Великий князь (гл. 1-13)

Поэтому я пошёл другим путём — начал жаловаться на плохое самочувствие на то, что молния меня всё-таки зацепила. Начались охи да ахи. К счастью это было недолго — вернулась Глафира ходившая за кипятком и жена переключила всё внимание на прислугу. Начала руководить процессом заваривания Женьшеня. А затем, когда экономка ушла, на меня обрушился целый водопад Петроградских сплетен. В отличие от предыдущей своей жизни, когда я не обращал внимания на сплетни, сейчас наоборот, внимательно слушал эти непроверенные данные. В настоящее время это был единственный вариант, получить информацию об этой реальности. Когда мне показалось что информация начала повторяться, я чтобы прервать этот поток слухов, опять начал жаловаться на плохое самочувствие. Этим хотел добиться, чтобы жена ушла, а я, оставшись в одиночестве, спокойно обдумал ситуацию, в которую попал после неудачного эксперимента и последовательность своих действий. Но когда Наталья под воздействием моих слов собралась уходить, я её почему-то остановил. Всё-таки во мне существовали две личности — одна её любила, а второй, эта женщина была по барабану. Сущность Великого князя очень беспокоилась об этой женщине и хотела её успокоить и даже обнять. Конечно, сейчас моя сущность стала главенствующей и, в общем-то, могла не обращать внимания на эхо эмоций бывшего хозяина личности Великого Князя, но раздрайв в голове совершенно был не нужен. Поэтому я как говориться сделал ход конём — успокоил своими мыслями сущность Великого Князя и сделал шаг в своей хитроумной комбинации по удалению Наталии подальше от Михаила Александровича. Я, мило улыбаясь, удержал Наталью за руку и произнёс:

— Милая, мне было видение, когда я лежал в беспамятстве — всё рушится и только наш замок в Англии остаётся цел. Тебе с Григорием срочно нужно уезжать в Англию. Тянуть не нужно, тем более я завтра снова отправляюсь в свой корпус.

— Как же так? Ты только вчера приехал и даже не успел подлечить свою язву. А тут ещё эта молния!

— Война дорогая, война! Германец не будет ждать, когда я залечу свои болячки. И так смог вырваться только потому, что наступление застопорилось. Ники по этому поводу собрал совещание в ставке. После этого совещания я собирался отправляться в свой корпус, но тут случился приступ язвы, и пришлось обратиться к медикам. А там встретил начальника 157-го санитарного поезда, ну того на формирование которого я давал свои средства. Поезд уже был загружен ранеными и должен был без всяких остановок двигаться в Петроград. Вот я, и решил, что столичные врачи быстрее найдут управу на эту язву, чем те доктора, которые привыкли лечить раненых, а не больных. Брат, так же как и начальник Генштаба Алексеев, тоже настоятельно рекомендовали обратиться к столичным врачам. Ники заметил, — пока на фронте относительное спокойствие нужно подлечить твою застарелую язву. Так что звёзды сошлись, и я ринулся в Петроград. Но по закону подлости, пока ехал к столичным врачам, приступы закончились. А после сегодняшнего происшествия у меня чувство, что язва вообще исчезла. Ничего не болит и вообще желудок не чувствуется. Наверное, сам Господь, небесным огнём излечил мою болячку.

— Ой, Мишенька..., неужели Господь смилостивился к нам! Сегодня же пойду, поставлю в храм свечку.

— Конечно, смилостивился и этим Бог дал знак, что нужно скорей возвращаться в свой корпус и бить супостатов. Вот я и собираюсь отправиться на святое дело.

— Ну а мне-то, зачем уезжать заграницу? Я же в Петрограде занимаюсь важным делом — госпиталь, который расположен в нашем городском особняке на мне ведь висит.

— Ничего милая, не пропадут раненые, с голоду не помрут! Джонсон, когда очухается, а я ему поручу курировать госпиталь — будет следить за тем чтобы финансирование шло в полном объёме и без сбоев. И за поставками продуктов туда он тоже будет следить. А ты знаешь моего секретаря — мимо него порченые продукты или допустим негожее постельное бельё или пижамы для раненых не пройдут. А ехать в Англию тебе обязательно нужно и чем быстрее, тем лучше. Сама понимаешь, что эта мысль мне послана свыше, и нельзя гневить Господа нашего, не выполняя его волю. Лишимся его благосклонности, и опять проклятая язва вернётся и может быть не только она.

Мой упор на мистику и волю создателя, сделал своё дело, и жена больше не упорствовала в желании остаться в России. И даже больше того начала с жаром обсуждать, как в нынешних условиях ей с сыном быстрее оказаться в нашем семейном замке вблизи Лондона. Одним словом я добился того чего хотел — договорился с тем человеком которая лучше всего знала Великого князя и вполне могла понять что Михаил Александрович это далеко не тот человек за которого она выходила замуж. Добился я и того, что Наталья, всё-таки удалилась в уверенности, что делает благое дело, давая возможность мужу прийти в себя и отдохнуть после такого происшествия, как близкий удар молнии.

Когда остался один, то сразу же вскочил с дивана и начал по периметру обходить комнату. Нет, я ничего не искал, а просто когда двигался, лучше думалось. К тому же после отвара Женьшеня тонус организма повысился, и нужно было его загрузить какой-нибудь физической нагрузкой. Думаю, доктор был бы рад такому действию на Великого князя своего порошка, а Наталья была бы поражена той метаморфозой, которая произошла с её мужем. Буквально пару минут назад он лежал обессиленный, с нездоровым блеском в глазах рассуждал о Боге, а тут энергично ходит по комнате, что-то бормочет и размахивает руками. А если бы вслушалась в моё бормотание, то точно бы тут же побежала вызывать к мужу психиатра. Ещё бы — ходит и матерится как портовый грузчик, а когда мат отсутствует, то выражается какими-то непонятными словами.

А я ходил и не находил выхода из того тупика в который попала семейка Романовых. Чтобы революции не было, нужно было успокоить народ и прекратить войну. А кто же мне даст это сделать? Думаю, агенты Антанты начеку и тут же шлёпнут такого инициатора мира. Вон Распутина пристрелили, хотя тот, в общем-то, не обладал реальной властью, а тут Великий князь ратует за мир с Германией и Австрией. Да и свои генералы не поймут, как можно мириться с австрияками, после того как накостыляли им в ходе "Брусиловского прорыва". Брат, император Николай 2, тоже этого не поймёт и постарается сплавить такого родственника в психушку. Так что надеяться на поддержку или хотя бы на не противодействие моим начинаниям со стороны власть предержащих не имеет смысла. Только стоит разворошить этот муравейник, то можно ожидать от тупых защитников самодержавия и России, любых подлостей, вплоть до убийства члена семьи императора. Эти козлы, даже не подозревают, до чего доведёт Россию их тупость и чванство. Так что идти официальным путём используя авторитет Великого князя, нельзя. Прекратить войну, используя мои знания истории этой войны, не получится. Я совсем не знал деталей 1-й Мировой войны, за которые можно было зацепиться, чтобы нанести поражение немцам. Ну что я там знал об этой великой войне — то, что она началась в 1914 году с покушения в Сербии на наследника императора Австрии. За Австрийцев вступилась Германия, и началось мировое безумие.

Русские ввязались в эту бойню из-за братьев-славян и конечно чтобы освободить от басурман святое место — Царьград (Константинополь). Ну, проливы и прочие бонусы к этому святому делу просто прилагались. Французы исторически враждовали с Германией и в настоящее время главные противоречия были по судьбе Эльзаса и Лотарингии. Ну а Великобритании, Германия наступила на экономическую мозоль. Начала делать товары качественнее и дешевле чем англичане. Элита англосаксов была в ужасе, они понимали, что если так пойдёт и дальше, то скоро от мировой империи ничего не останется. Англичане народ деятельный и хитрый. Поэтому они, запихав подальше свои противоречия с Россией и Францией, иезуитскими методами инициировали создание военного блока Антанта. А затем этот военный союз ввязался в войну с Германией, дряхлеющей Австро-Венгрией и их союзниками. Наверняка, чтобы организовать эту бойню на континенте, именно английские джентльмены из МИ-6, организовали в Сараево убийство наследника австро-венгерского престола, эрцгерцога Франца Фердинанда сербским гимназистом Гаврилой Принципом. Австро-Венгрия не стерпела убийство своего будущего правителя сербским националистом, начала репрессии в своей провинции. Поставила ультиматум Сербии. Ну, а на помощь "братушкам", выступила Россия. А затем подтянулись и все остальные участники этого мирового безумия.

Дальше я вообще не знал, как шла эта война, а из самых крупных событий, слышал только о гибели армии Самсонова в Восточной Пруссии и о Брусиловском прорыве. Разве можно с такими знаниями мечтать о помощи нашим генералам сведениями из будущего. Нет и ещё раз нет. А разработать для предков, какое-нибудь чудо-оружие? Тоже нет! Хоть я и технарь, но в микроэлектронике, а в это время ещё даже транзисторов не изобрели. Конечно, могу на основе существующих в этом времени материалов и радиоламп собрать паршивенькую радиостанцию, но не более того. Да, в общем-то, подобные устройства уже существуют в этой реальности. Так что ничего нового и прорывного я предкам предложить не могу. Систему организации производства? Но организация заводов и научных лабораторий, это длительный процесс и на ход войны он не скажется. К тому же через год к власти придут коммунисты и меня по-тихому прикончат в Перми. Мысль об этом так возбудила, что я начал думать о своих дальнейших действиях агрессивно. О том, как самому организовать что-то типа "эскадрона смерти" и физически устранить известных мне организаторов будущих революций.

Метод точечных силовых действий, при детальном рассмотрении, показался наиболее перспективным, учитывая небольшой промежуток времени который мне даден судьбой. Проблема, была в том, что эффективно действовать могла бы только достаточно крупная, решительная и замкнутая структура, что-то типа КГБ. А с несколькими сподвижниками, которых пользуясь авторитетом Великого князя наверняка можно найти, бороться с разветвлёнными подпольными организациями, было нереально. У царя были силовые структуры и что, помогло это ему? Переиграли ведь подпольщики всяких там жандармов и полицейских, и это показала история. Так что помогать царским уже порядком прогнившим структурам, бессмысленно. Основная масса революционеров (тех о ком я слышал) находится заграницей и официальным структурам достать их там практически нереально, тем более в Германии. И даже если в некоторых странах правительства пойдут навстречу России, арестуют и депортируют указанных мной врагов империи, то наш же суд отправит их, просто напросто в ссылку. И будут они там спокойно готовиться к предстоящей революции. Так что надеяться на государственную машину, которая спасёт Великого князя от расправы, нет никаких оснований. Как говориться — спасение утопающих дело рук самих утопающих.

На улице уже стемнело, а я как заведённый ходил по комнате и всё не мог гарантировано придумать, как отвести Великого князя от той участи, которая приготовила ему злодейка судьба. Уже совершенно безумные идеи начали мелькать в моём воспалённом мозгу. Вроде того, что послать к чёртовой бабушке Петроград, дом Романовых, всю эту гнилую империю, и стать Великим ханом Кавказа. Преданные нукеры у меня имеются, не зря же Великий князь больше года был командиром Кавказкой туземной конной дивизии. В долговременной памяти остались многие эпизоды службы в этой дивизии. Конечно, в первую очередь запоминающие случаи, в которых мои джигиты резали головы австриякам. Не зря враги, да и свои, в общем-то, тоже называли Кавказскую туземную дивизию — дикой. Не понимали европейцы таких методов ведения войны, считали их дикими. Вот если человека разорвало на части гаубичным снарядом, то это нормально — цивилизованно, а если голову отрезали кинжалом, то это дикость. А ещё просвещённые европейцы считали диким, доблесть и смелость, проявляемую моими джигитами, Не укладывалось у них в головах как может солдат по своей инициативе идти на такие риски. А на самом деле всё было элементарно — в дивизии служили только добровольцы. Люди, которые получали кайф от риска и от возможности, наконец, повоевать всласть. Только воины от природы шли добровольцами в Туземную дивизию. Ведь по Российскому законодательству мусульмане, уроженцы Кавказа и Закавказья, не подлежали призыву на воинскую службу. Лишь 23 августа 1914 года, из добровольцев мусульман, была сформирована Кавказская туземная конная дивизия.

Автоматически я начал вспоминать людей, которыми командовал, будучи комдивом Туземной дивизии, а впоследствии командиром 2-го Кавалерийского корпуса. Проводил так сказать ревизию долговременной памяти Михаила Александровича. Самый большой блок в этих воспоминаниях занимали три человека. Прежде всего, конечно это мой адъютант по должности, а фактически порученец и доверенное лицо в среде мусульман туземной дивизии, Марат Алханов. Лихой джигит готовый для своего командира сделать всё что угодно, к тому же знающий как обращаться с добровольцами-мусульманами. Гасил их недовольство на корню. А кавказцы, хоть и нечасто, но бывало, были недовольны моими приказами. По их мнению, я был очень мягок к врагам и зачастую не добивал уже обречённого противника. Не понимали горцы, что я жалел их же, а не врага. В некоторых ситуациях чтобы добить австрияков, нужно было положить такое же количество моих джигитов, если не больше. Естественно я это не хотел. Поэтому когда чувствовал, что Австрийцы начинали напоминать загнанных в угол крыс, я давал им возможность бежать.

Вот, например когда дивизия держала проходы в Карпатах, то 2-я бригада (состоящая из Татарского конного и Чеченского полков) заманила в одно сквозное ущелье целый полк венгерских гусар. Они попали под перекрёстный огонь наших пулемётов. Потери венгров были страшные — в первые десять минут нашего огня было выбито процентов восемьдесят гусар. Но было в этом ущелье одно место, защищенное от пуль. Вот там выжившие гусары и сконцентрировались. Но всё равно, хоть австрияки и находились в мёртвой зоне от ружейно-пулемётного огня, но положение их было безнадежным. Вопрос времени и наших потерь — нужно было под огнём противника забраться на гору, с которой открывался прекрасный обзор на позиции венгров и перещёлкать всех этих опереточных вояк. Мои джигиты стрелять умели и по горам лазили прекрасно, а сделать это под огнём противника, так об этом они могли только мечтать. Ведь в их родных аулах будут складывать песни о погибшем герое. Так вот, я многим из них в этом бою не дал возможности стать героями. Приказал снять пулемёты с позиций у горловины ущелья и этим по существу открыл путь для отступления остаткам вражеского кавалерийского полка. Правда, перед этим парламентёр, предложил австрийцам сдаться, но гордые венгерские гусары решили лучше умереть, но не нарушить своей присяги. Многие из этих гусар действительно погибли, когда вырывались под нашим ружейным огнём из ловушки, но нескольким десяткам венгров всё-таки удалось вырваться из этого ущелья смерти. Итог этой операции — Австро-Венгрия лишилась больше тысячи хороших бойцов, наши потери двое раненых и ещё обида моих джигитов на то, что их командир не дал возможности многим достойным воинам, героически погибнуть. Обида ребят, конечно, быстро прошла, когда я по совету Марата, разрешил джигитам в течение двух часов собирать трофеи. Потом сам ругал себя, что дал этим детям гор слишком много времени для грабежа. Уже через час, когда я проезжал мимо места, на котором мы пулемётным огнём тормознули обоз венгров, то ужаснулся. Целых повозок там уже не было, так кучи тлеющих деревяшек и множество трупов лошадей без сбруй и полураздетых людей, по которым совершенно нельзя было определить, что они были когда-то гусарами. А ещё я увидел несколько торчащих из щебёночных куч пик, на остриях которых были нанизаны отрезанные головы. А вот по ним сразу можно было определить, что они принадлежали австрийским гусарам — усатые в форменных головных уборах. Жуть, одним словом! Вот по таким фактам зверства, дивизию и прозвали — "дикой". А зверство, тут однозначно имело место, так как по следам крови и застывшему выражению ужаса можно было утверждать, что головы отрезали у ещё живых людей. Кстати и пленных в этом бою не было. Я был в шоке, но срываться и показать себя "мямликом", перед офицерами и всадниками конвойной сотни не имел право. Ведь всё-таки я был: комдивом, Великим князем, генералом, и представлял правящий дом Романовых. Это уже под вечер пошёл к начальнику штаба дивизии, Половцеву успокаивать свою совесть алкоголем. Мы с Петром Александровичем, выпили имеющююся у него бутылку Шустовского коньяка. И это в нарушении сухого закона, введенного в империи после начала войны.