Могндоэфрийская ваза

— Лаури, привет! Извини, на меня тут свалились внезапные дела, но я уже с ними разделалась...

Ученица перебила ее восторженным воплем:

— У-и-и-и-и!.. Шени, я такая счастливая!.. У меня братик нашелся, представляешь?! Давай перенесем урок, я так рада, что он живой вернулся, так рада!

— Разве Стив терялся?

Стив и Лаура двойняшки. Мальчик, в отличие от сестры, рисованием и литературными опытами не увлекался, его больше интересовали компьютерные игры, звездолеты и спорт.

— Да не Стив, а мой старший брат, Эдвин! Оказывается, он путешествовал автостопом по другим планетам, а домой не возвращался, потому что думал, что против него будет уголовное дело из-за превышения самообороны, когда на него бандиты напали, он же тогда одного из них случайно убил, хотя только напугать его хотел. А теперь он вернулся и такие подарки нам привез!.. Я тебе покажу, что он мне подарил! Давай перенесем занятие еще раз на послезавтра и потом два раза подряд отзанимаемся, хорошо?

— Хорошо, — согласилась Шени, радуясь, что все так удачно сложилось.

Лаура Мангериани неспроста взяла сетевой ник "Королева вампиров графиня Лаури" — графиней она была настоящей. Или почти настоящей: она принадлежала к гелионскому аристократическому роду, графский титул по праву носили ее бабка и отец. Представители семейства Мангериани в свое время были изгнаны из системы Гелиона за интриги, покушения и претензии на королевский трон — история вполне в духе землян, недаром у них столько фильмов с такими сюжетами. Старую графиню даже долгая жизнь на Незе не исправила. Не так давно она по амнистии освободилась из тюрьмы, где отбывала срок за попытку убийства своего внука — того самого, который два с половиной года назад потерялся, а теперь нашелся. Ну не нравился ей старший внучек, и она наняла шайку мигрантов-нелегалов, чтобы раз и навсегда решить этот вопрос. Шени, как истинная незийка, таких отношений между родственниками не понимала.

Старую графиню она с месяц назад видела. Двойняшек та любила с манерной, напоказ, сентиментальностью и однажды прилетела забрать Лаури из студии. Когда ушли, Шени попыталась нарисовать ее по памяти — характерное "породистое" лицо так и просилось в блокнот для скетчей — но результат получился хуже некуда. Что-то гротескное, почти карикатурное и как будто расслаивающееся на пласты: надменное, брезгливое, закостенелое, слащавое, злобное, преисполненное обиды на всех, за все сразу, для человека с таким лицом обида — мерило всего, главный стимул жить и действовать.

Ох, надо бы Лаури вести себя с бабушкой поосторожней, чтоб не нарваться, подумала Шени в первый момент, с оторопью глядя на свой набросок.

А потом эту мысль сменила другая, грустная и самокритичная: ну вот, какой из меня художник... Она же ставила целью нарисовать не карикатуру, а максимально близкий к оригиналу портрет! Попробовала по фотографии, в точности копируя каждую черточку — копия и вышла: безжизненная, отмеченная печатью ученической старательности. Обычная для Шени беда, некоторые лица ей хоть тресни не давались. То же самое было с парнем, который на выставке залип на ее скетчах с набережной Сайвак-блочау. После таких опытов у нее на несколько дней руки опускались, но потом она бралась за городские ландшафты, или за натюрморты, или за свои комиксы про Шени и Леми, и с самооценкой налаживалось.

Не портретист она, никуда не денешься. Даже если получалось неплохо, ее работы не всегда нравились тем, кого она рисовала. Однажды Лаури попросила свой портрет с натуры, а потом расстроилась: "Во мне должно быть что-то готичное, вампирское, недосказанное! А здесь я какая-то милая домашняя девочка, совсем не то..." "Я же говорила, портреты людей — не моя сильная сторона, — примирительно ответила Шени. — Лучше закажи кому-нибудь другому".

Изумрудно-радужный мир вазы не был добрым — зато он был интересным, манящим, затягивал в очарованную даль, уводил в мерцающие стеклянные дебри по сотне дорожек сразу. В этом было что-то общее с миром нидья, или нидьячи — волшебного народца из сказок и древних преданий. И, наверное, поэтому Шени не ощущала вазу как чужеродное изделие: пусть ее изготовили представители нечеловеческой расы на Лярне, искусство — это сверхсистема, которая включает в себя и то, и другое, и третье, и все сразу. Если ты внутри этой сверхсистемы, которая подобна мировому океану, если ты — ее частица, у тебя есть возможность попасть туда, куда иными путями не попадешь.

Среди филигранно-изящных деталей рисунка не было ни одной пары совпадающих, в этом Шени окончательно убедилась, прогнав трехмерный снимок через анализатор. Но в изгибах линий и цветовых переливах угадывался изломанный внутренний ритм, и если уловить, каким он мог бы быть, если бы вазу не разбили — а она, похоже, на ощущениях уловила — есть шансы решить эту задачу.

Первый этап — разделить виртуальную модель на осколки, второй этап — собрать их в правильном порядке. Она плотно закрыла жалюзи и повесила на окна светонепроницаемые шторы. Сеть отключила, на всякий случай запустила локальную антихакерскую глушилку, чтоб уж точно никто не подсмотрел, чем она тут занимается.

Установила себе срок: если до послезавтра ни на шаг не продвинусь, отнесу в полицию.

Космопол наверняка уже разобрался с последствиями того ЧП, а она, никуда не денешься, нарушает закон.

Светало, когда Шени с сухими покрасневшими глазами, ошалев от бесплодных попыток, от бессонной ночи и от хитросплетений могндоэфрийского узора, выбралась на улицу и побрела, как сомнамбула, по набережной. Ей нужен крепкий кофе и что-нибудь съесть, а потом — вернуться в студию и продолжить эксперименты.

Дома тонули в предутренней синеве. Декоративные крабы в витринах дремали, мерцая зыбкими огоньками, уже не такими яркими, как в ночные часы. Зависший над крышами мобильный фонарь тоже убавил мощность. Найдется ли в окрестностях что-нибудь круглосуточное? Если бы на месте Сайвак-блочау по-прежнему громоздился неказистый, зато прибыльный для своих владельцев крытый рынок, построенный на сваях прямо над каналом, это был бы не вопрос — при таких заведениях всегда есть автоматы быстрого питания. Но тогда Шени и студию снимала бы не здесь, потому что тогда не было бы ни рисунков, сделанных на набережной, ни ее случайного успеха на выставке.

Из подворотни вынырнул некто верткий, сутуловатый, в темной ветровке с надвинутым на лицо капюшоном.

— Эй, у меня есть то, что ты ищешь! — окликнул он хрипловатым голосом, похожим на шорох в потемках.

— Да?.. — растеряно отозвалась Шени, подумав о бутерброде.

— Тебе для глюков или для траха?

— Что?.. Ой, нет, мне бы найти, где в это время еду продают...

Мигом потеряв к ней интерес, барыга растворился в утренних сумерках.

Закусочная-автомат работала около спортивного комплекса "Канбарито" — полукруглой громады из "состаренного" кирпича, эффектно розовеющего в первых лучах рассвета. Торопливо, обжигаясь, Шени выпила чашку кофе двойной крепости, съела пирожок с бульоном и пошла обратно. Вроде бы пирожок оказался с фруктовым джемом, не для бульона... Не имеет значения. Ваза ждет. Вот будет облом, если так ничего и не получится.

Буровато-зеленая вода Сайвак-блочау сияла бликами. Возле осклизлого парапета деловито бултыхался робот-чистильщик, заглатывая мелкий мусор, из-за огонька индикатора над разинутой пастью он был похож на всплывшую глубоководную рыбину. В витринах копошились, подъедая вчерашний корм, проснувшиеся крабы.

О рынке, на двадцать шесть лет похоронившем под собой канал, сейчас напоминал только новый парапет — старый застройщики разломали. Все остальное не изменилось, и после сноса нелегального строения снова открылись магазинчики, владельцы которых разорились, не выдержав конкуренции. До этого они стояли никому не нужные, с опущенными жалюзи, а окна квартир с той и другой стороны выходили на увешанную пестрой рекламой громаду здания-оккупанта. О том, что здесь не просто две нешироких улочки по бокам от "Всё что вы хотели купить", а загнанная в подполье набережная, напоминал только вкрадчивый запах гнили и сырости, да еще атакующая нижний этаж рынка неистребимая плесень. После скандала, который разразился, когда поменялись люди в городской администрации, все привели в первоначальный вид, вот тогда-то Шени и забрела сюда в поисках натуры. В то время ее захватила идея показать душу города, проглядывающую в закоулках, магазинчиках, обветшалых дворцах, запущенных каналах, таинственных захламленных дворах старого Элакуанкоса.

Полтора месяца спустя она рискнула принять участие в выставке молодых художников на 139-ом Межзвездном Дизайнерском Форуме. На свой счет не обольщалась, и было заранее грустно, что ее там никто не заметит, но все равно отправила заявку.

По жеребьевке ей досталось место в углу, но так даже лучше. Получилось ведь, думала Шени, перебирая скетчи, вот здесь и здесь точно получилось... Выбрала девять работ (больше нельзя), на двух из них была запечатлена набережная Краденого канала — монохром, коричневый пастельный карандаш.

В павильон с выставкой заходило не так уж много народу, гостей Форума привлекали главным образом площадки с инсталляциями, техникой и мебелью. Однажды нагрянула толпа синиссов под предводительством гида-человека, в другой раз привели на экскурсию школьников, но чаще всего здесь было не больше десятка посетителей, и никто не задерживался надолго. Кроме того парня.

Залип на кого-то, с завистью подумала Шени, ходившая за мороженым.

Парень стоял в дальнем от входа конце зала. Разглядывал чью-то экспозицию рядом с ее работами. Стройный, мускулисто-худощавый, как будто молодой, но густые волосы, стянутые в хвост, пепельно-серого цвета — у землян, гинтийцев и шиайтиан это признак старшего возраста.

Шени к нему неслышно подкрадывалась, держа перед собой подтаявшее мороженое: очень хотелось посмотреть, на что он так уставился.

Быть того не может: на ее рисунки!

Остановилась у него за спиной, в нескольких шагах, боясь спугнуть это наваждение.

— Это ведь вы рисовали? — можно подумать, он знал наверняка, что подошел автор, хотя он же ее не видел. — Что это за место?

— Это Элакуанкос.

— Где вы рисовали то, что здесь и здесь?

Повернулся. Несмотря на седину, ровесник Шени. И хотя его голос звучал отрывисто, даже резковато, не было впечатления агрессии.

— Набережная Сайвак-блочау.

— Где находится Сайвак-блочау?

— За комплексом "Канбарито", если знаете этот район, — раз он свободно говорит по-незийски, он наверняка из тех землян, которые живут на Незе. — Между улицами Ятаду и Сникаду.

— Район знаю, я бывал там, но ничего похожего на Сайвак-блочау не видел. Вы рисовали все это в нашей реальности?

Спросил таким тоном, словно вполне допускает и другие варианты.

— А где же еще? — сообразив, наконец, в чем дело, Шени улыбнулась. — А, так вы не в курсе насчет истории с незаконным рынком и Краденым каналом? Если вы в последний раз были там в прошлом году, вы точно не могли увидеть Сайвак-блочау, потому что он тогда был похоронен под рынком.

— Тот самый торговый центр, который воткнули прямо посреди улицы? — догадался собеседник.

— Ну да, и даже не просто посреди улицы, а поверх канала, еще и от набережных с обеих сторон по куску оттяпали. Этот архитектурный монстр двадцать шесть лет простоял, а недавно его снесли и все восстановили.

— Так вот в чем дело... — он улыбнулся ошеломленно и в то же время как будто с облегчением. — Я как дурак искал это место, чтоб от него отделаться, а тут оказалась банальная коррупция и никакой мистики.

— Почему — отделаться?

— Когда я учился в колледже, однажды болтался по Элакуанкосу поздно вечером и вляпался на этой набережной в криминальную ситуацию. Чуть не убили. Вовремя появился патруль.

— Ой... Хорошо, что все обошлось, — согласилась Шени.

Он ей понравился, и подумалось, что было бы интересно его нарисовать.

— После этого я записался в клуб рукопашного боя и выбрал себе профессию. Но это место засело в мозгу, как навязчивая идея, потом хотел его найти, чтобы посмотреть при свете дня.

— Наверное, там уже стоял рынок, вот и набережную было не узнать. А где вы работаете?

— В полиции.

Шени поняла, что он старше, чем выглядит, если учился в колледже и гулял по ночному Элакуанкосу еще до постройки рынка. Приготовилась спросить, как ему выставка, но тут дверь открылась, и на пороге павильона, в льющемся снаружи солнечном сиянии, возникло живое божество в короне пламенеющих рыжих волос — Ольга Лагайм, знаменитый дизайнер, основательница "Дизайна Лагайм", почетный участник Форума. У нее за спиной маячил кто-то еще.

— Вот ты где! Скоро начнется презентация синисской водяной мебели, пойдем смотреть!

Оказалось, этот парень здесь вместе с ней.

Ольга направилась к ним, следом потянулись ее спутники. Шени во все глаза на нее смотрела и очнулась, когда на ногу шлепнулось что-то холодное. Мороженое! Совсем про него забыла, а оно вконец растаяло... Из угла проворно выполз похожий на черепаху робот-уборщик и начал деликатно облизывать ее босоножки. Сгорая от неловкости, Шени поскорее сунула ему раскисшие остатки. Ольга Лагайм тем временем разглядывала рисунки, в том числе ее работы, и вроде бы смотрела с одобрением. Вот бы что-нибудь сказала, но это было бы для Шени невероятным подарком, так не бывает...

— Нравится? — спросил парень, с которым она разговаривала — как будто угадал ее желание и решил помочь.

— Круто! Настоящий Элакуанкос, как он есть, живой Элакуанкос. Чье это? Шениролл Чил Амари, никогда этого имени не слышала.

— Вот как раз автор стоит, — он кивнул на Шени.

— Вы чудесно рисуете! Не пробовали сказки иллюстрировать? Мне кажется, у вас бы это замечательно получалось. Идемте скорее на площадку синиссов, скоро начнется!

Вся компания потянулась к выходу, на Шени оглядывались, кто-то спросил: "Идете?" — и она пошла с ними.

Синиссы, цефалоподы с черной, фиолетовой, муарово-серой глянцевой кожей, напоминают земных кальмаров, но те обитают в океане, а эти на суше, хотя в воде они тоже чувствуют себя вольготно. Конечности у них делятся на ходильные, хватательные и универсальные. Шени несколько раз видела их танцы, головокружительно красивые: словно подвижные узоры, ритмично меняющие конфигурацию. Мебель синиссов напоминает декоративные решетки, на которых они удобно устраиваются, оплетая щупальцами перекладины, но в этот раз их дизайнеры презентовали коллекцию "водяной мебели для отдыха": фонтаны с антигравами, создающие своего рода водяные ложа. Дорого, громоздко и мокро, однако синиссы полагали, что людей эта разработка тоже может заинтересовать — в качестве курортного аттракциона или изыска на любителя. Когда пригласили добровольцев из числа публики, Шени, опьяненная сегодняшним днем, первая полезла в демонстрационный бассейн.

Вечером сразу на нескольких новостных порталах появились снимки. Вот она мокрая, смеющаяся, валяется на водяной кровати, сидит в водяном кресле на синисской площадке, а вот на выставке молодых художников, стоит рядом с Ольгой Лагайм, растерянная и счастливая, в заляпанной мороженым футболке (но это уже несущественная деталь, на которую можно не обращать внимания).