Падение терратоса

Наутро Кинта разбудил паровозный гудок, он доносился с востока, то есть со стороны Конинга.

— Интересно... — Кинт присел на колени и приложился к подзорной трубе. — Значит, теперь составы ходят чаще...

Состав из пяти грузовых платформ, груженных лесом, и одного пассажирского вагона на приличной скорости пронесся мимо поста, точнее, почти в тысяче шагов от него.

— И как я на него попаду? — сказал вслух Кинт, отложил подзорную трубу, оглядел окрестности и стал раздувать угли.

Позавтракав, снова прильнул к подзорной трубе. Чуть восточнее поста железная дорога проходила по краю небольшой рощицы, и план созрел — ждать состав в той роще, устроив завал на путях.

К вечеру Кинт изрядно умотался, рубя палашом ствол дерева, чтобы он упал на пути. Устроив лежанку рядом с насыпью полотна в плотном кустарнике, Кинт увязал все свои пожитки — ранец и большой баул. Теперь осталось дождаться, когда состав притормозит — и можно будет забраться на платформу. Ждать пришлось до утра следующего дня, и Кинт чуть не проспал. Из сна его резко вырвали шипение пара и крики людей, убирающих ствол дерева с путей. Моментально проснувшись и приняв вертикальное положение, Кинт уселся на колени, выглянул из-за куста и увидел, что пути свободны, а паровоз, пыхтя, начинает движение. Он накинул ранец, схватил баул и, не успевая нацепить снегоступы, побежал к насыпи, утопая в снегу по колено и высоко поднимая ноги. Состав разгонялся, Кинт тоже прибавил скорость, мышцы на ногах мгновенно забились, начала кружиться голова, и Кинт, собрав всю волю, все остатки сил, сделал решающий рывок. На последнюю платформу, груженную углем, полетел сначала баул, а потом и Кинт. Тяжело дыша, он перевалился через невысокий борт платформы и распластался на куче угля, с облегчением выдохнув и закрыв глаза. Так он пролежал до тех пор, пока холод от кучи угля не начал подбираться к костям. Отвязав от баула скрутку из двух шкур, Кинт более или менее разгреб кучу, улегся поудобнее и уснул.

— Эй, ты! — Кто-то бесцеремонно пихнул Кинта в спину, и послышался звук взводимого курка. — А ну, вылезай!

Кинт сел, соображая и фокусируя взгляд на двух фигурах, возвышающихся над ним.

— Не, это не кочевник, — сказал высокий мужчина в форме городового, который уже прибрал к рукам чехол с карабином и направил на Кинта револьвер.

— Парень, ты откуда взялся тут? — спросил второй, полный мужчина, судя по мундиру, машинист. — Беглый, что ли? С каторги?

Кинт откинул шкуру, и двое сразу отступили, увидев два пояса с револьверами и пистолет, заткнутый за голенище сапога. Городовой, попятившись, чуть не поскользнулся на куче угля.

— Я оплачу проезд, — сказал Кинт, снял перчатку, достал кошелек и, выудив из него золотой, протянул машинисту. — Достаточно?

— Более чем, — хапнул монету машинист и, косясь на арсенал Кинта, добавил: — Тогда у меня к тебе нет вопросов, парень.

— У меня есть... давай, сбрасывай весь свой арсенал — и пойдем, побеседуем.

Кинт осмотрелся и улыбнулся, наконец-то увидев знакомые места — маленькое депо, лесопилка, а внизу, у замерзшей бухты, повторяя изгибы береговой линии, расположился городок Конинг.

— Давай так, я сейчас сначала в "Пятое колесо" к Дукэ, отосплюсь, приведу себя в порядок, а завтра с утра сам к вам зайду, договорились?

— Эм...

— Управление жандармерии в ратуше?

— Да...

— Вот мой жетон гражданина. — Кинт расстегнул ворот бушлата и потянул шнурок на шее. — Я не кочевник, не беглый... просто попал в переделку.

Городовой подошел ближе, убирая в кобуру револьвер, и посмотрел на жетон.

— Кинт Акан, — прочитал городовой, — что ж, парень, тогда я тебя сам провожу к Дукэ и попрошу его присмотреть за тобой до завтра.

— Уж в этом я не сомневаюсь, он присмотрит.

Кинт сбросил на перрон ранец и баул, спрыгнул следом, и тут у него закружилась голова. Кинт пошатнулся и схватился за платформу.

— Ты чего?

— Потрепало немного и устал...

— До станции дойдешь? Там, наверное, еще не все сани разъехались.

— Дойду. — Кинт надел ранец, подхватил баул и протянул руку за карабином.

— Да я понесу, — сказал городовой, — пошли.

Кинт, городовой и машинист пошли по перрону. У кирпичного пакгауза с почтовым отделением и телеграфом Кинт остановился.

— Телеграф работает?

— Да, — кивнул городовой.

— Я зайду.

— В таком-то виде?

Кинт подошел к оконному стеклу почтовой конторы и посмотрел на свое отражение.

— Ладно, завтра.

У станции стояли единственные сани. Возница, опершись на оглоблю, гладил лошадь по гриве и наблюдал за представительного вида мужчиной в длинном пальто почти до пят и меховой шапке, который, эмоционально размахивая тростью, спорил о чем-то с проводником вагона.

— Я пойду, пожалуй, — сказал машинист и направился к спорящим.

— Маар, ты свободен? — окрикнул городовой возницу.

Маар повернулся и ответил:

— Как сказать, Шарт, жду, когда вон тот господин наговорится уже и, может быть, соизволит поехать куда-нибудь.

— Я соизволю быстрей. — Кинт опустил баул на сани. — Цена та же, пара медяков?

— Угу... — Маар скептически осмотрел потенциального пассажира, вонючего, грязного, заросшего, в разодранном и прожженном в нескольких местах бушлате, но вооруженного до зубов.

— Что, думаешь? Могу сверху еще пару медяков добавить за испачканную накидку. — Кинт положил на сани ранец, повернулся к Маару и подошел ближе.

По лицу Маара медленно поползла улыбка, он даже чуть присел от удивления.

— Кинт! Ты что, из плена кочевников сбежал? — Маар сделал шаг навстречу и шибанул протезом по плечу Кинта, выбив при этом угольную пыль. — А я ведь говорил Дукэ, что ты вернешься!

Кинт поморщился и зашипел.

— Ох, прости, ты ранен? Давай, полезай в сани.

— Так вы знакомы? — подал голос городовой.

— Еще бы! А откуда ты его привел?

— С угольной платформы сняли с машинистом. Так что, доставишь его к Дукэ?

— Доставлю, Шарт, не волнуйся.

— Хорошо. — Городовой бросил к баулу карабин и сказал Кинту: — Тогда я не поеду с вами, раз Маар и Дукэ тебя знают, а у машиниста к тебе нет претензий, то и у меня в принципе тоже... только вот я инспектору обязан доложить, а у него могут возникнуть вопросы.

— Будут вопросы, найдет меня у Дукэ, — ответил Кинт.

— Ты не в розыске? — повернулся к Кинту Маар, когда сани уже катили с горки в сторону города.

— Нет, Маар, с законом у меня уже давно нет проблем... но вот мое появление здесь не хотелось бы предавать огласке, и еще, сейчас приедем, я напишу записку, а ты вернись, пожалуйста, на станцию и дай телеграмму в столицу, все точь-в-точь как в записке.

— Кинт, дружище! — хмыкнул Маар, — не меняешься, у тебя опять проблемы?

— Очень может быть, вот это я и хочу выяснить.

— Ничего, если с законом все нормально, то на счет остальных проблем — забудь. Мы тут их по-свойски решим.

— Боюсь, не получится забыть, — улыбнулся Кинт и устроился поудобнее в санях, — на дорогу смотри, прохожих передавишь.

Вечерело, окна центральной улицы Конинга светились теплым желтым светом, уже зажгли фонари. Кинт облегченно вздохнул и улыбнулся, Конинг, зимний Конинг — никто никуда не спешит, половина мужского населения на охоте, другая половина просиживает у Дукэ или в другом питейном заведении — тишина и покой. Только весной, когда прибудут сезонные рабочие, город оживет, а сейчас он в зимней спячке. "Самое лучшее место и время пересидеть и все обдумать" — подумал Кинт и задремал.

— А ну, бездельники, похватали вещи с саней — и несите в комнату! — сквозь дремоту услышал Кинт знакомый голос.

Кинт открыл глаза. Сани уже стояли у "Пятого колеса", а от ресторанчика спешит Дукэ, подгоняя своих племянников.

— Ох... — поморщился Дукэ, — ты что, из преисподней?

— Почти, — улыбнулся Кинт, выбрался из саней и протянул руку Дукэ, — ну, здравствуй.

— Здравствуй, — не брезгуя, Дукэ крепко обнял Кинта, — как же я рад, что ты вернулся! И Маар сказал, что у тебя теперь все нормально с законом?

— Да, Дукэ, все нормально... я тоже очень рад тебя видеть.

— Эх! — Дукэ хлопнул в ладоши и растер. — Тогда сегодня на ужин оленина! И я хочу услышать твою историю с момента, как мы с тобой попрощались. Что-то мне подсказывает, что будет очень интересно ее услышать.

— Я не знаю, чего я хочу больше, есть, спать или отмыться...

— Понятно, тогда так — сначала приводи себя в порядок, потом отправлю одного из бездельников к тебе с ужином, он принесет... поешь — и ложись, вид у тебя, конечно... А оленина и рассказы, значит, на завтра.

— Да, такой вариант меня больше устраивает, на ужин бы похлебки какой пожирней, — устало улыбнулся Кинт, — и вот еще, мне бы одежу чистую.

— Идем... все сделаем сейчас, кстати, твоя комната свободна.

Глава пятая

— Кинт... Кинт, я ужин принес. — Мок, рыжий парень, один из племянников Дукэ, осторожно толкал в плечо задремавшего в кресле после ванны Кинта.

— Угу... Спасибо, Мок.

Кинт проснулся и встал. Кутаясь в чистую простынь, он перешел к столику у окна и, посмотрев на Мока, сказал:

— Вот ты вымахал-то!

— Ну... я не очень, а вот Гани, он вообще отъелся, — скромно улыбнулся Мок, — с кухни же не вылезает, а я у дядюшки Дукэ так, на побегушках... принеси, подай, сходи...

— Ага, и "бездельники" ваше второе имя, — засмеялся Кинт, — куда бы он без вас, старый ворчун?

— Ой! Я это, совсем забыл.... Сейчас одежду принесу.

— Да, пожалуйста, а то прохладно в простыне.

Горячая и жирная похлебка на баранине с добрыми кусками мяса перекочевала из большой миски в желудок Кинта с невероятной скоростью. И теперь, отхлебывая ароматный травяной чай, Кинт отогрел небольшой участок на замерзшем стекле окна и рассматривал через него улицу. Уже поздний вечер, вдоль улицы горят редкие газовые фонари, почти нет прохожих. У коновязи пара оседланных коней и, похоже, сани Маара.

Кинт прошлепал босыми ногами по полу, на котором лежала шкура пещерника — здоровой хищной зверюги, обитающей в основном в горах, но зимой, в поисках добычи, спускающейся в леса предгорий. В углу лежали сваленные в кучу и источающие ужасный запах одежда и снаряжение. Кинт присел и стал проверять, не осталось ли чего в карманах. Отбросив на кресло два пояса с револьверами, портупею с двумя пистолетами и магазинами к ним, штык, палаш и нож, Кинт завернул всю свою одежду в бушлат.

В дверь пару раз постучали, она приоткрылась, и показалась рыжая шевелюра Мока.

— Вот, одежду дядюшка передал.

— Спасибо, на кресло положи и скажи, прачка еще действует?

— Да.

— Отнесешь?

— Конечно.

Переодевшись в чистое нательное белье, Кинт задул лампу, сунул один из пистолетов под подушку, залез под одеяло и даже застонал от удовольствия, всем телом ощутив тепло домашнего уюта.

Грохот с улицы совпал со скрипом двери, Кинт вскочил, смачно лязгнул затвор...

— Да, парень, — покачал головой Дукэ, — смотрю, нервы ни к черту у тебя.

От неожиданной побудки и резких движений у Кинта снова закружилась голова, и он опустился на постель, отложив пистолет.

— Доброе утро, Дукэ.

— Обед уже. — Дукэ присел на мощный деревянный табурет. — Смотрю, и со здоровьем у тебя тоже нелады.

— Последствия контузии...

— Ого! Где это угораздило?

— Долго рассказывать. — Кинт надел штаны и начал наматывать чистые портянки.

— Я не тороплюсь... но вот Маар вчера по твоей просьбе телеграмму дал, а сегодня с утра прибежал взмыленный инспектор с двумя жандармами и назвал тебя господином Аканом...

— Чего?

— Ага, — хмыкнул Дукэ, — он распоряжение из столицы получил, что-то вроде сдувать с тебя пылинки, охранять и ждать прибытия важного чина из тайной жандармерии, какого-то капитана по имени Морес. Знаешь такого?

— Знаю. — Кинт влез в толстый шерстяной свитер с воротником под горло, надел поверх портупею с двумя пистолетами, а сверху овчинную безрукавку. — И очень рад, что именно Морес прибудет... когда, кстати?

— Завтра с утра или к обеду... как погода будет. Ну что, обедать? Оленина уже почти готова.

— Идем, нормальной еды неделю не ел.

Кинт в сопровождении Дукэ вышли в ресторанчик. Посетителей было немного, среди них инспектор жандармерии, сидевший за столиком у окна, за соседним столиком сидели двое напряженных жандармов. Увидев Кинта, инспектор встал и, набрав воздуха в легкие, хотел было открыть рот, но Кинт приложил к губам указательный палец и кивком пригласил его присесть за стойку.

— Господин Кинт Акан, — негромко начал инспектор, — я получил распоряжение организовать вашу охрану.

— А я вас помню, — улыбнулся Кинт, принимая от Дукэ тарелку с двумя ароматными кусками мяса.

— Мы встречались?

— Да, один раз, но вы меня вряд ли запомнили.

— Постойте... — задумался инспектор, — Кинт Акан! Точно! Я получал документы о прекращении вашего розыска по ложному обвинению. А еще вы ускользнули из Конинга прямо у меня под носом.

— Точно, — кивнул Кинт, отхватил ножом кусок мяса и отправил его в рот, а прожевав, добавил: — Насчет охраны, если уж вы получили такое распоряжение, то ее не должно быть видно, и те двое жандармов за столом пусть переоденутся и не таращатся так на меня.

— Хорошо, я сейчас распоряжусь, а пока их нет, сам побуду с вами, — ответил инспектор.

— Тогда присаживайтесь за свободный столик, инспектор, Гани сейчас принесет вам обед, — сказал Дукэ.

Сидя за стойкой, Дукэ и Кинт молча пообедали, потом упитанный юноша по имени Гани, второй племянник Дукэ, поставил на стойку две высоких глиняных кружки с пивом.

— Ну что, я готов слушать, — Дукэ стер пену от пива с усов и, косясь на Кинта, стал набивать трубку.

— Тогда слушай...

Рассказ был долгим и подробным. Кинт и Дукэ переместились в подсобку, куда Гани уже три раза приносил по паре пива. Кинт, конечно, упустил многие неприятные для него самого подробности, также не проронил ни слова о Маани. Но в целом Дукэ устроила история Кинта, он догадывался, что многое не договорено, но уточнять не стал...

— Да уж, помотало тебя, дружище. — Дукэ отпил пива и, улыбнувшись, добавил: — А еще ты везучий, сукин сын!

— Не без этого, — так же улыбнувшись, ответил Кинт, — а еще если бы не друзья, то на одном везении я бы не выкарабкался.

Из зала донесся шум и разговоры на повышенных тонах, Дукэ и Кинт выглянули из подсобки.

— Дукэ! Ты где, мерзавец? Где ты прячешь моего мальчика! — Посреди ресторана стоял старик Ллодэ в шубе с высоким воротником, он опирался на трость и размахивал зажатой в руке шапкой. Рядом стоял Маар, который, увидев Кинта, виновато улыбнулся и пожал своими широкими плечищами.

— Он уже давно не мальчик, Ллодэ. — Дукэ вышел и пригласил его в подсобку вместе с Мааром. — И хватит уже кричать, переволнуешься — и опять тебя удар хватит. Мок, помоги Ллодэ раздеться.

— Мужчина! — Старый вояка сначала тряс Кинта за плечи, рассматривая его лицо, а потом крепко обнял. — Я так рад тебя видеть, сынок!