Красный рассвет

Непростые отношения у меня с нынешней российской действительностью.Вроде и любить свою страну не за что, но как можно не любить свою Родину.Непонятно тут все, запутано. Нахватался от этих двоих, как Барбос блошек, как бы теперь не рехнуться. Вот такой вот мутный синергизм с диссонансом...

Когда проезжали мимо разбитого артиллерией или разбомбленного квартала, Хосе сбросил скорость. Собственно квартала больше не было, остались битые кирпичи, земля, мусор, ленивые дымки былого пожара. Среди развалин метались люди, разгребали руины. Все еще копошились пожарные и прямо у нас на глазах они достали из-под обломков убитого ребенка без ручек и ножек. Словно маленькое окровавленное бревнышко. Рядом на носилках лежала полная женщина, в черном платье. Платье задралось, открывая голые белые ноги, и все отводили от нее взгляд. Черное платье пропиталось алым, а лица у нее не было — один кровавый сгусток. В собравшейся толпе стоял крик и бабий вой. Все мои развеселые мысли и далеко идущие планы сдуло ветром, съеденный в больнице обед подступил горлу. Сеня тоже побледнел, и я увидел, как побелели костяшки на его кулаках.

— Хосе поехали быстрей, или ты не нагляделся?...

...Техник оставил машину у гаражей, не рискуя соваться на разбитую и раскисшую от дождей дорогу, и к штабу пришлось идти пешком. Он располагался на краю аэродрома — небольшой деревянный домик, зачем-то небрежно выкрашенный в серо-зеленый цвет. Солнце скрылось за облаками, и холодный ветер пронизывал до костей, заставив всех укрыться в домах. На стоянках было пусто,лишь трое механиков, в накинутых поверх комбинезонов пончо, возились у стоящего на козелках 'Ишачка'. Когда я проходил мимо, один из них, худой и высокий, широко улыбнулся и вскинул вверх кулак.

— Salud, camarada! — белоснежная улыбка разрезала его темное, мосластое лицо.

— Salud! — я тоже поднял кулак. Это был Энрике, механикобслуживавший мой истребитель в тех вылетах, что успел сделать до контузии. Он мне нравился. Хотьработал и неторопливо, но очень аккуратно, не пропуская ни единой мелочи. Я подумал, что если доведется здесь летать, то надо бы снова забрать его себе.

Костя сидел в штабе один, колдуя над громадной картой местности, расстеленной на таком же столе. Он буровил ее взглядом и яростно грыз карандаш, словно это могло чем-то помочь.

— Разрешите?

— О! Леша! Привет! Садись! — он протянул крепкую, мозолистую руку спортсмена. — Как себя чувствуешь?

Крупный, с волевым жестким лицом и ранними залысинами, Колесников выглядел сильно старше своих неполных тридцати. Властный, напористый, но в тоже время не дурак и летчик от Бога, он являл собой пример настоящего командира. Местные женщины были от него без ума, подчиненные в нем тоже души не чаяли. Он командовал нашей эскадрильей.

— Лучше всех! Здоров как бык и имею желание устроить фашистам матч-реванш.

— Реванш? — командир коротко хохотнул. — Это хорошо. Но я слышал, что медицина беспокоится. После такой контузии... может тебе в деревню?Подлечиться?

'Деревней' тут называли Союз, и я понял, что вопрос моей отправки обратно, на Родину, поднимался. И это очень не понравилось.Мои наполеоновские планы рушились как карточные домик.

— Тут что, такси завелось? Здоровых пилотов туда-сюда катать,— я почувствовал, что иду по тонкому льду. — Богато живем!

— Начальству виднее, — глубокомысленно изрек Костя, внимательно изучая потолок. По мне, так смотреть там было не на что. Тот был самым обыкновенным: дощатый, серо-зеленый от табачной копоти.

-Ты у нас тоже начальство.

Колесников хоть и служил тут комэском, но дома, два года назад, был депутатом Союзного ЦИК, и среди нашего руководства имел авторитет. Его мнение наверху весило немало, и заручиться командирской поддержкой определенно стоило.

— Самолетов не хватает, — затянул он старую волынку, — считай половина осталась, да еще в ремонте семь штук. Летать не на чем. Так чего тебе здесь зазря рисковать?

Его посыл разгадать было несложно. До Испании, мне довелось летать 'Ишачке' — новейшем советском истребителе 'И-16'. Наша авиабригада получила их в числе первых, и за два года я прекрасно освоил эту строгую, норовистую, но прекрасную машину. Беда была в том, что здесь исправных 'Ишачков' было мало, всего семнадцать штук, а летчиков для них много. Зато хватало 'Чатосов' — истребителей 'И-15', но только летать на этом биплане не хотелось. Правда, похоже, что выбора мне не оставляли...

— Если надо, на 'Ньюпоре' полечу. Нету 'Ишаков', значит 'Чатос' подавай...

— Вот! — задумчивое, лицо командира разгладилось, и я понял, что угадал. — Это правильное направление! Слушай! — он наклонился, сомкнув густые, выцветшие от солнца брови, наморщил лоб и тихо, заговорщицки, зашептал.— Наши хотят сделать еще один отряд. Небольшой. Прикрывать порты побережья при разгрузке особо важных грузов. Как там сложится, не знаю, но буду тебя рекомендовать туда как командира. Только про это пока никому! Сам понимаешь...

— А прикрывать будем на 'И-15'?

Костя картинно развел руками. Понятно, что все лучшие машины сейчас под Мадридом и отряду выделят какой-нибудь старый хлам вроде 'Ньюпоров' или 'ХокеровФьюри'.

— Согласен, — ответил я. А что еще я мог сказать? Отказаться и ближайшим рейсом быть выпихнутым в Союз? Это чревато... такой демарш может остаться без внимания, а может и нет. На дворе сейчас тридцать седьмой, так что лучше не рисковать...

— Когда оно все созреет?

— Да откуда же я знаю? — удивился Колесников. — Разговор был, кандидатуры обсуждали, а как дальше... Завтра Петр Иванович ожидается, может он и сообщит. В общем жди. Думаю, твои орлы с тобой поедут.

Я прибыл в Испанию в составе своего звена. Ребята у меня были опытные, слетанные и разлучаться с ними,разумеется, не хотелось.

— А как вообще обстановка?

— Давят, суки! Залесских погиб на днях. Оторвался и... — он со злостью треснул по столу кулаком. — Километр до полосы не дотянул. Много этих сволочей, не развернуться. Но мы тоже тут... порядок теперь такой завел, чтобы одно звено ходило выше группы. Так надежней, проще прикрыть...

— Эшелонирование? — с умным видом покивал головойя. — Оно конечно... но тут связь нужна, рации...

— Фуяции, — взорвался Костя, — какие еще, нахрен, рации? Где я тебе их возьму? Ты их сам-то видел?

— А как ты собираешься этим звеном управлять? Энергично покачивая самолетом с крыла на крыло?

— Да уж без сопливых разберусь...

— Удачи, — не стерпел я, — в этом нелегком деле.

— Свободен! — Командир побледнел от злости. С ним такое периодически бывало — попадет под хвост шлея и потом все вокруг бедные. Одно хорошо: закипал он быстро, но так же быстро и отходил.

Я по-уставному, через левое плечо развернулся и,чеканя шаг, вышел. Но не отказал себе в удовольствии, треснул дверью со всего маха. Думал, следом раздастся злобный командирский рев, но нет, стерпел наш комэск...

...К ночи, ветер все-таки разогнал облака. Луна еще не взошла, и очищенное небо мигало россыпью звездной мелочи. Было тихо-тихо и даже не верилось, что я сейчас в прошлом и нахожусь за многие тысячи километров от дома. В принципе, в ночной тишине отличий не было никаких, только, казалось, что воздух пах по-другому, да изредка доносился далекий крик осла.

Я выбрался из душной, накуренной, 'избушки' — сколоченного из самолетных ящиков домика, в котором летчики коротали время в ожидании вылетов. Там имелась буржуйка, чайник, кресла и лавки, в общем, все, что нужно советскому человеку для приятного досуга. Сегодня вылетов не было, а давать отбой и давать личному составу отдых начальство не спешило. Оттого в 'избушку' тесно набились летчики и технари, превратив ее, как шутили некоторые, в 'четвертый интернационал'. Пока что так говорить было можно... В помещении было конечно весело, но от тесноты, табачного смога и жары оно превратилось в натуральную душегубку.

Тишину нарушил шорох шагов. Кто-то шел по тропе, куря на ходу. Я сперва думал испанец, наши предпочитали дымить стоя или сидя, но потом узнал Колесникова. Тот направлялся к избушке, но затем свернул в мою сторону. Я, на всякий случай, насторожился. Мало ли что у командира на уме, вдруг решил перед сном кровушки попить...

— Вот ты где, — он остановился буквально в двух шагах, обдав выхлопом табачного перегара, — я думал в 'избушке', со всеми...

— Душно там, не продохнуть. А здесь благодать: прохладно, звезды...

— Звезды... — Костя задрал голову. — Да-а... Ты это... не бери в голову... Меня тут задурили уже... срываюсь по пустякам. Эти 'друзья'... бестолочь натуральная...

— Да чего там... Дело житейское...

'Друзьями' мы называли испанцев и с оценкой Кости я был совершенно согласен. Нагляделся уже. Нет, разумеется, встречались выдающиеся личности, встречались и работящие, толковые, исполнительные. Но основная масса была так себе. Разумеется, их можно было 'замотивировать', но, к сожалению, полномочий таковых не имелось. Делать заградотряды и штрафные роты нам бы тут никто не позволил. Мы, летчики, могли только драться и умирать, наше начальство могло лишь давать умные советы. Командовали тутместные, и я знал, чем кончаться все их потуги...

— Ты вроде и правильно сказал, — командир меня словно не слушал, — Но это не то. Нужно решение, а не прожекты.

— Так есть же рации. Сергей Чернов жаловался мне, что таскает ее как бесполезный груз.

— Не, если бы они работали, — Костя тихо засмеялся, — тогда может я бы и согласился. Они мертвые все. При сборке у уже не работали. Мысль-то неплоха, но...

— Тогда не знаю, — я опечалился. — Думать надо, тут так, с налету, не решишь...

— Это правильное направление! Думай! Завтра доложишь соображения. — он уже повернулся чтобы идти, но я опередил

— Спасибо на хлеб не намажешь, — буркнул мой новоиспеченный командир. — Пойдем спать. Видишь, как распогодилось? Завтра наши друзья в гости пожалуют, это к бабке не ходи...

...Сосед по койке,Сеня, давно уже затих, еле слышно сопя во сне. Мне не спалось. Лежал, вертелся на скрипучей кровати, думал. Переживал о завтрашнем дне. Идея остаться на войне уже не казалась мне привлекательной. Да, разумеется, Испания это шикарный трамплин, новыпрыгнуть вверх можно и без нее. Есть еще Китай, Финляндия. Есть еще испытательская работа. Да мало ли других способов? В крайнем случае, можно Сталину писать...

А Костю жалко. Хороший мужик, а погибнет глупо, на пилотаже. И что особенно плохо, не помню точно когда. Толи в мае, то ли в июне. И где не помню. А ведь можно было запросто помочь. Обидно. С того времени, как узнал про деда, и до самого попадания, я перелопатил громадный массив данных, а нюансов не помню. Эх, чего после школы не пошел в Воронежский, на самолетостроение. Ведь советовали, да и недалеко было. Сейчас со спокойной совестью ждал бы отправки домой, потом бы дембельнулся и пошел бы в какое-нибудь КБ. Лепил бы стране Советов всякие летающие вундерваффы. Потом мне будет премия, почет и уважение...

Утром, едва продравглаза, пошли на аэродром. Солнце только появилось, и было очень сыро и промозгло. Из темных густых облаков периодически сыпал мелкий снег, но снежинки мгновенно таяли, бессильные скрыть унылую рыжую действительность. Безрезультатно пошатавшись у штаба, основательно продрогнув и не выяснив никаких планов, мы набились в сколоченный из самолетных ящиков домик, растопили печку. Едва пригрелись, послышалось фырканье автомобильного мотора.

— Пумпур приехал, в штаб пошел, — Валька Вераксич, правый ведомый Денисова, выглянул наружу и, сберегая тепло, быстро закрыл дверь, — Сейчас, наверное, позовут.

Прошло около часа, машина с начальством уехала, но никто никого не звал. От тепла клонило сон, и я незаметно заснул, привалившись головой к тонкой, фанерной стенке нашего домика. Разбудила красивая и черноглазая девушка-официантка, из местных. Смешно коверкая русские слова, она объявила завтрак. Завтракали здесь же. Идти в крытую столовую было далеко, а на улице, даже под навесом, слишком холодно и неуютно. Мне достался здоровенный бутерброд с толстым ломтем консервированной ветчины и бокал вина. Ветчина оказалась неожиданно вкусной, вино тоже неплохим и мое раздражение ранним подъемом понемногу улетучилось.

Котельников заглянул в 'избушку', но заходить не стал. Привалился к косяку, по своей излюбленной привычке засунув большие пальцы рук за ремень.

— Распогоживается... Товарищ Денисов, давайте со своим отрядом к самолетам,остальным ожидать команды. Думаю, друзья наши скоро полезут.

— Товарищи командиры! — Валера Ухин, как самый 'свежий' из командиров отрядов, недавно прибывший из Союза, отреагировал первым.Остальные, немного осоловевшие от обильного завтрака, разомлевшие от тепла прозевали появление комэска, и вскочили, когда он уже заканчивал фразу.

— Вольно, — перебил его Колесников. — Отдыхайте товарищи.

Он ушел, и Денисов тут же схватил со стола свой летный шлем.

— Ну что, хлопцы. По коням?

Ожидали больше часа. В тесной, открытой кабине было холодно и неудобно. В ней толком не развернуться, не подвигаться, чтобы хоть как-то согреться. Холодный ветер поддувал под реглан, студил тело, но мы сидели и ждали команды. Я долго досадовал, что так и не получилось ни вчера, ни сегодня утром сделать учебный вылет. Грядущего вылета, опасался, боялся что вдруг не получится, вдруг не справлюсь. При этом понимая, что прекрасно знаю, как все это делается, тем не менее, все равно волновался.Долгое ожидание выматывало, тянуло нервы на живую.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я стал перебирать в памяти порядок запуска мотора, отрабатывая вхолостую органами управления. Потом делал то же самое с закрытыми глазами. Тело помнило это прекрасно, все получалосьбыстро и правильно. Набив руку, отработал остановку мотора, затем различные внештатные ситуации. Это проделывалось быстро — кабина бедна на агрегаты. Таким макаром немного согрелся. От нечего делать, стал все это повторять и,увлекшись, не сразу услышал хлопок сигнального пистолета.

Зеленая ракета взлетела в небо, повисела там полсекунды и, разбрасывая искры, посыпалась вниз. Я торопясь впрыснул в цилиндры два плунжера горючего, включил зажигание. Автостартер завыл мотором, винт моего 'Ишачка' провернулся, мотор кашлянул пару раз и сразу же загудел, вгоняя истребитель в мелкую дрожь. У Сениного самолета уже зазывал, размахивая руками Хосе, и стартер поехал к нему. Я туда даже не посмотрел, а все пытался унять колотящееся сердце...

Сразу две зеленые ракеты повисли над аэродромом — сигнал на вылет. Я плавно, потной рукой, толкнул сектор газа и 'Ишачек' стал разбегаться. Кося глазами на ориентир — серебристый ангар, выдерживаю направление и даже не почувствовал отрыва. Внизу проплыли крыши домов, деревья, желтая деревенская улица, стайка ребятни у колодца, велосипедист, едущий по улице. Все это уменьшаясь, уплывало под крыло...

Снизу появилось звено Сергея Денисова, проскочили вперед, заняв позицию слева. 'Ишачки' шли тройкой, красиво как на параде. Ведомые будто привязались ведущему, настолько четко выдерживали интервал, что я невольно заревновал. Глянул на своих. Истребитель Семена был справа, чуть сзади, где и положено. Никитина не было. Даже не видел, взлетел он или нет. Поглощенный управлением, от волнения забыл все на свете. Тут же вспомнив, что в небе нужно все время осматриваться, завертел головой. Вокруг было чисто и пусто, лишь с северо-запада виднелись мягкие белые комочки облаков.