Александр 6

Не такой уж это и таким успехом английской разведки, конечно. Император должен был проверить ситуацию и своих дочерей, предоставив им соблазн. Огромный соблазн, хоть иллюзорно, но вернуть ту ситуацию с дворянским особым положением и статусом при дворе Российской Империи. И девочки, казалось, полностью очарованные рассказами об аристократических традициях, этого жаждали. По крайней мере, наблюдая со стороны, никаких иных выводов сделать было невозможно.

Да и англичане в очередной раз не побрезговали и проглотили прикормку с огромным аппетитом. Зачем им понадобились эти высокородные особы — одному Богу было известно. Но совершенно точно было одно — не для чего хорошего. Такая авантюра и риск из-за общечеловеческого гуманизма и сострадания? Исключено. Маленькие, глупые девочки поддались и с огромным энтузиазмом ухватились за призрачную мечту, наплевав на дело их отца. Да так, как и Алексей Петрович не мог наплевать на идеалы и ценности своего 'любимого' родителя Петра Великого. Провокация удалась на славу. Жаль только, что в ней вышли виновницами дочери Императора. Но Александр выдержал. Стиснув зубы и скрепя сердце. Жертва. Малая жертва на алтарь Империи, которую он должен был принести словно Авраам приносил в жертву Исаака. Только вот его руку никто не отвел ...

Как не сложно предположить, разразился дикий международный скандал, который закончился, впрочем, вничью. Однако 7 августа 1888 года из Николаевского дворца вышел третий манифест о престолонаследии, который лишил девочек всех прав и титулов, переведя в категорию мещанок.Глава 69

12 августа 1888 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец.

— Я ведь люблю их, дурочек. — Говорил он при этому канцлеру. — Но разве они не понимают, что личные, семейные дела никак не могут диктовать государственные интересы? Как можно позволять чувствам застилать разум? Пристроил бы я их куда-нибудь. Не пропали... — Тяжело вздохнул Александр.

— Но ведь это ваши дети, — Плотников был сер лицом и подавлен. Он не понимал как можно пойти на такой шаг. — Слабость, истерика. С кем не бывает?

— Павел Ильич. Дорогой друг и соратник. Не могу я пойти на прощение подобных выходок. Это создаст прецедент. А Империя, Павел Ильич, превыше всего, и ради нее нельзя на такое идти. Мои слова ужасно звучат, но общее дело, ради которого мы потратили столько сил не может погаснуть из-за чьих-либо слабостей. На алтарь Империи я готов принести в жертву все, что потребуется. А ежели надо, то и сам лягу. Ни моя жизнь, ни их, ни чья бы то ни было не стоит благополучия Российской Империи. На том стою. И буду стоять до конца, до самого последнего вздоха. Мои дочери оказались не самыми умным созданиями, но я, дабы почтить уважением их мать, решил сохранить им титул и статус. Все одно — престол им не светил. Но нет. Они оказались слишком глупы, чтобы наломать дров. Вы посмотрите какие они интервью дают газетам! Они не против меня выступают? Нет. Что вы! Они Россию поливают грязью. Смешивая с самым пошлым навозом лучшие достижения нашего общества — реальный шанс простых людей оказаться высоко. Да не просто так, а при деле, хорошем финансовом положении и всеобщем уважении. Любой крестьянский сын или дочь теперь могут иметь шанс. Далеко не всегда реализуемый, но шанс. В то время как раньше застои дворянские держали в затхлости наше руководство. Много ли талантливых людей смогло пробиться к управлению государством? Что ни монарх, то болван, что ни министр, то либо идиот, либо вор, а то и вообще предатель. Куда это годится?

— Империя превыше всего? — Медленно переспросил начальник Имперской контрразведки Кривонос.

— Именно так. И я ради ее благополучия не пожалею никого и ничего. Не взирая на пол, возраст и происхождение. Вы понимаете меня?

— Да, Ваше Императорское Величество. Позволите неудобный вопрос?

— Я слушаю.

— Ходят слухи, что вы специально спровоцировали англичан в 1867 году на попытку государственного переворота, в ходе которого погибли практически все ваши родственники... ваша жена с сыном.

— Никто их не провоцировал. Это ложь. Однако я знал о готовящемся перевороте и не стал ему препятствовать в расчете на то, что мои родственники смогут себя скомпрометировать. Но я никак не ожидал, что дело получит такой поворот, предполагая какой-нибудь аналог дворцовых переворотов XVIII века. Вас устраивает мой ответ?

— А зачем вы хотели их скомпрометировать?

— Потому что род Романовых, исключая Петра Алексеевича, очень серьезно напортачил в России, принеся больше вреда, чем пользы. Я собирался после попытки государственного переворота их раздраконить: кого казнить, кого лишить прав и титулов, а самых трезвых и толковых заставить заниматься делом, вместо жировки да безделья. Но судьба распорядилась иначе.

— Спасибо, — Кривонос смотрел на своего Императора диким, горящим взглядом. А в его голове просто полыхали мысли ужаса и восхищения, а липкий холод животного страха тесно переплетался с щенячьим восторгом. 'Никого для дела не пожалел... не человек. Железо. Вон, даже последние родные души и то, решительно карает, несмотря на то, что за них просит половина двора. Не человек... Механизм! Умный и безжалостный...'

Интерлюдия

12 октября 1888 года поезд Берлин-Париж сошел с рельсов на мосту через Рейн. Весь состав ушел в реку на полном ходу, сойдя не просто с железнодорожных путей, но и обрушившись в реку на приличной скорости. Седьмой вагон класса люкс, в котором ехали бывшие русские Великие княжны, не только полностью ушел в воду, но и лопнул как яичная скорлупа, после того, как на него насели двенадцать идущих следом вагона. Такое положение дел привело к тому, что бывших Великих княжон даже опознать смогли только по остаткам одежды, ибо катастрофа превратила их тела в некое подобие фарша.

В тот же день на стол русского Императора легла краткая докладная записка:

'Операция 'Ледоруб' успешно проведена. Потерь нет. Затраты в пределах запланированных.'

Майор Имперской разведки Дубов С.П.Глава 70

2 января 1890 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец.

— Ваше Императорское Величество, — Плотников был напряжен и серьезен. — У нас очень плохие известия из САСШ. При весьма странных обстоятельствах погиб Джон Морган, его супруга и дети. А также довольно приличное количество разных слуг и служащих.

— Что случилось?

— Сгорел их загородный особняк, в котором они проводили большой прием по случаю рождения первого внука. По непроверенных сведениям их кто-то там их запер и поджег. Сведения о случайном возгорании не имеют под собой никакой почвы. Кроме того, мы нашли свидетелей, которые слышали револьверные выстрелы.

— Это отдельный случай?

— Никак нет. За последний год мы потеряли свыше шестидесяти процентов всех агентов влияния, что нарабатывали в САСШ. И каждый раз — несчастный случай или ограбление. Иногда, правда, люди умирали своей смертью, но оставляя вариант для отравления.

— И вы только сейчас мне об этом докладываете?

— А что мы доложим? Что в САСШ у нас при невыясненных обстоятельствах умерла половина агентов влияния? Ну умерла. Нормальное дело. Разведки других стран тоже не бездействуют. Мы потихоньку убираем их агентов, они наших. Нормальная рабочая ситуация.

— Разумно. Тогда зачем вы пришли?

— Потому что в руководстве САСШ 'под нож' пошли не только наши агенты влияния, но и многие искренние сторонники. Их не пытаются перекупить, завербовать. Кто-то жестко чистит руководство САСШ от любых наших сторонников. Мы смогли выйти только на британский след.

— Не удивительно, — усмехнулся Император. — Но что они хотят? Есть версии?

— Никак нет. Мы вообще не понимаем что происходит. Просто и незамысловато вырезают наших сторонников в руководстве страны, на которую мы имели далеко идущие планы. Может быть в Лондоне испугались того, что САСШ выйдет из состава NATO?

— Зачем так радикально решать этот вопрос? Эта линия никем еще не была озвучена и быстро вряд ли ее можно реализовать. Им выгоднее переманить банкиров и финансовых воротил, чтобы заручиться стабильной поддержкой. Но не убивать их. Время ведь не поджимает.

— Тогда зачем? — Пожал плечами в недоумении Плотников.

— Думаю, этот вопрос должен задавать я. — Спокойно произнес Император. — Павел Ильич, и, раз вы таки вынесли проблему мне на блюдечке, то теперь вам придется работать намного энергичнее и эффективнее. Складывающаяся ситуация в САСШ очень странная и я не хочу никаких сюрпризов. Так что работайте. Хорошо работайте. И каждый день подавайте подробную докладную записку о состоянии дел. Англичане никогда бы не пошли на такой шаг просто так или из мести. Они что-то задумали и вы это должны выяснить, чтобы Российская Империя вовремя отреагировала. Все. Вы свободны. Ступайте.Глава 71

14 марта 1890 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец.

— Ваше Императорское Величество, — спросил Павел Ильич Плотников Александра, во время очередного доклада, — можно неловкий вопрос?

— Конечно, ты все переживаешь насчет девочек?

— Да. Искушение, слабость, предательство... это ведь простые слова. Они были глупыми подростками, которым позволили оказаться в той ситуации, в которой они оказались. То есть...

— Ты хочешь сказать, что я их предумышленно убил? — Вопросительно поднял бровь Император.

— Именно так. Но зачем?

— Они лишние фигуры в сложившейся шахматной композиции. Мавр сделал свое дело, мавр может уйти. Вы удивлены?

— Чрезвычайно. Это же ваши дети!

— Павел Ильич, когда наступит время, я сам уйду, не дожидаясь никаких приглашений. Или ты думаешь, я буду сидеть на этом троне вечно? Тебе жалко девочек. Это понятно. Думаешь, мне не жалко? Но я не могу иначе. Они волей-неволей станут знаменем возрождения дворянской вольницы, которая убила в свое время великую и могучую Речь Посполитую. Я ввел новую систему престолонаследия. Не идеальную, но многократно лучшую, чем какие-либо выборы или наследования. Сколько у нас было дураков на троне? Ну, не стесняйся...

— Я не знаю... мне сложно судить...

— Да брось. Вон мой отец. Либерал до мозга костей. Мой дед запустил дела по государственному управлению до такой степени, что страна не развалилась только потому, что в свое время ее хорошо птицы засрали. Только представь — государственный бюджет был такой большой государственной тайной, что его даже сам Император толком увидеть не мог. По всем ведомствам беспорядок в учете дел и расходовании средств. Да и с преступностью был жуткий беспредел. Брат моего деда... Александр I Освободитель. Убил своего отца, задушив совместно с британскими дипломатами. А потом полностью лег под интересы Туманного Альбиона, выставив Россию ничтожной колонией. Из дедов я только Петра Алексеевича с добром вспоминаю. Деятельная была натура. Работящая. О благополучии России заботящаяся, а не о своем покое. Но сколько таких толковых личностей за минувшие два века оказалось на престоле Российской Империи? Он да я. И все. И больше никого. Еще Екатерину Великую чтут, но я ее успехи не уважаю, ибо распустила дворян и запустила хозяйство. Потемкин — то да, личность знатная. А сама Екатерина — даже и слов нет. Жила в свое удовольствие и плевать на все хотела. Лишь бы утехи и блеск при дворе имелись. И ты хочешь оставить лазейку для того, чтобы возродить весь этот ужас?

— Но вы же подписали указ, Ваше Императорское Величество. Теперь уже он точно никогда не повторится.

— Не говорить 'гоп', дорогой друг, пока не перепрыгнешь. Или ты думаешь, после моей смерти не найдутся прекраснодушные сердца, которые возжелают возродить Романовых на престоле российском? Думаете, что в один прекрасный момент мой наследник не возжелает все переиначить? Пожелает. Я уверен в этом. Вот и подчищаю концы. Хватит. Пустой род. Гнилой. Выродился весь. Еще при Рюриковичах гнил, а теперь и подавно.

— Неужто вам не жалко родной крови?

— Жалко. Очень жалко. До нестерпимой боли душевной. Но так надо. Всю эту грязь нужно выжигать каленым железом. Я долго думал над этим вопросом и решился доводить дело до конца.

— Никогда бы не подумал, что вы настолько жестоки.

— Прагматичен скорее. Но не переживай, я тебя еще удивлю. Кстати, что у нас по ситуации с САСШ. По линии армейской разведке мне доложили, что в Канадское королевство англичане перебросили пехотный корпус. Зачем?

— Это как раз было в докладной записке, которую я вам принес. Дело в том, что в САСШ началась процедура плебисцита по вопросу возвращения в лоно Туманного Альбиона. В их газетах все просто пестрит от заголовков обличительных статей, в которых разоблачают коррупцию выборных чиновников и обличают демократию, а также рассказывают поразительные истории о том, как замечательно живется в Британской Империи ее верноподданным.

— Значит вот почему вырезали наших сторонников?

— Совершенно верно.

— Прекрасно. Тогда садись и записывай. Так. Во-первых, согласуйте с товарищем Джакели ситуацию по КША и КИА. Нам следует заручиться их поддержкой в предстоящей компании. Сколько у них есть войск?

— В КША три пехотных корпуса и два отдельных артиллерийских полка. Вооружены, правда, не самым современным оружием. В КИА — два кавалерийских корпуса с легким стрелковым вооружением. Артиллерии нет вообще.

— Хорошо. Для начала сойдет. Второе. Необходимо поднять всех наших сторонников из тех, что остались в САСШ и попытаться бойкотировать плебисцит. У них ничего не получиться и Лондон все равно его проведет, а потом озвучит положительное решение 'народа', но это не важно. Сразу как будет озвучено положительное решение из Вашингтона они должны поднять вооруженное восстание. Справитесь?

— Времени мало, но, думаю, справлюсь. Они ведь считать будут не меньше года. Да еще провести его нужно.

— Хорошо. Ну и собственно все по Северной Америке. Ну и сосредоточьтесь на французском проекте. Приложите все усилия к тому, чтобы эти боевики во главе с Эженом смогли к обозначенному сроку хоть немного походить на революционеров. Если надо — помогайте. Вступайте в сговор с Эженом. Можете смело предлагать брать его боевиков в наши учебные центры в обмен за признание новой Францией Марселя за Россией. Можете смело плакаться на тему того, что очень любите французскую культуру, язык и вообще — сильно переживаете из-за гибели Франции.

— Лично с ним вступать в переговоры? — Удивился Плотников.

— Конечно. Выезжайте в Марсель с ревизией. Там и побеседуете. Объясните ситуацию. Он парень не дурак, должен все понять. Кроме того, свободная Франция совсем не обязательно должна быть целой. Ничто не мешает начать им с осколка и продолжить работу по борьбе за воссоединение с прочими соотечественниками. Вы меня поняли?

— Прекрасно понял!Глава 72

12 июня 1890 года. Одна из вилл в окрестностях Рима.

Алессандро Грациани задумчиво смотрел в чашку с превосходным черным чаем и молча думал. Напротив него сидел Вильгельм и занимался тем же самым.

— Господа, — Альберт Ротшильд нарушил слишком затянувшуюся тишину. — Я обрисовал вам ситуацию так, как она мне видится из моего болота. Как вы видите — ничего хорошего мир в ближайшие месяцы, а то и годы не ждет.