Йуужань-вонг-который-выжил

— Для великого блага... Да... Я беспокоился, что ты попал под влияние того осколка души Вольдеморта, который находился в тебе, — признался Дамблдор. — Твое поведение... Оно во многом напоминало его поведение в школе. С некоторой, правда, разницей. Ты был истинным слизеринцем по духу — поэтому я и рассказал тебе, что ты вернешься после гибели этого осколка его души...

— Иначе, как истинный слизеринец, я мог бы предпочесть свою жизнь победе ценой гибели, — продолжил Оними. — Все так, профессор. Если бы не ваше предупреждение, я бы точно не смог убить его окончательно — он все равно мог бы когда-нибудь вернуться.

— Но ты не признавал слизеринских условностей, — заметил директор. — Твоя дружба с учениками любых факультетов, тайные эксперименты над чем-то отличающимся от простой магии — да, я, в конце концов, узнал про них. Может быть, ты больше похож не на Тома Реддла, а... на меня самого. И теперь я волнуюсь, не станет ли ценой победы над Томом появления чего-то худшего?..

— Если вы мне поверите и если это вас успокоит, то нет, не думаю, — усмехнулся Оними. — То, что я хочу подарить миру — возможно, покажется кому-то странным и необычным, но это именно то, что поможет людям и сделает их жизнь лучше. Они поймут это. Том Реддл думал лишь о своей власти и силе, собираясь расколоть общество волшебников и возвысить одних над другими. Я же хочу... "великого блага"... для всех одинаково.

— В таком случае, я могу только надеяться, что твое "великое благо" действительно будет благом, — вздохнул старый маг, по-прежнему глядя с сомнением.

— Я тоже на это надеюсь. Прощайте, профессор, — йуужань-вонг развернулся и зашагал к выходу... По крайней мере, к тому месту, где должен был находиться выход с вокзала. — Мне еще надо окончательно победить бывшего темного лорда.

* * *

— Нагайна, проверь, жив ли он, — донесся до лежащего Оними слегка растерянный голос Вольдеморта.

Глаза йуужань-вонга оставались закрытыми, но он слышал шорох травы, с которым приближалась змея. Она проползла совсем рядом... Зашипела, и тонкое жало коснулось руки формовщика...

И в тот же миг из этой руки со свистом вылетело ее собственное жало — жало, как шприц, содержащее в себе дозу яда василиска! Потому что это была настоящая формовщицкая рука — после долгих проб Оними, наконец, удалось повторить создание этого универсального инструмента и оружия и трансфигурировать в него свою человеческую руку.

Жало вонзилось прямо в пасть Нагайны! Змея отдернула голову, но тут же упала на землю — мертвее мертвого, убитая тем же средством против крестражей, которое убило все остальные "страховки" темного лорда. Тем средством, которое подарила "зверюшка" наследника Слизерина...

А Оними уже успел поднять другую руку, в которой сжимал волшебную палочку, и, нацелив ее на Вольдеморта, крикнул:

— Авада Кедавра!

Вспышка... Тело бывшего темного лорда повалилось на взломанную им чужую гробницу, теперь будучи не более бессмертным, чем его противник.

Все было кончено.

Почти все.

— Мертвый, но тяжелый, — пробормотал формовщик, хватая бывшего лорда за ноги и таща за собой.

* * *

Война, как таковая, закончилась вскоре после того, как Оними приволок труп Вольдеморта в Большой зал Хогвартса и созвал туда всех преподавателей и учеников, позволив полюбоваться на "зрелище". Эти вести разнеслись по каминной сети очень быстро.

Дальше уже пошло избиение. Бывшие соратники темного лорда принялись разбегаться кто куда, причем даже те, кто не были пожирателями смерти — за недолгое время правления Вольдеморта к его "режиму" успели примазаться многие, кто раньше бы не посмели открыто издеваться над маглами и маглорожденными. Нынешний министр магии, как и многие другие, очнулся от заклятия Империус и объявил на бывших хозяев охоту, в которую тут же включились мракоборцы, все члены Ордена Феникса и куча добровольцев...

Самого Оними-Гарри журналисты "Пророка", всегда чуявшие, куда дует ветер, уже успели провозгласить не только Избранным, но и Спасителем Магического мира.

И вот теперь он выступал перед представителями "Пророка", "Придиры" и "Колдорадио", собираясь сделать последний штрих к своему образу.

— Да-да, друзья мои, это та самая Бузинная палочка, якобы созданная самой смертью. Здесь же камень и мантия-невидимка. Кстати, я носил ее пять лет, не догадываясь, что это та самая, — Оними весело улыбнулся. — Пусть присутствовавший здесь мистер Оливандер подтвердит.

— Да, это она. По всем известным нам признакам, — заключил мастер, с видимой неохотой возвращая уникальную палочку.

В качестве доказательства формовщик продемонстрировал с помощью древнего артефакта волшебство помощнее, и позволил всем желающим осмотреть мантию и камень, вызвав даже парочку духов из недавно умерших.

— А теперь я скажу вам самое важное, — серьезно заметил он. — И передайте это вашим читателям и слушателям. Хотя эта палочка и так сильна, она ни к чему нашему обществу. Зачем нам то, что сеет рознь между людьми, вызывает зависть, оставляет за собой след из убийств, подобно Вольдеморту?.. Не забывайте, что случилось со старшим братом из сказки. Поэтому лучше будет так!

Крак! Оними переломил Бузинную палочку пополам. А затем еще пополам, после чего вызвал своей собственной палочкой огонь, в котором спалил обломки.

Челюсть Оливандера отвисла. Ксенофилий Лавгуд, явившийся украшенным знаком Даров смерти, схватился за сердце.

— Вот так легко бывает уничтожить самые убийственные и смертоносные вещи, — комментировал свои действия Оними. — Которые некоторые считают чересчур важными, ценными и даже неуязвимыми...

Затем, создав здоровенную кувалду, он разбил на кусочки камень вызывания умерших. Ксенофилий схватился уже за голову.

— Мы же помним и о том, что случилось со средним братом? Зачем порождать в людях несбыточные надежды, которые могут привести их лишь к гибели... Мантию, пожалуй, можно оставить, она не так опасна. На тот случай, если кто-нибудь вздумает и ее украсть, пожалуй, передам ее для исследований Министерству...

На самом деле, у формовщика была и еще одна цель: ему не хотелось стать целью для новых охотников за Бузинной палочкой, а камень... Существовал риск, что кто-нибудь вздумает вызвать Дамблдора, а тот расскажет про своего ученика то, чего не следовало знать остальным...

— Вот что я хотел сказать всем этим: нам не стоит так сильно гордиться нашими способностями, равно как и нашими отличиями друг от друга. Их незначительность так же очевидна, как и легкость, с которой сейчас были уничтожены эти знаменитые магические предметы. Не все ли равно, кто мы: гриффиндорцы или слизеринцы, чистокровные или маглорожденные, маги или маглы, люди или гоблины? Забудем о том, что, как эти опасные вещи, тянуло нас в темное прошлое, которое обожают всякие там разные Вольдеморты! Я уверен, что наше будущее должно быть другим! И надеюсь, что теперь оно принесет нам... то самое великое благо, о котором мечтал когда-то наш мудрый, наш героический Альбус Дамблдор!

И пока журналисты командовали своим Прытко Пишущим Перьям записывать эпохальные речи Мальчика-Который-Спас-Мир, йуужань-вонг улыбался зрителям.

Да, он спас этот мир. Его жертва столь могущественными артефактами ради общего спокойствия восхитит всех. Он заслужил репутацию освободителя от зла, а так же от устаревших предрассудков. Он станет объединителем общества и будет выступать в поддержку маглов и нечеловеческих рас. Скоро он позаботится о том, чтобы маглы смогли применять и воссоздавать изобретаемые им органические технологии. Они будут быстро развиваться и вскоре вытеснят примитивные машины. Может быть, не все будут этим довольны, но о недовольных позаботятся маги, которых йуужань-вонг объединит вокруг себя.

И тогда великая цивилизация йуужань-вонгов, поклоняющихся жизни, будет возрождена! Люди этой планеты станут новыми йуужань-вонгами, и эта галактика падет к их ногам! — Да, я верю в наше будущее, — тот, кого при рождении назвали Гарри Поттером, победоносно улыбнулся.