Крепость - 2.

Всему личному составу в Кобринском укреплении за ночь восстановить амбразуры, огневые точки, окопы и ходы сообщения.

— Лаптев! — За тобой переброска всех подразделений.

— Музалевский! — Мы с тобой будем готовить прорыв.

— А теперь, все — за дело!

Через полтора часа Гаврилову и Иваницкому принесли приказ командарма.

1. В течении дня 27 июня подготовить прорыв из окружения по варианту 'Григорий'.

2. В ночь на 28 июня прорваться из окружения. Частоты связи — 1-3, 2-5. Шифр — Борис-4.

3. Огонь по назначенным целям вести до полного израсходования боеприпасов.

4. Все тяжелое вооружение перед прорывом уничтожить.

5. В ночь на 28 июня всему личному составу гарнизона крепости выйти из окружения в составе 44 сп под командованием комполка Гаврилова. Заместитель — Иваницкий.

Командарм — 4 Серпилин.

Артиллеристы свою работу начали на полчаса раньше обычного. Самолеты — корректировщики на цели вышли еще до восхода солнца, в предрассветном сумраке. Памятуя о вчерашнем, противник сразу поднял в воздух большие силы истребителей. Однако, найти корректировщиков в отсутствии подсветки солнцем оказалось не так просто. На это и был сделан расчет. Пристреляться артиллеристы успели.

С первыми коснувшимися крепостных валов лучами солнца на землю посыпались бомбы и снаряды. Главный удар теперь наносился по Западному форту и горжевому валу. К счастью, тяжелые бомбы применялись редко. Видимо, снова закончились. В 7 часов бомбежка прекратилась. Дивизионная артиллерия перенесла огонь на горжу укрепления, изолируя район атаки. Корпусные и тяжелые пушки долбили по всей остальной территории крепости, пытаясь помешать зенитчикам и минометчикам.

От окраины Бреста к бывшим Северным воротам, как тараканы, поползли танки. Много. Не менее полусотни. Без помех они пересекли пустырь, через завалы форсировали ров и через проломы вала начали расползаться по двору укрепления. Крепость грозно молчала. Из равелинов, из развалин куртины и уцелевших казематов Восточного форта высыпали густые россыпи пехоты. За ночь там накопилось не меньше полка немцев. Пехота перебежками вслед за танками продвигалась к горже и охватывала Западный форт. Начались первые подрывы на минах. Оказывается, не все мины сдетонировали при артобстреле и бомбежке. Загорелись два танка, раскидало взрывами десятка три пехотинцев.

Наблюдавший за всем этим с НП на валу горжи Каменев скомандовал:

— Огонь!

Горжа, правый и левый фланги куртины, Западный форт взорвались огнем. На флангах куртины за ночь подготовили окопы для ПТО и зениток. После окончания артобстрела их выкатили из казематов по подготовленным еще до войны аппарелям. Все бронебойщики 1-й и 2-ой рот тоже были в окопах. Большинство пулеметчиков — тоже. Из амбразур горжи и форта по танкам молотили сорокапятки, скорострельные зенитки, тяжелые пулеметы, всего — не менее 25 стволов. Их дружно поддерживали три десятка бронебойщиков. Проникшие во двор танки оказались в огневом мешке. Их били в борта, в корму. Сорокапятки накоротке пробивали и в лоб.

По пехоте работали больше двух десятков станковых и полсотни ручных пулеметов. Убийственным перекрестным огнем пехоту выкосили за минуты. Фрицы попрятались в воронки. Уцелевшие танки отползали, отстреливаясь, за куртину. По команде Каменева залегшую пехоту накрыли беглым огнем ротные минометы. Через 10 минут всякое шевеление в воронках прекратилось. Гарнизон показал противнику, что праздновать победу еще рано.

Информация о четвертом подряд тотальном уничтожении мостов через Буг кругами расходилась по штабам Вермахта. Доложили Гитлеру. Он снова устроил издевательскую выволочку Главнокомандующему Вермахта генерал-фельдмаршалу Браухичу, заявив буквально следующее:

— Господин фельдмаршал! Вы со всем Вермахтом и Люфтваффе уже шесть дней позорно ковыряетесь с паршивой полуразвалившейся крепостью, которую обороняет жалкий пехотный полк! Своей некомпетентностью Вы вместе с Боком ставите под угрозу срыва весь план компании!

Браухич отчитал командующего группы армий 'Центр' генерал-фельдмаршала фон Бока. Затем пришла очередь терпеть выволочку командующему 2-й танковой группы генерал-полковнику Гудериану. Взбешенный Гудериан наехал по полной программе на командира 12-го армейского корпуса генерала Шрота.

Положение 2-й танковой группы и в самом деле было незавидным. В течение четырех дней практически все пути снабжения были перерезаны. Вся переправившаяся в первые два дня на восточный берег артиллерия осталась без снарядов. Обстреливать крепость могла только артиллерия, оставшаяся на польском берегу. Горючего практически не осталось. Какое-то количество удавалось перебросить автотранспортом кружным путем через полосу 4-ой армии. Но, 4-я армия сама испытывала трудности со снабжением из-за систематического разрушения переправ русской авиацией. К тому же, путь транспортных колонн удлинился почти на 150 км. По личному указанию фюрера к снабжению танковой группы Гудериана горючим и боеприпасами была подключена транспортная авиация.

Генерал Шрот, крепко простимулированный Гудерианом, сделал логичный вывод о том, что атака на узком участке позволяет гарнизону концентрировать на этом участке огонь минометов из всей крепости. В итоге, атакующие несут тяжелые потери, а атака заканчивается неудачей. Генерал решил атаковать крепость по всему фронту, всеми силами 34-й пехотной и 3-ей танковой дивизий.

Пауза продолжалась два с половиной часа. Немцы перегруппировались. Затем снова началась бомбежка и артобстрел. Тяжелые бомбы не использовались совсем. Зато, на Кобринское укрепление горохом сыпались пятидесяти— и стокилограммовые бомбы, разрушая амбразуры, окопы и ходы сообщения. Ниже трех километров бомбардировщики не опускались.

В 12 часов артиллерия перенесла огонь на горжевой вал и на всю остальную территорию крепости. Бомбежка прекратилась. Через проломы вала в укрепление снова вошли танки. На этот раз их было не так много. Прячась в воронках, они расползались вдоль куртины на фланги. Из расположенных в горжевых валах противотанковых средств, до них эффективно доставали только сорокопятки, но их там уцелело к этому времени всего четыре единицы.

Со стороны Бреста левый фланг Кобринского укрепления и западный бастион атаковал батальон пехоты при поддержке 12 танков. Восточную оконечность куртины и южный равелин тоже атаковала пехота при поддержке 15 танков.

Одновременно на главный КП поступило сообщение из 1-го батальона об атаке Волынского укрепления двумя пехотными батальонами при поддержке 18 танков.

Тереспольское укрепление атаковал батальон пехоты с 8 танками.

Гаврилов сделал вывод, что противник пытается растянуть силы обороняющихся. Поэтому, приказал 1-му и 2-му батальонам обороняться самостоятельно, а весь огонь минометов сосредоточить на противнике, проникшем в Кобринское укрепление.

Сохранившихся огневых точек в Волынском и Тереспольском укреплениях было вполне достаточно для отражения атаки, несмотря на то, что в укреплениях осталось всего по две стрелковых роты. В каждом из укреплений первоначально имелось 4 и 5 дивизионных пушек, 14 и 18 сорокапяток соответственно, примерно половина из которых еще была боеспособна. Этих сил было вполне достаточно для отражения танковой атаки, имевшей явно демонстрационный характер. Уничтожили 9 танков. От 4 до 6 станковых и два десятка ручных пулеметов, имевшихся в каждом укреплении, без особых проблем расправились с пехотой.

Значительно хуже дело обстояло в Кобринском укреплении. Тяжелые минометы и ПТО вели по танкам сосредоточенный огонь, подбили несколько танков, но остальные делали свое дело. Казематы в куртине подверглись атаке и с фронта и с тыла. Танки накоротке подавляли огневые точки. Из захваченных врагом казематов под прикрытием танков на поверхность вышли многочисленные штурмовые группы. Они подрывали двери занятых гарнизоном казематов и брали их штурмом, предварительно забросав гранатами. В темноте казематов разгорались жестокие, доходившие до рукопашной, схватки. Но, численное превосходство противника неизбежно сказывалось. Немцы захватывали один каземат за другим.

К трем часам дня в наших руках остались только левый край куртины с западным бастионом и крайний правый фланг куртины с южным равелином. Западный форт удалось удержать, благодаря интенсивному обстрелу форта из ротных минометов, не позволивших противнику ворваться в казематы.

Затем, почти без перерыва, снова началась бомбежка и артобстрел. На этот раз точкой прицеливания для бомбардировщиков стал Западный форт. После одиннадцати часов на аэродромах бомбардировочной эскадры начали приземляться транспортные самолеты с грузом тяжелых бомб, срочно доставленных из Германии. Выгруженные из них бомбы тут же подвешивались к вернувшимся из налета бомбардировщикам.

Бомбардировка продолжалась полтора часа. Был полностью разрушен пороховой погреб Кобринского укрепления, в котором размещалось конское поголовье ббо. Все лошади погибли. Вокруг Западного форта всю территорию многократно бомбы перепахали на несколько метров в глубину. За время бомбежки в форт попали три полутонных бомбы и две тонных. Защитные толщи грунта и бетонные перекрытия не выдержали попадания тонных бомб. Верхний ярус казематов обрушился. Там, где полутонная бомба попала в воронку от другой такой же, перекрытия тоже не выдержали. Половина казематов верхнего яруса была разбита. Менее трети бойцов в казематах форта сохранили боеспособность. Остальных убило или тяжело контузило. Большая часть огневых точек была завалена.

В половине пятого артиллерия перенесла огонь на горжу и другие укрепления. Пехота и танки начали окружать форт с трех сторон. Часть танков взялась за подавление огневых точек в горже. Из казематов куртины выдвинулись штурмовые группы, охватывая форт. Каменев снова вызвал огонь всех минометов на атакующего противника.

Тем не менее, продвигаясь от воронки к воронке, немцы стали втягиваться во во внутренний двор форта. Отбить их немногими оставшимися огневыми средствами огневыми средствами форта было невозможно. Возглавлявший оборону форта комбат-3 Фокин вызвал огонь минометов на себя.

* * *

Расчеты 107-миллиметровых полковых минометов отдыхали в своем каземате на правом фланге куртины Волынского укрепления. Ранее в этом каземате размещалась автоматическая зенитная пушка с расчетом. Ночью пушка с расчетом была отправлена в Кобринское укрепление, а на ее место прибыли три миномета с расчетами. Ранее все минометы входили в разные батареи и размещались в разных местах. После гибели семи из десятка имевшихся в минометной роте минометов, оставшиеся были сведены в одну батарею и размещены в одном месте. Минометчикам пришлось в крепости тяжелее всех. Тяжелее даже, чем зенитчикам. И минометчики и зенитчики вели боевую работу под непрерывным артобстрелом, но зенитные расчеты хотя бы работали поочередно, а минометчики — непрерывно во время каждой немецкой атаки. А атаки следовали одна за другой по пять — шесть раз за световой день с рассвета и до заката. Минометы оказались единственным средством командования, огонь которого можно было сосредоточить в любой точке крепости. Своего рода 'пожарной командой', которую привлекали к делу в критической ситуации. А такие ситуации следовали одна за другой. К тому же минометчики работали не в казематах, а в открытых сверху окопах.

Легче всего было артиллеристам корпусных пушек и гаубиц, они работали только несколько часов с утра, да и то из подвальных казематов под мощными защитными толщами грунта и кирпича. Хотя, легко в крепости не было никому. Сиди в каземате и жди, когда тяжелая авиабомба проломит перекрытия и похоронит всех, находящихся в нем. От близких разрывов полы и стены казематов содрогались, от стен и потолка отлетали куски кирпича, травмируя бойцов. Контузии разной степени тяжести и ушибы имели все без исключения. Хуже всех приходилось минометчикам. Во время атак немецкие артиллеристы, стремясь помешать работе минометчиков, открывали ураганный огонь по всей территории крепости. Поразить расчет, работающий в глубоком, выложенным кирпичом окопе, можно было только прямым попаданием в окоп. Но, близкие разрывы забрасывали окоп осколками снарядов, обломками кирпича и кусками грунта. Головы бойцов закрывали каски, но ушибы от обломков и даже ранения получали все.

В расчете старшего сержанта Поливанова от первоначального состава остались только он сам, наводчик сержант Кривко и один из подносчиков. Все остальные получили ранения и отправились в санчасть. Вместо них прислали артиллеристов с разбитых зенитных орудий. Минометчики, как правило, гибли вместе со своими минометами. После прямого попадания в окоп выжить было невозможно, а после завершения работы миномет уносили в каземат, в котором и обитал расчет.

Электролампа под потолком каземата едва проглядывала сквозь густую пыль, висящую в воздухе каземата. Койки, на которых лежали бойцы, вздрагивали от близких разрывов и дергались вместе с полом каземата, когда крупный снаряд врезался в кольцевую казарму над казематом. При этом новые клубы пыли поднимались от вековых стен. За сто с лишним лет пыли в пазах кирпичной кладки накопилось много. Лица бойцов были прикрыты масками из трехслойного бинта. Такие маски все бойцы сделали себе еще на третий день войны, когда начался массированный обстрел крепости. Каски не снимали даже в каземате. Сверху на себя клали еще один матрас. При попадании бомбы или крупного снаряда с потолка откалывались куски кирпича. Матрасы и каски в этом случае спасали от ушибов.

Час назад старшина минометной роты принес обед — гречку с тушенкой и чай. От всей роты осталась только одна сводная батарея из трех минометов. С питанием и водой проблем не было. Ешь, пей — не хочу. За полдня расчеты помогли стрелкам отбить уже три атаки на Кобринское укрепление. Под артподготовкой, предшествующей четвертой атаке, можно было слегка передохнуть.

— Батарея, к бою! — Заорал комбат, вбегая в их каземат из соседнего, где располагался КП батареи. Бойцы подхватились. Перед выходом из каземата нагрузились частями миномета и по аппарели полезли наверх. Двор Цитадели оглушил грохотом разрывов. Пыль от взрывов и гарь от взрывчатки висели в воздухе еще гуще, чем каземате. Солнце едва просматривалось сквозь мглу. Впрочем, осматриваться было некогда, да никто и не собирался. Все всё это уже видели. Поливанов побежал по ходу сообщения во главе расчета. Им был назначен окоп, ранее занимаемый малокалиберной зениткой, в сотне метров от казармы. Глубина хода сообщения позволяла бежать в полный рост. Выложенные в два кирпича стены хода спокойно, не осыпаясь, выдерживали близкие разрывы. Там, где ход сообщения прерывался воронками, приходилось пригибаться и перебегать на четвереньках. В дворике расчет споро собрал миномет, наводчик сориентировал его по азимуту. В стены дворика часто били осколки снарядов. Сверху валились куски кирпича. Через минуту во дворик забежал комбат, прокричал на ухо Поливанову установки прицела и дал команду: