— Впрочем, не важно! Главное, что ты должна усвоить, так это то, что ты теперь Веселина Ристит. Жила в восточных землях графства Нуши и потому мало что знаешь о силе настоящих артефактников, но тебя учил неплохой маг из светлых эльфов. Эта версия прекрасно объяснит, почему ты в совершенстве говоришь на эльфийском. И к твоей своенравной тени вопросов тоже не будет. В Империи бытует мнение, что наша сила не уживается с магией эльфов. Отсюда и будут все твои проблемы. Твоя мать была рабыней при одном из придворных. Ее предложили в качестве награды за работу кому-то из заезжих артефактников. Так мир получил тебя. Потом твою мать выкупил маг-эльф, а когда стало понятно, что ты на редкость талантлива, пристроил тебя в Видьят. Мой друг уверен, что вопросов или уточнений у учеников это не вызовет, у танаров тоже.
Я подумала и согласилась с мастером. Действительно, никаких вопросов не будет. Рабство среди людей — нормальное дело. И расплачиваются они с магами за работу не только драгоценностями или имуществом, но и красивыми девушками. Такая история действительно могла случиться в реальной жизни.
— А как же мои воспоминания? — спохватилась я. — Понятное дело, что я могу и соврать, могу придумать с десяток семейных историй. Но как быть с клятвой? Ведь все ученики приносят клятву Видьят, а при этом обряде нужно назвать реальное имя! А если меня опять проклянут или наложат какое-нибудь заклятье на правду или еще какую пакость сотворят? Я же раскрою себя в пять минут!
— Ты, я смотрю, решила, что твой дед совсем ума лишился, — рассмеялся мастер Ратри. — Не волнуйся об этом! Мы сотворим тебе такие воспоминания, что даже я поверю, что ты и правда человеческая дочка! В этом проблемы нет. Тут другое, — он потряс пергаментом, — единственный шанс принять тебя в Видьят и при этом не вызвать вопросов — это испытание твоих способностей.
— Я должна буду при Главе сделать артефакт? — уточнила я, уже злорадно потирая руки.
— Нет, Главе не по статусу обращать внимание на простую ученицу, к тому же полукровку. Ты пройдешь испытание здесь, дома. И если Совет танаров решит, что твоя безделушка и правда сильнее тех глупостей, что творят ведьмаки, то тебя примут в Школу, и ты успеешь прибыть туда еще до обряда принесения клятв.
— Но... — начала я, вжимаясь в спинку своего кресла.
— Никакие возражений и слышать не желаю, Веселина! — сурово произнес мой дед, хотя несмотря на серьезность, в голосе слышались смешливые нотки.
Он встал, обошел свой стол и подошел ко мне. Я глянула на него самыми несчастными глазами. Он улыбнулся и крепко обнял меня.
— Я понимаю, что ты боишься, — сочувственно прошептал он мне на ухо, — но я верю, что это поможет тебе выжить в нашем мире!
— Хм, родителям это не слишком помогло, — ответила я.
— Да! — кивнул он, выпрямляясь. К моему удивлению, он даже не разозлился от того, что я упомянула родителей. Обычно дед сразу начинал нервничать, стоило мне только вспомнить маму или папу. — Именно поэтому я уверен, что тебе нужен опыт плотного общения с другими расами. Если ты так и не научишься защищать себя, то сможешь вернуться сюда. Ты не совсем обычная девушка — и я это понимаю, — но возможно, учеба откроет в тебе новые черты характера. Поможет обуздать дар. Ты встретишь новых друзей, влюбишься!
Он говорил правильные вещи, пытался меня успокоить, но я чувствовала в его голосе сомнение. Он сам не верил в то, что говорил. Артефактников слишком часто убивают. Врагов слишком у нас много, а нас слишком мало. Когда-то род Ратри был не просто маленькой семьей, а почти кланом. Сейчас же нас осталось двое.
Мы прошли к нарисованной двери. Я последовала за дедушкой молча. Говорить было не о чем. Ситуация не та, чтобы что-то еще обсуждать. Решение принято. Хотя сказать мне хотелось многое, только все по большей степени не совсем цензурное и близкое к тем словечкам, что выводила моя тень.
Дедушка протянул руку к криво нарисованной ручке — и та моментально превратилась в нормальную, латунную. За ней следом и вся дверь стала привычной. Правда превращение двери всегда сопровождалось выбросом магической пыли. Пока эта мерцающая дрянь кружилась в воздухе, я закашлялась. Частички магии, как песок забили нос и глаза. У меня, похоже, аллергия на этот вид магии. Выразительно чихнула, проходя за мастером в его лабораторию.
— Здорово, болезная! — моментально съехидничал материализовавшийся хранитель лаборатории.
— И тебе не хворать, Сима! — вторила ему я.
Призрак в полупрозрачном саване зашипел. Он терпеть не мог, когда я называла его Симой. Дело в том, что Симануэль Ройгерт был при жизни одним из учеников дедушки, а после смерти стал неприкаянным призраком. Чуток слетел с катушек, как бывает часто среди призраков, и явился пугать мастера видом свои прозрачных ручонок. Ничего у него, конечно, не вышло. Дедушка привязал его к дому и взял клятву служения на ближайшие века. Так что сейчас этот призрак был чем-то вроде второй защиты родительской лаборатории. Если в нее кто-то проникнет, то этот Сима встанет на защиту фамильных секретов.
Ратри подошел к большому столу и принялся оглашать список необходимого для колдовства. Предметы принялись летать по огромному залу. Сам же маг направился к книжным полкам. Он выбрасывал себе за спину фолиант за фолиантом. Те делали пару кульбитов в воздухе и послушно замирали. Несчастный бывший ученик размазанным пятном метнулся к мастеру и, бурча что-то о правах несчастных призраков, принялся относить книгу за книгой на стол. Я же забилась в уголок и постаралась стать незаметной. Еще не хватает, чтобы дедушка что-то забыл и вместо нужного зелья приготовил что-то отравляющее. К тому же с него станется сделать мне такую биографию, что взвоют вурдалаки от жалости. По полу поползли шкурки каких-то змей. Над головой пролетело несколько скелетиков ворон. Мимо меня то и дело прыгали разные склянки и шкатулки. А я, скромненько забившись в уголок, наблюдала за работой настоящего профессионала.
Лаборатория мне нравилась. Она была целиком создана в виде пространственного кармана. У нее не было точных размеров. Она легко могла вытянуться вверх, в длину и ширину. Думаю, что даже сам дедушка не знал точно, что именно хранил в своей лаборатории. К тому же в стены были вмурованы сильнейшие артефакты-поглотители. Любой промах в магии стены этой комнаты поглотят и не заметят. В полу имелись кристаллы подпитки, которые могли позволить работать столько, сколько нужно, не думая о резерве магии. В этом, конечно же, неоспоримый плюс артефактников перед теми же магами, которые, израсходовав себя, просто падали без сознания или даже умирали.
Минут десять вокруг царила суматоха, но когда в пятилитровый котел влили воду из эльфийского источника Чистоты, все как-то резко стихло, и я решила подойти ближе. Под котлом плясал синий разумный огонь. Над котлом парил вечно недовольный страж, а дедушка что-то напряженно выискивал в ящиках стола. Наконец, на свет был выужен приличных размеров сверток из самых разных пергаментов. Тут была и вампирская бумага, и человеческая, и обрядовая для посвящения оборотня в клан. Боги милостивые, да чего здесь только не было!
Я с восхищением, едва не роняя голодную слюну, рассматривала куски чистой бумаги для самых разных целей. Весь диапазон возможностей, который был доступен благодаря таким артефактам, невозможно вообразить. Да любой архимаг удавился бы на поясе от собственной мантии ради того, чтобы иметь доступ к такому сокровищу! А у моего дедушки эти редкости просто валялись в ящике стола! Похоже, некоторая легкомысленность поступков свойственна не только мне, а всему роду Ратри.
Наконец, мастер достал из кипы нужный пергамент. Я крик сдержала, а вот призрак нет.
— Тьма ужасающая, это же... это же...Пергамент Души! — осипшим голосом выдал страж. — Как?!
Действительно, Пергамент Души — это не просто бумага, сделанная из растений или из чьей-нибудь кожи! Эта вещь творилась самими духами рода, Богами, иногда старыми драконами из самой ауры живого существа. Это был не просто слепок энергии, как в обычной магии. Ауры в этой бумаге было так много, что она становилась осязаема. Сколько именно нужно жизней, чтобы создать хотя бы один свиток — не знал никто, даже учебники расходились во мнениях по этому вопросу.
Пергамент походил своей структурой на саван призрака: тоже был прозрачным и слегка светился, только зеленоватым свечением, а не белым. Дедушка аккуратно взял свиток. Кисти его рук тоже стали полупрозрачными и зеленоватыми. Потом он медленно оторвал от пергамента тонкую полоску и протянул оторванный кусок призраку. Страж подлетел, подхватил магическую редкость. Спрятал в ладонях, как прячут птенчика, и легонько дунул в кулак. Через пару секунд в его руках был уже полноценный свиток из ауры, только куда более тонкий и тусклый, чем его старший собрат.
Дедушка спрятал пергамент к остальным и снова засунул весь ворох в стол. Затем щелкнул магический замок на одной из шкатулок, и в воздух поднялось призрачное перо. Нет, перо-то было самое обычное, пока мастер не приказал артефакту стать призрачным. Страж лаборатории без команды забрал его себе и приготовился писать.
Я ошарашенно начала оседать на пол. Одно дело знать, что твой дед— великий артефактник, и совсем другое — видеть этому подтверждения, причем в таком количестве всего за несколько минут. Никогда раньше мастер не показывал мне столько своих профессиональных секретов. Все наше пребывание в его лаборатории ограничивалось простыми проектами, которые я, по его мнению, могла потянуть, а сейчас на моих глазах творилось настоящее искусство.
Я упала бы, если ко мне не успел бы подскочить один из овальных стульев. Я только охнула, а стул, поскрипывая ножками, придвинул меня ближе к столу.
— Деда, а может... — рискнула подать голос я.
— Нет, Лина! — отрезал артефактор. — Мне нужно, чтобы у тебя была не просто ложь, а реальная жизнь! Такая, чтобы ни один маг, вампир или охотник не смог увидеть в тебе истинного артефактника! А это возможно, только если на твоей ауре, на твоем разуме будет печать событий, будет след в твоей крови и запахе кожи. А такое получится, только если применить магию самих Богов, пусть и младших! Не хочу, чтобы твоя жизнь оказалась на волоске только от того, что какой-то вампир тебя кусанет и не распробует в тебе человека!
— Ты думаешь, меня будут кусать?!! — заорала перепуганная я.
— А ты думаешь, нет?! — насмешливо переспросил он.
Вообще-то я и не надеялась, что в Видьят меня никто не тронет. Тронут, конечно, и не раз, и даже не два...
— Артефактор из тебя, как из оборотня нимфа, но вот маг ты приличный, Лина. И пусть ты сейчас меня ненавидишь и не веришь мне, но и воин неплохой. С тобой занимались лучшие, и то, что ты еще ни разу сильно не пострадала от своих экспериментов с артефактами, говорит о том, что у тебя прекрасная реакция и интуиция. Не понимаю, с чего ты в себя не веришь, но я, как твой опекун, обязан позаботиться о любой случайности, — невозмутимо продолжал мастер объяснять мне простые истины и одновременно сыпать в котел порошки и прочие ингредиенты. — Сама понимаешь, что даже хороший морок в сознании легко развеять. Твоя ложь может быть прекрасна, но никто не застрахован от случайностей. Ты можешь быть одурманена, очарована вампиром, пьяна, отравлена, в бреду в конце концов, и выложишь посторонним то, что сократит твои шансы на выживание. А с Пергаментом Души воспоминания станут реальными для всех, кроме тебя. Ты будешь говорить о них, как о правде, думать, как о правде, и никто не усомнится. У твоей крови будет привкус человека, а полукровка не так привлекательна для вампиров. Оборотни тоже вряд ли заинтересуются человечкой с каплей нашей магии.
Я слушала его молча и понимала, что он прав, но от его предположений, что со мной может случиться в этой забытой Тьмой Школе, мне стало резко нехорошо. Я сама себе уже нафантазировала столько всего, что мутило от предстоящего не хуже, чем от рвотного зелья; но меня успокаивала мысль, что это все страхи молодой и глупой девушки, а когда о том же самом спокойно говорит опытный мастер... В общем, к концу его пламенной речи мне стало казаться, что дед задумал меня прибить, просто на старости лет решил провернуть это дело с размахом и чужими руками!
— Ты чего побледнела? — озаботился мастер Ратри.
— Ничего, — честно призналась я, — просто думаю, что мне пришла полнейшая Мгла!
— Ты вся в бабушку пошла! — отмахнулся он, отходя от стола в небольшому шкафчику с зельями. — Та тоже любила вечно все драматизировать раньше времени! Знаешь, как говорят: не кричи, пока зомби весь из могилы не вылезет! Лучше начинай думать о своем детстве, придумай пару интересных моментов, нелепых историй. И про любовь не забудь! Пусть в тебя влюбится... ну, бастард этого эльфа что ли...
— Деда! — снова возмутилась я.
— Что, деда? Хочешь в Видьят приехать не целованная ни разу?! Дело, конечно, твое, только у многих рас полноценная невинность — редкостный деликатес или трофей.
— Я никогда еще...
— Врешь! — заявил дедушка. — А кто своими ментальными прыжками по чужим разумам довел до нервного срыва всех девушек в округе? Это же кошмар! Приличная девушка, а ведет себя... это же хуже, чем в замочную скважину подсматривать!
— И ничего я такого не делала, — буркнула я, краснея.
Да, было пару раз. Я залезала в головы своих знакомых девушек, местных дворянок. Да, я видела их воспоминания о балах, кавалерах и любовных приключениях. Но видеть и чувствовать чужие воспоминая — это не тоже самое, что иметь свои! Похоже, но не то! Это были их поцелуи и их объятия. У меня же еще никогда ничего подобного и ни с кем не было...
— Ладно, — решилась я. — Я придумаю что-нибудь...
— Не 'что-нибудь', — назидательно поднял палец вверх дедушка, — а Первую Любовь!
— А может, я не верю в любовь?! — недовольно прошептала я.
Дедушка как-то долго и печально на меня посмотрел, но ничего не сказал.
Следующие приготовления прошли в молчании. Потом мастер Ратри принялся надиктовывать призраку биографию Веселины Ристит. Я вставляла свои коррективы. Призрак тоже вносил свои советы. Мы спорили и возмущались друг с другом , как торговки на базаре. Через три часа и километры сожженных нервов моя новая жизнь была готова и записана на Пергамент. После чего дедушка забрал себе лист и перо. Внимательно перечитал написанное, внес пару поправок в уже готовую историю жизни. Еще раз прочел с выражением. И мне, и стражу лаборатории понравилась написанная жизнь. Получилось в меру драматично, в меру смешно, в меру обычно и при этом весьма реалистично. Я бы поверила. Пришлось сохранить мне девственность. Призрак верно подметил, что вкус и запах невинности скрыть надолго не получится, поэтому историю про мои любовные приключения пришлось сократить до объятий и поцелуев под луной. Так что полной невинностью я похвастать уже не могла, ибо возжелала мужчину, но и не была еще полноценной женщиной, познавшей все прелести жаркой страсти.
