Юмал

Последнего сразил Алкнар. В глазах его мелькало безумие, прижатые к стене, он сражался, словно демон и не желал уходить к предкам в одиночестве. Дело решили пара лучников.

— Тогнар, — плюнул на труп Алкнар и добавил — они верят, что души врагов, убитых в последнем бою, остаются рабами воина, сразившего их.

— И откуда только взялись. Штаны мне кровью заляпали. Если за день пути до города их тут столько, то скоро придется что-то делать с их чрезмерным числом. Может, устроить какую охоту или что...

— да брось, Юмал, знаешь же, как оно бывает...

— Нет, не знаю.

— Те вон оборванцы от барона сбежали, эти со своих гор спустились, а кто поступил в академию какую или в братство вступил, а потом через год, два или пять лет кончаются у него деньги на науку или что-то там нарушит — и его изгонят. И куда идти? В армию или сделаться сельским лекарем — таким, от геморроя и коровьего бешенства, к нам в наемники подастся. Но может и присоединиться к банде. К счастью, таких-то случается немного.

Когда рассвело, люди Алкнара обыскали трупы. Ничего ценного не нашли, но все металлическое сгрузили на последний фургон, и мы спалив трупы двинулись дальше.

— Юмал держи, твоя доля, — кинул он мне серебряную монетку, с грубо обработанными краями и плохой чеканкой. Твоя доля.

— Спасибо.

— Как мы их дядька Юмал? А? Видал я того тогнара прострелил, болтал мне в ухо уже четырех уровневый охотник Олькер. Всю ночь желчью блевал, а тут надо же отошел, ожил.

— Присматривай за Алсусом, — раздалась команда старшего каравана,

— Что весь день? — переспросил его одноглазый.

Алкмар окинул взглядом нашего единственного раненного, не считая убитого возницы и немного подумав, ответил, — я думаю, так долго не потребуется.

И он прав, парень умер, не добравшись Элрога. Его раздели и прикопали в паре десятков метров от дороги.

— Он сирота, а доспехи и деньги нам самим нужны, почему-то пояснил меня Алкмар, хотя его об этом и не спрашивал.

Городишко был мал. Встань я на цыпочки, да вытяни руки до дотянулся бы до края забора. Стража пропустила меня вместе с караваном не задав единого вопроса.

Старшина наемников рассчитался со мной еще одной серебряной монетой, махнул на прощание рукой и скрылся на одной из улочек.

Я шел по главной улице, народ таращился на меня но безмолвно расступался, Олькер с восхищением осматривал все кругом. Мне тоже было интересно, но я не подавал виду. В конце концов, оказываюсь в таверне за столом в компании печеной половинки какой-то птахи и краюхи хлеба.

Заказал еще стакан пива и морса для Олькера. В городке часть жителей выглядят потерянными, заторможенными, словно они только-только очнулись от глубоко сна, или получили жизнь.

Дома однотипные, живности нам не попалось. Врядли я тут найду ответы на свои вопросы. Надо переночевать, прикупить припасов, справить одежку, чтоб не привлекать лишнего внимания и отправляться дальше.

Позвал полового и расплатился за обед десятком медяков. Еще за десяток снял комнату на ночь. Монету разменял здесь же, заодно узнал, что в одной серебряной монете 100 медяков, и чеканить их могут в любом баронстве, а вот чеканка золотой монеты запрещена и Императорским Казначейством преследуется нещадно.

Малого после обеда и прошедших событий разморило, и он уснул прямо за столом. Аккуратно подхватил его на руки и отнес в отведенную комнату, с трудом протиснувшись в дверной проем. Косяк все же вынес, пришлось ставить на место. Да не под торанге строили. В родном Варме в каждом уважающем себя постоялом дворе, гостинице имелась для нас специальная комната. Здешняя оказалась сущей каморкой, положил аккуратно Олькера на кровать, накрыл одеялом. Сам прислонился к стене, и ввел себя в восстановительный полу транс,

— Дядька Юмал! Дядька Юмал!

— Да что тебе? Достал!

Мы сидели одни в зале и завтракали. Камин был сложен из рук вон плохо и дым клубился по помещению. Большой обеденный зал на двадцать неказистых столов был пуст. Лишь за стойкой один из слуг протирал посуду, с потаенным страхом, поглядывая в мою сторону. По городишке полз слух, что здесь поселилось исчадие Бездны в моем лице и жители обходили трактир десятой дорогой.

— А мы тут поселимся? Тут здорово!

— Нет, мы пойдем в большой город.

— А есть города больше этого? — удивленно вытаращился малец.

— Хочется верить.

Я доел жареного поросенка, утер губы краешком салфетки. Чем еще больше напугал хозяина трактира. Подозвал его махом руки. Дородный седеющий мужчина вмиг вспотел и, семеня ногами приблизился.

— Ч-ч-то г-господин ж-желает? — теребя в руках передник, поинтересовался он.

— Где у вас тут одежу справить можно?

— На вас? — успокоившись, владелец постоялого двора перестал заикаться.

— Да и на малого, — ткнул пальцем в Олькера.

— Это вам в Ибиту лучше ехать, это следующий город по тракту, два дня пути и вы на месте. Через два дня ярмарка осенняя будет, много народу съедется. Время, когда наемничьи отряды, с мешками набитыми добычей, возвращаются и когда приезжают истосковавшиеся, голодные моряки с кошелями, набитыми серебром. Город стоит в излучине реки. В эти дни все жители засучивают рукава и кидаются на заработки. У кого что есть и кто чем может. Зерном, мечом, бочкой пива, руками, песнями, дыркой. Всем можно заработать в осеннюю ярмарку. Там и бои устраивают на потеху публике.

Сообщая мне это, трактирщик словно замер и протараторил как заученную речь. Перед глазами воздух замерцал и проявились буквы: "Новое задание: Посетите Ибиту. Награда — опыт."

Я уже даже не удивился.

— Спасибо, милейший. Как звать то тебя?

— Эваном, господин.

Мысли насчет того, что имя и уровень проявляются после того как человек назвался подтвердила надпись, проявившаяся в воздухе над толстяком. Интересно их другие видят? Местные?

— Спасибо, Эван, собери нам снеди на два дня, да упакуй в мешок какой.

— Будет исполнено, господин, — трактирщик поклонился и убежал отдать распоряжения.

— Олькер, локти со стола убери и не жуй с открытым ртом. Сядь прямо! Соберись. Перед тобой ещё одна из тех простых, нелегких вещей, которые надо сделать. Привыкай.

Олькер тяжко вздохнул, но все исполнил. Никаких манер у этого постреленка, да и откуда им взяться у сельского сироты. Ничего, я из него человека сделаю, как бы это смешно из уст торанге не звучало.

Трактирщик вернулся через пяток орсов, неся с собой холщовый мешок с лямками. Я подозрительно покосился на него, соизмеряя с моими габаритами, прикинул сможет ли его нести Олькер. Не сможет, после чего отдал трактирщику 50 медяков, закинул мешок на плечо, кликнул Олькера и вышел на улицу.

— Куда теперь, дядька Юмал?

— В Ибиту пойдем, мы с тобой на оборванцев похожи, того и гляди стража на копья поднимет.

— То верно, — Олькер поправил оружие, подтянул поясной ремешок и зашагал рядом, — дядька Юмал, я пока сам пойду, а как устану, понесешь меня.

На глазах растет. Мы вышли из города провожаемые взглядами, в которых страх мешался с облегчением. Не удержался и зарычал на них. Чей-то конь, вскинулся на дыбы, скинув седока, мужичок, что стоял ближе внезапно поседел. Знай наших! Торанге тут в диковинку, не удивлюсь, если только мной представлены. А может нет и орков, эльфов, гномов и троллей? Вон Олькер про них слыхом не слыхивал, остальные же со мной не откровенничали, что не удивительно.

Рельеф потихоньку менялся, поля становились ухоженнее, крестьяне добирали последний урожай. При виде меня или бросались прочь, или хватались за вилы да косы. Негостеприимный мир. Он зол в малом, зол в большом. Переживу, шкура толстая. А вообще крестьян лучше не задирать, это мне еще наставник говаривал, — не веди себя нагло с ними, они такие места знают, где твой труп никогда не найдут.

Дорогой тренировал Олькера, будет моим преемником. Дисциплины таркас ему не передать, организм не выдержит, но общим аспектам обучить смогу. Показывал, как обращаться с ножом, луком. Как правильно дышать, двигаться, какие мантры читать, чтоб прочистить разум. Олькер внимательно все слушал, запоминал и старался повторить с завидной дотошностью. Это дало результат — он стал 5 уровня.

Вместе с ростом уровня казалось, он прибавлял и в росте и в ширине плеч, становился чуточку старше. Скорее всего, я решил для себя, эти уровни и цифры отражение жизненного опыта, умений и навыков существа. Будь то зверь, птица или человек, насколько он успел преуспеть, сколько выучил, заработал, сколько врагов убил. Но это пока мои сумбурные мысли. Нужно систематизировать их и неплохо бы узнать какой все же уровень у меня. Нужны помимо одежды и амуниции книги и карты. Хотя не уверен, что смогу читать на местном языке, но с другой стороны, когда я говорю, они меня понимают, и я понимаю их.

Сам не забывал тренироваться, повторял практики, мантры. Давалось не все и не всегда, но я был упорен. Подготовка и дисциплина делает нас хозяевами судьбы.

— Олькер! — чтоб скрасить дорогу беседой заговариваю с ребенком.

— Да, дядька Юмал.

— У вас боги есть? Храмы? Жрецы?

— Не знаю, я не видел. Знаю только, что Лойя создал мир, но как ты говоришь, ему никто не молится и в него никто не верит.

— Все верно. Демиург создает мир, а не правит им. А во что ваш народ верит?

— В духов. А твой?

— Мой народ считает, что вера в богов — не для торанге. Сила может контролироваться разумом, без посредничества других существ. Мы полагаем, что мир и так слишком долго купался в крови по желанию высших существ, чтобы прославлять их. Мы чтим богов и уважаем их, но выигрываем войны и созидаем прекрасное, не пытаясь спрятаться за божескую спину. И умеем побеждать, даже когда все остальные готовы копать себе могилы. Так мы считаем. Но не все с нами согласны. После череды разрывавших наш мир великих религиозных и магических войн, итогом которых стало разрушение старой империи, было заключено множество соглашений и договоров между орденами и гильдиями магов и жреческими храмами, регламентирующих, кто и за что отвечает. В возрожденной Империи построили изумительные по красоте храмы и бдят, чтобы их боги из них не высовывались.

— Интересно. Расскажи еще?

— Пошли, вооон, у того дерева привал устроим и расскажу. Мы свернули с дороги к одиноко стоящему растущему дубу. Разложили нашу не хитрую снедь и приступили к перекусу.

— У некоторых народов, разные животные священы, божественны. У имратов обезьяна — такова. Её нельзя бить. Поэтому, когда обезьяны к ним пристают, вырывают орешки с рук, они их не трогают. Наставник рассказывал, что видел как стражник отгонял обезьяну бамбуковой палкой.

— Не верится. Разве бога можно бить палкой?

— Вот и я также спросил, и мой наставник спросил также у стражника и знаешь какой получил ответ?

— Нет, какой дядька Юмал?

— Сэр. Иногда даже богу нужно понять свое место на земле.

Олькер надолго замолчал, обдумывая сказанное. А я между тем думал, что когда Высшие Силы сходятся на совет, они говорят о многом, но больше всего жалуются на сумерки забвения сгустившиеся над ними, переживают о разрушенных храмах, о жертвенных дарах, которых их лишили, и оплакивают опустошение мира, который им хотелось бы превратить в дивный сад, где они могли бы пребывать вместе с людьми. Ибо, хотя Высшие Силы и бессмертны, они не всемогущи. Их могущество проявляется в существах, которым они покровительствуют, и осуществляется только через этих существ.

Покушав, немного отдохнули и тронулись в путь. Переночевали в поле и снова пустились в дорогу. После полудня чую, как несет дымом. Где-то горят костры. Спустя время до ушей доносится лай собак и голодный рев скотины. Называю их привычными словами. При виде дерева, говорю "дуб". Или "ель". Или "туя". Но для местных это звучит как "дрэлс" или "оруэ". Слыша гортанное хриплое порыкивание, завершающееся тягучим воем, и думаю: "пес брешет". Хотя этому звуку далеко до лая, да и не собака это, а лишь нечто, напоминающее помесь волка со львом.

Город действительно впечатлял, стены в два пояса охватывали его. Первые в три моих роста, а вторые в пять, по внешнему периметру вился ров, к перекидному мосту через который мы и приближались. Над городом вздымалась махина замка владетеля, дома каменные, улицы широки, перед городом ремесленная слобода, доносился запах кожевенных мастерских.

При нашем приближении над надвратной башней единожды ударил набат. Паники не возникло, лишь из ворот высыпал дополнительный десяток солдат, и столько же лучников нацелило на меня стрелы.

— Стой уриэт! И отдай нам ребенка! — возвестил их старший. Солдаты взяли меня в кольцо и выставили копья.

— Спокойно! — Я выставил вперед ладони, показывая, что безоружен.

С удовольствием отметил, как они дрогнули, пусть это длилось лишь миг. На неподготовленного человека голос торанге производит неизгладимое впечатление. Словно камни, увлекаемые горным потоком несутся на тебя сталкиваясь и громыхая и это когда мы говорим спокойно. Эх, Старейшин нет, за такие проделки влетело бы. Таркас должен быть спокоен и сдержан. Но они далеко и это расхолаживает. Надо быть строже с собой если я хочу выстоять перед искусами этого мира.

— Дядька Юмал мой друг! Не троньте его! — вперед выскочил Олькер и заслонил меня своей тощей фигуркой, вытащив нож. Стрел у него попросту не было.

— Вона она как, — почесал затылок десятник, сдвинув шлем, — так ты говорящий? А откель будешь?

— С Варма я, а к вам с Элрога идем на ярмарку.

Говорить всем, что я с Варма я не боялся. Мало ли у них тут мест незнакомых. Мда, в очередной раз взбесило не знание местных реалий, ни чего не знаю. Даже что за мир. Ну ничего, тем ценнее знания для таркас, осталось только выжить, набраться этих знаний и домой вернуться.

— Добро пожаловать в Ибиту! С вас десять медяков. Входной сбор.

— С каждого?

— Нет всего.

Я отсчитал нужную сумму и мы вошли в город. Стоило переступить ворота, как перед глазами мелькнула и пропала запись, что мною выполнено задание о прибытие в Ибиту и мне зачислены очки опыта.

— Олькер пошли по пиву, потом запас денег пополним и за покупками пойдем.

— И мне пива возьмешь? — спросил с надеждой.

— Малой ты еще пиво пить.

Мы отмеряли шагами камни мостовой и я поражался чистоте и продуманности города. Словно один из моего народа разрабатывал чертежи и по ним строил. Будто рисунок воплощали.

Вошли в первый попавшийся трактир, пришлось изрядно пригнутся и пройти боком. Хорошо хоть внутри потолки повыше, иначе вечно мне макушкой царапаться.

Таверна напоминала встреченную нами в Элроге. По одной схеме строили? Не удивлюсь если и остальные такие же. Очередной странный выверт безумного мира.

Разговоры при нашем входе смолкли, но тут же возобновились с новой силой. Мы заняли свободный столик и я гаркнул:

— Подавальщик! Пива!

Подошел очень бледный трясущийся прислужник:

— Послушайте, вы! Здесь таких не обслуживают!

— Да? Забавно, а я было решил, что здесь трактир "У беззаботных изуверов", где около полудня собирается лучшее общество к очередной поножовщине! Ладно. Принесите кружку пива.