Фэйри Тейл: Песня Тьмы

— Все в порядке. Не смотри туда, не надо. Вот так... — парень смотрел поверх головы девочки на серую мумию, которая постепенно и неотвратимо рассыпалась песком, пока куча пыли не оказалась окончательно развеяна между деревьев. — А теперь...

Айдо посмотрел на Йоко и быстрым движением стер кровавую дорожку, тянущуюся из уголка губ девочки, подхватил ее на руки и подошел к побежденным.

— Надеюсь, теперь вы поняли, что не стоит трогать тех, кто не нападает на вас? — лежащие быстро-быстро закивали. — А теперь коротко и ясно отвечайте на вопросы и останетесь живы, если не станете болтать об увиденном. Где мы?

— В ле-ле-лесу... — выдавил квадратноголовый.

— Это я и так вижу! — раздраженно скривился Айдо. — Где находится этот лес?

— В к-королевстве Фиор, недалеко от границы с Боско. Т-тут еще город М-магнолия рядом...

В следующую секунду все заинтересованные лица могли насладиться редчайшим зрелищем — застывшей скульптурной группой 'Изумление, держащее на руках Ужас и только что победившее Глупость'. К сожалению, среди лесных обитателей слишком мало ценителей прекрасного, а с любителями живописи никто из присутствующих не был знаком. Пока не был...

Наконец Айдо отмер и с тяжелым вздохом опустился рядом с недавно поверженными врагами.

— Мне почему-то кажется, что сейчас нам сообщили о больших неприятностях, да, Йоко? А с вами нам придется провести гораздо больше времени, чем мне изначально хотелось. Рассказывайте. С самого начала.

В установившейся на поляне раздумчивой тишине отчетливо прозвучал отчетливый шепот Тибо:

— Если и основывать гильдию, то она должна быть официальной. Так безопаснее...

И его товарищ был с ним полностью согласен.

Глава 3

Интермеццо

— Королевство Фиор — мирная страна с населением в 17 миллионов... Пха!.. Это мир волшебства. Магия здесь — просто товар... Тьфу!.. Она неотъемлемая часть жизни. Многие жители сделали магию своей профессией, простой человек называет их волшебниками... Черт!.. Волшебники состоят в гильдиях и выполняют задания. В этой стране есть множество гильдий, каждая гильдия принадлежит своему городу... М-мать!.. А еще это королевство очень богато лесами, в которых деревья с такими тонкими ветками, что по ним совершенно невозможно бежать!.. Кха!.. И настолько непрочные, что при малейшем ветерке превращаются в бурелом, сквозь который приходится продираться с девушкой на руках! Теперь я понимаю, почему девчонки так не любят свидания в лесу!.. А ну с дороги, проклятая деревяшка! Да когда уже будет эта Магнолия!.. Я уже хочу догнать этих двоих и сломать им еще по одной ноге, чтобы впредь точнее показывали дорогу! Кха... Кха... Тьфу! Мать!!!

Очередной пинок по куче ломаных дров и разлетающаяся во все стороны, в том числе и в лицо, древесная труха, куски хвороста и склизкие куски гнилой коры наконец-то пресекли непрерывный поток славословий жизненной подлянке, которую подкинул в мой огород командированный на ответственное задание демон-искуситель, пока ангел-хранитель, в очередной раз устав от непробиваемой глупости своего подопечного, заливал испорченные нервы семидесятиградусным ромом, настоянным на обугленных табачных листьях. Попросту говоря — я наконец заткнулся. В паузу немедленно вклинилась устроившаяся у меня на руках девочка:

— Пап, не надо злиться, деревья так уж точно ни в чем не виноваты! — можно подумать, ей сор не мешает! Между прочим, некоторые зеленые стены я проламываю именно ее телом!

— Да знаю... А с чего ты взяла, что я злюсь? Ты почувствовала? — с надеждой спросил я.

Йоко оторвала голову от моей груди, посмотрела мне в лицо и хихикнула:

— Чтобы это понять, не нужно никаких дополнительных чувств. Стареешь, папочка!.. — она резко погрустнела и осунулась, а свет в ее правой глазнице, кажется, засиял ярче. — Нет, ничего почувствовать по-прежнему не могу. Магия...

— Да, магия... — повторил я, даже забыв отшутиться в ответ.

Не прекращая идти вперед, прикрыл глаза и погрузился туда, где совсем недавно простиралось пространство, заполненное множеством искорок — моими печатями. А в саннин-моде и рядом с собой — так даже и не только моими... Но теперь печатей не было. Никаких. Как я не пытался сконцентрироваться, не получалось даже простейшей 'силы'. Можно было бы и дальше успокаивать себя, придумывая различные причины — от последствий прыжка (все же такие эксперименты я не каждый день устраиваю, да провалятся в бездну все красные глаза в мире... м-ма... теперь уже во всех мирах) до внезапного чакроистощения, совмещенного с буйным помешательством встреченных мной идиотов, не осиливших экзамен на генина в Ивагакуре и вылетевших оттуда с треском. В конце концов — что такое квадратная голова по сравнению с языком, могущим облизать себе... э-э-э... Совершеннейшие пустяки, право слово! Но вот придумывать оправдания уже было не нужно, потому что...

Свет. Чистый свет везде, насколько хватало восприятия. Однородное белое сияние, в котором иногда проскакивали редкие разноцветные искорки, будто кто-то подставил под световой поток призму, и тут же смываемые равномерным и не обращающим никакого внимания на все мои потуги светом.

Свет не обжигал и не слепил, он просто давил и стискивал меня со всех сторон, не давая вздохнуть полной грудью. Именно этот свет, наверное, и бывший 'магией', наваливался на меня мягкой и пушистой тысячетонной плитой, связывая по рукам и ногам, замуровывая в глухом каменном гробу, вдавливая обратно любую другую энергию, помимо себя самого. Дзюцу любого вида и формы, которое я пытался создать, разбивалось на мельчайшие клочки буквально в нескольких миллиметрах от тела, не пуская чакру наружу. Слава Ками... э-э-э... А ведь, наверное, его тут нетути? О, Господи-Иисусе всемогущий, как же мне теперь жить дальше, после такой-то потери?.. Хм, так вот. Хорошо, что той самой пары миллиметров чакры хватало, чтобы прыгать по деревьям... которые все равно не выдерживали моего веса и инерции прыжков, и шлепать по воде, не замочив ног... в то время, как самый глубокий ручей, который мне пришлось тут перейти, не покрывал даже подошвы моих сапог. На этом фоне Шосен, использованный за последние три дня наверное больше, чем за всю мою предыдущую жизнь, выглядел просто чудом. Еще совсем недавно я называл подобное 'волшебством'... если бы с момента рассказа тех двух придурков и закушенной губы девочки, лежащей на моих руках... левой половины ее губы, я не возненавидел само слово 'волшебство'...

Усилием воли отодвинув воспоминание, все же попытался хоть что-то рассмотреть в белом сиянии. Показалось, или краем глаза можно уловить плавающие вокруг меня желтые прожилки? Да даже если и не кажется — что это вообще должно для меня означать? Кто знает...

Зато можно взять и немного погордиться собой, потому что моя теория оказалась верна, Фуиндзюцу — это действительно язык мира. Все-таки истину можно установить исключительно экспериментом, прав-таки Орочимару. Ох, сколько же всего теперь можно придумать и создать... если бы не маленькое препятствие — фуин здесь не существует. Совсем. Вообще. И если миллиметровый энергетический покров все же оставлял надежду, что когда-нибудь, когда я разберусь во всех законах этого мира... ну и заодно выясню, как отсюда можно выбраться... просто к слову пришлось... я все же смогу вернуть отобранное, то, что, как я думал, не сможет забрать у меня даже сама Смерть, то вот печати... Для создания символов всегда было вполне достаточно самого мизерного количества чакры (это заливать потом энергию — иногда даже для меня проблема), да можно это прямо на ладони делать — но вот ни малейшего результата тысяч попыток не наблюдалось. Более того, написанный самыми различными способами — от 'палкой по песку' до 'кровью на коже' (ну надо же было чем-то занять трое суток лечения... м-мать... Йоко?) — иероглиф оставался просто иероглифом. А еще — мне показалось, что я постепенно перестаю понимать, что означает собственноручно мною написанное...

И в данном случае мечты о познании закономерностей и экспериментах даже утешить не смогут — я прекрасно помню самые первые мгновения после беспамятства, когда вязь фуин на моем теле растворялась в коже. Видимо, это были печати 'скорость' и именно им я обязан своим ненормальным рывкам, с которыми придется еще осваиваться... В общем, печати оказались абсолютно чужды местным законам природы, настолько, что они избавились даже от готового продукта. Похоже, что местный мир оказался на редкость неразговорчивым...

Занятый размышлениями, я не заметил как в окружающем что-то изменилось. Нет, белое свечение все так же давило и плющило, просто появилось ощущение какой-то границы. Как будто, стоит только ее переступить, как тут же... Я усмехнулся. Да уж, когда чего-то лишаешься — сразу становится понятно, как силен ты был. Помнится, в лесу ленивцев по полчаса сосредотачиваться приходилось, в полной неподвижности сидя, а сейчас... Добраться до своего внутреннего мира на ходу, занимаясь отвлеченными размышлениями да еще и с девочкой на руках — несомненное достижение. Жаль только что... Стоп!

Я замер (фигурально выражаясь — там, в реальности, мое тело продолжало шагать и отплевываться от паутины), осененный простой мыслью: а что, если во внутреннем мире есть что-нибудь, что может помочь Йоко? Естественно, я исследовал все изменения в себе в первые же дни, и, разумеется, никакой печати на животе у меня не было... Но ведь изначально та калитка печатью совсем не была и не имела к фуин никакого отношения! Что если получится упрятать дочку к месту ее рождения? Конечно, сейчас у нее есть живое материальное тело, фуин-преобразователь приказал долго жить... но главное, принципиальная возможность, а остальное — дело техники! А ведь если вернуть Йоко обратно... я ведь Бог тамошнего мира! Божок, правда, получается хиленький, только и может, что рамен с пивом сотворять, даже до вина и хлеба не дотянул... но ведь там я могу как минимум приказать ей не испытывать боли. Да, она раньше обижалась на меня за то, что я не выпускал ее из печати, но сейчас не та ситуация...

Меня вдруг захлестнули воспоминания о том, что же все-таки произошло с моей дочкой. Все это время я старательно отодвигал их в сторону, делая вид, что все нормально и мы со всем справимся, но... Чувство унизительной беспомощности, когда ты держишь на руках близкое тебе существо, когда оно просит о помощи, а ты не можешь ничего сделать... Тягостное чувство непонимания, что случилось и как вообще такое возможно, переворачивающее весь твой мир, в котором ты уютно устроился и считаешь, что познал его основные законы...И отвратительная мерзкая дрожь с мурашками, когда тебе дарят улыбку, полную надежды и веры, что все будет хорошо, когда на тебя сквозь боль смотрит спокойствие, держащееся только ради тебя, а ты не можешь оторвать взгляд от кроваво-багрового пламени, клыкастой пасти и пылающей дыры в черепе... и понимаешь, что даже это существо, только что высушившее человека до состояния пыли, не станет жрать тебя, потому что даже сейчас в его бытии нет никого ближе тебя...

Я вздохнул, и вдруг понял, что я сделаю все... пройду мир от края до края... найду в этом мире тех, кто считается здесь богами и выбью из них способ... а если нет — стану богом сам и создам его... только лишь для того, чтобы видеть вместо одного голубого глаза, переполненного болью — два, которые улыбаются каждому наступающему дню... Да и, наконец, посидеть во внутреннем мире до тех пор, пока я не найду дверь, чтобы свалить из этого негостеприимного мирка — не так уж и плохо. Теперь у меня есть точка приложения усилий... а в животе у меня уютно, тепло и нет всяких неприятных соседей — я всегда правильно питался!

Я сделал шаг за границу, очерчивающую мой внутренний мир...и внезапно окружающее исчезло, а мне навстречу полетела черная стена. Она закрывала все пространство от края до края, и не было никакой возможности уклониться. Стена стремительно надвинулась на меня и изо всех сил ударила прямо в лоб. От удара я рухнул в черную бездну, сомкнувшуюся надо мной, а вслед мне летел женский хохот, наполненный ярящимся мраком ужаса...

... который, после моего возвращения в реальность мгновенно трансформировался в заливистый девичий смех:

— Папа, ты невероятен! Это же надо! Картина 'Апофеоз войны или Айдо Узумаки против враждебной лесной флоры'! 'Кто кого — упрямый путешественник или древесный ствол'! Нет, ну ты выдал! Я тебя зову-зову, а ты все прешь и прешь вперед! Я даже не в обиде, что ты меня уронил! Не-е-ет, после такого зрелища и умирать не страшно!.. — на этих словах Йоко, лежащая в двух шагах на груде сырых листьев (слава Ка... э-э-э... Бо... В общем, хорошо, что хватило мозгов просто на землю ребенка не кинуть), вдруг резко замолчала и замера неподвижно.

— Нет, я думаю, умирать нам еще рановато... — я потер лоб и посмотрел на ладонь. Теперь бы постараться понять, хорошо то, что никаких следов крови нет, да и вообще, кажется, даже шишки не будет, или плохо?..

Мы остановились в устье небольшого оврага. Во время паводков (Боже... здесь и такое бывает? А я еще за семнадцать лет не забыл, что такое смена времен года?..) тут прокатывался довольно мощный водяной поток. Поэтому, наверное, мое тело на автопилоте и пошло по этой дороге, сейчас-то сухо — лето. Но вот вековой (по местным меркам, без сенчакры) ствол, который закинуло на склоны оврага точно поперек, автопилот точно предусмотреть не смог... 'Похоже, мне придется учиться жить заново..' — грустно думал я, глядя на переломанное четко посередине дерево, висящее на высоте немного меньше двух метров над землей...

— Солнышко, — я поднялся и подошел к девочке, — на самом деле — тебе еще хорошо. Скажи, можно было предположить, что в один из дней своей прекрасной жизни я стану Роком Ли... Да еще без малого двух метров ростом, а?

Йоко фыркнула, а я по выработавшейся за последние дни привычке провел ладонью по волосам.

— Это вот еще... стоило ли десять лет бесплодно мечтать о стильной стрижке, чтобы в конце использовать вместо парикмахера межмировой переход? Попахивает откровенным цинизмом и неуважением к законам природы, тебе не кажется?

Я наклонился, чтобы подхватить девочку, но она вдруг протянула руку и нежно взъерошила мне волосы на затылке.

— Не знаю... Мне очень нравится, как ты сейчас выглядишь... — Йоко внезапно отдернула руку, смутилась и вызывающе посмотрела на меня. — Хотя твои лохмотья навевают на меня уныние! Сам посуди, что подумают люди, когда к ним из леса выйдет оборванное зверообразное чудовище с прекрасной девушкой на руках? Не боишься, что оглоблями забьют?

— На себя посмотри, прекрасная, блин, девушка! Как бы мне не пришлось срочно вспоминать техники массового уничтожения, отбиваясь от желающих оторвать от тебя кусочек! И вовсе не из-за твоей правой половины, — поспешно добавил я, глядя, как уголок губ Йоко начали опускаться. — Поверь, народу для потери самоконтроля вполне хватит левой!

Несколько секунд девочка недоуменно смотрела на меня, а затем... я на мгновение испугался, но Йоко, всего лишь покраснев, но так, что обе ее половины почти сравнялись цветом, судорожно попыталась натянуть на грудь немногие обгорелые лоскуты, что на ней еще оставались.