Охота-2

Если бы Аксель мог себе такое позволить, он бы грязно выругался. Все-таки бестолковый медработник не поверил и решил все рассказать доктору. Впрочем, самому Акселю то, что одержимому теперь все известно было не важно. Он и не надеялся, что Оберг, обнаружив его пропажу, не станет искать. Просто теперь, кажется, одержимый решил окончательно отказаться от помощи обычных людей — иначе зачем он повел придурка на подземные этажи, в которые никогда раньше не допускал санитаров? Аксель уже догадывался, что большинство пациентов, по крайней мере, те из них, кто остался в живых, находятся именно там. И их там не лечат. Дождавшись, когда собеседники удалятся, Аксель вышел из комнаты. Он подошел к решетке, перекрывающей вход на лестницу, и убедился, что она закрыта. Охотник посетовал про себя, что не может перекрыть одержимому выход. В этом случае, он смог бы выбраться из здания и позвать на помощь. Но даже если бы ему удалось за время отсутствия одержимого как-то заблокировать эту дверь, выходов с нижних этажей оставалось еще несколько, и Аксель даже не знал точного их количества и расположения. Так что от самого простого варианта пришлось отказаться, и охотник даже испытывал некоторое облегчение от того, что его нельзя воплотить в жизнь. Несомненно, поняв, что заперт в ловушке, одержимый уничтожил бы всех жертв — если, конечно, там еще оставался хоть кто-то живой. Тем не менее, будь это возможно, соображения гуманизма Акселя не остановили бы — и не потому, что он боялся за свою жизнь, а потому что прекрасно понимал, насколько малы у него шансы победить столь опытного и сильного одержимого в одиночку и без оружия.

Закончив осмотр, охотник отправился на поиски второго санитара, Габриеля. Он не собирался его освобождать. Аксель рассудил, что после того, как одержимый отправит вниз и его, он рано или поздно вернется в свой кабинет — а за это время охотник надеялся подготовить какую-нибудь ловушку. На поиски ушло не меньше часа, юноша даже начал опасаться, что заблудился и одержимый давно вернулся за Габриелем коротким путем, однако вскоре он все-таки набрел на кабинет. Осторожно приоткрыв дверь, он убедился, что санитар все еще здесь — он уже пришел в себя — лежал на кушетке, прижимая к разбитому лицу пакет со льдом. Аксель поблагодарил судьбу, что пострадавший не услышал звука открывающейся двери, и осторожно притворив ее, укрылся в соседнем кабинете. Вопреки ожиданиям, гро Оберга пришлось еще подождать. Аксель проследил, сквозь щель, как доктор, держа под руку пошатывающегося "коллегу" помогает ему идти, уже не слишком заботясь об удобстве последнего. Габриель с трудом поспевал за вцепившимся ему в локоть доктором, не обращавшим внимания на его вопросы и протесты.

Аксель подождал, когда одержимый скроется и проскользнул в кабинет. По своему прошлому посещению он помнил обстановку и потому не тратя времени на поиски, он подбежал к большому застекленному шкафу, в котором лежали антикварные медицинские инструменты. Видимо доктор Оберг раньше был коллекционером — большинство инструментов даже на непрофессиональный взгляд Акселя давно утратили свою актуальность. Среди прочего на одной из полок стоял манекен со смирительным костюмом — охотника заинтересовали прочные кожаные ремни, которыми была перетянута рубашка. Ремни были быстро срезаны. Тонкая, прочная веревка у Акселя уже была — во время посещения продовольственного склада охотник снял несколько мотков шпагата, на котором висели мясные туши. Сделать некое подобие виселицы заняло не больше двух минут. Укрепить ее тоже не составило труда — в потолок было вделано несколько колец, о предназначении которых молодой человек предпочитал не задумываться. Пододвинув кушетку, он продел в одно из них веревку и намотал конец на правую руку. Кожаная петля ремня с медной пряжкой также оставалась в правой руке, а в левой охотник продолжал сжимать дужку от кровати. Опоясавшись еще одним из ремней, Аксель засунул за пояс несколько скальпелей из коллекции. Он не слишком надеялся, что это поможет, но решил не пренебрегать даже таким ненадежным оружием.

Встав справа от двери, охотник снова принялся ждать. Раньше, вначале карьеры долгое ожидание всегда заставляло его нервничать, но теперь у него было достаточно опыта, чтобы подавлять волнение. Вот послышались шаги — совсем тихие, однако в тишине пустого здания их было прекрасно слышно. Аксель дождался, когда распахнется дверь, шагнул в проем и накинул петлю на шею гро Оберга, после чего мгновенно отскочил, изо всех сил потянув за веревку. Он все равно был недостаточно быстр, чтобы тягаться в реакции с одержимым и не смог избежать удара, но это только добавило ему ускорения, в результате получилось даже лучше, чем он рассчитывал — отлетев в другой конец комнаты он так натянул веревку, что одержимый взмыл под самый потолок. Удар пришелся молодому человеку в ребра, и, несмотря на резкую боль, он не потерял ни секунды. Намотав веревку на трубу батареи центрального отопления, охотник перехватил дужку от кровати двумя руками, прыгнул обратно к одержимому. Гро Оберг еще не успел прийти в себя и теперь извивался, пытаясь то ли снять петлю, то ли разорвать ее, так что Аксель успел нанести удар — он получился достаточно сильным, чтобы криво обломанный край железки пробил кожу и застрял в животе у одержимого. Вытащить его у Акселя не получилось, пришлось уклоняться от удара ногой. Подпрыгнув, молодой челове вцепился левой рукой в одежду одержимого, и, повиснув на нем, принялся полосовать врага одним из скальпелей. Он пытался достать до лица, чтобы хотя бы ослепить противника, но тот отчаянно извивался, удары приходились по груди, не принося никакого вреда одержимому. Его не замедлила даже гораздо более серьезная рана, нанесенная "копьем", на порезы он не обращал вообще никакого внимания. Извернувшись, одержимый ударил охотника локтем, попав прямо в нос — от резкой вспышки боли Аксель не удержался и упал. Под руку попал какой-то мелкий предмет, который молодой человек не задумываясь, схватил. Когда круги перед глазами померкли, Аксель как раз успел увидеть, что одержимому, наконец, удалось спрыгнуть на пол, разорвав прочную кожу ошейника. Он упал неудачно, еще сильнее насадившись на спинку от кровати, отчего железка продвинулась дальше и, пробив кожу на спине, вылезла наружу. По-видимому, металл пробил позвоночник — гро Оберг не сразу смог встать, да и когда поднялся, двигался очень медленно для одержимого. Но все равно намного быстрее обычного человека. Даже для такого старого одержимого, каким являлся гро Оберг, ранение оказалось серьезным, хоть и не смертельным. Аксель еле успел откатиться в сторону, так что удар вырванной из тела деталью кровати пришелся по полу, расколов керамическую плитку, которой он был выложен. Охотник ловко поднялся на ноги, и тут же пригнулся — окровавленная труба пролетела над самой головой, он почувствовал, как всколыхнулись волосы. Аксель не стал дожидаться нового удара. Поднатужившись, он перевернул шкаф с антиквариатом, рядом с которым оказался. Одержимый почти успел отскочить — упавшим предметом мебели придавило его ноги. Аксель выскочил за дверь, чудом перепрыгнув трубу, которой по-прежнему размахивал бывший врач, и захлопнул за собой дверь. Он судорожно пытался найти универсальный ключ, который он отобрал у санитара. Охотник прекрасно помнил, что засунул его за пояс, чтобы освободить руки, но теперь его не было — видимо выпал во время драки. Дверь закрыть было нечем. Только теперь Аксель обратил внимание, что по-прежнему сжимает что-то в руке. Разжав пальцы, молодой человек нервно хмыкнул. На ладони лежал ключ. По форме ключа, охотник догадался, от чего он — этим ключом открывалась дверь на нижние этажи. Из комнаты раздался грохот — за те несколько мгновений, в течение которых Аксель позволил себе ничего не делать, одержимый освободился. Аксель побежал, не обращая внимания на стук распахнувшейся двери за спиной. Он точно рассчитал время и метнулся в сторону — мимо просвистела дужка от кровати. Она была брошена с такой силой, что глубоко ушла в стену на повороте коридора — охотник не стал тратить время на то, чтобы попытаться ее вытащить. Сзади слышались тяжелые шаги. Координация движений у одержимого сильно ухудшилась из-за травмы, передвигаться так тихо, как раньше он уже не мог.

Аксель успел далеко оторваться от преследователя, и увидел его вновь, только когда уже закрывал решетку с противоположной стороны. Стало понятно, почему доктор так медленно передвигается — одна нога была сломана, когда одержимый на нее наступал, она изгибалась под неестественным углом. По кафельному полу за Обергом тянулась кровавая дорожка. Увидев молодого человека, одержимый расхохотался.

— Какая ирония, — пояснил он, — моя жертва сама запирает себя в клетке! Ты ведь понимаешь, что запер себя в ловушку, человек? Я скоро открою эту дверь, и тогда мы устроим настоящее веселье! Ты почти смог меня разозлить — для тебя я приготовлю что-нибудь особенное.

Аксель не затруднил себя ответом, и развернулся, собираясь уйти.

— Правильно, — одобрительно прокомментировал поведение молодого человека одержимый. — Пройдись по моей вотчине, оцени мою фантазию. Уверен, тебе понравится.

Охотник уже спускался вниз, не слушая криков одержимого.

То, что он увидел, оказавшись на первом подземном этаже, потом долго снилось ему в кошмарах. Там были люди. Пациенты. Десятки комнат, в каждой из которых находились еще живые пациенты психиатрической клиники. Распятые на стенах, с содранной кожей, истекающие кровью и другие, с более-менее зажившими ранами, связанные в неудобных позах, все они, слыша звук открывающейся двери, начинали дико извиваться в своих путах. Последние остатки разума покинули этих людей, каждый из них привык чувствовать боль и мучиться, в ожидании новых, еще более сильных издевательств. Одержимый явно подошел к вопросу пыток очень рационально. Он берег своих пленников, заботился о том, чтобы они не умирали раньше времени.

Увидев первого из страдальцев, Аксель потратил несколько секунд на то, чтобы решить, что делать. Самым гуманным сейчас он считал добить его — этот человек никогда не забудет происшедшего с ним, и не вернется к нормальной жизни, даже если излечится от своего душевного расстройства, которое могло только усугубиться от такого "лечения". У мужчины были отрезаны руки и ноги, выколоты глаза и вырваны ноздри, а в культи были вбиты гвозди, которые удерживали его висящим на стене.

Аксель грязно выругался, понимая, что этот человек не единственный, и всех он убить не сможет, по крайней мере, пока не убьет одержимого. Молодой человек бежал от комнаты к комнате, заглядывая в каждую и стараясь не смотреть на тех, кого в этих комнатах держали — он искал хоть какое-нибудь оружие, чтобы встретить одержимого, когда он справится с решеткой на входе. Очень действовали на нервы мерные, лязгающие удары, разносившиеся по всему этажу — доктор Оберг методично ломал решетку, отделяющую его от будущей жертвы.

Ничего похожего на оружие не встречалось, охотник переходил от одной палаты к другой, охватывая взглядом жуткие картины, все больше отчаиваясь. Он обошел весь этаж так и не найдя ничего подходящего, и спустился еще на один— лестница, по которой он шел не была той же самой, на которой сейчас бесновался одержимый, пытаясь выломать прутья решетки. Время от времени охотник слышал ритмичные удары, звук которых разносился по всему этажу. "Похоже на бой часов", — мрачно усмехнулся Аксель, — "которые отсчитывают мои последние минуты". Второй этаж ничем не отличался от первого — такие же ряды дверей, скрывающие палаты с их страшным содержимым. С каждой новой открытой дверью молодой человек все больше отчаивался — оставалось всего несколько дверей, и что делать, когда они закончатся, охотник не представлял. Аксель не видел смысла в том, чтобы осматривать оставшиеся комнаты. Он побывал почти в сотне палат подземного этажа, и в каждой из них были живые люди. Живые люди, терпящие такие пытки, которые трудно себе представить. Наверное, только сейчас охотник понял, каких высот может достичь одержимый, не ограниченный нехваткой времени и страхом быть обнаруженным. Высот в искусстве причинять боль. Где-то, в одной из палат он видел Анну . Она тоже была еще жива, но Аксель не остановился, чтобы избавить ее от страданий.

Аксель не видел смысла в том, чтобы осматривать последние комнаты, но и остановиться уже не мог. Просто потому что понимал — стоит остановиться и дать себе хоть секунду времени на то, чтобы задуматься, он сойдет с ума, впадет в истерику, и тогда не сможет нанести хотя бы малый ущерб одержимому доктору Обергу. Последние несколько комнат оказались пустыми — в них не было пациентов, просто оштукатуренные коробки, освещенные новомодными электрическими лампами накаливания.

Последняя дверь была сделана из металла, в отличие от деревянных дверей, ведущих в палаты. Аксель не сразу обратил на это внимание, потому что выкрашена она была в тот же унылый серый цвет. И содержимое комнаты тоже отличалось. В отличие от других помещений это оказалось закрыто — впрочем, ключ, который Аксель продолжал сжимать в руке подошел. Дверь находилась в торце коридора и, как оказалось, вела в котельную — помещение было достаточно большим, почти половину его занимало различное оборудование. Прежде всего — внушительный паровой котел, совмещенный с турбиной, которая вращалась благодаря силе раскаленного пара и вырабатывала электричество, которым освещались этажи. Этот же котел служил и для обогрева помещений; в зимнее время отапливать все огромное здание больницы с помощью каминов, которыми обычно пользовались в Пенгверне, было бы невозможно. Другая половина была засыпана углем

Застыв на пороге, Аксель не сразу заметил человека, лежащего в углу, опершись спиной на угольную кучу. А вот человек заметил его сразу.

— Эй, ты кто? — Голос был хриплый, и Аксель, не ожидавший услышать что-то, кроме стонов, вздрогнул. Только теперь он увидел, что находится в комнате не один. Рассмотрев задавшего вопрос, охотник снова вздрогнул — у человека не было ни рук ни ног, глаза скрывала повязка. На культях рук с помощью ремней были укреплены две лопаты. Из одежды на нем оставалась только набедренная повязка, тело было покрыто угольной пылью и грязью, сквозь наслоения которой проглядывали ребра и ключицы. Несмотря на плачевное состояние, в котором находился мужчина, он явно находился в здравом рассудке. Аксель уже не ожидал увидеть в этом месте кого-то не сошедшего с ума от пыток.

— Меня зовут Аксель, я — охотник. — И, увидев, какой надеждой озарилось лицо калеки, поспешил признаться — Я хотел проинспектировать больницу под видом пациента, и не рассчитал сил. Одержимый скоро будет здесь, решетка у входа на этаж его надолго не задержит. А у меня нет никакого оружия!

Вопреки ожиданиям, улыбка так и не покинула лица его собеседника. Она наоборот, стала еще шире.

— Невероятно приятно вас видеть, молодой человек! Вернее слышать, зрения, как видите, меня лишили. А я, как вы можете догадаться, — он помахал культями с укрепленными на них лопатами, — здешний кочегар. Андреас Экстрём к вашим услугам. Занимаю эту должность вот уже десять месяцев! Всякую надежду потерял, даже и не знаю, что меня удержало от того, чтобы забраться в печку. — Инвалид кивнул на раскрытый зев печи, в котором плясали языки пламени. — Иным-то способом отсюда мне не сбежать. Одержимый сделал из меня этот обрубок, который ты видишь перед собой, и теперь я должен обеспечивать это проклятое здание теплом — другие-то обитатели этажа на такую интеллектуальную работу не были способны и в свои лучшие времена. Зарплату получаю куском хлеба в день и побоями. Головокружительная карьера! И вот теперь ты приходишь и сообщаешь, что эта тварь скоро придет сюда? Это замечательно! Лучшая новость за год! Сам-то я никогда не знал заранее, когда он придет.