— Ну вот, тогда знаешь. Сейчас вот, держи, это твой конверт с кодом. Это — твой паспорт, ну и телефон — он привязан к твоим отпечаткам пальцев. Как раз посмотрим, сколько ты мне за сегодняшние покупки должна, и рассчитаемся.

Через десять минут я разобралась хотя бы с тем, как включать телефон, отвечать на звонки и проверять счёт, на который мне перечислили деньги. Тысяча рублей, из которых я перевела Светлане чуть больше шестисот — столько стоили мои покупки. Другие у них цены, однако. Светлана посмотрела, покачала головой:

— Я выясню, что к чему, но должно быть больше. Это не благотворительность, а оплата за твоё сотрудничество с нашими учёными — ну, твой рассказ о себе, разрешение на взятие анализов. Во вторник я посмотрю расценки. Всё, давай спать, я даже до новостей уже не досижу!

* * *

Света, как и обещала, подняла меня рано утром, заставив съесть два больших горячих бутерброда (ветчина оказалась очень вкусной, но лучше было бы полакомиться ею ближе к полудню, а не в семь утра), и потащила к парикмахеру. На часах было лишь начало девятого, воскресенье, но моя хозяйка оказалась непреклонна:

— Пока доберёмся, как раз время подойдёт.

Утро было прекрасным, тихим, прохладным и солнечным, но вот прогулка со Светой — совсем не такое большое удовольствие. Она не гуляла, она целенаправленно двигалась, не обращая внимания на окружающее, и наслаждаясь именно возможностью двигаться. Ну и обсуждая планы:

— Потом заглянем вот сюда, тут хорошие заморозки овощные... Ага, а вон там мясной отдел — всегда отличные котлеты и фрикадельки. Сюда заглядывать смысла нет — замучаешься из необработанного мяса готовить, да и овощи пока выберешь. Как насчёт того, чтобы завтра на пикник съездить? В городе толкаться не хочу — шумно будет. А за городом у нас есть место, мы своей компанией соберёмся. Одежду я дам.

Я лишь кивала, понимая, что отказываться бессмысленно. На пикник — так на пикник.

Парикмахером оказалась женщина лет пятидесяти, по случаю воскресенья согласившаяся принять нас дома. Вскоре я поняла, что Света знакома с ней ещё со школы, поэтому, как постоянная клиентка, пользуется дополнительными правами. Женщина усадила меня в кресло, посмотрела мои тёмные лёгкие волосы-паутинки, и обернулась к Свете:

— Она права, кроме каре никакая другая причёска ей не пойдёт. Нужно лишь чуть подравнять, а то волосы уже отросли. Ната, вы согласны?

Через двадцать минут я была уже свободна, и смотрела журналы, а парикмахер колдовала над головой Светланы, обсуждая с ней какие-то, известные им обеим, дела общих знакомых. Через сорок минут Света, с почти не изменившейся причёской, наконец, встала из кресла.

— Спасибо! Удачи! Через месяц увидимся. Ната, пойдём, нам по пути в парфюмерный надо.

Магазин был "по пути" в километрах двух от парикмахера, в противоположную от дома сторону. Небольшой, в том же самом старомодном стиле, к которому я уже начала привыкать, и — с огромным ассортиментом русской косметики и духов! Такого я точно не ожидала.

— Выбирай! — Светлана профессионально зарылась в коробочки, тюбики, баночки и всё остальное. Я же смотрела вокруг, чувствуя себя клоуном-новобранцем. Выбирать из этого? Жирные тени, румяна, невероятно яркие помады — это точно был театральный грим. У мамы в старой косметичке, раздербаненной мной в раннем дошкольном возрасте, такого не было, точно помню. Всё же попыталась что-то подобрать, и с удивлением обнаружила небольшие баночки с почти бесцветным нежно-розовым блеском для губ, ещё что-то подобное. Отложила, прикинув, что на год мне точно хватит, и пошла смотреть духи. А вот с ними всё было совершенно иначе! На моей родине ведь духов теперь не продают, только всякие парфюмерные и туалетные воды, относящиеся к духам, как вода к водке. А тут были крохотные флакончики с густой маслянистой жидкостью, которая пахла так, что, наверное, и за месяц не выветрится. Не сильные, но очень стойкие ароматы, и в основном приятный, хотя подчас слишком резкие — для женщин в возрасте. Вспомнив мамины рассказы, взяла крохотный флакончик фабрики "Северное сияние" — с холодным, лёгким ароматом весенних цветов.

— Подобрала? Ты что, эту дешёвку взяла? Это же детское! — Светлана смотрела на блеск для губ, как на выдаваемый за бриллиант кусок стекла. Я, чуть улыбнувшись, подошла к стоявшему на прилавке зеркалу, и, благо, что уже заплатила за всё, чуть тронула губы этим блеском, провела коричневым карандашом по бровям, чуть-чуть, едва касаясь кожи. Обернулась к Свете.

— Ничего себе, И не изменилась совсем, и сразу видно, что косметикой пользуешься. Согласна, пойдёт! Идём за продуктами! — она быстрым шагом направилась к выходу из магазина.

— Света, постой! — я еле её догнала. — Давай на автобусе доедем?

— Но тут всего пять километров... Хорошо, поехали! — она всё же согласилась, наверное, поняв, что я стану её тормозить — угнаться за ней было невозможно.

Но проехали мы на автобусе не так уж и много, потому что Света решила показать мне все ближайшие продуктовые магазины, кулинарии и кафе. Знаете, мне тогда очень забавно было видеть витрины, оформленные "пирамидами" из банок, муляжами овощей и фруктов, а потом, в самом магазине, расплачиваться, просто набирая код на экранчике кассы. И весы были электронные, удобнее, чем наши, и табло на ручках тележек — на какую сумму набрали товара. Я тогда впервые подумала, что мир, в который я попала, взял только лучшее. Ну, мне тогда так показалось, и даже смешная косметика не помешала прийти к такому выводу.

— Ну что, идём в кафе? — Света запихнула в большую морозилку купленные эскалопы и пельмени. — Этого на неделю хватит, но сейчас с готовкой возиться не хочу. Пойдём!

Я поплелась следом, радуясь, что надела джинсы и полукеды. А она была в лёгком платье и туфлях-лодочках на каблучке, но, казалось, совсем не чувствовала, что уже пять часов на ногах. Она вообще человек? Не удивлюсь, если здесь каких-нибудь андроидов или киборгов придумали. Ой, мои ноги!

В кафе Светлана заказала нам обеим борщ, но со вторым я настояла на собственном выборе, и ела не котлеты с салатом (она, кажется, эти котлеты могла есть на завтрак, обед и ужин), а гречку с бефстрогановым. Ну хоть наелась — вкусно всё оказалось. А к чаю были "школьные" пирожные. Мне не понравились.

Вечером начались сборы на пикник, заключавшиеся в выуживании с антресолей спортивных костюмов, сумки, каких-то старых покрывал, ну и подготовке "тормозка", состоявшего из хлеба, колбасы, овощей на салат (в этот раз — свежих), да и всё, наверное. Мне это показалось несколько маловато, поэтому я, хотя уже еле стояла на ногах от усталости, предложила сходить в магазин, докупить продуктов. Светлана отмахнулась:

— Зачем? Всё нормально.

Я всё же пошла, обосновав "прогулку" тем, что "надо привыкать к местной жизни". Благо, магазин был недалеко, работал до восьми вечера, и отличался вполне приличным ассортиментом. Вернулась, нагруженная печеньем, сыром, как твёрдым, так и плавленым, в баночках — на бутерброды хорошо мазать, надеюсь, — ну и разной "мелочью" типа шпрот, конфет и крохотной пачечки легендарного на моей родине чая "со слоном". У меня не пропадало ощущение: "я — Алиса Селезнёва", но вот в какую сторону? Из будущего в прошлое, или наоборот? Пока шла, обратила внимание, что все бордюры покрашены светящейся краской, как и "зебры" на пешеходных переходах, а свет в холле, еле горевший, как показалось мне с улицы, плавно зажёгся, когда я вошла в дом, и столь же плавно потух, стоило мне зайти в лифт.

— Прогулялась? — Света уже вымылась и собиралась ложиться спать. — Зачем всё это купила? Обратно ведь тащить придётся. Ну, как знаешь!

Я уложила продукты, и тоже свалилась спать, мечтая о послезавтрашнем дне, когда моя хозяйка уедет на работу.

* * *

— Подъём! — Светлана была бодра и свежа, как горная речка. — Завтракать! Уже всё приготовила.

Ага, приготовила, яйца вкрутую и по куску хлеба на нос, ну ещё чай.

— Ешь, сейчас за нами заедут, — она быстро, но старательно дожёвывала третье яйцо, пока я боролась с вторым — не люблю яйца вкрутую, тем более, на завтрак.

Когда я допивала чай, заставляя себя забыть вкус переваренного желтка, в дверь позвонили — такая мелодичная трель, наверное, какая-то песня, но совсем мне незнакомая. Света вскочила, кинулась к двери, и из прихожей вскоре раздался весёлый мужской голос:

— Привет, Фотончик! Собрана?

— Доброе утро, Поп! Обе готовы, держи сумки.

— Обе? Ах, да, твоя гостья. Спускайтесь, едем!

— Ната!

— Иду! — я всё же успела ополоснуть чашки, и выбежала из квартиры.

Внизу нас ждал УАЗ-"буханка", но не ветхий и раздолбанный, какие ещё колесят в моём мире, а новый, явно современной модели, только что внешний вид прежним оставили. Но в салоне оказались очень удобные кресла, минихолодильник, ну а приборная панель явно свидетельствовала об очень хорошей электронике типа "бортового компьютера" — это, кажется, так называется?

— Сели? Тогда едем! — за рулём был худой рыжеватый парень, рядом с ним, на пассажирском месте — крепкий, спортивного вида спутник с короткими тёмными волосами, а в салоне — девушка, не очень высокая, круглолицая и кудрявая.

— Фотончик! Привет! Рада, что ты, наконец, выбралась. Жаль, остальные в командировке. А это твоя гостья?

— Привет, Кью! Это Ната. Ната, это Кудряшка, или Кью, если коротко. Не удивляйся, мы привыкли к прозвищам — так удобнее.

Я сидела у окна, слушая совершенно непонятный мне разговор, и смотрела на проплывавший мимо пейзаж, очень похожий на тот, из моего мира: холмы, поля, лесополосы, деревни. Только что дороги были лучше, лесополосы ухоженнее, деревни богаче. Не в том смысле, что особняки, а в том, что не виднелось ветхих или заброшенных домов, всё было обжито, обихожено, убрано. И ещё одно отличие — то и дело за деревьями мелькали белые здания ферм, небольших школ, а то и силосные башни и небольшие элеваторы, а на зелёных лугах виднелись пёстрые стада коров. Как-то странно всё, будто и не в России. И верно, это — не моя Россия. А жаль.

— Приехали! — водитель остановил машину на опушке соснового бора. Выгружаемся!

Вскоре на молодой травке уже были расстелены покрывала, на листе фанеры, выгруженном из-за сидений "уазика", высились груды продуктов — кто что взял, — а оба парня возились с костром.

— Фо, ты, наконец, доросла до того, чтобы продукты покупать? — обернулся к Свете коротко стриженный парень лет тридцати на вид, сидевший до этого рядом с водителем. — Даже шпроты купила!

— Это не я, а Ната, — Света лежала на покрывале, жмурясь от утреннего солнца. — Теперь придётся обратно тащить.

— Ната? — Парни и Кью переглянулись, девушка кивнула мне:

— Идём бутерброды делать, пока они тут огонь добывают. Хорошо ещё, не трением.

— Не ворчи, — обернулся к ней тот, кто вёл машину, — а познакомь нас. Фотон, как обычно, считает, что свои обязанности выполнила.

Кью потянула меня к парням.

— Поп, — темноволосый улыбнулся. — Вообще-то, Василий, но зови Попом.

— Почему?

— Потому что Попов, — объяснил его спутник. — А я — Лот, муж этой вот кудрявицы.

— Лот? — я удивилась, потому что он был немногим выше меня, и на морской лот ну никак не походил, на ветхозаветного же "праведника" — тем более, хотя бы потому, что был молод, весел, и, кажется, при случае за словом в карман не лез.

— Это от "Ланселота", — он расхохотался, глядя на моё лицо, — люблю обувь этой фирмы, вот и привязалось, но уж больно длинно и пафосно, а "Ланс" — глупо как-то звучит, на мой взгляд. Так что оставили только "Лот". Фотон, ты хлеб жареный будешь? Тогда иди ветки на шампуры резать.

— Иду! — Света вскочила, полезла в свою сумку. Я уточнила:

— Почему Фотон?

— Потому что не остановишь, — улыбнулся Лот.

— Не выдумывай! — она достала перочинный нож. — Потому что нельзя бабкам доверять получение свидетельства о рождении. Сказали моей: "Светлана", а она в ЗАГСе вместо этого "Фотинья" выдала. Мол, по святцам так правильно. Как исполнилось шестнадцать, сразу имя поменяла! А толку? Всё равно Фо приклеилось.

— А тебя как полностью зовут? — обернулась ко мне Кью.

— Натаниэлла, — вздохнула я. — Бабушка настояла.

— Ещё одна жертва старшего поколения, — рассмеялась Света-Фотон, и ушла срезать тальник для шампуров.

Вскоре мы уже ели чуть обжаренный на прутьях хлеб, подрумяненную ветчину, пили заваренный в котелке чай, и болтали. Лота на самом деле звали Лёшкой, его жену Кью — Катей, но они на свои официальные имена не очень реагировали: "Так к нам начальство обращается, или родственники, когда им что-то нужно".

День прошёл весело, но бестолково, и я так и не поняла, что это за государственный праздник в конце мая? Да и вообще о стране они не говорили, а лишь травили байки о себе и общих знакомых. Кроме болтовни мы обшарили бор, наткнулись на сонного ужа, которого "случайно" подсунули мне (я, вместо того, чтобы верещать, вздохнула, и осторожно отнесла его с тропинки — чтобы не затоптал никто), поспорили о лечебных свойствах сосновой хвои и смолы, а потом и о гастрономических — сосновой коры. В результате меня заставили показать: как именно есть эту самую кору? Я с удовольствием показала, потому что давно уже не лакомилась этим внутренним, тонким нежным слоем, немного похожим по виду на желе. Они не поверили, попробовали сами, и признали, что "это вполне съедобно, хотя вишнёвая смолка лучше".

Потом они четверо гоняли мяч, играя во что-то вроде волейбола, а я делала вид, что "болею" за Фо, хотя на самом деле хотела, чтобы выиграл Лот — задиристый парень был самым заметным из этой четвёрки. Потом все устали, проголодались, и съели все запасы продуктов, так что не то что обратно что-то везти — даже мало оказалось!

— Ната, ты же теперь в нашей конторе будешь? — Поп подбирал куском хлеба масло из банки от шпрот. — Тогда принимаем в свою компанию. Каптенармусом.

— Посмотрим, — я пила ароматный чай со свежими малиновыми листочками, и не верила, что только несколько дней назад смотрела на тоскливый недозимний пейзаж за окном.

— Верно, спешить некуда, — вздохнул Поп, но Фотон, что-то читавшая в своём телефоне, подскочила:

— Вот как раз есть куда. Наши из командировки возвращаются, мне в ночь на работу.

— Собираемся! — Лот с Кью тоже подхватились, Поп вздохнул ещё раз, и медленно встал, всем своим видом говоря: "Так хорошо сидели", но потом, столь же неторопливо двигаясь, в две минуты собрал весь мусор, сложил покрывала, упихнул за кресла фанеру-"дастархан", а потом ещё ждал, пока мы запихнём в сумки всякую мелочёвку. Под конец он выудил из травы перочинный нож, демонстративно сунул его Фо в карман штанов, шлёпнув её по "пятой точке":

— Не бросай оружие!

— Ай! — она ловко увернулась от второго шлепка, сделала подсечку, он подпрыгнул, как-то незаметно зашёл ей за спину, и, обхватив её за талию, потянул к машине.