— Тогда дальше думать будем, о новых условиях и ценах. Теперь, значит, на Перуново поле пойдём, там договор подпишем, временный, первый. Потом — на фотографирование делегаций, потом — отдых, завтра у нас праздник, День защитника отечества, а после него поедете домой. Согласен?
— Так хорошо, — Олег встал, за ним его спутники, включая грамотного бойца, он всегда теперь присутствовал на переговорах.
Странно, но словам про фотографирование он не удивился. А зря! Подписали договор, пощёлкали нашим фотоаппаратом, и отправили в "концлагерь" новгородцев до утра. Наши мужики тем временем готовили место для парада перед крепостью — надо окончательно отбить у Олега охоту нападать на Москву
Утром все новгородцы вышли первый раз из "концлагеря". На утоптанном снегу стояли наши войска, на наспех сколоченных лавках сидели дети и их мамы, те, кто не попал в ополчение и в армию вообще. Таких было чуть меньше трети от взрослого населения. Остальные "коробками" стояли на плацу, лицом к трибуне. Новгородцев разместили по другую сторону от неё, отдельно от наших. Те пребывали в недоумении, процесс, происходящий у них на глазах, был незнакомым. Я поднялся, и в рупор громкоговорителя, с кривыми хитрыми трубками, чтобы на все стороны было слышно, толкнул речь:
-Товарищи! Граждане! Сегодня мы традиционно отмечаем День Защитник Отечества! Все вы знаете, что Отечество наше — это люди. И защита его — это святая обязанность каждого гражданина! И сегодня, как и каждый год, мы покажем, насколько воины наши и ополчение готовы к отражению любой немотивированной агрессии! — это камень в огород новгородцев, — Мы мирные люди, но наш паровой трактор всегда стоит в запасном сарае! И любой враг будет разбит! Победа будет за нами! Командование парадом — начальник штаба Кукша Первушевич! Принимает парад — министр обороны Торир Олафович! Прошу...
Мурман занял место у громкоговорителя, покрутил его — ему первый раз выступать таким образом, достал бумажку с текстом, прокашлялся:
— Парад! Равнясь! Смирно! К встрече государственного знамени — приготовиться!
Не как на 9 Мая на Красной площади, но тоже впечатление производит. Практически синхронный поворот головы туда-обратно, Кукша на коне, за ним — знамённая группа из Добруша и Обеслава, с красным флагом со звездой, серпом и молотом.
— Здравствуйте товарищи копейщики!
— Здара-зхдра-здра-хдра!
— Поздравляю вас с Днём Защитника отечества!
— Ура! Ура! Ура! — Кукша перемещается дальше.
— Здравствуйте товарищи снайперы... огнемётчики... пулеметчики... штурмовики... танкисты! — это Буревой на единственном тракторе с пулемётом, мы его пока не сняли.
— Здравствуйте товарищи воспитанницы! — о, это отдельная тема.
Задача — поразить новгородцев так, чтобы отбить охоту нас атаковать. Копьями да конниками их не удивишь, как и бабами воинственными мурманскими — такого тут хоть отбавляй, даже у словен. А вот сборная солянка разноплеменных девок из Института благородных девиц — самое оно. Поэтому три дня Держислав учил их ходить строем, им пошили одёжку парадную, со штанами, камуфляж типовой, да береты. Оружия не дали — и так грозно смотрятся. Суворовцы остались пока на трибунах, маленькие ещё. Пацаны не обиделись — про то, что такое парад они ещё не знали.
Кукша закончил обход, подошёл к трибуне, отчитался Ториру, и занял место рядом с ним. Знаменная группа устроилась под ними, не входя на помост. Торир начал командовать:
— Торжественным маршем! По колоннам! — на линейных, по которым дистанцию определяют на параде, у нас тупо народу не хватило, — Первый на-пра-во, остальные — на месте! С песней! Шагом марш!
Все шли под одну и ту же песню, под Марш защитников Москвы. Получилось торжественно, старались так сделать, чтобы каждая колонна или припев, или куплет проходя под трибуной Торира пела. Получилось не ахти как, но внушительно, особенно Буревой на тракторе в доспехах. Он завершал проход. Новгородцы, наконец, разглядели девок-воспитанниц во главе с Брунгильдой, прям перевозбудились, бедные. Причём, непонятно на кого — то ли на девок молодых, то ли на мурманку внушительную.
Парад закончился, начались брожения в коллективе. Но! Бардак был строго по определённому сценарию, мы три дня мозги людям компостировали как себя с новгородцами вести надо. Вроде помогло. Народ независимо общался друг с другом, радовались и делились впечатлениями от парада. Подходящих дружинников Олега приветствовали добродушно, но сдержано. Особенно наши девицы преуспели в таком. Вот от кого точно не ожидал. Нарисовался, значит, такой Вольга, подошёл к одной, вроде как познакомиться. А наша рыжая, одна у нас такая, аккуратно так волосики заправила под берет, носик чуть задрала, и мило так интересуется — чего изволите, разлюбезный сударь? И глазки так томно прикрыла, сама невинность. Все, Вольгу можно врагом не считать, стоит, молчит, рот приоткрыт, слюна течёт практически. И глазами только луп-луп, сказать ничего не может. Рыжая ему опять, мол, смущаете девушку, а вдруг вы мысли похабные имеете? Мы наблюдали за этим с супругой, ржали втихаря, всего несколько месяцев у нас воспитанницы, а как их жизнь в Москве изменила!
— Надо бы и нам такое сделать, — к нам подошёл Олег, — красиво получилось...
— Ну, как соберёшься, спрашивай — я тебе распишу как такое организовать. Ах да, ты ж по нашему не понимаешь... — я задумался, Олег засмущался, — ладно, приедешь осенью, я тебе "Азбуку" подарю.
— А что это у вас за бабы? — подошёл Вольга, Брунгильда уже увела воспитанниц.
— А это воспитанницы наши, мы их из плена взяли, да теперь вот обучаем.
— А если я выкуплю, вон ту, рыжую?
Над плацем мгновенно установилась тишина. Говорил Вольга громко, многие слышали. Услышали, и повернулись к нему. Новгородец покраснел, потыкался глазами в одного, второго, нигде, кроме своих дружинников не находя поддержки, и опять уставился на меня.
— Ты чего, с дуба рухнул? — Леда покрутила пальцем у виска, прижился таки жест мой, — Да у нас в Москве за такие слова — и то по "административке" пойти можно! А если попробуешь — так и по "уголовке" залетишь! Живёте там у себя, как звери дикие, людей продаёте, где такое видано!
Народ тоже начал неодобрительно гудеть. Вольга предпочёл смыться, сверкая красными ушами.
— И впрямь не торгуете? — спросил меня Олег, в голосе его было одобрение.
— Да, по Закону не положено. А девицы те, как институт свой закончат, нашими гражданами станут. Мы их случайно выкупили, по лету.
— Это хорошо, Рюрик тоже не одобряет. Особенно своими торговать. А то были тут... Некоторые... — Олег задумался о чем то своём.
— Ладно, проехали. Вольгу успокой, да смотри! В следующий раз такое спрашивать только шёпотом и только у меня, а то и по шее получить можно. И остальным своим это передай. Пойдём в ваш "конц...", просто лагерь, там наши сейчас еды да выпить чуть принесут.
Новгородцев собрали в их загоне, народ бурно обсуждал парад. Привезли продуктов, прямо на улице столы поставили и устроились пировать. Выпили за дружбу, за взаимопонимание, и перешли к подаркам. Мы им подготовили за неделю конскую сбрую, пять комплектов. Ну там седла, уздечки, стремена и прочее.
Со этим вообще забавно получилось. Когда у нас появилась конница патрульная, я попытался тоже освоить езду верхом. Пару раз свергся с коня, присмотрелся к используемому для езды "оборудованию" и задумался. Как-то очень непонятно мне было всё это, седло мягкое какое-то, стремена-петельки. Начал вспоминать, какой в моё время сбруя была. А сколько раз среднестатистический городской человек в двадцать первом веке к тридцати годам ездит верхом? Ну, раза три-четыре, прогулки там конные и прочие увеселительные мероприятия. И сёдла да прочие ремни в моё время — небо и земля по сравнению с существующими. Сел вспоминать мой микроскопический опыт общения с конями. Нарисовал всё, что вспомнил из будущего о снаряжении лошадей. Попробовали потом соорудить. Седло первое сделали из фанеры толстой, да оббили заячьими шкурками, стремена штампованные, стальные, уздечки да прочие шоры с подпругами. Взгромоздился я на новое седло, закрыл глаза, прислушался к ощущениям своей пятой точки. Не то. Переделали. Вот так, опираясь на мышечную память моей задницы и формировали конскую сбрую. Сделали очень достойную вещь, по-моему, нам даже кони благодарны были. Вот пять таких комплектов и подарили новгородцам.
А что ещё презентовать? Оружие — опасно, доспехи — делать долго, товар на продажу — не понятно, что их заинтересует, алкоголь в бутылках — у самих мало. Вот и выбрали нечто нейтральное, но вроде как воякам нужное. Попробовали тут же, на пиру обновки для коней. Лошади ржали удивлённо, Олег чуть ноги себе не переломал. Присмотрелись — ба! У него нога проскальзывает в стремени, не держится. Посмотрел на себя, на него — сапоги у нас разные. У меня каблук держит в стремени ногу. А обувка Хельга больше толстенные мягкие кожанно-меховые чулки напоминает. Подошва на зачаточном уровне, каблука вообще нет, правый и левые — одной формы. Пришлось гнать на склад, выписывать (!) на складе сапоги на дипломатические нужды. Дело с обновкой пошло веселее. Особенно когда портянки добавили. Олег влез на лошадь, поёрзал, привыкая, и... встал на стременах! Этим вызвал немалое удивление вояк, да и сам Хельг призадумался. Сел, опять встал, лук достал, натянул, заулыбался. Наблюдая за этой картиной, начал прикидывать, как они вообще коней тут используют в бою с привычной им сбруей. Этим во время пира и поинтересовался.
Забавно, но воины местные — не конные, ладейные, скорее. Лошадей используют для перемещений и по зиме в бою, с собой в поход кавалерию возят редко и не для всех. Потому и не сильно парятся конской сбруей. Да и бой на лошади — не таранный удар длинным копьём, а, скорее, вломиться в строй да тыкать по сторонам более коротким копьем-дротиком, который они сулицей называют. А конь в четыре копыта отбивается от наседающих врагов. Если он, конечно, боевой и обученный. Получается, основная сила в таком бою — это лошадь, а всадник так, коня копьём охраняет, чтобы не зарезали. Мечом верхом пользуются редко, не очень удобно, щитом — чаще. Про сабли народ слышал, но они достаточно редкие. Такое считают уделом степняков-кочевников, те что-то похожее на нашу сбрую вешали на коней и пользовались кривыми мечами. И то редко — о проблемах с упругостью местной оружейной стали я давно слышал.
Поговорили до вечера, подпоили чуть гостей и выяснили окончательно состояние Рюрика и его "бригады" в Новгороде. Если собрать всё, что за неделю удалось узнать, то положение нового князя у наших южных соседей было... неустойчивое. Но Рюрик при этом сильно порадовал! Он таки дождался пока слегка утихнут разборки в Новгороде, подсобрал ещё дружину, и пришёл по весне в город. Там навалял всем оставшимся "претендентам на трон", и... вернулся на Ладогу! Мол, уйду я от вас, злые вы. Вакуум претендентов на власть быстро заполнился кучей мелких группировок, которые опять начали грызню. И вот когда новые претенденты ополовинились, и окончательно достали жителей и торговцев Новгорода, к Рюрику отправили делегацию. Опять за рыбу гроши — "земля велика и обильна, но порядка в ней нет, приходи, мил человек, править". И вот тут он начал переговоры об условиях своего правления! По итогу почти месяца дипломатии, Рюрик таки сумел выторговать себе прав побольше, а обязанностей — поменьше. Это привело к изменению самого статуса князя Новгородского. Если до этого искали скорее ответственного за оборону, да ещё и на птичьих правах, вроде возможности снять князя если не понравиться, выделять долю ему на содержание войска по своему усмотрению, и прочего, то теперь Рюрик объединил в своих руках гражданскую и военную власть — то есть суд, налоги, военную силу. Но пока только лично — на его преемников эти договорённости не распространялись. Зато теперь новый князь может начинать строить государство.
Но тут вмешались уже союзники, с которыми он шёл к Новгородскому престолу, точнее, как тут выражались, столу. Командиры дружин пришли к нему и вывалили свои соображения по поводу всех событий. Мол, собирал-то их он под добычу богатую и плату великую. А где и то и другое? Новгород брать не пришлось, грабежа не было, добычи — тоже. Остаётся плата. Рюрик с вояками союзными рассчитался, не обидел никого. Однако всё время серебро тратить на дружины, которые ему, по сути, не подчинятся до конца, не захотел. Предложил другой вариант. Точнее, два. Отряды союзников могут осесть его представителями, боярами, на земли новгородские. Ежели такое не устраивает, пусть тогда собираются и идут за счёт Новгорода в поход на Царьград. Боярами представителей князя я назвал, там слово на самом деле похожее, но не такое. По первому варианту решили действовать его два "брата". Брата названых, Синеус и Трувор, а учитывая род их занятий, они по факту не братья, а самая настоящая братва. Они сели к востоку от Новгорода, Синеус в районе Белого озера, и к западу — Трувор теперь обитает в Изборске, недалеко от Пскова. Сейчас то село, которое называли Псковом сгорело, и Изборск в том регионе вроде как столица.
Аскольд и Дир приняли предложение о походе на Царьград. Рюрик собирал для них продовольствие, оружие, доспехи. Поход назначен на это лето, как и уход братвы боярской на новое место жительства. На данный момент вся эта толпа находится в Новгороде, чем немало бесит местных жителей. По прикидкам, если попробовать перевести слова Олега про "рать несметную" и прочие прилагательные в численный вид, получается, что бояре уйдут, забрав по тысяче-другой дружинников, Аскольд и Дир за собой поведут тысяч десять, а Рюрик останется в Новгороде с пятью тысячами человек. Вот ещё под пять тысяч ему лодки и нужны. Людей он вроде как в Новгороде набрать должен, из остатков разных группировок, боровшихся за власть. А это значит, что когда и если Аскольд с Диром вернутся из похода, изрядно уменьшившись числом, то Рюрик будет самый главный бугай в данной местности, и под себя их лихо подомнёт. Пять лет на строительство лодок — это как раз то время, за которое "походники" вернутся из Царьграда. Пока туда дойдут, пока пограбят, пока обратно — вот как раз и будет три-пять лет.
Для нас это значит пока только одно. Если у все наши задумки сработают, то ближайшие пять лет Рюрику не до нас будет. А если и заинтересуется он Москвой, то ресурсов больших не выделит на противостояние. Новгородских надо в узде держать, подати да дань собирать, неизвестно, как там у Трувора и Синеуса ещё будет. Может, и там помочь воинской силой и людьми придётся. Вот в таком режиме и будет князь Новгородский ждать возвращения Аскольда с Диром. На вопрос, почему так долго, под пять лет на поход закладывается, народ посмотрел на меня недоуменно и рассказал про волоки. Чтобы попасть в Чёрное море из Новгорода, надо руками (!) перетянуть лодки в двух местах — между реками Ловать и Западной Двиной, и между Западной Двиной и Днепром. Прикинув, сколько они будут туда-сюда гонять, время про запас да и на грабёж, получается как раз лет пять максимум. Ужас сколько времени уходит на войну в это время!
