Замок Кон"ронг

— Буду. Но это было, мы были одни, ее мамаша пришла уже потом...

— Ах, Резеда, наш кошмар и беда, — весело пропела мать. — Ужасная женщина! — это было сказано уже без всякого смеха. — Просто кошмарная.

— Зато жива, здорова и всем гадостей желает, — Джин пожала плечами. — Одно качество, которому не грех бы поучиться, у нее есть. Потрясающая жизнестойкость.

— Да уж. Тараканы плачут от зависти. Их хоть туфлей убить можно, а ее — ничем не выведешь.

— На Резеду Лоусон такой туфли еще не придумали. Читаю дальше?

— Слушаю?

Сейчас я признаю честно — я была дурой.

— Какой редкий случай. Обычно люди признают, что ты была дурой, а они просто тебя послушались.

— Так ведь не послушались же? — посмотрела на мать Джинджер. — В данном случае?

— А это неважно. Зато виноват кто-то другой. Так поругаешься — и жить легче.

Джин фыркнула, тряхнула головой.

— Мам, если бы они меня послушали... тебе не надоедает быть правой?

— Если бы моя правота не была оплачена годами жизни... Постарайся, чтобы твои годы не пошли в уплату за никому не нужные прописные истины?

— Обещаю. Читать дальше?

— Слушаю?

Женщины переглянулись и дружно фыркнули.

Мать и дочь? Да нет, скорее, подруги, которые настолько хорошо знают друг друга, что смысла кривить душой уже нет. Все равно там большая часть душ — одинаковая.

Сэндер изменился вскоре после нашей свадьбы. Сначала он поднимал на меня руку очень редко, потом все чаще и чаще. Недавно я поняла, что рано или поздно он убьет меня. И — нашего ребенка.

Джин, я знаю, что не могу вернуться к родителям. Мать сама отдаст меня мужу, еще и нотацию прочтет. Я прошу тебя о помощи.

— Козел, — коротко высказалась Кларисса, забыв про свое аристократическое происхождение.

— Ничтожество и мразь, — Джин со злостью поглядела на письмо.

— По крайней мере, у Аликс хватило ума понять, что Резеда выдаст ее супругу.

— Для этого и ума не надо, — высказалась Джин. — Был бы у Аликс ум — давно бы удрала.

— Ты читай дальше, я слушаю.

Я сбежала от него и окольными тропами пробираюсь к тебе. Понимаю, что являюсь обузой, но больше мне обратиться не к кому. На коленях умоляю тебя о помощи. Если не мне, помоги хотя бы моему ребенку! Пожалуйста, Джин!

— Дальше тут неразборчиво.

— Почему?

— Слезами, видимо, залила. Вечно она носом хлюпает.

Я буду у тебя примерно через десять — пятнадцать дней. Спасибо за твои письма, иногда я все же могла их прочитать, и надеюсь, что ты сейчас в столице.

Твоя глупая Аликс.

Джинджер и Кларисса переглянулись. Мать и дочь в этот момент были похожи, как человек — и его отражение в зеркале. И возраст тут был не важен, просто на милых лицах появилось одно и то же выражение сосредоточенности и холодной решимости. Поджались пухлые губки, пролегли морщинки между бровями, заострились скулы, сузились широко распахнутые глаза...

Куда и девалось очарование?

В кухне словно две большие хищные кошки замерли, думая, куда прыгнуть. И той крысе, которая окажется в месте прыжка, сильно не поздоровится.

— Дай сюда письмо, — нарушила молчание Кларисса.

Джин фыркнула, скомкала листок в бумажный шарик — и сама ловко забросила его в печку. Минутой позже туда же отправился конверт.

— Так-то лучше.

— Намного лучше. Давай обдумаем план?

— Мам, давай ей поможем?

— Джин, я надеюсь, что ты поумнее своей подруги? Естественно, мы ей поможем, — Кларисса раздула тонкие ноздри. — Я понимаю, что из нас двоих зарабатываешь ты, но...

— Мам, Аликс нас не обременит. И ее ребенок — тоже. А я просто буду работать больше.

— Или выйдешь замуж за Лесса.

— Лесс! Вэшшш! Мам, мне же надо ехать, знакомиться с его родными! Нам надо!

— А Аликс приедет к закрытой двери?

— Да нет, это в любом случае плохо. Даже если мы оставим ей ключ... исходим из того, что Сэндер не дурак?

— Не будем недооценивать врага. Итак?

— Допустим, Аликс удастся сбежать. И добраться до нас. А где будет искать ее муж?

— Сначала он кинется к ее родным. Обязательно.

— А потом к нам. Вряд ли у нее было так много подруг...

— Собственно, ты — единственная.

— Сэндер пожалует сюда. Потребует у нас выдачи жены, и мы обязаны будем ее отдать.

— Вот еще! — ощетинилась Кларисса.

— Мам...

— Да знаю я, знаю...

Кларисса все отлично понимала. Надо полагать, первая жена Сэндера была ему ровней, и семья ее могла защитить несчастную на время развода, а они? Две хрупкие женщины?

Убить негодяя они могли, но это было чревато проблемами с законом. Рука бы не дрогнула, но где труп прятать? В погребе закопать?

Это жизнь, а не романы вроде тех, что на досуге писал редактор Джин. С призраками, интригами и замурованными в стенах девицами. И, разумеется, рисунками. Спросом они пользовались, но применять их к реальной жизни? Пффф...

— Оставаться здесь нельзя. Надо уехать. Уезжать нельзя, надо дождаться Аликс.

— Мам, а если ты останешься, дождешься ее — и вы поедете за нами? К Лессу?

— А ты?

— А я поеду с ним!

— Одна!? С посторонним мужчиной!?

— М-да... А если в почтовой карете?

— Вы еще мужем и женой представьтесь!

— Мам, а если ты заболеешь? И попросишь меня поехать с Лессом, чтобы я не заразилась?

— И какое это имеет отношение к репутации?

Джинджер коротко ругнулась, забыв о том, что приличная девушка таких слов не знает. Впрочем... знаете, какие слова употребляет приличная девушка, чтобы получить от редактора газеты свои деньги? Вдохновенно-неприличные, вот!

— А если временная компаньонка?

— Все равно это неприлично.

— Но в этом меньше неприличия, чем в простой поездке.

— Тоже верно. Кого возьмем? Обратимся в агентство по найму? — Кларисса просчитывала все варианты.

— Нельзя, — отрезала Джин.

— Почему?

— А ты представь себе. Я уехала, к тебе в гости приехала девушка, потом мы вдвоем поехали вслед за тобой... и соседи все видят!

— И расскажут Сэндеру.

— А тот помчится вслед за вами, — добила Джинджер. — Нет, мам. У меня есть другой план. Вот представь себе, ты заболела, я уехала с Лессом, а спустя несколько дней ты выздоровела, а я заболела. А когда я выздоровела, мы поехали на воды.

— Погоди, не поняла?! Кто из нас заболел? И кто куда уедет?

— Для Лесса заболела ты. Чтобы потом приехать вслед за нами вместе с Аликс.

— Так, — в глазах Клариссы прорезалось понимание.

— Для соседей сначала ты, чтобы для Лесса было достовернее, а потом, когда я уеду, ты выздоровеешь, а я от тебя заражусь и слягу, понимаешь?

— Вполне. А когда приедет Аликс...

— Переоденете ее под меня и поедете вслед за мной. А соседям скажете, что на воды, для поправки моего здоровья. Или правду — с женихом знакомиться.

Кларисса размышляла пару минут. План был хотя и сложен, но выполним. А главное, посторонние оставались в неведении о происходящем в доме Брайсов.

— А слуги?

— Тебе так сложно приносить мне несколько раз в день чашку бульона или чай с сухариками? Или посидеть в моей комнате? К тому же, постоянной прислуги у нас считай, и нет. Мэгги дадим отпуск, пусть съездит в деревню к родным, кухарка у нас дальше кухни не выходит, ну и все? Голоса у нас похожи, покашляешь немного в моей спальне, что еще нужно?

— Ларс.

Старый дворецкий точно не одобрил бы такие планы. Но....

— Мам, а Ларса мы отправим в Брайс. Съездить и вернуться. Письмо отвезти с распоряжениями.

— Какими?

— Я придумаю, какими, дело несложное. Завтра с утра его и отправим.

Кларисса задумчиво кивнула. Жизнь, конечно, не роман, но иногда в ней такие ситуации бывают — книга позавидует.

— Тогда тебе и правда надо уезжать в тайне от всех.

— Аликс окажется в безопасности, а там мы придумаем, куда ее пристроить до рождения ребенка и что делать с ее супругом.

— А что с ним можно сделать? Есть только один вариант.

— Подавать на развод, — припечатала Джин.

— И как можно скорее, — припечатала Кларисса.

— Мам, а беременность?

— Вопреки всем мифам, детка, беременная женщина — очень выносливое существо, которое ради своего ребенка не то, что на развой пой дет, на гору залезет!

— Оххх...

Джин подумала, что ей это только предстоит. Но... беременность, роды, говорят, это больно, да и потом... вот лично она не представляла, что делать с ребенком? Понятное дело — рожать, воспитывать... а как? Что, мужа той же Аликс не воспитывали? А все равно выросла скотина, которая бьет женщин. И Резеду Лоусон тоже воспитывали, и ее саму — и такие разные результаты? А если у нее ничего не получится?

Эти сомнения она и озвучила матери, на что получила выразительное пожатие плечами.

— Не попробуешь — так и не узнаешь. Главное, выбрать хорошего отца для своего ребенка, а то будет, как у Аликс, или у меня.

— Надеюсь, не будет.

— Надейся. А я пошла болеть.

Джин кивнула.

— А я тогда... кто у нас там карточки прислал? Надо нанести пару визитов и рассказать о твоей болезни.

Мать и дочь переглянулись и согласно кивнули. Им и в голову не пришло, что это не их дело, что муж и жена сами разберутся, что лезть в чужую семью и жизнь не стоит, и еще куча всяких отговорок, которые используют люди, чтобы избавить себя от лишних проблем и сложностей. Они просто понимали, что надо помочь.

Не ждали ничего взамен, не искали выгоды, все было совершенно бескорыстно. Просто потому, что зло надо прекращать. И это — правильно.

* * *

Сэндер Пирлен был в ярости.

Впрочем — нет. В ярости — это когда ломаешь мебель, орешь и швыряешься, чем попало, он был, когда вернулся домой и обнаружил там отсутствие жены. И стал ждать, чтобы ее наказать.

Час, два, три...

Потом понял, что жена утащила у него деньги, и сообразил, что она сбежала.

И — не вернется.

И ярость перешла в холодное бешенство.

Вторая, уже вторая...

С-суки!

Сэндер не считал, что делает что-то плохое. Ну, подумаешь, поучил жену, раз или два! Бывает! А что делать, если она глупа, непокорна, неуслужлива, и вообще — с такой на людях появляться стыдно: ни слово сказать, ни пошутить, ни выглядеть достойно.

Тот простой факт, что с синяками красиво не оденешься, а запуганная женщина не будет блистать остроумием, ему в голову не приходил.

Зато туда приходила куча способов поучить зарвавшуюся жену.

Как она смела?

Опозорить его побегом! Он! Взял эту тварь из помойки, дал ей свое имя, кров над головой, не ограничивал в расходах... ну, требовал согласовать с собой, но это же понятно, ни один мужчина в здравом уме не даст жене тратить деньги бесконтрольно! Это естественно!

Не так уж и много он требовал!

Красивую, умную, послушную жену, которая будет идеально... ну ладно, хотя бы неплохо вести его дом, рожать ему детей, выглядеть в обществе так, чтобы ему завидовали, уметь поддержать беседу, потанцевать, чтобы ему не пришлось краснеть за дуреху.

Увы...

Аликс была далеко не идеалом. Не слишком умная, недостаточно красивая и светская, она то краснела, то ляпала какие-то глупости, а он терпел. Сначала, конечно, с ней было весело. Но потом, когда приелось очарование новизны, и он стал обтесывать супругу под свои стандарты, Аликс выказала прискорбное упрямство. Она решительно не хотела идти мужу навстречу.

Не хотела учиться, совершенствоваться, не хотела становиться такой женщиной, которая нужна ему, многого не понимала, не участвовала в его забавах...

С ней стало неинтересно.

Естественно, Сэндер раздражался!

И так же естественно, проявлял свое недовольство!

Но даже тут, вместо того, чтобы подумать, понять и разобраться, эта маленькая дрянь посмела сбежать из дома.

ПОСМЕЛА!

СБЕЖАТЬ!!!

Сэндер мрачно посмотрел в стену.

Когда он найдет эту тварь, она пожалеет, что на свет появилась.

Куда она могла побежать? Скорее всего, к своей мамаше. Вот туда-то он и наведается...

И горе Аликс, когда он ее найдет.

* * *

Лесс ехал в столицу.

Копыта коня мерно выстукивали ритм пор дороге, а в его голове звучало одно и то же слово.

Джин-джер, Джин-джер, Джин-джер...

Его девочка, его любимая, его...

Неужели он нашел то, что искал всю жизнь? Искал, не понимая, что именно ищет, вглядывался в лица проходящих мимо женщин, иногда останавливался чуть подольше, но потом понимал — не та! Нет, не та.

И со стоном разочарования двигался дальше.

Джин была совершенно иной.

Лесс иногда думал, что и в свете ее принимали именно благодаря ее инаковости. Странная, очень странная девочка. Не слишком красивая, но симпатичная, миленькая и приятная, только вот признанные красавицы рядом с ней меркли, благодаря ее характеру.

Очень теплому, доброму, открытому — она, словно огонек в камине, так и хочется погреть руки у теплого пятнышка, посидеть, наблюдая за переливами света и цвета, и это занятие никогда не надоест. Он мог бы смотреть на нее бесконечно, мог бы разговаривать с ней, общаться, жить рядом — и ему не станет скучно или тоскливо. Рядом с ней никогда не бывает скучно.

У нее острый язычок, иногда злой, но жестокости она никогда не проявляет. Джинджер постоянно за кого-нибудь заступается, и ей это прощают, потому что даже самые строгие ревнители традиций видят — она не притворяется. Она просто такая изначально. Так живет, думает, дышит — и отнять у нее это качество не получится.

Неглупая, воинственная, иногда серьезная, иногда смешливая, как дитя, с самыми парадоксальными суждениями...

Иногда ее хочется обнять и защитить, а иногда...

Лесс даже себе не признавался, что Джин сама может защитить кого угодно, его в том числе. Это ведь не женское качество! Совершенно не то, чего ждет мужчина от своей жены. А ждет он покорности, податливости, мягкости и уюта, чтобы чувствовать себя самым сильным и смелым, главным в семье, опорой и защитой.

Получится ли это с Джинджер?

Неважно!

Он все равно ее любит! И сделает ей предложение! И они проживут вместе много долгих счастливых лет, он-то знает...

Он, она, их дети...

Перед глазами поплыли и другие лица.

Мама Джинджер, разумеется, будет жить в Брайсе, его мать — с ними. Будут приезжать в гости сестры, будут смеяться и дружить домами дети...

Розовые мечты оборвала сволочная лошадь!

Гнусная скотина, заметив, что всадник чуть ослабил контроль. Воспользовалась этим по полной программе. Сделала шаг, другой, споткнулась — и мечтатель полетел аккурат в придорожную канаву.

Видимо, это закон всех миров разом. Лето может быть сухим и теплым, может быть засуха, но вот в таком случае в канаве обязательно окажется грязь. В которой Лесс и уделался по самые уши.

Лошадь с интересом слушала его мнение о своей родословной, прядая ушами, но вины за собой не ощущала, как и любая урожденная скотина.

Размечтался тут, понимаешь!

* * *

Небольшая контора из тех, мимо которых пройдешь и не заметишь. Скромная коричневая вывеска, простенькая мебель, грязные окна — так с улицы почти не видно, что происходит внутри, тяжелые занавеси.