— Тогда стартуем. Контроль, "Ведьма-один" запрашивает разрешение на взлет.
Ответа диспетчера Джорджио не услышал, но несколько секунд спустя пилот продолжила:
— Поняла. Стартую. Счастливо оставаться, земля.
Тут же приглушенный шум двигателей резко усилился, и самолет двинулся по полосе, быстро набирая скорость. Джорджио почувствовал, как ускорение властно вдавливает его в спинку кресла. На грудь навалился слон, стало трудно дышать, сердце забухало в ушах. Руки налились тяжестью. Мелькнули и пропали стоящие вдоль полосы вертолеты "Мачисте" с собравшимися возле них бойцами побережного спецназа в полной боевой экипировке, и самолет резко прыгнул вверх. Уши заложило. Джорджио принялся усиленно их продувать, но, видимо, они поднимались слишком быстро, и тяжесть в перепонках быстро перешла в боль. Тут же самолет резко накренился, и Джорджио замутило. Он считал себя человеком, привычным к перелетам, но одно дело — вертолеты и транспортные самолеты, и совсем другое — верткий маленький истребитель.
— Контроль, заняла эшелон два пятьсот, — проговорил голос пилота. — Ложусь на курс один-семь-ноль, запрашиваю разрешение занять четыре пятьсот... Поняла, прыгаю на четыре-пять-ноль-ноль.
Самолет снова закрутило и дернуло вверх, и Джорджио опять пришлось удерживать тошноту. Впрочем, и на сей раз пытка окончилась быстро.
— Контроль, "Метла" заняла эшелон четыре пятьсот. Переключаюсь на гражданского диспетчера. Пока-пока, ребята. Контроль аэропорта "Морская звезда", здесь "Метла", повторяю, здесь "Метла". Следую от базы "Дельфин" в эшелоне четыре-пять-ноль-ноль, курс один-семь-ноль... Ты что, обалдел, дядя? Какой еще номер рейса? Экстренный перелет в Масаку... Ххаш, ладно, пусть официально: военный борт двенадцать ноль семь, позывной "Метла", выполняю срочное задание верховного командования, иду с базы "Дельфин" на базу "Клавел" в Масаке курсом один-семь-ноль, крейсерская скорость триста семьдесят... не мои проблемы, я не отвечаю за рассылку уведомлений... да можешь жаловаться кому угодно, а у меня приказ... короче, на радаре вижу перед собой несколько гражданских бортов, и если не хочешь, чтобы я кого-то протаранила... поняла, жду.
— У нас все в порядке? — осторожно спросил Джорджио.
— Гражданские остолопы в своем репертуаре. Нет у них в расписании нашего рейса, и предупреждений они, видите ли, не получали. Сейчас срочно мозгами ворочают, у старшего смены консультируются... Да, контроль, слышу. Поняла, ложусь на один-семь-четыре. Запрашиваю разрешение занять шесть пятьсот... Да, вижу встречный борт на радаре, сейчас разойдемся... все, впереди чисто. Поняла, занимаю шесть-пять-ноль-ноль... Спасибо, лапочка, ты просто душка. Если сяду у вас когда-нибудь, обязательно расцелую.
Самолет снова дернулся вверх, но на сей раз Джорджио справился с тошнотой легко — похоже, организм начал приспосабливаться потихоньку.
— Контроль, "Метла" заняла эшелон шесть пятьсот... да уже, уже, я ж не пропеллерное корыто, у меня реактивный гроб. Возвращаюсь на курс один-семь-ноль...
Через несколько минут трепа невидимая капитан Баркхорн облегченно вздохнула в наушниках.
— Все, сержант, избавились от гражданских на ближайшие полтора часа, — сообщила она. — Высота шесть семьсот, выше забираться не станем, там движки все еще неуверенно работают. Ты там как, кабину не заблевал?
— Никак нет, дэр капитан.
— Хорошо. А то я тут как-то раз гражданского катала. Вернее, вольнонаемного корреспондента "Боевой газеты". Тоже командование удружило — надо, мол, для поднятия духа ВВС, чтобы он статью забацал на собственном опыте. Так мы с Саней потом на пару кабину два часа оттирали — в пять раз дольше, чем полет длился. А я всего-то пару раз "бочку" крутанула. Напомни, как тебя зовут?
— Сержант второго класса Джорджио Каллавиро.
— Значит, Джорджи? Я Труда. Ну, как тебе моя птичка?
— Я впечатлен, дэр капитан. Я думал, что после Удара реактивная авиация еще на приколе стоит. Неужели победили проблемы с реактивными двигателями?
— М-м... Нет, не победили. Джорджи, между нами, девочками: что у тебя за дела с Чужими такие? "Эксперт по паладарам" — внушительно звучит, а что на самом деле?
Ошарашенный неожиданным вопросом, Джорджио замолчал. Правду говорят: некоторые девицы любопытством кошке не уступят. Можно ли ей рассказывать о происходившем?
— Алло, Джорджи? Ты там не заснул? — поинтересовалась пилот. — Или все настолько секретно, что даже намекнуть нельзя?
— Э-э... дэр капитан, я не уверен...
— Тогда давай меняться. Ты мне про паладаров, а я тебе про реактивные двигатели. Тоже, в общем-то, тайна, хотя официально ее не секретили. Годится?
Джорджио потянулся было к затылку, почесать, но рука наткнулась на твердую поверхность шлема, и от намерения пришлось отказаться. С одной стороны, в свое время генерал Сентетто строго-настрого предупреждал держать язык за зубами, и его приказ никто не отменял. С другой — паладары с тех пор успели из тайны превратиться в широко обсуждаемое явление... Додумать он не успел, потому что мир вокруг закувыркался. Джорджио начало бросать из стороны в сторону и назойливо выдирать из плохо пригнанных ремней, а желудок настойчиво попросился выйти на свежий воздух.
— Эй, сержант, жив? — прозвенел в ушах задорный голос капитана. — Извини, отвлеклась и пару педалей не в ту сторону нажала. Со мной такое случается от неудовлетворенного любопытства. Ты бы не тянул с ответом, а то я могу случайно парочку маневров уклонения отработать. Или тройку. Или побольше...
— Между прочим, дэр капитан, такое называется "шантаж". Или "пытки военнопленных", — пробурчал Джорджио, которому тоже стало весело. Ну девка, ну зараза! Наверняка с нее станется прямо сейчас заняться высшим пилотажем. — Противоречит международным конвенциям...
— Ну, мы же у себя дома, — рассудительно произнесла капитан. — Так что международные конвенции к нам не применимы. Рассказывай про паладаров, Джорджи, не тяни.
Самолет слегка качнулся из стороны в сторону, как бы предупреждая, и Джорджио сдался.
— Да, в общем, глупость одна, — пояснил он. — В конце осени мы прикрывали высадку первого паладара в Кайтаре. Потом в моей роте пару декад находился еще один паладар, генерал Саматта: изображал из себя новобранца, чтобы нашу военную систему изучить изнутри. Затем случился кольчон у Барны, которого паладары взорвали, и мне по ходу пришлось прикрывать детишек на Косом пляже...
— Там, где Карина Мураций школьников защищала?
— Вы помните, дэр капитан? Да, именно. После того еще немного по мелочам с ними общался, да и все. Не знаю, какой дурак меня "экспертом" назвал — я в них не больше, чем другие, разбираюсь.
— А зачем тогда в Генштаб летишь?
— Приказали — вот и лечу... дэр капитан. Приказы не обсуждаются.
— И только-то! — в голосе пилота явственно прозвучало разочарование. — Невелика тайна. Не стоит обмена, ну да раз уж обещала... В общем, Джорджи, я эйлахо.
Эйлахо? Ого. И так спокойно рассказывает постороннему? Кирис вот как-то не расположен, а она, значит, открыта нараспашку?
— То есть у вас внутри, дэр капитан, такая непонятная штука, отражающая электромагнитные волны? — уточнил он.
Ответом стало молчание. Такое долгое, что Джорджио даже неуверенно пощелкал по шлему на тот случай, если связь отключилась.
— Так-так... — наконец откликнулась капитан Баркхорн, и ее тон казался странно задумчивым. — Я-то думала, ты от неожиданности подпрыгнешь и башкой фонарь расколотишь. Но, значит, наш служака-сержант не новичок в этих делах, а? Джорджи, откуда ты знаешь про штуку в груди? Такие вещи вроде бы не афишируются.
— Мне... приходилось опекать одного человека. Эйлахо. Судя по тому, что рассказала ему Карина Мураций, у него в груди сидит непонятная хрень... прошу прощения, дэр капитан, странная штука, очень смахивающая на волюту, если зондировать электромагнитными волнами.
Капитан присвистнула.
— Вот схожесть с волютой для меня новость, — сообщила она. — Значит, не зря я тебя тащу через полконтинента, вот и новенькое что-то узнала. А кто он, твой "человек"?
— Прошу прощения, дэр капитан, — твердо ответил Джорджио. — Он не расположен афишировать свое состояние. Кроме того, в ближайшие лет пять-семь у вас вряд ли появится возможность встретиться, он уезжает за пределы Кайтара.
— Хорошо, — неожиданно мирно откликнулась пилот. — Не напрягайся, Джорджи, ты правильно ответил. Если он не хочет, я не настаиваю — меня в свое время чуть из армии не вышибли, когда блямбу в груди нашли. Когда во второй раз катапультировалась, в стаю волют влетела, а потом, когда откачали на земле, вот такая история обнаружилась... Так что других я прекрасно понимаю. Просто передай, что если захочет познакомиться, я с большим удовольствием.
— Есть, дэр капитан.
— А он, значит, с самой главной паладаршей знаком... Хм. Завидую. Вот бы с ней встретиться, авось да рассказала бы про меня что-то интересное. Наши экспериментаторы только руками разводят: современная наука не в состоянии сказать ничего определенного. Гении, ххаш! Ну ладно, я же про самолет не рассказала. Джорджи, он без меня если и взлетит, то взорвется в воздухе через пять минут. У меня странная способность есть — пламя контролировать. Тоже никто не понимает, как и почему, но я огонь дистанционно регулировать умею. Ну, как регулировать — энергию из него вытягиваю, он и тухнет.
— Ого...
— Вот именно. Отец шутит, что если бы я в пожарные пошла, цены бы мне не было. Знаешь, почему реактивная авиация сейчас почти не летает?
— Ну... что-то связанное с взрывами топлива?
— Почти. Если интенсивность горения превышает некий порог, вместо нормального пламени в камере может начаться реакция распада, которую тоже толком никто не понимает, и движок идет вразнос. Взрывается, проще говоря. Так что максимальная безопасная тяга ограничена, причем настолько, что поршневые машины и те иногда быстрее летают. А горючки ВРД жрет не в пример больше, так что просто невыгодно его применять. В Ставрии, говорят, реактивные "Секунды" по старым чертежам до сих пор клепают, но зачем, я так и не понимаю. Толку от них... В общем, я огонь не только приглушить могу дистанционно, но и чувствую его — не спрашивай, как. Чувствую, и все тут. Когда движок начинает колотить, я его быстро душу, пока нормальное горение не восстановится. Так что гордись, Джорджи: ты летишь с уникальным пилотом на единственном в мире скоростном реактивном истребителе, способном преодолеть звуковой барьер.
В голосе пилота отчетливо скользнули хвастливые нотки, с которыми дети хвалятся игрушками. Ну надо же! На вид примерно его возраста, а ведет себя как девчонка. Нет, нельзя бабам в армию... ну, если не считать редких исключений типа Марии. Да и той просто не повезло родиться с титьками вместо яиц.
— Очень интересно, дэр капитан, — задумчиво сказал Джорджио. — Никогда не слышал ни о чем подобном. Да, в качестве курьера вы просто незаменимы.
— Курьера? — удивилась пилот. — Да ты ошалел, сержант. Я летчик-истребитель, у меня полсотни боевых вылетов, из них восемь на моем помеле!
— Помеле? Ох, прошу прощения, дэр капитан, забылся. Я не хотел вас задеть.
— Переживу. Только если еще раз курьером назовешь, по зубам получишь после посадки.
— Виноват, дэр капитан. И если позволите мне высказаться еще раз — не следует раскрывать свои способности посторонним. Мне известно об одном летчике, капитане Пахисе с восьмой авиабазы. У него в груди тоже появилась штука вроде вашей — и его похитили какие-то ребята, неизвестные, но очень серьезные. И над ним ставили весьма неприятные опыты. Он чудом сбежал.
— Капитан Пахис... — пробормотала Баркхорн. — Капитан Пахис... Нет, не слышала. Спасибо за предупреждение, сержант, приняла к сведению. Но у нас на базе обо мне все подряд знают, а за ее пределами я и не появляюсь практически. А что ты насчет помела спрашивал?
— Вы упомянули про "мое помело". И ваш позывной — "Метла". И картинка у вас на фюзеляже...
— Помело — потому что в боевом режиме самолет так выглядит. Видел дополнительные сопла под крыльями? Через них позади долгоиграющая горючая смесь распыляется, модификация напалма, а реактивная струя от двигателей ее поджигает. Мне снимки с земли показывали — точь-в-точь как метла выглядит, самолет как рукоять, за ней огненный шлейф тянется, а позади черный дым. Потому и эскадрилья "Штурмовыми ведьмами" называется. Мы с Саней обычно в клине первыми идем, остальным безопасный коридор выметаем.
— Но ведь вам приходится через скопления волют лететь, чтобы их спалить? Они самолет не повреждают?
— Во-первых, не обязательно через скопления, можно и над ними. Смесь тяжелая, вниз оседает облаком. Во-вторых, движкам под моим контролем волюты не опасны. Так и эдак приходится взрывы давить.
— А я не вас не отвлекаю разговорами? Все-таки постоянно держать под контролем двигатели...
— Расслабься. Взрывная реакция развивается не мгновенно, ей секунд пять-семь нужно. Успею среагировать. Да пока мы с тобой болтали, я ее уже дважды гасила. Джорджи, ты упомянул генерала Саматту, что у тебя в роте болтался. Он и в самом деле паладарский генерал?
— Ну... — Джорджио задумался. За стеклами кабины над головой висело пустое темно-синее небо, слабо переливающееся разводами, как в ранних сумерках, а далеко внизу тянулся плотный облачный слой. Поскольку делать все равно нечего, почему бы и не поболтать? Все равно известные тайны он уже выдал, хуже не станет. Он поудобнее устроил сумку на коленях и, насколько позволяли педали, вытянул ноги. — Сложно сказать. Он у меня в роте рядового первого класса изображал, причем растяпу, каких поискать...
И все-таки, мелькнуло у него в голове, чего от меня хотят в Генеральном штабе? Ну, недолго осталось. Скоро узнаем.
Невиданный реактивный самолет быстро пробежал по ВПП и круто взмыл в небо, словно не подвластный тяготению. Кирис с завистью проводил взглядом быстро удаляющуюся в небе точку. Хорошо сержанту Каллавиро. Вот бы сейчас оказаться на его месте!
Закинув на плечо сумку, он понуро побрел к административному корпусу. Комнату вместе с ключом он уже сдал коменданту гражданского общежития, не нужные больше учебники еще на прошлой декаде почтовый грузовичок увез отцу для возврата в школу, и заняться было просто нечем. Оставалось уныло сидеть в холле корпуса и ждать, пока появится сопровождающий паладар. Паладар — интересно, а вот ждать — скука смертная. Можно, конечно, сходить в ангары и повозиться с народом над каким-нибудь разобранным движком. Но он уже со всеми попрощался, в особенности с Грато, с которым расставаться особенно жаль. Да и извозит лучшие штаны и рубашку в смазке — как отстирывать станет?
В холл корпуса заходить он не стал. По всей видимости, командование базы считало, что просиживать штаны нефиг, и если пришел, так бегай по делам. Во всем помещении размером метров десять на десять не наблюдалось ни единого стула или скамейки, за исключением прочно прижатого задницей часового. Какая разница, где стоять — внутри или снаружи? Можно, конечно, сразу отправиться к КПП, но там скука еще большая. Кирис прислонился к стенке и принялся лениво наблюдать за прилегающей местностью — казармами третьей и четвертой роты, а также видимой между ними взлетно-посадочной полосой. Возле вертолетных площадок у ВПП кучковались бойцы побережного спецназа. Впрочем, уже через пару минут над базой завыла сирена — понижающимся тоном. Вроде бы он означал отбой тревоги. И действительно, толпы спецназовцев тут же задвигались и начали рассасываться в сторону казарм.
