— Мелиан, — ответил Гвиндор. Он вздрогнул от этого голоса, но того — жуткого — страха майа больше не вызывал. — Разорвать связь между Хурином и... Твоим повелителем.

Гортхауэр, сжав кулаки, прислонился к стене, — Гвиндор не мог себе представить, что в этих глазах может быть столько страдания. Собственная беспомощность, осознание того, что он — опоздал, бессильная ярость оттого, что опять эти эрухини творят такое, отчего ужас леденит душу...

В следующий миг в руке майа блеснул кинжал, Гортхауэр шагнул к Хурину, — тот даже не попытался двинуться с места.

-Я сам разорву эту "связь", — прозвучало с ненавистью. — Раз ты так этого хочешь, Хурин.

— Ты что — вздумал его убить?! — Гвиндор бросился между ним и Хурином. — Не смей! Лучше попроси ЕГО — оставить Хурина в покое! Зачем он мучает его?!

-Отойди, — хрипло сказал Горт. — У меня всего несколько секунд, хорошо, если минута. Ты не понимаешь, ЧТО она сделает? Ты что, меня только что не видел? Да, так — не будет, потому что он сильнее, но она своим ударом отдаст его Унголиант. Гвиндор. Я не могу его потерять.

— Так скажи ему, чтобы он оставил Хурина! Ты же можешь это сделать!

"Мелиан! — закричал Гвиндор мысленно. — Не надо! Не делай этого! Стой! Мелькор, оставь Хурина в покое, я прошу тебя, понимаешь?! Прошу!"

-Позже, — умоляюще донеслось до Гвиндора — с какой-то непонятной стороны, да и кто это сказал, он не смог бы ответить... потому что в этот миг Гортхауэр выронил кинжал, схватился за грудь, широко раскрытыми глазами глядя куда-то в пространство — будто почувствовал что-то, происходившее — нет, не с ним, но с тем, чья боль была для него почти собственной...

-Неееет!

Хурин вздрогнул, распрямились плечи, прояснились глаза.

-Слава Эру.

— Молодцы, — выдохнул Гвиндор, стараясь не смотреть на майа. — А теперь что — теперь эта тварь пойдет гулять по Эндоре, разоряя твой же, Хурин, твой Дортонион?! Ооо, проклятье, да что же это такое...

Гортхауэр, шатаясь, добрался до стены, прислонился — и медленно сполз на пол, спрятав лицо в ладонях. Хурин поднялся, шагнул к выходу... несколько мгновений постоял над майа. Затем низко поклонился Гвиндору — и вышел.

— Он не выберется из Ангамандо, — в пространство произнес Гвиндор. Сел рядом с Гортхауэром, положил руку ему на плечо. Сказал тихо:

— Держись. Он справится... вот увидишь. Там ваши балроги, они не дадут его этой твари. И прости... это я, дурак, позвал Мелиан... а надо было самого Мелькора...

-Это всё страх, — сквозь зубы сказал Гортхауэр. Резко повернулся к Гвиндору. — "Справится"... Ты представляешь, как это — веками, десятками веков — _знать_, чувствовать, что с ним, и не мочь ничего сделать?! Я не могу его оградить — ни от чего! Он всё встречает сам, первым, а нам... мне — только ждать, и снова, снова ждать! Единственное, что я могу — это просто быть с ним, хотя бы мысленно, просто... просто любить.

— Я знаю, — быстро сказал Гвиндор. — Я понимаю, я сам... тоже... Знаю. Знаком с этим. Странно... Гортхауэр, Хурин сумеет выбраться на свободу?

-Сейчас никто никуда не выберется, — медленно отозвался Горт. — Всё перекрыто, а уж Цитадель и подавно, сюда ни одну бешеную тварь не пустят. Тхурингветиль говорила со мною, — когда я потерял сознание, ей пришлось взять командование на себя. Они загоняют орков туда, откуда им не выйти, — не убивают, конечно, это же наши... Тхури надеется, что когда Унголиант... обезвредят... зов Пустоты исчезнет, и они обретут разум снова.

Он откинулся назад, отчаянные глаза смотрели мимо Гвиндора.

-"Справится"...

— Что там? Что там происходит? — Гвиндор заглядывал ему в глаза, пытаясь найти в них ответ на свой вопрос. — Не молчи, говори, так легче, я знаю! Ну же, что ты... — он поймал его руки в свои. — Он справится, и скоро вернется, увидишь...

"Подумать только, я говорю ТАК — о Морготе..."

-Там идёт бой, — Гортхауэр смотрел вроде бы прямо на Гвиндора, но было ясно, что он эльда не видит, а видит то, далёкое, и что пока ещё это даётся ему с колоссальным трудом. — Мелкие... детёныши, гадёныши эти... они неловкие, их ахэрэ почти всех уже порешили, осталась только Тварь, и она его... ей удалось его достать — у неё отравленные когти....

Голос его прервался.

— Не так уж и безумен, значит, был план Эрраэна... — проговорил Гвиндор вслух, и тут же опомнился — он назвал имя, выдал мальчишку. Взглянул со страхом на Гортхауэра.

Тот понял. Усмехнулся, — на смертельно бледном лице, при полных боли глазах улыбка эта смотрелась жутко.

-Умный мальчик, — сказал ровно. — Сообразительный. А как же иначе, война же, и все средства хороши. Ну, а победителей не судят...

— Ты неправ, — возразил Гвиндор. — Совсем неправ. Он вовсе не такой; ты не знаешь его. Он это сделал от отчаяния, от горя... как ты не понимаешь! У нас тоже есть душа, мы тоже умеем любить, и страдать, и горевать, а ты думаешь, эти чувства есть только у вас?!

-Я всё понимаю, — Гортхауэр опустил голову. — Да что же это, что же такое...

Он прислушался. Эти шаги в коридоре Гвиндор не отличил от настороженной тишины, но от майа они не скрылись.

В дверях возникла стройная девушка в чёрном платье, на первый взгляд, её можно было принять за эльде. Увидела Горта, села рядом, — провела рукой по волосам. Тот чуть улыбнулся.

-Вот ты где, — прозвенел серебристый голос. — Всё с орками сейчас... а ахэрэ сказали мне, что они возвращаются.

— Я же говорил! — воскликнул Гвиндор. — Слава Эру, все обошлось... Они живы? — обратился он к девушке, даже не спросив, как ее имя и кто она такая — это казалось совершенно неважным.

Гортхауэр вскинулся от этого вопроса, девушка мягко положила ему руку на плечо.

-Да, да, — быстро отозвалась она. — Все живы. А вот ты, Горт, как-то не очень... дай-ка я это поправлю.

Тот закрыл глаза, обессиленно откинулся на стенку. Девушка отстранила Гвиндора, тонкие руки её стали осторожно касаться лица Гортхауэра, висков. Коротко обернулась к эльфу.

-Извини, я так влетела — не представилась... Я Тхурингветиль. Майа.

— Я догадался... — ответил он. — Кажется. Я Гвиндор... один из лордов Нарготронда. Надеюсь, он придет в себя...

-Я ему не приду, — легко отозвалась Тхурингветиль. — Кстати, я хотела поблагодарить тебя, ты ведь спас ему жизнь...

— Сам себе удивляюсь, — усмехнулся Гвиндор. — Мне теперь нет пути назад. И без того — побывавший в плену заражен вражьей скверной, а тут... достаточно заглянуть в мысли, а это будет непременно... И все. Я ведь предатель, это правда.

-Ну, Хурин бы с тобой не согласился, — возразила Тхурингветиль. — Да и Мелиан тоже. В общем, смотри сам. Отсюда тебя никто не гонит, сам видишь — и здесь тоже люди живут... Всё, Горт, вставай, нечего тут стенку подпирать. Пойдём встречать Мелькора.

— Я сидел в его кресле, — произнес вдруг Гвиндор и усмехнулся. — А с возвращением и правда не получится: поймут, что здесь было — не убьют, конечно... будет просто — изгнание, — он вздохнул тяжело. — Можно, я с вами?

Гортхауэр поднялся, — Тхурингветиль рядом с ним оказалась совсем хрупкой и изящной. Вместе они смотрелись очень красиво, оба черноволосые, в чём-то неуловимо похожие. Просьба Гвиндора их как будто вовсе не удивила.

-Пойдём, о чём разговор.

Гортхауэр почему-то на мгновение задержался на пороге, окинул взглядом комнату... словно то, что ему пришлось пережить здесь, как-то вдруг изменило давно знакомую обстановку, наложило свой след... А затем он решительно развернулся и первым зашагал по коридору.

Гвиндор пошел следом.

Все же он предатель. Это неоспоримо. И возвращаться ему теперь некуда. Он не сумеет отказаться от того, чтобы открыть свое сознание... а там — будет видно все: как он говорил миром с прислужником Врага, как он мог убить его — а вместо этого спасал, как сейчас он идет добровольно, чтобы повидаться с Морготом...

Моргот. Страшная сказка... Гвиндор уже почти наверняка знал, что увидит вовсе не чудовище, каким Мелькор представлялся совсем недавно.

Подумать только — ведь всего несколько часов прошло. А кажется — целая вечность...

Они прошли через несколько комнат, остановились. Здесь зал плавно переходил в открытую галерею, откуда открывался вид на горы — и небо. Где-то далеко внизу уже начиналась опять — жизнь, доносились звуки, отсюда можно было разглядеть людей... внизу пока ещё было много воинов в форме Твердыни, но чувствовалось в самом воздухе: опасность уходит.

А по-над горами сюда, к этому балкону, несся сполох огня, — яркого, алого, а в центре его — был сгусток ожившей ночи.

И они спустились. Огненные фигуры расступились, давая дорогу, отпуская того, кого везли с собой, и на камни галереи ступил Мелькор.

Гортхауэр мгновение помедлил — и бросился к нему.

Гвиндор стоял в стороне — и смотрел на это. Не верилось. Балроги... ужас Эндоре, ими пугают детей, оживший кошмар, огненная смерть. И этот, черный, казавшийся одним из своих, из нолдор. Такое не создашь обманом: видно было, что есть у него и честь, и доблесть, и совесть... И вот, он сам — тот, кого называют Жестоким, а чаще, в насмешку и презрение, под которыми скрывается страх — Тху; и балроги — с ним, и Моргот...

Моргот. Гвиндор смотрел. Надо же... Кто бы мог подумать. Майар у него так красивы, а сам — больше похож на смертного. Интересно, Хурину он являлся в этом же облике?

Хурин... Не выбрался, конечно же. По-прежнему — пленник Моргота; и что теперь с ним будет...

Гвиндор шагнул вперед, к Мелькору.

Ахэрэ поднялись ввысь, — от них пахнуло жаром. Они медленно проплыли туда, за балюстраду, и почти слились с алым рассветом: исчезли.

Видно было, — Мелькор и Гортхауэр не говорили вслух, только мысленно, на лице Мелькора появилась изумительной красоты тонкая, словно выстраданная улыбка, он мягко коснулся руки Гортхауэра — и подошёл к Гвиндору. Оба майар отошли в сторону.

Гвиндор чуть улыбнулся — он ощущал себя неловко, почти как ребенок перед взрослым. Не знал, что делать, как говорить... слишком невозможным было все это. Подумалось некстати: а ведь если бы на моем месте был Хурин, он бы выкрикнул оскорбления ему в лицо, проклятия...

И почему-то Гвиндор спросил:

— Почему ты не отпустишь Хурина? Ему это было хуже пытки — видеть твоими глазами.

-Я знаю, — голос Мелькора был красивым, и совсем не похожим на голос Гортхауэра: ни тени той резкости. — Мы говорили с ним. Он смотрел на мир глазами нолдор, — без тени своего. Я хотел, чтобы он посмотрел и с другой стороны, а потом — потом чтобы ему было что сравнить и выбрать. Самому. Я отпущу его. Но не раньше, чем увижу, что он сам сделал свой выбор.

— Да что тебе до него? — не выдержал Гвиндор. — Не сделает он твоего выбора, пойми! Я видел его... ТАК — ты его не убедишь. Он ненавидит тебя за то насилие, что ты сделал над ним. Что же, сейчас — ты снова заставишь его видеть своими глазами? Позволь тогда хотя бы мне общаться с ним, говорить.

Мелькор усмехнулся.

-Ты не понял. Мне не нужно, чтобы он сделал _мой_ выбор. Пусть он выберет нолдор, — хорошо, но пусть он сделает это сам, сознательно, а не потому, что ему с детства это внушили. Поговори с ним, конечно.

— Я видел его... И знаешь, мне было все равно, что он выберет. Он просто мучился... а так — нельзя. Где он сейчас? Я хотел бы увидеть его, но... — Гвиндор замялся. — Если он заподозрит, что я — вот так говорил с вами, словно и не с врагами вовсе, мне не будет доверия.

-Он сейчас здесь, в Цитадели, — сказал Мелькор через секунду. — Я сказал, что сегодня мы будем хоронить с честью ваших воинов, — так вот: это будет сегодня. Там будут все, будет и Хурин. Там и встретитесь.

— Ты хочешь, чтобы мы смотрели сами... — проговорил Гвиндор. — Так вот, я смотрю сам и говорю тебе: нет в этом чести — мучить беспомощного человека. Лучше бы ты сразу отпустил его.

Мелькор несколько мгновений молчал — а потом коротко склонил голову.

-Благодарю, Гвиндор. Оправдываться не стану: потому что знаю, что ты прав, — в том, о чём ты знаешь. Если ты захочешь, я покажу тебе наш разговор с Хурином, и причины, почему я решил так, как решил поступить с ним. Но не сейчас, — он улыбнулся с оттенком извинения.

— Ладно, — Гвиндор тоже наклонил голову. — Извини. Странные вы здесь... Совсем не такие. Вот с орками — все понятно было, а теперь все снова с ног на голову переворачивается... Извини, ты устал, наверное, — Гвиндор спохватился. — Да, а наши? Наши где? Все остальные из моего отряда? И раненые, там были раненые...

-Да, были, мы их лечим сейчас, — как о само собой разумеющемся, сказал Мелькор. — Теперь все возвращаются — те, кого мы увозили в безопасные места, от взбесившихся орков. И твоих тоже вернём...

— Я хотел бы быть с ними. Если это возможно — пусть я буду с ними, как только они вернутся. И пусть они не знают о том, что было сейчас... ты понимаешь. Это единственная моя просьба.

Мелькор кивнул. Совсем близко — всепонимающие глаза, яркие, от которых невозможно скрыться, и оторваться тоже невозможно... Повернулся к своим, — Гортхауэр тут же приблизился, они вместе направились внутрь, в Цитадель, — прочь с галереи. Тхурингветиль осталась, смотрела на Гвиндора внимательно, спокойно.

-Идём. Тебе тоже нужно отдохнуть.

— Я не устал, — возразил он. — И еще, я тебя прошу. Скажите нашим, что раненых — не убили. Они ведь думают, что те мертвы. И что отпустите... Тоже.

-Да говорили уже, — вздохнула Тхурингветиль. — Как только начали с ними беседовать, сразу и сказали. Они, конечно, не поверили.

...Врагами "темные" больше не были. И самым тяжелым оказалось — скрыть это от остальных эльдар.

Гвиндор, конечно, не знал; но догадывался, что такое бывает нередко. И все же сейчас, когда все утряслось, твердо настоял на том, чтобы его вновь отвели к другим нолдор; причем — так, словно ничего и не было, словно он — один из прочих, из множества.

Он снова оказался там же, — в подземном зале, куда вернули пленных нолдор из его отряда. Его встретили, радуясь, но со смятением во взглядах: произошедшее тяготило безмерно, все понимали, что дерзкий план Эрраэна "тёмным" удалось разрушить. Сам Эрраэн мрачно забился в угол.

Гвиндор растолкал остальных. Пробился в угол, где сидел Эрраэн. Схватил его за руки — настойчиво, уверенно, оторвал его руки от лица. Спросил:

— Ну и что теперь? Они знают о тебе, будь уверен.

-Откуда мне знать?! — голос мальчишки сорвался. — Я не верю, что знают, знали бы — вытащили и казнили, они между собой говорили, что Унголиант _его_ ранила!

— Не казнят они, — возразил Гвиндор, и сел рядом с Эрраэном на полу, устроился поудобнее. — Никого они не казнят. Не считай их идиотами. Они умны. Не это им нужно.

Эрраэн сжался, руки дрожали.

-Что им нужно?! сломать нас — тишиной? Заставить сдаться? Чтобы мы приползли к ним, умоляя освободить? Да нет же, нет! Не будет этого! Я им не сдамся, они ничего не добьются!

Гвиндор резко перехватил руку Эрраэна и сдавил его запястье.

— Тихо, ты. Ничего им не нужно. Не будь идиотом, Эрраэн!