ghjkjhg

"Все парни, пока, — с этой мыслью я бросил последний взгляд на двор и остолбенел. Оба разведчика кинулись не на улицу, а обратно в дом. — Они что там.... Ни хрена себе....".

Спустя несколько минут они показались снова, таща под руки моего старого знакомца, немца, с которым у меня была встреча в кинотеатре.

— Шпионы хреновы!

Скинул немецкое кепи, надел кепку и, прихватив с пола автомат, рванул к двери. Быстро спустился по лестнице и осторожно выглянув, замер, держа наготове автомат. Слышались выстрелы, но не близко.

"Неужели облава? Только этого мне не хватало".

Выскочил на дома и тут же пригнувшись, помчался как можно дальше от этого опасного места, на котором через очень короткое время будет по солдату на один квадратный метр.

"Бросить автомат? Нет. Рано, — мелькнула мысль, пока я мчался по городу, стараясь уходить как можно дальше от рева двигателей, выстрелов и криков. Проскочил несколько дворов, чуть не столкнувшись с женщиной, которая при виде оружия у меня в руках, шарахнулась в сторону, и замерла, вжимаясь в стену дома. Пробежал мимо нее, потом перемахнул через двухметровый забор с разбега, спрыгнув, помчался дальше. Спустя какое-то время, запыхавшись, остановился, чтобы передохнуть около каких-то развалин. По звукам, идущим со всех сторон, в городе шла не просто зачистка, а масштабная облава.

И что было плохо: я, похоже, все еще находился в этом сжимающимся кольце. Снова бросил взгляд на автомат. Не пора ли от него избавиться? Нет! Пошел дальше быстрым шагом, просеивая через себя окружающее пространство. Словно, в африканских джунглях, поймал я себя неожиданно на этом сравнении. Неожиданно слух зацепился за топот ног, приближающийся ко мне. Быстро огляделся. Единственным укрытием был подъезд двухэтажного деревянного дома, в двух десятках метрах от меня. Я еще только вслушивался и раздумывал, как поступить, как совсем рядом раздались выстрелы. Судя по неровному интервалу, кто-то стрелял на бегу. Где-то вдалеке проревел мотоцикл, громко чихая глушителем. Раздавшиеся недалеко крики немцев объяснили мне, что здесь ловят двух подпольщиков. Больше не раздумывая, я укрылся в подъезде и только спрятался за полуоткрытой дверью, как в нее, спустя минуту, сунулся один из беглецов.

— Пошел отсюда! — рявкнул я на немецком языке, направив на него автомат. Тот, даже не разглядев меня толком, кинулся, сломя голову, обратно из подъезда. Тут же раздались крики, топот множества ног и выстрелы. Какое-то время выжидал, затем выглянул из двери. Снова прислушался. Никого. Только неподалеку ревел двигатель грузовика и где-то на соседней улице немецкий офицер, надрывая горло, отдавал, пополам с руганью, команды солдатам. Гитлеровцы перекрывали улицы, затягивая петлю на шее города. Мое незнание города долго водило меня по городу, тыкая носом то в тупики, то в заборы. Автомат я выбросил. Дважды буквально чудом ускользнул от патрулей, наводнивших город, но все же сумел вырваться на окраину города. Грязный, заляпанный грязью по самые уши, в порванном пальто. Только сейчас я обратил внимание, что где-то потерял кепку. Забравшись в развалины какого-то заводика, я сидел в напряженном ожидании какое-то время, тяжело дыша и прислушиваясь к малейшим звукам. Стрельба и крики со временем стихли, и теперь только мелкий дождик стучал по остаткам крыши. Меня колотила внутренняя дрожь. Пока метался по городу, то ничего не замечал, накачанный по уши адреналином, но теперь я чувствовал, как сильно устал и замерз. Только сейчас, когда мне удалось живым и невредимым выбраться из облавы, я подумал о чекистах.

"Лихие ребята. Им бы самим ноги унести, а они еще фрица с собой потащили. Ясно, что попытаются вырваться из города на мотоцикле. На них немецкая форма. Это плюс. Плохо то, что облава, а с другой стороны, как ни планируй такую масштабную операцию, все равно прорехи найдутся. А вот местное подполье однозначно накрылось. Крепким медным тазом. И без предательства тут, конечно, не обошлось. Впрочем, мне сейчас надо подумать о себе. Есть хочется, а нечего. Да и где я нахожусь, имею очень слабое представление. Гм. Через час будет совсем темно, — я с предельной осторожностью забрался на обломок стены. — М-м-м.... Если я правильно понимаю, то идти к нашей последней стоянке мне надо в ту сторону".

Об этом убежище я вспомнил потому, что там были оставлены кое-какие продукты и плащ-палатки. Об этом тайнике подпольщики не знали. Про развалины путевого обходчика, я даже и не думал. Это место, нам было предложено подпольщиками, а значит, там меня вполне может ожидать засада.

"До партизанского отряда я буду добираться, как минимум, два дня. В этом случае еда и плащ-палатка мне бы здорово пригодились, — с этими мыслями я направился в путь.

Добрался я сравнительно быстро, но в два раза больше времени затратил, наблюдая за нашим тайником. Засады не было, как и чекистов. Открыв тайник, я уложил в мешок продукты, взял медикаменты, затем накинул плащ — палатку и ушел. Оставаться в этом месте, которое находилось в черте города, было весьма нежелательно. Заночевал я в балке, накрывшись плащ-палаткой. Утром, сориентировавшись по направлению, двинулся дальше. Стоило мне достигнуть опушки нашего леса, как я, к своему немалому удивлению, наткнулся на брошенный немецкий мотоцикл. Чекисты сумели не только вырваться из города, но и добраться до леса.

Из быстрого осмотра, я понял, что они ранены. Уж больно много окровавленных тряпок лежало на мокрой земле. Далеко они не могли уйти, и я осторожно стал описывать круги, пытаясь выйти на их след. Спустя какое-то время мне это удалось. Наткнулся на костер, который судя по запаху, был разведен при помощи бензина. Осторожно подкрался. Два человека лежали на нарубленном лапнике, а один сидел у костра, глядя в огонь. Вдруг кто-то из раненых завозился, потом раздался глухой, протяжный стон. Чекист у костра резко вскинул голову и повернулся в сторону звука. Я вышел из-за дерева.

— Не стреляйте. Это я. Костя.

— Ты?! — удивление старшего группы было настолько большое и неподдельное, что он секунд десять молчал, не сводя с меня взгляда. — Как ты нас нашел?

— Сначала мотоцикл, потом вас. У меня с собой продукты и медикаменты.

Чекист удивленно покрутил головой и негромко сказал: — Чудеса, да и только.

Через час перевязанных и накормленных раненых устроили под навесом из плащ-палатки. Я присел у костра, наслаждаясь тишиной и спокойствием, но когда в меня уперся тяжелый взгляд чекиста, я сразу подобрался, так как понял, сейчас начнется допрос. Сначала мне нужно было все основательно продумать, чтобы не выпасть из роли комсомольца-добровольца, и я сделал ход первым.

— Товарищ командир, я сильно устал, поэтому давайте поговорим в лагере. Хорошо?

Он какое-то время внимательно и цепко смотрел на меня, потом сказал: — Хорошо. Утром ты пойдешь в лагерь и приведешь помощь.

— Так точно, товарищ командир.

Уже к обеду следующего дня я вернулся с помощью и вскоре разведчики вместе с пленным, немецким обер-лейтенантом СД, были в лагере. Пленный, да еще в чине офицера СД поднял в лагере шум. Меня пытались спрашивать, на что я отвечал: военная тайна. Когда суматоха улеглась, я отправился на склад, и расположился возле печки-буржуйки. Сюда я приходил, когда мне хотелось остаться одному или о чем-то подумать. Я услышал, как кто-то вошел, но сделал вид, что дремлю на лавке, откинувшись на стену. Это пришел разведчик. Честно говоря, я никак не ожидал, что он явиться сюда прямо сейчас, так как надеялся увидеть его только завтра, утром.

— Ты один?

Я встал: — Так точно, товарищ командир.

— Сиди, чего вскочил.

Он взял чурбан, который мы использовали вместо табурета. Подтащил его поближе, потом уселся. С минуту смотрел на пляшущее в печке пламя, потом спросил: — Что своим командирам сказал?

— Сказал, что военная тайна, и я не могу ее разглашать. Если что интересует, то у товарищей из Москвы спрашивайте.

Какое-то время он смотрел, как я поленья в печку подкладываю и только потом спросил:

— Почему про свой подвиг не рассказал? Как нас спас.

— Зачем, товарищ командир? — спросил я его.

Он посмотрел на меня с явным удивлением, потом спросил: — Тебе сколько лет?

— 19. Скоро исполнится.

— Хм. Какой-то ты у нас серьезный, парень. Совсем не по возрасту.

— Да нет, совсем обычный, — постарался я оправдываться. — Просто много перенести за это время пришлось. Злость какая-то внутри накопилась. Гитлеровцы проклятые нашу землю топчут, а я что смотреть на все это должен!

— Не об этом разговор, мне другое непонятно: как ты смог вычислить немцев, сидящих в засаде.

— Чистая случайность, товарищ командир. Или можно сказать, слепая удача. Случайно заметил мелькнувшее лицо фрица в окне и подумал, что это неспроста. Да и страх за вас был, — продолжал я врать. — Их там двое было. Расположились вольготно и сидели с винтовками. Я их там ножом.... Вот и все.

— Я тут говорил с товарищем Стуком, так он сказал, что ты с ножами умеешь обращаться. Вот только у тебя больно все просто получается. Заметил. Убил. Да еще ножом. Если бы ты их в горячке застрелил — другое дело, а ножом работать,... тут определенная сноровка нужна. И ведь не врешь, я это чувствую, но при этом явно не договариваешь.

Я пожал плечами, что тут говорить. Профессионал, он и в Африке профессионал.

— Ладно. Не хочешь об этом говорить, тогда расскажи мне о себе.

— Зачем это вам, товарищ командир? Или вы меня в чем-то подозреваете?

— Чудак человек, ты нам жизнь спас, как я могу тебя в чем-то подозревать? Просто хочу понять, что ты за человек.

"Так я тебе и поверил, — подумал, после чего изложил коротко свою биографию.

— Студент. ИФЛИ. Известный институт. Слышал о нем, — а затем вдруг неожиданно сказал. — Знаешь, когда тебя первый раз увидел, то так почему-то и подумал. Парень из интеллигентной семьи. М-м-м.... Тут мне еще рассказали, что ты, будучи в плену, трех гитлеровцев положил, а четвертого в плен взял и товарищей спас. Было такое?

— Было, но не совсем так.

Он ждал продолжения, но я молчал, тогда он сам продолжил: — Причем, не простые солдаты, а немецкие егеря. Встречаться мне с ними лицом к лицу не доводилось, а слышать о них, слышал. Матерые звери. Особенно отличились в борьбе с партизанами в Чехословакии и Франции.

— Знал бы, что они такие страшные, уж точно не стал бы с ними связываться, товарищ командир, — пошутил я.

— Шутишь. Это хорошо.

Эти слова он произнес как-то задумчиво, глядя не на меня, а на огонь. Какое-то время просто сидел и смотрел на пламя, потом словно очнулся, посмотрел по сторонам и сказал: — Тихо-то как, словно и войны нет. Ладно. Пойду я.

Я долго сидел после его ухода, пока не прогорели полностью дрова. Думал о нашем странном разговоре. В целом "товарищ из Москвы" мне понравился. Спокойный, сдержанный, вдумчивый, но при этом рисковый и отчаянной смелости, человек.

В следующее утро я дал себе поспать, так как прилично вымотался за последние несколько дней. Только я поднялся с топчана, надел штаны и вбил ноги в сапоги, как в землянку влетел Семен Шведов.

— Звягинцев, я тебя по всему лагерю разыскиваю, а ты тут на ухо давишь! Подъем!

— Сема, чего шумишь? Что случилось?

— Тебя командир срочно хочет видеть! Там у него "товарищ из Москвы" сидит.

— Пусть сидят, они свои командирские дела решают. Я-то им, зачем понадобился?

— Так они мне и доложились! Короче, одна нога здесь, другая там, — он развернулся, чтобы уходить, но в дверях неожиданно обернулся. — Сегодня суп будет. С мясным приварком.

— Здорово! А то мне эта овощная болтушка у меня уже в печенках сидит!

С едой в отряде было неважно, да к тому же экономили во всем, так как впереди была долгая и холодная зима.

Стоило мне войти, как я сразу наткнулся на испытывающий взгляд чекиста. За столом, кроме командира, сидел товарищ Гром и начальник разведки.

— Боец Звягинцев по вашему приказанию....

— Садись, боец.

Я сел на лавку.

— Хвалят тебя.

Я изобразил смущение, пожал плечами. Командир неожиданно поднялся: — За самоотверженные действия и помощь в выполнении задания, а так же уничтожении предателя, внедрившегося в ряды подполья, вам, боец Звягинцев, от лица командования отряда выносится благодарность!

Несколько ошарашенный подобной трактовкой моих действий, я подскочил с места и вытянувшись, воскликнул: — Служу советскому союзу!

— Молодец! Так и дальше служи! — удовлетворенный моим энтузиазмом подвел итог командир. — Товарищ Сазонов вы что-то хотели сказать?

Теперь я знал, что у "товарища из Москвы" есть даже фамилия. Правда, липовая.

— Хотел. И скажу, — при этом он посмотрел на меня и чуть краешками губ улыбнулся. —

Хорошие у вас бойцы, товарищи командиры! Правильно вы их воспитываете, но при этом не надо забывать отмечать их боевые успехи! Поэтому я хотел попросить вас представить товарища Звягинцева к награде.

Товарищу Зиме его слова явно не понравились, и я его понимал, так как слова москвича прозвучали, скорее всего, как приказ, чем как просьба.

— Идите, Звягинцев.

Я вышел.

"Вот только почему предатель? Не понимаю я логики товарища чекиста".

На следующий день командованием отряда была намечена засада на дороге. Продуктов катастрофически не хватало, и мы пытались, таким образом, хоть как-то пополнить продовольственный склад. Машина, подходила под все те приметы, которые нам дали, вот только оказалось, что вместо продовольствия, она везла связистов. Фрицы вместо того, чтобы поднять руки, начали активно отстреливаться, а еще большей неожиданностью для нас стали две гранаты, довольно метко брошенные немецким солдатом. Три человека, в том числе и я, получили осколочные ранения. Правда, парни, поймали по осколку, а вот мне посчастливилось поймать целых три штуки. Немцев мы все равно добили, вот только кроме телефонных аппаратов, кабеля и инструмента, больше ничего не нашли.

Так я снова попал в лазарет. Ребята, после того, как из них извлекли осколки, отказались лежать, и ушли. Извлечение осколков было довольно болезненной процедурой и когда все закончилось, я неподвижно лежал, с радостью чувствуя, как уходит из тела острая боль, одновременно болтая с Аней. К тому же я был сейчас под легким наркозом (100 грамм спирта). Вдруг неожиданно прибежала Наташа, то ли чем-то озабоченная, то ли грустная, коротко поинтересовалась моим здоровьем и сразу ушла. Я с удивление посмотрел ей вслед, затем перевел взгляд на Аню, но та сделала вид, что ничего не поняла. Разговор сам собой скомкался.

— Ладно, Костя. Отдыхай. Я к тебе через пару часов забегу.

Спустя какое-то время после ее ухода, ко мне неожиданно пришел Стукашенко. Я с некоторым удивлением посмотрел на начальника разведки.

— Как здоровье, Костя?

— Нормально. А вы чего пришли?

— Что просто так уже зайти не могу? — вопросом на вопрос ответил он мне, при этом хитро улыбаясь.

— Можете, но не заходите, а сейчас пришли.

— Ладно. Расскажу тебе то, что все скоро узнают. К нам этой ночью прилетает самолет из Москвы, — он, если и ожидал какой-то моей реакции на свое сообщение, но так и не дождался, так как даже Митяю было ясно, для чего он прилетает. — Вижу, тебя не удивило мое сообщение. Ну, это мы сейчас поправим. Ты тоже летишь в Москву.