-то всё не так, каким видится. И правда, к концу следующего раунда — усталость и тяжесть какая-то... Я тогда молодой был, не знал, что это такое, а вот только теперь понял — ну, вроде как старость... А ведь мне тогда едва за двадцать стукнуло! Руки вялые, ноги ватные, в голове будто гул какой-то... Пару ударов даже пропустил под это дело. Гонг, сижу, опять бутылку суют. Попить. И снова то самое чувство — что-то не так! Потом на хмыря смотрю — а и он на меня таращится, и вроде как ждёт чегой-то... Глазами встретились — а он тут же и отвёл. Взгляд. Ну, тут меня такая злость взяла... Бутыль-то ту, отшвырнул аж! И — всё как рукой сняло. Размазал, в общем, того парня... в третьем же раунде. Чуть не убил к херам. А ведь, если подумать — он-то причём? Это ж хмырь тот решил, что за мой просёр не в пример круче бабла сможет огрести. Да...
— К чему это ты, Майк?
— А к тому, Джо, что чем-то мне тот русский метеорит не нравится. То же самое чувство, понимаешь, Джо? Так что ты уж постарайся разобраться, что там, да как... Настрополи парней... Понавтыкай им по самые эти самые... Агента Альфа тоже используй, по полной. Ну, ты понял, да?
Комната Витька. Витёк. Человек.
23:31, 08 января 2014 года.
"...стартует мундиаль 12 июня встречей сборных Бразилии и Хорватии. Как известно, Россия отбаллотировалась в группу "Н", то есть, по-русски если, "Х", но не подумайте ничего такого — просто буква такая. Будем считать, "Эйч", по-англицки если. Вместе с Россией в эту же группу попали — к их несчастью, полагаю так — команды Бельгии, Алжира и Южной Кореи. Из которых, собственно, одна только Бельгия представляет серьёзный предмет для беспокойства. Красные Дьяволы выдохлись далеко ещё не вовсе! Хотя лучшие годы этой команды, бесспорно, давно уже позади...."
Не спится, блин. Впрочем, за эти дни отоспался, как, наверное, никогда в жизни. Какой, впрочем, жизни-то... Не помню ничего, отрубило будто. И вспомнить не получается. Совсем. На улице ночь. Зимою здесь почти всегда ночь. К полудню лишь развиднеется слегка серой мутью, а через пару уже часов опять темно. В этом году снега практически нет — вообще мрак. И фонари не горят. Ма говорит, в мэрии деньги украли на освещение. Как это? Надо узнать. По праздникам только включают. На Новый Год вот фонари включали. Оба исправных. Выходили сегодня с ма на улицу. Впервые. Ма всё дареное подшила, а чоботы — обувь, то есть — покупать пришлось. Прежние жали просто невыносимо. По дороге всё время встречались с какими-то женщинами, пожилыми или ровесницами мамиными, каждый раз здоровалась, останавливалась, беседовала подолгу. На меня косились с пугливым любопытством. Аки на упыря какого — ма ругалась. Матерно. Причём, такое чувство, конкретно эти слова для меня новые — нету их в памяти. Пару раз спросил, к огромному её смущению. Потом перестал. В общем, и так понятно.
"...однако, несмотря на катастрофическую нехватку средств, строительство стадиона "Зенит" успешно продолжается, поскольку Газпром выделил ещё треть миллиарда рублей на обоснование проекта, ибо Чемпионат мира 2018 года потребует, помимо стадиона, ещё и обустройства..."
Скользко, сугробы кругом, холодно и ветер промозглый сдувает буквально. Ма говорит, с озера. Озеро у нас большое. Огромное. А ещё реки — Паша и, чуть подальше, Свирь, а также пара каналов — Новый и Старый. Наш дом — на старом. Канал замёрз и смотрится белой дорогой среди лодок, вмёрзших в лёд иль на берег выволоченных, только очень ровной. В отличие от прочих дорог, от которых одно название. Городок весь белый, серый и чёрный. Даже цветное — оттенками серого. И народ такой же. Весь закутанный чёрно-серым, лишь лица белеют матовой хворобой.
