Корнет из нашего времени

— Это что же, — встрепенулся Саша Коленкин, — Вы осуждаете героические порывы русского солдата?

— Я такого не говорил! — повернулся я к нему, — Но героизм должен быть оправдан, и не являться следствием исправления ошибок других лиц. Просто красиво умереть — это не героизм, а вот ценой своей смерти приблизить победу — вот это да, героизм.

Вот скажите, — продолжил я, обращаясь к поручику, — в чем, по-Вашему, заключается героизм воина русского?

— Без сомнения, ответил он мне, — умереть за Веру, Царя и Отечество!

— А вот я считаю, истинный героизм, а вернее долг наш заключается в том, чтобы сделать так, чтобы именно враг умер за его веру, его правителя и его Отечество. И чем лучше мы будем выполнять свой долг, учить солдат именно четкому выполнению поставленных задач, именно тому, чтобы от его действий больше врагов погибло за их веру, за их правителя, тем меньше этих врагов будет у нашей Родины.

— Очень интересное суждение, корнет, — услышал я голос Георгия Оттоновича Рауха, командира полка, полковника Генерального штаба.

Мы и не заметили, так незаметно он вошел.

— Господа офицеры! — подал команду офицер, первым среагирующий на его прибытие.

По этой команде все привычно и ловко вскочили, брякнув шпорами и вытянувшись в струнку.

— Прошу садиться, господа! — и обращаясь уже ко мне, — Очень интересно, корнет, рассуждаете! Сказать по правде, сам я не рассматривал этот вопрос с подобной стороны. И Вы что, и вправду знаете, как и чему следует учить солдат, чтобы он был героем с Вашей точки зрения? — командир с хитринкой посмотрел на меня, — Вот и попробуйте показать нам что то новое в системе обучения.

Я опять вскочил, звякнув шпорами, и кивнул, показывая, что воспринял это как приказ. Опять присаживаясь на диван, машинально взял в руки гитару, которая была прислонена к подлокотнику и совершенно не осознано пробежался пальцами по струнам, сделав гитарный перебор. Странно, но у меня получилось даже лучше, чем в той жизни. Там я одно время увлекался гитарой, играл для себя, друзей во время вечеринок и сабайтунчиков.

— А Вы что играете? — спросил мой эскадронный начальник, — что-то раньше я этого не замечал.

— Да не особо, так, иногда бренчу.

— Ну порадуйте тогда нас чем-нибудь, сыграйте, попробуйте!

Здесь музицирование не было чем то особенным, наоборот, в порядке вещей, что офицер исполнял что либо для своих сослуживцев, показывал, так сказать, свои таланты.

Что бы сыграть, чтобы из темы не выйти? О, есть идея! Помню, в казарме почти все осваивали игру на гитаре именно с этой песней, только пару моментов надо изменить.

От героев былых времён

Не осталось порой имён.

Те, кто приняли смертный бой,

Стали просто землёй и травой.

Только грозная доблесть их

Поселилась в сердцах живых,

Этот вечный огонь,

Нам завещан не одним,

Мы в сердцах храним.

В гостиной смолкли разговоры, офицеры стали прислушиваться...

Нет в России семьи такой,

Где б не памятен был свой герой,

И глаза молодых солдат

Прям в сердца они наши глядят.

Этот взгляд, словно высший суд,

Для ребят, что сейчас растут.

И мальчишкам нельзя

Ни солгать, ни обмануть,

Ни с пути свернуть. (из кинофильма 'Офицеры')

В зале повисла тишина. Видно я задел у них в душе какие-то струны. Минуты через две — три офицеры зашевелились.

— Сильная песня, правильная, аж за душу берет, — первым нарушил молчание полковник Вольф Константин Маврикиевич, помощник командира по строевой части, — Откуда она, кто автор, не знаете?

— Денщик отца, старый солдат, пел, а автора, к сожалению, назвать не могу.

— Я не замечал у Вас таких талантов, князь! — воскликнул командир эскадрона, — Вы очень изменились. Но хватит о грустном, может споете что-то легкое, веселое? У Вас замечательно получается.

Я задумался. Согласен, надо разрядить обстановку, вспомнить что-нибудь легкое, непринужденное. Есть один вариант, правда поется там о гусарах, но заменить пару слов вполне возможно.

По селу бегут мальчишки,

Девки, бабы, ребятишки,

Словно стая саранчи

В трубы ду-ют тру-ба-чи.

Раздаются тары-бары,бум бурум

Тут и там везде мундиры

К нам же едут кирасиры!

На подбор, все усачи,

В трубы ду-ют тру-ба-чи.

Пар-бара-пара-рам .....

Слышен голос командира:

Разобраться по квартирам!

Дело близится к ночи,

В трубы ду-ют тру-ба-чи.

В эту ноченьку немало

Баб с гвардейцами шептало:

Без тебя, хоть милый, плачь,

Протруби и мне, трубач.

Пар-бара-пара-рам ....

А когда зарю сыграли,

Бабы слезы утирали,

И в котомку взяв харчи,

Уходили тру-ба-чи.

Через год в каждой избенке

Народилось по мальчонке,

Глотки драли что сычи —

Тоже будут тру-ба-чи!

Эта песня была принята на ура. Как же, здесь же поется про нас, молодцов-кирасиров. Да, расшевелил я общество. Послышались просьбы продолжить, но я, сославшись на усталость после болезни, извинился, пообещав порадовать в следующий раз. А 'мини — концерт' продолжил поручик Володя Вольский, который исполнил сначала модный ныне романс 'Средь шумного бал', а следом, к моему удивлению, знакомый мне по творчеству Пелагеи 'Не для меня придет весна'. Неожиданно для себя я даже стал мысленно подпевать. Но честно сказать, после моего выступления их пение выглядело тускло.

Были и другие выступления, но постепенно собрание разбилось на кучки, что-то вроде кружков по интересам.

Я с интересом прислушивался к разговорам, непроизвольно рассматривая присутствующих, пытаясь понять общий тон общества, в которое я так неожиданно попал.

У окна собрались любители сигар, они дымили и рассуждали о достоинствах рысака, которого недавно выставили на продажу. Чуть в стороне, подавшись модной сейчас теме метизации в коневодстве, рассуждали о преимуществах скрещивания орловского с более резвым американским рысаком. Страстные любители конных бегов штабс-ротмистр барон Фрейтаг и ротмистр Кастен обсуждали захватывающий спор двух молодых фаворитов Петербургского ипподрома рысаков 'Крепыша' и 'Прости', их последнего забега на ипподроме на Семеновском плацу.

В углу, у камина, играли в карты. Здесь из карточных игр допускались только коммерческие, причем на наличные деньги, а все азартные строго воспрещались. Отличия коммерческих игр от азартных заключаются в принципах игры. Хотя и в тех и в других возможен расчет за деньги, в коммерческих играх в основу положена логика, т. е. возможность изменить ход игры в зависимости от мастерства игрока,. Тогда как в азартных играх все решает случай ("какая масть ляжет") и от игрока практически ничего не зависит, разве что от его везения, самообладания, хитрости и т. п. К коммерческим играм в карты можно отнести преферанс, вист, бридж, кинг, рамс и др. К азартным относятся двадцать одно, или "очко", баккара, макао, тринадцать и др.

Потолкавшись пару минут у карточного столика, я отошел к любителям шахмат. Здесь мне было гораздо интересней, так как в шахматы я играл с удовольствием. Уровень игроков был средненький, но постепенно игра меня увлекла. Окружающие заметили это.

— Корнет, а Вы что, тоже играете? Вроде я не припомню Вас за шахматной доской. Кажется, Вы больше в карты перекидывались, да в бильярд, — воскликнул мой эскадронный командир.

— Не так, что бы очень, — ответил я, — разве что, на уровне знания ходов, не больше, я только учусь.

— А давайте в партию, я тоже начинаю только осваивать эту науку!— предложил поручик Красовский, служивший в 3 эскадроне.

Честно сказать, мне не хотелось опять показывать новые знания и умения молодого князя, и так уже я явно выбивался из образа 'серой мыши', каким был мой симбиот. Поэтому пытался отшутиться, рассказав анекдот:

Отец говорит сыну:

— Давай в шахматы в уме сыграем...

— Давай. Пешка Е2 — Е4.

— Конь на Н6.

— Конь Д6 — ЕЗ.

— Ты чего? Конь так не ходит, — и дает подзатыльник сыну.

— Все, спасибо папа, все шахматы рассыпал. Теперь один и играй.

Послышался смех. К моему удивлению эта немудренная шутка многим понравилась. Как оказалось, общество не было избаловано по — настоящему остроумными анекдотами и шутками. Все сводилось к пересказу различных курьезов из жизни знакомых или историческими фактами, рассказанными с юмором.

— Да, позабавили Вы нас, корнет! — отсмеявшись, сказал командир полка полковник Раух, — а расскажите еще что-нибудь!

— Ну вот и решил не выделяться, — подумал я. Но отказываться не удобно, придется выдать пару армейских.

— Извольте! Молодой солдат спрашивает вахмистра:

— Господин вахмистр, а крокодилы летают?

— Шо-о?! Крокодилы?! Да ты в своем уме, кто тебе сказал такую глупость?!

— Господин ротмистр.

— Господин ротмистр? Мда-а.... — пауза, чешет затылок, ...

— Ну, вообще-то, они иногда летают, только низко-низко.

Этот анекдот тоже понравился офицерам, которые, видя оживление в нашей группе, стали подходить к нам. Послышались просьбы продолжить.

-Ну а еще чего-нибудь, порадуйте!— обратились сослуживцы.

Получается так, что колоссальное количество всевозможного "мусора" в голове, знание множества анекдотов будущего, тем более из серии 'армейских', делает меня великолепным рассказчиком. Главное, 'адаптировать' их под это время, чуть сдвинуть акцент — и все, все хохочат, все довольны!

— Извольте, вот еще. Заблудились два грибника. Еле передвигая ноги, вышли они на опушку. А там вахмистр стоит. Они его спрашивают:

— Господин военный, мы на станцию правильно идем?

— Да какое там правильно? Голеностоп вихляет, удар стопы не четкий, да и вообще не в ногу, а ну, построились, живо!

Видно я нарисовал знакомую картину поведения младших командиров, поэтому уже все, не стесняясь, вытирали слезы.

— Ну, ей богу, наш Федякин из пулеметной команды, — узнал кто-то знакомый образ строгого вояки.

— А вот еще один:

Ребенок после представления в цирке подбегает к деду, старому кавалеристу — ветерану.

— Деда, а знаешь, какое чудесное представление было сегодня в цирке? Там наездник прыгнул на ходу лошади на спину, проскользнул под животом, уцепился за хвост и закончил это тем, что вскочил ей на шею задом наперед.

— Ну и что тут особенного?— отвечает старый рубака, — Я тоже все это проделал, когда в первый раз сел на лошадь.

Тут уже все, не стесняясь, стали хохотать. Я, несомненно, становлюсь звездой собрания. Но пора и заканчивать с этим, поэтому как можно деликатнее отказался от дальнейшего соло-выступления, пообещав, впрочем, в следующий раз еще порадовать господ офицеров новой порцией анекдотов.

Еще немного пообщавшись с сослуживцами, поднялся на второй этаж, где заглянул в бильярдную, но игра меня не вдохновила. Здесь играли, как я узнал, в 'американку'. Корнет в бильярд немного играл, а я в учебке гонял в 'пирамиду' и весьма недурственно, надо сказать. Правила несколько отличались, но особо вникать не хотел. Может потом, как-нибудь втянусь.

Уточнив с командиром эскадрона ротмистром Абалешевым и полковым адьютантом (заведовал канцелярией полка, в армии начала ХХI века — начальник строевой части) штабс-ротмистром Юрием Телесницким продолжительность моего отпуска после болезни, я часов в 11 стал собираться домой.

Заглянул в комнату прислуги, где меня ждал денщик Федор, кивнул ему, что собираемся домой. Спустившись на первый этаж, прошли в сени, где получив шинели от дежурного солдата, перепоясались и вышли через веранду в собранский садик.

Подморозило. Газовые фонари тускло освещали улицу. Мы быстро перешли на другую сторону Кадетского бульвара, вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Елизавета ждала нас, без меня не уходила. Она с двенадцатилетним сыном жила рядом. Во дворе был флигель с жилыми комнатами для прислуги, там они и обитали. Дав указание, что на сегодня она может быть свободна, но завтракать буду дома, а не в Собрании, поэтому просил все подготовить к девяти часам.

Федор помог мне раздеться и получил указания подготовить мне на утро шаровары, походный мундир и легкие сапоги, чему очень удивился. Все объяснения решил оставить на потом, наказав разбудить меня утром часов 7.

* * *

* * *

*

Проснулся за несколько минут до прихода денщика. Когда Федор постучал в дверь, я уже встал. Принял у него одежду, что вечером приказал подготовить, оделся и прошел в гостиную, которая была несколько больше остальных двух комнат. Посредине стоял большой круглый стол, несколько стульев с высокими спинками, укрытых холщевыми накидками. В углу, у большого окна стоял еще один столик, журнальный, или как его называли в этом времени, карточный, со столешницей, обтянутый зеленым сукном. Рядом — четыре кресла. У стены — буфет темного дерева, за стеклянными дверцами которого видна парадная посуда. Слева у входной двери стояла этажерка с парой книг и газетой. Пол был застелен большим ворсистым ковром.

С помощью Федора отодвинул стол, освободив центр. Это пока будет что — то вроде спортивного зала, потом разберусь, что можно придумать. А сейчас — во двор, пока темно — небольшая пробежка.

Как и ожидалось, Кадетский бульвар был пока безлюден. Небольшой морозец, градусов десять, темно, только тусклый свет газовых фонарей освещает пятнами участки тротуара. Начал я с легкого бега, пробежал метров пятьсот до Саперной улицы.

Но тут начали появляться дворники со своими скребками, лопатами. Они с удивлением, граничащим с подозрением, поглядывали на чудачества офицера. Как шутили в будущем, вид бегущего лейтенанта вызывает смех, бегущего майора — недоумение, а полковника — панику. Я явно подпадал под первую часть этого высказывания. Ранние прохожие, в основном прислуга из близлежащих домов, солдаты — вестовые и другой трудовой люд уже не скрывали улыбок. Да, что то я поторопился проповедовать здоровый образ жизни. Так дальше не пойдет, надо что то придумать, что бы не выглядеть клоуном.

После легкой пробежки вернулся домой и продолжил зарядку в комнате. Упражнения для развития мышц туловища, плечевого пояса, рук и ног наклоны, приседания, круговые движения туловища и таза, отжимания и т. д. Затем пошли маховые и рывковые движения руками и ногами с постепенным увеличением амплитуды. Перешел к упражнениям, имитирующим технику ударов. В конце отработал затяжную комбинацию: парочка прямых ударов в голову на скользящем полушаге, ухожу нырком влево, серия боковых в корпус, и точка — прямой в челюсть, отскок назад, уходя от возможной контратаки предполагаемого противника.

Во время занятий несколько раз скрипнула дверь, я заметил, что за моими упражнениями сквозь щелку в двери наблюдают домашние, то Федор с недоумением, а во время последней серии — восторженно, то Елизавета удивленно. Но чаще всего мелькала пуговка носа сына домработницы. Он так увлекся, что во время моей работы над ударами почти всю голову высунул в комнату, за что получил звонкий подзатыльник от матери.

Почувствовал, как мышцы наливаются теплом, появилась испарина, пора переходить к силовым упражнениям. Упор лежа — отжимания от пола на кулаках. Для начала немного, тело еще не привыкло, стандартных — раз сорок, дальше — немного усложним — сорок один...хлопок в ладоши, сорок два...хлопок, сорок три...хлопок, и так раз десять, на сегодня хватит, нагрузку будем давать постепенно. Теперь умываться завтракать, и 'нас ждут великие дела'!