Вода в московском водоканале помимо того, что была холодной, стоял октябрь месяц, она оказалась чрезвычайно грязной, сильно пахла помоями, химическими реагентами и черт знает, чем. На ее поверхности плавали отходы человеческого бытия, особенно было неприятно, когда рядом с твоим лицом проплывали человеческие экскременты. В такой грязной воде мы провели чуть ли не полчаса. Причем все это время мы были хорошо видны любому человеку, остановившегося на мосту, чтобы понаблюдать на движение по каналу самоходной баржи с грузом речного песка или на проплывающий пассажирский теплоход. Нам все же повезло навигация по Москве-реке закончилась или заканчивалась, так как за все время нашего пребывания в воде мимо нас не прошла ни одна баржа, ни проплыл ни один теплоход.
Максим Звонарев первое время, находясь в воде, посмеивался над собой и мной, называя меня Робинзоном, а себя Пятницей, но затем парень притих, ушел в свои мысли. В общем в деле нашего спасения он полностью положился на меня и на мою магию! Чтобы сильно не промерзнуть в октябрьской воде, я между нашими телами и водой сохранил энергетическую прослойку, то есть Максим и я, мы оба как бы находились в энергетической капсуле, которая, правда, нас не согревала, но она не позволяла нашей верхней одежде окончательно промокнуть, потянуть нас на дно водоканала. Мы болтались на поверхности воды и малая, почти незаметная волна прибивала нас то к одному, то к другому бетонированному берегу канала, высившемуся над нашими головами на три-четыре метра!
Некоторое время над нашими головами еще была слышна веселая перекличка бойцов внутренних войск, якобы уничтоживших наш бронеавтомобиль "Тигр". Эти козлы, вованы радостно перекрикивались друг с другом, описывая детали попадания противотанковой гранаты в наше транспортное средство. Чуть позже, как мне стало известным, эти солдаты первый раз в своей жизни увидели РПГ26, и первый раз они из него стреляли! Затем, как я понял из солдатских криков, прибыл транспортер для эвакуации нашего подбитого и сгоревшего "Тигра". После некоторой возни на мосту, на обоих берегах водоканала наступила тишина.
Через мгновения мы, я и Максим, снова стояли на мосту и, перегнувшись через его перила, наблюдали за приближающейся баржой, тяжело нагруженной речным песком. Налюбовавшись этой картиной, я еще раз внимательно осмотрел себя и Максима, наша верхняя одежда не намокла, но она так и не сохранила своего респектабельного вида. Сейчас мы с Максимом чем-то походили на гоп-стопников, возвращающихся домой после очередного грабежа! Признаюсь, честно, что я не обладал достаточными магическими знаниями для того, чтобы нас обоих переодеть в новую верхнюю одежду, поэтому я протянул Максиму пятидесяти долларовую банкноту и ему приказал:
— Максим, постарайся найти такое такси, водитель которого без лишних разговоров за эти паршивые доллары доставит нас в гостиницу "Арарат Хайятт Парк".
3
Я крепко спал, когда среди ночи на меня обрушилось что нежное, томное и сладкое. Мои губы, рот, а также руки тут же принялись тискать, ласкать и целовать мою Веруню, которая тихо повизгивала, подставляя мне под поцелуи то свою лебединую шею, то плечо, а то грудь с твердым, словно сталь, соском. Два с половиной дня мы не виделись друг с другом, все это время моя девушка провела на факультете журналистики. Осенью она начала учиться на четвертом курсе факультета журналистики МГУ имени Ломоносова. Еще один год учебы и моя девчонка окончательно станет самостоятельной женщиной, начнет журналистскую карьеру в редакцию какой-либо федеральной или московской газеты, или станет корреспондентом на телевидении.
Когда мы оба усталые после занятия любовью, нагие, тяжело откинулись на подушках, счастливые от факта пребывания в объятиях друг друга, Веруня вдруг мне заявила:
— Руслан, что ты думаешь по поводу того, чтобы наша студенческая компания, которую мы только что создали, подписала бы договор с твоей госкорпорацией. Мы могли бы предоставлять вам свои услуги в области рекламы и маркетинга. Мы уже разработали и готовы вам предложить на рассмотрение наш подробный план работ по формированию имиджа твоей госкорпорации, а также приступить к размещению рекламы вашей будущей продукции.
Такое продолжение наших любовных утех оказалось для меня полной неожиданностью. В момент начала Веруней этого делового разговора я лежал на боку, носом уткнувшись в ее нежное плечо, размышляя о страшных событиях прошедшего дня, в которых мне пришлось вчера принимать самое непосредственное участие. Но об этих событиях в данный момент мне совершенно не хотелось вспоминать или говорить о них, поэтому я не собирался что-либо рассказывать о них своей нежной и ласковой Веруне.
Я не мог, не хотел и был не в силах даже намекнуть ей о том, что вчера мне пришлось пережить. Веруня, моя такая славная и такая хорошая девочка, попросту не заслуживала того, чтобы слышать о той грязи и порочности, нашего сообщества. Мой язык не поворачивался, чтобы сейчас своей любви говорить о своих страхах и волнениях, которые я вместе с Михалычем испытывал и переживал, разыскивая таких же, как она, мальчишек и девчонок.
До сих пор перед моими глазами стояли красивые черты мраморно белого лица смертельно раненой Нины Алферовой с двумя ярко красными точками огнестрельных ранений на левом грудине и одной на бедре. Мне хотелось бы все это забыть, навсегда похоронить в своем сознании, но сколько бы я не пытался этого сделать, так и не мог пересилить самого себя. Мне снова и снова мерещился этот проклятый автосервис, его помещения, по котором мы с Михалычем бродили в полной темноте, и Татьяна Горюнова, лежавшая на бетонном полу, с раной вместо глаза. Какой же сволочью должен был быть тот человек, который нажимал курок пистолета, прицелившись в лицо этой красивой девчонки! И как страшно, наверняка, было этой девчонке смотреть в черный зрачок дула пистолета, зная, что она сейчас погибнет! Я мысленно поклялся самому себе в том, что моя рука не дрогнет пристрелить прапорщика Малашенко, если он снова встретится на моем пути!
Я не хотел и, разумеется, не стал своей Веруни рассказывать и о том, как меня и Максима Звонарева по приказу министра внутренних дел Российской Федерации подвергли испытанию, расстреляв противотанковой гранатой. Политика во все времена считалась грязным делом, хотя порой ей занимались и хорошие люди! Министр Дронов и его доверенное лицо, полковник Фердинанд, за моей спиной договорились о том, чтобы меня подвергнуть еще одному испытанию на крепкость, на желание жить во что бы то ни стало! Сквозь эти, казалось бы, такие грустные и одновременно такие страшные воспоминания с большим трудом до моего сознания пробились слова, произносимые Веруней, о контракте, о ее рекламной компании.
— Тебе, дорогая, нужны деньги? — Поинтересовался я. — Обычно на создание компании и на ее раскрутку всегда требуется большие деньги! Так что я могу тебе их дать столько, сколько тебе на это потребуется. И еще, Веруня, я хотел бы тебя заранее тебя проинформировать о том, что наша госкорпорация часть своей деятельности временно переносит в Лондон. Из этого города мы проведем последний этап регистрации нашей госкорпорации. Никольский со своим аппаратом работников вчера и сам перелетел в Лондон. Управляющая компания останется в Москве, так что договор о сотрудничестве ты можешь подготовить и подписать с управляющей компанией в Москве. Но я полагаю, что тебе, Веруня, до подписания этого договора обязательно нужно встретиться и переговорить с Никольским в Лондоне. Так как только он обладает всей полнотой информации в отношении того, чем будет заниматься наша госкорпорация в ближайшие годы. В любом случае его виза должна стоять на этом вашем договоре. Тем более, что в самые ближайшие дни мы ожидаем получение первого заказа от нашего правительства и тогда найдется вам большая работа!
— Руслан, то есть ты нам предлагаешь предварительно слетать в Лондон и там поговорить с Николаем Никольским, показав ему проект нашего договора?! Ну, что ж, я готова ему позвонить и договориться о времени своей поездки в Лондон. Денег на нее, если хорошо постараться, то я еще смогу найти. Но меня смущают организационные вопросы этой поездки. Я никогда не занималась вопросами оформления виз, не знаю, как заказать авиабилеты на перелет и гостиницу в Лондоне! Кто в этих вопросах мог бы мне помочь?
— Твоя подруга, Клава! Она теперь неплохо разбирается во всех этих вопросах. Так что сможет тебе помочь оформить твою поездку в Лондон. У тебя еще имеется достаточно времени для того, чтобы составить этот договор о сотрудничестве и показать его мне. — Сказал я, притягивая к себе Веруню, пока она не успела еще на свои плечи накинуть свою такую противную ночную комбинацию.
Примерно, через час уже полностью одетый, держа в правой руке демисезонный плащ, я стоял у нашей постели, внимательно всматриваясь в безмятежные черты лица спящей красавицы, своей Веруни. Мои вчерашние проблемы так и не коснулись этого нежного создания, в своей душе я поклялся, что она никогда об этом не узнает. Женщины созданы не для того, чтобы мучиться и страдать всю свою жизнь.
Полчаса тому назад по мысленному каналу связи со мной связался майор Звонарев, он сообщил о только что поступившей оперативной информации в 64-е отделение милиции. Согласно этой информации, прапорщик Малашенко и его группа ликвидации только что получила новый и срочный приказ своего начальника управления. Согласно этому приказу прапорщик должен был вместе со своей группой встретить рейс британской авиакомпании British Airways и арестовать Леонида Васькова, прибывающего на борту этого рейса в Москву. В столь ранние часы моя так и не выспавшаяся голова, видимо, не совсем надежно работала. У меня и мысли не возникло по отношению к тому, как такое вообще могло случиться? Ну, не мог секретный приказ по ФСБ поступить в одно из московских отделений милиции в формате оперативной информации?! Тем не менее, я тут же поднялся с постели и стал собираться в дорогу, особое внимание уделяя своему оружию.
Двадцать минут у меня ушло на то, чтобы умыться и одеться, взять с прикроватного столика свои проверенные пистолеты Desert Eagles, убрать их в подмышечные кобуры. Нежно поцеловав Веруню в губы, я тихо развернулся и на цыпочках, чтобы не разбудить свою любимую девочку, на цыпочках пошел к выходу из апартаментов.
После воскресных развлечений и в столь раннее время суток постояльцы гостиницы "Арарат Хайятт Парк" еще спали крепчайшим сном. В гостиничных коридорах не было ни малейшего движения, только время от времени тенями проходили парные патрули охранников. За гостиничными окнами все еще клубилась ночная темнота. Пройдя гостиничными коридорами, я вышел к лифтам, обратив внимание на, что впервые за все время моего пребывания в этой гостинице старика Мовсар не встретился мне в коридоре. Видимо, его возраст брал свое и этот бойкий старикан сейчас спал на постели в своем номере, расположенному по соседству от моих апартаментов. Но вскоре я убедился в том, что глубоко ошибался по этому вопросу. Старик Мовсар о чем-то беседовал с Виктором Путилиным, стоя посредине лобби. Увидев меня, выходящего из кабинки лифта, он на пару шагов отошел от Путилина в сторонку, предоставив мне возможность обменятся с ним паров слов без свидетелей.
— Ты куда спешишь в такую рань? — Поинтересовался Виктор. — Тебе нужно какое-либо специальное снаряжение, или скажем, специальное оружие, снайперские винтовки?
Но я лишь только отрицательно покачал головой и тихо ему сказал:
— Сегодня утром у меня как-то тяжело на сердце. В случае чего ты, Виктор, за ней присмотри и продолжи мое дело!
Виктор крепко пожал мне руку в ответ и также тихо, чтобы старик Мовсар не слышал его слов, сказал:
— Ничего плохого, Руслан, с тобой сегодня не случится! А за Верой в случае чего, то я обязательно присмотрю, она очень хорошая девушка!
Не знал Виктор Путилин того, что Юра Малашенко был одним из самых перспективных учеников моих курсов повышения квалификации руководящих работников КГБ СССР. Но, пользуясь этой своей одаренностью магией, он порой многого себе позволял и не заметил, как эта его вседозволенность, как мага, привела к помутнению его разума. Таким образом, одаренный парень незаметно для самого себя превратился в игрушку в руках у своего начальства! Теперь ему приказывали, а Малашенко только и делал, что выполнял чужие поручения, которые порой принимали самые невероятные формы. Ведь, согласитесь со мной, что у любого нормального человека не хватило бы моральных сил на то, чтобы нажать курок своего пистолета, собираясь пристрелить пятерых молодых ребят и девчат даже и в том случае, если они случайно узнали государственную тайну.
Становится очевидным, что такой нечеловеческий приказ мог быть отдан только человеком, который сам давным-давно преступил эту психологическую грань, принимая участие в массовых расстрелах людей! Таким образом, выстроив цепочку рассуждений, можно было бы начальника управления ФСБ, в котором работал прапорщик Малашенко, обвинить в непосредственном участии в краже государственных документов по вертолету Черная Акула, последующей их продажи американцам. Из-за предательства этого фээсбешника могла бы погибнуть разведывательно-диверсионная группа полковника Кантемирова и сам полковник. Иными словами, непосредственный командир прапорщика Малашенко мог бы оказаться тем человеком, которого я вот уже столько времени разыскиваю.
Мой напарник Михалыч, видимо, хорошо знал, кто же был на деле командиром прапорщика Малашенко. Может быть, поэтому, а не по приказу генерала Матвея Дронова, он и приказал меня и Максима Звонарева ликвидировать, чтобы тем самым сохранить покой и порядок в нашем государстве! Из большего он выбрал меньшее зло, то есть приказал расстрелять из РПГ26 меня и Максима Звонарева. А командир-предатель прапорщика Малашенко, пребывая в уверенности, что с мной и Звонаревым покончено, отдал новый приказ своему сумасшедшему подчиненному, зачистить поле боя, убрать последнего свидетеля своего предательства, майора Васькова!
Выстроив эту невероятную цепочку рассуждений и умозаключений, я внутренне как бы успокоился. Правда, я хорошо понимал, что сделал это в основном для приглушения своей совести. Я тут же принялся готовиться к ликвидации самого прапорщика Малашенко в ответ на совершенное им убийство пятерых молодых людей, которых мы с Михалычем разыскивали.
Максим Звягинцев приехал за мной на милицейском Форде Мондео с голубой полосой по бортам и надписью "милиция". Присаживаясь на пассажирское сидение, я сразу же обратил внимание на то, что Максим Звонарев серьезно подготовился к предстоящему бою. В специальных зажимах на потолке салона автомобиля с каждой стороны были закреплены по снайперской бесшумной винтовке Вал и по автомату Абакан с тремя запасными магазинами.
Отъехав от гостиницы, Максим сразу же перешел на четвертую скорость и погнал свой Форд Мондео в аэропорт Домодево на скорости более ста километров в час. Пару раз нас пытались остановить и даже начинали погоню гаишники, но заметив, что перед ними находится милицейский Форд Мондео, они тут же отваливали в сторону. В столь раннее утро Домодедовское шоссе было свободным, и мы за какие-то двадцать минут домчались до этого аэропорта. Максим Звонарев не стал подъезжать к зданию аэропорта, а принял вправо и подъехал к каким-то воротам. Вахтер, даже не проверив наши документы, пропустил нашу милицейскую машину на летное поле. Там Максим, немного по нему покрутившись, вскоре подъехал к пока еще пустующей самолетной стоянке.
