При этом имелось по меньшей мере пять версий самого "казуса", самая известная из которых изложена в сочинении всё того же Каммерера "Жук в муравейнике". Написанная очевидцем и участником событий, она считалась наиболее достоверной. Поскольку эта книга сохранилась в наших базах, я отсылаю любопытствующих к нему — разумеется, с понятными оговорками.

Существовало также сочинение ученика Бромберга, Иннокентия Пильгуя, под названием "Одержимость". В этом, с позволения сказать, опусе Пильгуй вывалил на читателя груду разнообразной информации — в том числе "чёрную легенду о Целмсе", да ещё и в крайне искажённом виде. Я читал эту книгу на Земле и могу засвидетельствовать, что о её утрате жалеть не стоит.

Наконец, на Земле был снят мини-сериал "Белый Пистолет", где Сикорски поименован Синицыным, а Абалкин — Левинским, причём сюжет заимствован у Каммерера (по этому поводу, насколько мне помнится, даже случился небольшой скандал). Об этом малохудожственном произведении я скажу то же, что и о книге Пильгуя: пёс с ней.

Однако все эти истории обрываются на том же месте, на котором обрывается текст Каммерера. Что было дальше с Рудольфом — молчание. Единственное, что мне удалось выяснить — так это то, что в 79 ғ. должность Сикорски (он был вторым заместителем Комова) занял Арам Григорянц. Кроме того, в сочинении Каммерера от 99 года "Волны гасят ветер" приводится апокрифический текст "меморандума Бромберга" (подложность которого была доказана Ишаковским и Фёдоровым), в котором Сикорски был поименован "покойным".

При всём при том никаких документированных свидетельств о смерти Сикорски я не обнаружил. Не было даже документа об отстранении Сикорски от должности. Во всяком случае, в сколько-нибудь доступных источниках я его не нашёл, хотя искал весьма тщательно.

Глумова сделала из этого какие-то свои выводы. Во всяком случае, в определённый момент она настоятельно попросила меня оставить эту тему.

Наконец, Абалкин. Вопросу о его судьбе Майя Глумова посвятила остаток жизни. Соответственно, я тоже отдал ему дань. Я и сейчас могу перечислить основные вехи его биографии, а если воспользуюсь ментоскопом — извлеку из памяти все подробности. Но я не вижу в этом смысла, так как всё это не проливают света на главный вопрос: что случилось с Абалкиным — или его телом — после выстрелов Сикорского? Одно я могу сказать с уверенностью: умереть он не мог. Даже обычный землянин, прошедший фукамизацию, не может погибнуть от нескольких пуль, если только они не попали в голову. Хотя и в этом случае есть варианты. Подготовленный же прогрессор — а Абалкин им был — обладает совершенно исключительной живучестью.

Мы обсуждали с Глумовой разные версии событий, в том числе и ту, что изложена в книге. Я думаю, она чисто эмоционально склонялась к этой гипотезе — она идеально соответствовала тому, во что верила сама Майя — но именно по этой причине её не принимала.

И довольно об этом.

XIV

С теорией вертикального прогресса — из которой, как сейчас принято думать, и вышел сидерализм — я ознакомился в классической комовской версии. По сути, это была историософия, то есть очередная попытка придать истории некий "смысл". От официозной ТИП она отличалась только своей наивностью и некоторым самолюбованием. Если бы не имя Комова, книжка не привлекла бы никакого внимания. Для самих сидералистов комовские идеи были знаменем, но не руководством к действию — в этом я убеждён и сейчас.

Тема сидеральной инженерии не имела никакой связи с комовскими идеями. Речь шла о техниках воздействия на сверхмассивные тела, для которых гравитация играет формообразующую роль — то есть на звёзды и тяжёлые планеты. Вопрос состоял не столько в ресурсных ограничениях, сколько в практической необходимости и последствиях. Даже Странники не трогали звёзды — хотя, скорее всего, могли. С другой стороны, в этом не было никакой необходимости. В Галактике всегда можно было найти то, что нужно, не меняя того, что есть.

Но сидералистов не устраивало именно то, что есть. Они мечтали о каких-то невиданных космических объектах — о гигантских плоскостях, простирающихся на световые годы, о громадных сферах, заключающих в себе звёзды и целые планетные системы, о какие-то безумных спиралях с дробным числом измерений и тому подобных bizarrerie. Практического смысла в создании таких диковинок не было никакого. Сидералисты, однако, утверждали, что сотворение чего-то подобного "откроет перед человечеством иные возможности", "создаст принципиально новую среду обитания разума", "откроет грани Вселенной" и т.п. Я считал всё это трескучими фразами, не имеющими смысла. Я не мог понять, чем жизнь на поверхности гигантской спирали может быть лучше, чем жизнь на поверхности планеты земного типа. И хотя я видел, что сидералистская литература становится всё более популярной, а сидералистские воззрения всё более распространёнными, я полагал, что здравый смысл одержит верх. В крайнем случае — с помощью КОМКОНа и ДГБ. Впрочем, я и думать не думал, что вмешательство этих организаций реально понадобится.

Мы тогда и предположить не могли того, что сидерализм может не просто оказаться привлекательным, но и обрести то, что в Теории Исторических Последовательностей именуется социальной базой. Я имею в виду Внеземелье в целом и его амбициозное руководство в особенности.

Сейчас об этом стараются не вспоминать. Скорбь по утраченной Земле и единому человечеству отредактировала не только историческую, но и личную память. В этом я убеждался неоднократно. Однако правда — если уж вообще произносить это слово — состоит в том, что население Внеземелья испытывало по отношению к Земле сложные чувства, главным из которых был resentment. Несмотря ни на что, Земля оставалась сердцем человеческой цивилизации и её наиболее развитой частью. Она же была средоточием власти, где решались все основные вопросы. Короче говоря, Земля была центром, а Внеземелье оставалось периферией, и это было очевидно.

Обычная реакция провинциалов на сам факт существования метрополии — стремление её превзойти. В первую очередь — буквально: создать нечто большее, чем может позволить себе метрополия. Сидерализм с его величественными образами идеально соответствовал этому подсознательному стремлению. В самом деле: звёзды, соединёнными плазменными мостами, или спиральные планетоиды площадью в миллиарды километров — разве это не доказывает, что Земля мала и убога?

Во всяком случае, я понимаю тогдашние чувства внеземельцев именно так. Я даже считаю их в какой-то мере простительными — пока они не перешли черту, за которой зияла пропасть.

Я до сих пор убеждён, что единственным разумным решением был запрет сидеральной инженерии Мировым Советом. Все необходимые основания для этого наличествовали. Сидеральная инженерия требовала ресурсов, которыми человечество просто не располагало. Попытки просчитать последствия даже самых простых манипуляций такими массами и энергиями упирались в неразрешимые проблемы. Ясно было лишь одно: они затронут саму структуру пространства Галактики. Что за этим последует, не знал никто. Наконец, создание и эксплуатация подобных объектов была чревата человеческими жертвами.

Внеземелье не желало ничего этого знать. Все возражения отметались с ходу — или объявлялись трусливой старческой осторожностью. Как выразился один из лидеров сидералистов — "такое впечатление, что нами управляют не люди, а тагоряне, столетиями просчитывающие последствия ничтожных технологических изменений". Я осознаю, насколько двусмысленно звучит эта фраза в контексте прочитанной вами книги. Но тогда это звучало весьма обидно.

Неудивительно, что земная общественность встала на сторону внеземельцев.

XVI

Проект Звёздного Ожерелья в республиканском учебнике истории охарактеризован как huge gamble. На земном языке — а я всё-таки думаю на земном — это можно передать как "громадный риск" или "гигантская авантюра". Я с этим не согласен. Авантюра всё-таки предполагает возможность успеха. Этот проект был обречён на катастрофу. Если всё-таки обращаться к республиканскому языку, то это в лучшем случае panama, а в худшем — criminal fraud.

Я так думал с самого начала.

Нет, у меня не было научных и инженерных познаний, необходимых для экспертной оценки проекта. Однако была очевидна его никчёмность, а также невероятная, запредельная затратность. Кольцо звёзд, вращающееся вокруг искусственной планеты — что может быть бессмысленнее даже с точки зрения внешнего эффекта? При этом подобное сооружение не окупало себя энергетически: на поддержание стабильности системы требовались океаны энергии. Ожерелье нарушало работу всех подсистем СЕН и требовало особого режима астрогации. Наконец, на его создание необходимо было потратить почти четверть ресурсов Внеземелья.

Тем не менее, этот безумный проект прошёл через Мировой Совет и был утверждён. Причиной был откровенный, неприкрытый шантаж со стороны внеземельцев, которые видели в Ожерелье symbol of pride (вот здесь республиканский уместен — на земном "символ гордости" звучит нелепо). Таким же "символом гордости" были и заявленные сроки — безумно малые, исчисляемые годами.

Всё это не могло не кончиться грандиозным фиаско. Две с половиной тысячи человеческих жизней, огромное количество человеко-часов квалифицированного труда, мечты и надежды — всё это "кануло в плазму", как выразился Комов.

По логике вещей, подобный факап не мог остаться без оргвыводов. Все думали — в том числе и я — что Мировой Совет устроит грандиозную чистку руководства Внеземелья. И заранее сочувствовали невиновным и непричастным, которых заденет этот гребень.

Никто не ожидал, что руководство Внеземелья пойдёт на то, чтобы обвинить Землю в диверсии. Это было столь же чудовищно, сколь и нелепо.

Когда я об этом впервые услышал, у меня шерсть встала дыбом.

XVII

Ещё одним прискорбным свойством памяти — личной и коллективной — является неспособность фиксировать оценки во времени. Обыкновенно бывает так, что сегодняшняя оценка опрокидывается в прошлое. Например, близкие отношения часто сопровождаются характерной аберрацией, продлевающей их назад. Такое случилось и со мной: когда мы сблизились с Майей Глумовой, мне казалось, что мы были знакомы с ней всегда. Однажды мне приснилось, что я щенок и она держит меня на руках. Майя, в свою очередь, призналась, что ей иногда кажется, будто она играла со мной в детстве. Это, конечно, исключительный случай, но с людьми регулярно происходит нечто подобное. "Мне кажется, мы с ним сто лет знакомы" — это я слышал неоднократно.

Тот же механизм работает и в случае вражды. Конфликт, внезапный и уж тем более назревший, как бы вытаскивает на поверхность и придаёт значимость всему тому, что раньше не считалось важным.

Именно это произошло с Внеземельем.

Не было конкретного момента, когда Земля было опознана как враждебная сила. Но около 140 года Галактической эры внеземельцы были убеждены, что Земля всегда было врагом, что она всегда подавляла "свободное развитие" Внеземелья, что это было понятно "всем разумным людям" и т.д. Для обоснования этой точки зрения из пыльных углов были выужены какие-то старинные документы — например, упоминавшийся в книге меморандум Елены Завадской, о котором на Земле забыли и думать. Впрочем, если бы его не было, что-нибудь подобное изобрели бы. Если дать волю подозрительности и всякое лыко ставить в строку, можно убедить себя в чём угодно.

При этом внеземельцам и в голову не приходило, что они зависят от Земли, от земных глобальных систем, от омеги и нуль-Т, от Системы Единой Нумерации и т.п. Они смело бросали в лицо Земли чудовищные обвинения, будучи при этом уверены, что Земля не посмеет наказать их за это. В какой-то мере они были правы: Земля и в самом деле вела себя как виноватая сторона. Земляне пытались понять и простить, как они это делали по отношению к жителям других миров. Но Внеземелье не было другим миром. Это были такие же люди, и у них была земная техника.

Когда Внеземелье перешло от слов к действиям, это стало настоящим шоком.

Ещё большим шоком стало то, что Земля, наконец, ответила. Самым унизительным для Внеземелья образом. Что сделало всё дальнейшее только вопросом времени.

XVIII

Я намерен избежать разговора о жертвах и убийцах. В данном случае сам дискурс нерелевантен предмету.

В конце концов, никто никого не убивал — если понимать под убийством именно акт сознательного умерщвления. Внеземельские разговоры о жертвах земной блокады стоят земных разговоров о жертвах внеземельских рейдов. И те и другие имели место. Но, насколько мне известно, не было случая, когда землянин стрелял во внеземельца и наоборот. Я имею в виду доказанные случаи. Отсутствие фактуры восполнялось слухами, сплетнями и тому подобным. В этом отметились обе стороны, но земляне хотя бы не использовали для разжигания ненависти официальные каналы.

Внеземельцы же, напротив, успели даже снять несколько фильмов и сериалов о войне с Землёй. В одном из них отметился наш первый Президент — в качестве эпизодического персонажа.

XIX

День катастрофы я помню, как если бы это был вчерашний день. О нет — гораздо лучше, чем вчерашний день.

Я проснулся около шести утра, съел сырой портерхаус (это что-то вроде вырезки из второго подкожного слоя лимбианского жабоящера, если говорить о вкусе) и посмотрел новости. Конфликт между Мировым Советом и новообразованным Конгрессом Внеземелья зашёл в тупик: ни одна из сторон не собиралась уступать. Симпатии общественности были в основном на стороне Конгресса. Горбовский не изменил своему обыкновению — и выступил с длинной примирительной речью. Очень жаль, что у нас не осталось ни одной записи этого выступления. Это, возможно, несколько извинило бы внеземельцев: слушать подобное и в самом деле невыносимо.

За ночь у меня на компе скопилось несколько сообщений. Важнейшим было приглашение — а вообще-то настоятельное требование — прибыть на планету Фрактура (ЕН-299-1), где проходил Конгресс Соотечественников. Я понимал, что речь идёт о положении моей стаи, так что решил уделить несколько часов этому сборищу. Собственно, у меня не было никаких причин поступить иначе.

Я уже выходил, когда звякнула панелька. Это было письмо от Глумовой.

Сейчас я перечитываю его — уже не помню, в который раз. Вероятно, в последний.

"Маркос! Утром передали, что корабли внеземельцев пересекли границу Солнечной. Меня это беспокоит.

Я собираюсь на ЕН-501, в Гунгербург. Я туда уже месяц собираюсь. Сейчас, я думаю, самое время.

На всякий случай оставляю тебе личный файл. Там кое-какие материалы, с которыми я работаю. Если не понадобится, сотри его через месяц. Если нет, он сам вскроется через год. Распорядись ими, как считаешь нужным. Кстати, там же "мемуар Вандерхузе". Я кое-что поправила в Словаре и придумала смешное название для основного текста.

Надеюсь, что это всё глупости и мы скоро увидимся. У меня есть кое-какие идеи, которые тебя, может быть, заинтересуют.

М. Глумова. 14 августа 141 года. Новгород."

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓