Корпорация "Приют"

Лёд на Туре и Тюменке давно вспучился, треснул и рассыпался на миллиарды разных кусочков, которые уплывали вниз по течению, унося с собою последние мысли о зиме.

— Мост нужно строить, Михаил Иванович, — сказал Казанцев стоящему рядом с ним на берегу реки воеводе.

— Это сколько же придётся средств затратить? — усомнился Тихомиров.

— А что средства? Главное начат, и потихоньку делать своё дело. Кирпичный завод уже готов, завтра будет его открытие. Потом поставим лакокрасочный завод и по изготовлению камня. Думаю, со следующей весны можно и к строительству моста приступать. Представьте, нас с вами не будет, а мост будет стоять и соединять людей с разных берегов. И через сто лет будут влюблённые встречаться на этом мосту и, вспоминая наши имена, смотреть в небо и говорить: "Спасибо воеводе Тихомирову и капитану-поручику Казанцеву, что сделали это доброе дело" А мост назовут, "Мостом Влюблённых".

— Право же, Алексей Петрович, вы философ, — улыбнулся воевода.

— Все мы немножко философы.

— Особенно городничий наш, — усмехнулся Тихомиров, — его все местные пьянчужки боятся, как огня. Никогда не кричит, никого не бьёт. Даст человеку, который мёрз всю ночь в холодной камере, лопату, метлу или тачку и спрашивает:

— Замёрз, сердешный?

— Замёрз, Ваше благородие, — отвечает бедняга.

— Тогда иди и грейся до обеда, патрульный покажет, где нужно улицу облагородить.

И воевода с Казанцевым весело рассмеялись.

— Да, наш городничий оригинал, — отсмеявшись, сказал Казанцев, — мне рассказывали, как один раз поп и ещё пятеро мастеровых упились в кабаке и начали ночью горланить песни. Так Марсель Каримович один всех успокоил, хотя были попытки сопротивляться, и в холодную их. А утром вывел подметать грязную улицу. Так поп и говорит, мол, по сану не положено этим делом заниматься. Тогда наш городничий приказал ему заниматься делом, которое соответствует его сану. Ночные бузотёры улицу метут, а поп рядышком стоит и проповедь им о грехе возлияния читает и так до самого обеда.

И Тихомиров с Казанцевым опять весело рассмеялись.

— Я, если честно, рад, что такой человек у нас городничим служит, — сказал воевода, — порядка больше стало. Чище стало, светлее. Фонари везде стоят, людям ночью идти спокойно можно, не опасаясь наступить в грязь или вымокнуть в луже. Поначалу все Агеева ругали, а теперь сами же хвалят, мол, светло, ночью ходить удобно и не страшно. А эти курилки! И придумал же — розового цвета! Мужики эти беседочки, для посиделок используют. А он им ещё и игру подсказал, "домино". И покурили, и поиграли, и довольные по домам разошлись. Теперь в Тюмени это самая модная игра. И детишек без внимания не оставил. Пустырь стараниями ночных пьянчужек превратили в площадку, где и побегать и поиграть можно. Английской игрой их увлёк, "футбол" называется. Теперь между районами соревнуются, кто сильнее. И главное все на виду, по подворотням не безобразничают. Умно придумал.

— Умно, — согласился Казанцев, и показал вперёд, — глядите, Михаил Иванович, плывут.

— Ага, вижу. И не сидится батюшке на месте, всё по другим приходам гостит.

Через некоторое время к берегу причалила лодка, которой управлял мускулистый парень, а рядом с ним были молодой дьячок и настоятель Петропавловской церкви.

— Доброго здравия тебе, владыка, — поздоровался воевода.

— И вам здоровья, дети мои, — ответил святой отец, осеняя их крёстным знамением, — вижу, меня дожидаетесь.

— Тебя, батюшка, тебя. Завтра открытие кирпичного завода. И освятит надо и праздник по этому поводу провести полагается.

— Ну, что же, это дело хорошее. Пойдёмте ко мне, обсудим предстоящее торжество.

* * *

На другой день 1 мая 1776 года возле проходной нового завода собралась большая толпа, людям было интересно увидеть новый завод. Но на заводскую территорию пустили не всех, а только работников, которым предстоит тут работать, а также святого отца с клириками и церковным хором. Под торжественное пение христианских гимнов вся процессия обошла цеха. Батюшка, махая кадилом, громко читал молитвы и освящал цеховые стены и механизмы. После чего вся процессия вышла с завода и направилась на широкое поле, на котором были установлены столы и угощения, по случаю сегодняшнего торжества. Тут, при большом скоплении народа, батюшка снова произнёс проповедь о благих намерениях руководства города и пользе от завода. После чего всех благословил. А народ, довольный свалившейся на него халявой, загулял. На деревянном помосте, специально поставленном для праздника, лапинские музыканты организовали концерт, а Агеев подсказал идеи с разнообразными конкурсами и недорогими подарками. По сладкому петушку на палочке в этот день, наверное, получили все дети Тюмени, а особо шустрые ухитрились угоститься по несколько раз. Для дворян устроили тир, где победитель получал приз. Призом служили красивые кожаные сапоги, расписные женские платки или большие тряпочные игрушки в форме медведя, набитые внутри конским волосом. Выстрелы, в отличие от призов, стоили денег, но бравые офицеры, стараясь продемонстрировать своё умение или покрасоваться перед дамами, охотно платили за каждый выстрел. Здесь же на поле образовалась самопроизвольная ярмарка, на которой предприимчивые купцы старались не упустить свою выгоду. И половина всего полицейского состава была тут, строго следя за порядком, не допуская воровства и драк, так как на праздник пришли поглазеть калмыки и татары, живущие за городом отдельными посёлками.

ПРОБЛЕМЫ.

Вечером, после торжеств по случаю открытия завода, Лапин и Агеев сидели дома и обсуждали текущие дела.

— Как тебе, Марсель, праздник? — спросил Иван.

— Праздник? Нормально. Твои музыканты молодцы, хорошие пареньки растут, и Джузеппе с дочками тоже постарался. Народ доволен. Да и больших безобразий не случилось. Меня другое беспокоит.

— Что же беспокоит начальника уголовного розыска? Банда "Чёрная кошка"? — улыбнулся Лапин.

— Если бы. Меня Колокольниковы беспокоят.

— А что с этой семейкой не так?

— Брат купца третьей гильдии Фёдора Колокольникова Пётр Колокольников наших казачков сманивает. Сам он служит в чине казачьего сотника. А ещё много хитрых вопросов им задаёт. Мне Игнат рассказал. К нему-то относятся все спокойно, свою дружбу с нами он не афиширует. Поэтому и заметил, как казачий сотник вдруг проникся любовью к двум казачкам-переселенцам. А сам брат сотника, который купец, вначале марта ездил в Тобольск, и вот снова собирается. Из различных разговоров я узнал, что его купеческие дела с поездками в Тобольск не очень-то и сочетаются. Вроде и сам сотник должен скоро туда же поехать. Игнат говорил, что он в кабаке как-то хвалился, что должность не малая его там ожидает.

— А чем этот купец занимается?

— Чарошным мастерством занимается.

— Каким?

— Кожу для обуви выделывает, — пояснил Агеев.

— А-а! А чем ещё?

— В основном всё оптом закупает, а потом в розницу с хорошей надбавкой перепродаёт. Но это так, мелочный товар. Ещё кузница небольшая есть, там разный ширпотреб ваяют. Три дома в городе имеет и лавки в торговых рядах. По моим подсчётам он мог спокойно быть купцом первой гильдии, но что-то не рвётся туда. Да и многие местные купцы стараются выше третьей гильдии не прыгать, вроде как шифруются. Не верю я, что тщеславия у них нет.

— А как ты думаешь, для чего он в Тобольск ездил?

— Думаю, губернатору "стучит". А судя по вопросам его братца нашим казачкам, подозреваю, что богатства наши его сильно беспокоят.

— Что-то мне такой кордебалет вокруг нас не нравится, — нахмурился Лапин, сжав кулаки, — может грохнуть их обоих?

— Нее, нельзя, подозрений много может появиться.

— Кстати, какая официальная версия наших богатств?

— Персидские и цинские (китайские) купцы. В Москве с ними встретились, они помогли по старой дружбе, в счёт будущих дивидендов.

— Понятно. А что там наши казачки? Как себя ведут?

— Пока ни о чём не догадываются. Сами ко мне с правильными вопросами не спешат, да и к тебе, как я понял, тоже. А поэтому использую их в тёмную, сливаю через них нужную информацию этому сотнику. Кстати, ты заметил, что поселил я их отдельно от нашей шестёрки охранников, а за ними Кузьму наблюдать приставил. Это он на вид дурак дураком, а в уме ему не откажешь. Тем более понимает, что мы с тобой для него — это его сытое будущее. Бойцам нашим туже мысль вкладываю, что без нас они никто. Вроде понимают. Если я бы умел оружием этого времени пользоваться так же хорошо, как казаки, то не нанял бы их. Мало к ним веры. А уж после того, что покойный Саблин учудил, то вообще...

— Кстати, по поводу Саблина и зарытых сокровищ, когда вынимать будем?

— Даже не знаю. Опасное это дело. Рассказывать никому нельзя. Но ехать надо с охраной. Тем более кроме тебя и Кощеева уехать из города никто не может. Считаю, речной кораблик нужен для этой цели. На него спрятанные сокровища целиком поместятся, а потом в нужном месте, и в нужное время, можно будет всё перегрузить, как обыкновенный груз. А вот на телегах нельзя, внимание привлечёт. Мне вот интересно, как Саблин это всё перевёз и спрятал? Больно по-умному он слинял из зоны боевых действий, как будто заранее знал, что скоро всем крышка придёт. И как умудрился тяжело раненым, такую кучу добра заныкать от подельников и увезти? Сколько там мест на карте отмечено, пять вроде?

— Да, пять. Правда, не далеко друг от друга. Я там каждый кустик и дерево помню, найду легко. А Саблин, может тоже всё на кораблике перевёз, а потом потихоньку втроём они и перетаскали богатства в укромные места?

— Наверно. А нам так и не доверился, глупец! А девке молодой открылся. На что рассчитывал? Неужели от водки, да от влюблённости чувство самосохранения потерял?

— Марсель, забудь. Не похожи эти мысли на тебя. Неужели жалеешь его?

— Нет, просто не хочу в один прекрасный момент стать таким же дебилом.

— Кстати, на счёт дибелизма, а ты слышал, что воевода свою старшую дочь за Казанцева желает отдать?

— Слышал.

— И что думаешь по этому поводу?

— Что думаю? Про Саблина он не знает, про сокровища тоже. Кстати, и Маллер не в курсе про эти два момента. И не стоит их этим напрягать. У товарищей мозги строительством забиты. Завод кирпичный для этого времени очень современный построили. Почти за год четыре паровых двигателя сделали. Схему отладят, на поток можно будет ставить, и применять на всех заводах. Запатентовать только нужно обязательно. Ой, прости, отвлёкся. А на счёт женитьбы... Да пусть женится! Кощеев при нём. Будет периодически ему страшилки рассказывать. Казанцев впечатлительный, поэтому язык за зубами держать будет. А легенду его жизни мы с ним неоднократно проговаривали. Да и нечего воспоминаниям предаваться, пусть о настоящем больше говорит.

— Что ж, пусть женится. Что подарим им на свадьбу? Драгоценности с английского флейта? Кстати, ты о наших похождениях кому-нибудь рассказывал?

— Только Муравьёву, а ты?

— Решил, что Игнат должен знать, — ответил Лапин.

— Вот вчетвером знаем и хватит. А Артура с Казанцевым не обидим, если у них будут проблемы, деньгами всегда поможем.

— Конечно, поможем! Кстати, я начал строить сразу заводик, ресторан с гостиницей и собственный дом. С нашими инженерами с марта месяца занимался чертежами и расчётами. Если кирпичный завод объём выпускаемой продукции наладит в намеченных количествах, то нехватки в материалах не будет. Хотя все хорошие строители сейчас направлены на возведение двух новых завод. Мало здесь каменщиков, в основном плотники. А переманивать их за большую зарплату не хочу. И денег жалко и конфликты нам пока не нужны. Буду работать с теми, кто есть.

— И мне тоже под полицейское управление нужно хорошее каменное здание. Но пока и денег нет и всего остального. Наши капиталы я в него вкладывать не собираюсь. И так, на пустыре за казармами большие деревянные хоромы поставил. Более-менее на нормальную полицейскую управу похоже стало. И никто ведь не помог, никто денег не выделил. Пожертвовал личными. В ратуше плачутся, что денег нет, воевода плачется, что денег нет. Зато на новых штрафах за полгода не меньше тридцати тысяч заработали.

— Я осматривал твоё новое хозяйство, мне понравилось. Кабинеты есть, актовый зал и спортивный имеются, даже баня, и та в наличии. Зачем тебе ещё каменное здание? Кто оценит? Знаешь, когда ты должность городничего получил, то многие посмеивались, мол, засунул голову в петлю. Желающих на это место что-то не было. После пугачёвского восстания забились по норам, как мыши. Привыкли простой народ обирать, а службу, которая хорошо бы функционировала, ума не хватало организовать. Ты всё сделал. А теперь слышу, как некоторые умники говорят, что будь они на твоём месте, то сделали бы не хуже.

— Я тоже слышал, — усмехнулся Марсель, — да только пусти этих козлов в огород с капустой, как через месяц-другой всю службу развалят. Они привыкли только приказы отдавать. А я лично учил и тренировал каждого своего сотрудника. Порой одно и то же объяснял десятки раз и без ругани и крика, а так, чтобы человек понял и прочувствовал. Личным примером убеждал и доказывал, как эффективно можно работать. С каждым был на дежурстве, поучаствовал и в задержаниях и в пресечении драк. Все мои сотрудники знают, что не только физическая сила, но и работа с документами очень важна. Знают, что важно систематизировать дела, собирать архив и беречь его. Я для них свой, они мне верят, они знают, что я не отдам глупый приказ. Знают, что помогу в сложную минуту.

— В принципе они и без тебя смогут работать, — высказал мысль Лапин.

— Да, смогут. Но только в том случае, если их будут правильно использовать. Только разве эти полуграмотные дворянчики, да дети богатеньких купцов на это способны? Кроме болтовни и бахвальства ничего не умеют, но рвутся проявить себя. Меня могут заменить только мои люди, потому что знают и понимают специфику работы каждого.

— Так для чего тебе каменное здание? — хитро улыбнулся Иван.

— Так не мне, а для города. Для сотрудников. Для престижа. Ты же прекрасно понимаешь, что без армии и полиции в стране всегда бардак. Погляди на солдат Устьянцева, коменданта нашего. У большинства ружей нет, а у кого есть, старьё. Такие разве способны защищать?

— А прикинь, ты здание построишь, а его возьмут и не полиции, а ещё кому-то отдадут.

— Что ты всё меня стращаешь? Если, если... Если всего бояться, то зачем вообще тогда жить?

— Согласен, не зачем. Только обидно, когда ты что-то сделал, а у тебя это отбирают.

— Не о своём ли прошлом ты заговорил, Иван?

— Да, что-то вспомнилось. Что тогда, что сейчас, всё одинаково.

— Так здесь у тебя ещё ничего не отобрали, — улыбнулся Марсель.

— Сам же говоришь, что эти Колокольниковы слишком активно нами интересуются.

— Думаю, ни сколько Колокольниковы, сколько Чичерин, губернатор наш. Любит везде свой нос сунуть. Ладно, пока будем ситуацию отслеживать. А ещё думать на счёт похода за сокровищами. Кстати, ты в Китай не хочешь съездить?