Автократор Второго Рима

Нет, определенно этот Кантакузин оказывается дельный мужик! От него сейчас я узнал намного больше чем за все пять с половиной лет жизни в этом мире. Хорошо что я с ним познакомился.

— Мне стало интересно, — наглеть так наглеть, если он рассказывает то я буду спрашивать. — Скажи велика ли Ромейская держава?

— Нет, не велика, — вздохнул полководец. — Несколько столетий назад мы владели половиной мира, а теперь наша держава не превышает фем Фракии, Македонии, Эпира и Фессалии...

Архонт замолчал и на пару секунд задумался.

— О чем это я? Откуда тебе, мальцу, знать где лежат все эти земли? — как бы очнувшись, со снисхождением произнес Кантакузин, и назидательно добавил, — Но всегда помни, отрок, что твой почтенный отец и я, его верный слуга, с Божьей помощью делаем очень многое чтобы вернуть ромеям наше былое могущество.

Кантакузин ошибался, думая о том что я не знаю где находятся перечисленные им регионы. Перед тем как ехать в Грецию я хорошо изучил карту, прокладывая маршрут своего путешествия. Конечно, на тех картах были написаны современные названия, но где находятся Македония и Фессалия я помнил. Вспомнилось так же, что все эти названия, включая Фракию и Эпир, я уже встречал в прочитанной еще в детстве книге про Александра Македонского. Ну что же, судя по тому что Кантакузин не упомянул никаких областей за пределами Балкан, Малую Азию византийцы уже потеряли. Впрочем, ромеи еще не деградировали то тех времен, когда от былой их империи остался только сам Константинополь и сейчас обладают хоть какими-то землями. Что это значит? А значит это то что сейчас либо 13 либо 14 век. Что я помню по этой эпохе? Про Византию — ничего, кроме того, что ее в эту эпоху сильно теснили турки. А по остальной Европе и Руси может чего и вспомню, но зачем мне пока пудрить себе мозги? Вот определю точную дату и буду думать как применить здесь свои скудные познания из будущего. Если, конечно, они вообще есть, эти познания.

Пока я разговаривали с Кантакузином, купол Святой Софии все приближался и приближался, и вскоре наша процессия выехала на площадь Августеон. Этот обширный форум, растянувшаяся в виде четырехугольника, был выстлан мрамором, и его окружали портики, поддерживаемые двойными рядами колонн. Поскольку мы въехали на форум с западного входа, нашим глазам сначала предстал довольно высокий столб под сводчатой крышей — Милий, от которого отсчитывалась протяженность всех дорог империи. Пройдя рядом с этим монументом, мы увидели стоящую в центре площади на ступенчатом основании высокую бронзовую колонну, на вершине которой находилась колоссальная статуя Юстиниана Великого. В великолепных доспехах он восседал на могучем коне, держа в левой руке шар, увенчанный крестом, а правая рука статуи повелительно указывала на восток, предостерегая персов от вторжения на ромейскую землю.

На Августеоне размещались самые прекрасные дворцы и общественные здания Константинополя: палаты патриарха, бани Зевксиппа, здание сената, Магнаврская высшая школа и Большой дворец. Впрочем, сейчас большинство этих зданий, построенных в предыдущие эпохи с неслыханным великолепием, хранили следы серьезных разрушений, повреждений и пожаров, а величественный некогда Большой дворец и вовсе пришел в запустение и представлял собой груду развалин.

На северной стороне площади располагалась цель нашего путешествия — собор Святой Софии. Даже несмотря на то что за многие сотни лет своего существования этот великолепный храм подвергался землетрясениями, пожарам и разграблениям, он все равно продолжал смотреться внушительно и очень монументально.

Перед воротами храма нас ждал сам патриарх Иоанн Калека, одетый в златотканый саккос с длинными рукавами и окруженный высшими чинами церкви. В руках он держал икону Богоматери Одигитрии. В отдалении стояли толпы горожан в праздничных одеждах, которые при нашем появление закричали здравницы. Процессия остановилась, все кто был на конях спешились, а все кто был в колесницах вылезли из них. Император, облаченный в пурпурную тунику, снял свою корону-стемму и встал на колени перед изображением покровительницы столицы. Следом за ним встали на колени и все присутствующие, включая меня. После окончания первой молитвы все вокруг многократно возгласили "Господи, помилуй!". Затем были совершены еще две молитвы с теми же возглашениями. Когда присутствующие закончили молиться и встали с колен, в храм была возвращена икона и только после этого в него торжественно вступили василевс, патриарх и все мы.

Внутри собор Святой Софии выглядел еще более величественнее чем снаружи. Громадный купол, арки, колонны. Множество фресок и мозаик, изображающих сцены из Библии. Для василевса и его семьи в храме отводилось специальное почетное место, представлявшее собой постамент с установленными на нем золотыми или позолоченным тронами.

После совершения благодарственной литургии и воздаяния хвалы Господу, даровавшему царственной чете еще одного сына, вся семья василевса, включая меня и шедшего рядом со мной Кантакузина, важно прошествовала в богато украшенную коврами и тканями пристройку к собору которая носила название "митаторий" и была возведена специально для отдыха императора после богослужения. Вскоре к нам присоединился и патриарх Иоанн в сопровождении пары митрополитов. Сам патриарх был человеком низкого роста, но с солидным брюшком, однако излишняя полнота не портила черт его лица.

— Долгих лет счастья твоему августейшему семейству и тебе лично, благословенный василевс Андроник, — торжественно провозгласил патриарх. — Живи долго и ты, христолюбивый великий доместик Кантакузин.

— И тебе долго здравствовать, святейший владыка, — дружно ответили все мы и склонили головы в вежливом поклоне.

— У меня есть к тебе важное дело, государь! — обратился патриарх к Андронику.

— Да, и какое же?

— Великий василевс, я прошу тебя дать добро на созыв Вселенского Собора для решения богословского спора между двумя группами видных иерархов церкви. Одну группу уважаемых клириков ведет по пути познания Святого Писания монах и ученный Варлаам, эллин из Калабрии. Другую же группу богословов собрал для изучения истин Святого Писания не менее уважаемый сторонник исихазма, архиепископ Григорий Палама из града Фессалоники. Хочу сообщить тебе, автократор, что только собрав вместе множество достойных сынов церкви и других клириков и начав таким образом серьезный диспут, можно закончить назревающий раздор и прояснить важный в деле вероучения вопрос, игнорирование которого может даже расколоть нашу истинную церковь.

— Я уже слышал разговоры о том что между иерархами церкви разгорелся какой-то важный богословский спор, — поморщился Андроник. — Однако до меня не дошла суть раздора между этими без сомнения достойными и ученными мужами. Расскажи мне об этом, Владыка. И прошу тебя, изложи только суть, сам понимаешь что у меня родился сын и меня сейчас заботят веселые празднования а не церковные прения.

— Я не отниму у тебя много времени, государь, — заверил его патриарх Иоанн. — Суть спора в следующем. Григорий Палама написал труд и назвал он его "Триады в защиту священно-безмолвствующих" В этом воззвании он учит что мир пронизан божественной благодатью, которая открывается человеку с помощью молитв и очистив ум и сердца можно подготовить подвижника к духовному, внутреннему созерцанию Бога. Грехи человеческие затемняют в нас образ Божий, однако жизнь по заповедям и любовь к Богу и ближнему очищает нас, делает способным к богообщению через молитву. В подтверждении своих доводов Палама приводит слова из Священного Писания, а именно из Евангелия от Луки, в главах за номерами ...

— Хватит, Владыка! — Андроник тяжело вздохнул. — Все мы рабы Божьи и безмерно уважаем Святое Писание, а также все то что там сказано. Но не забыл ли ты что мы спешим на праздник?

— Да будет твоя воля, великий государь, — на этот раз уже тяжело вздохнул сам патриарх, недовольный тем что был вынужден излагать такие важные вещи в столь краткой форме. — С доводами архиепископа Паламы ведет яростный спор авторитетный и без сомнения ученный муж Валаам Калабрийский. Он утверждает что человек совершенно недосягаем для Бога. Из невозможности богопознания он выводит и невозможность знать что-либо об исхождении Святого Духа и предлагает в вопросах веры строго подчиняться авторитету Церкви. До меня даже дошли слухи что Варлаам обвиняет Паламу в ереси и если так пойдет и дальше...

— Уважаемый Владыка! — по лицу императора пробежала тень, — Я не думаю что нам нужно отрывать столь многих мудрых мужей от молитв Богу и собирать их на Вселенский Собор, — Может есть возможность решить этот спор без крайних мер?

— Дозволь мне сказать, могучий автократор, — вмешался в разговор Кантакузин, и дождавшись легкого кивка от василевса, продолжил. — Как ты и сам знаешь, два года назад к нам из Авиньона приезжали папские легаты Рикардо Англико и Франческо ди Камерино. Тогда велись переговоры о возобновлении унии Церквей.

— Да, я помню об этом. Продолжай.

— Я предлагаю отправить Валаама с ответным визитом на переговоры в Авиньон. Он родом из Италии, хорошо знает обычаи латинян, и уже бывал при дворе Понтифика. Вот пусть едет туда и просит папу Бенедикта чтобы тот объявил крестовый поход против турок. Ну а поскольку он уедет, то и богословские споры стихнут хотя бы на время.

Андроник надолго задумался. По его лицу было заметно что он взвешивает все "за" и "против".

— Хорошо! Так и сделаем! — принял решение император. — Владыка, ты не возражаешь?

— Нет, не возражаю. Конечно, созвать Собор было бы лучше, но раз такова твоя воля, автократор, то так тому и быть.

— Ну вот мы и решили этот вопрос, — удовлетворенно заявил Андроник, и перевел взгляд на великого доместика. — Мой верный Кантакузин, когда прибудем во дворец передай от моего имени приказ дромологофету Музалону чтобы он подготовил посольство и составил верительные грамоты.

— Конечно, мой государь.

Император хотел уже было выйти из помещения, но был остановлен патриархом.

— Постой, могучий василевс, у меня к тебе есть еще одно дело.

— Что ты еще хочешь?

— Я прошу разрешить подвергнуть патриаршему суду столичного мага и волхователя Георгия Царенца. Этот негодяй насылает порчу на многих уважаемых граждан города.

— Если это дело связано с городом то иди к эпарху. Мне, ввиду высокого статуса не по чину разбирать такие дела. А теперь, оставь меня, я спешу на ипподром.

Пока наша процессия двигалась по направлению к ипподрому я думал над услышанным. Как ни крути, а у этих ребят-церковников здесь походу кипят страсти покруче чем по телику в передаче у Малахова. Я, конечно, слышал что у византийцев были какие-то религиозные терки. Иконоборчество, так кажется это называлось. Но когда это было? Лет пятьсот назад. А сейчас у них в плане религии должен быть покой и единение. Католики не в счет, я имею ввиду что по моим представлениям греческая православная церковь должна быть сейчас едина и не делима, а в реальности выходит все наоборот. Впрочем, пусть об этом у папаши голова болит. Когда я вырасту местные религиозные терки авось и успокоятся. А вот то что здесь магов ловят — это уже интересно! Может тут реально магия есть? Прикольно было бы! Хотя, в генекее от баб про магию я бы точно услышал. Политика им не интересна а вот смотреть фокусы — это всегда в радость. А отсюда вывод — магии здесь нет, а вот инквизиция имеется. Возможно она не такая как на Западе, но она есть. И еще один вывод — правильно я делаю что веду себя осторожно. Такой линии поведения буду держаться и дальше.

— Скажи, молодой царевич, — вдруг обратился ко мне Кантукузин, который по-прежнему меня сопровождал. — О чем ты думал, когда слышал в митатории разговоры взрослых мужей?

О чем я думал? Да о том что вы фигней страдаете! Вам нужно свою империю с колен на ноги поднимать потому что всех вас скоро турки передавят как мух, а вы тут в религиозных заморочках погрязли да еще у латинян помощи простите. Так они вам и помогли! Держи карман шире! Конечно, вслух я сказал Кантакузину совсем не это.

— Мне стало интересно что такое уния Церквей? И еще, ты говорил про турок. Расскажи мне о них?

— Хорошо, порфирогинет, — Кантакузин улыбнулся. Ему явно понравилось мое любопытство. — Расскажу тебе сперва об унии. Почти три сотни лет назад в единой Церкви произошел великий раскол. Не буду говорить почему так случилось, ибо мал ты еще и в богословии не силен. Скажу только что с тех пор схизма так и не закончена, хотя в последние годы и начались переговоры об унии, то есть об объединении обоих христианских конфессий.

— Ну и как ты думаешь, уния будет заключена?

Об разделение церкви на католическую и православную я конечно же знал, правда не помнил дату этого события. Кроме того, я был в курсе что схизма даже в мое время не была преодолена. Собственно, Кантакузин мне ничего нового и не сказал. Однако разговор нужно было поддерживать, этот архонт мог быть полезен.

— Сомневаюсь что уния возможна, — ответил великий доместик и помрачнел. — Преодоление схизмы дело, конечно, великое и богоугодное, только вот условия для объединения каждая сторона выдвигает свои и уступать не хочет никто. Впрочем, хватит об этом.

Кантакузин ненадолго замолчал а потом продолжил говорить.

— Что касаемо турок, то когда-то очень давно из-за границ ойкумены пришел в наши земли дикий и воинственный народ. То были турки, и были они язычники-магометане. Думаю, Господь решил покарать нас, ромеев, за грехи, ибо мы не смогли защитить тогда наши земли. Турки заняли почти всю нашу Анатолию и поселились там, создав свой султанат. С тех пор минуло много времени. Тот султанат канул в лету а на его обломках образовалось множество бейликов-княжеств. Перечислять их тебе не буду, но знай же что сейчас самый сильный из них это Османогуллары или Османы. Османы уже захватили много земель ромеев, а в этом году пал последний наш город в тех местах — Никомедия.

— Почему же мы, ромеи, не смогли защитить наши земли?

— По этому вопросу каждый ученный муж имеет собственное мнение, — великий доместик почесал затылок. — Если послушать патриарха Иоанна Калеку то виноваты во всем чародейство, магия и другие безбожные дела. Кто-то считает что это наша кара за грехи. Я же думаю что правы и они, и патриарх, но главное — наши архонты погрязли в пороках, искусны они стали в делах алчных и лжи, а судьи насквозь продажны. Вот и ослабло потому государство ромейское.

Да, весьма самокритично, учитывая то что он и сам архонт. Коррупция в государстве ромеев цветет и пахнет. Примерно так я и думал. Разумеется виновата коррупция, иначе почему тогда византийцам наступила крышка? Сгнил у них правительственный аппарат, вот за это и расплатились своими головами потомки цезарей.

— Не волнуйся, молодой царевич, — улыбнулся Кантакузин. — Турки не слишком опасны. К тому же они часто воюют между собой. Нам, ромеям, даже выгодно вступать с ними во временные союзы. Так, например, сейчас у нас в союзниках значатся беи Айдына и Сарухана. Потому знай, что не турки самые опасные наши враги, а другой народ — сербы.