От ненависти до любви

— Пришлось забрать меня?! — Я вскочила с дивана, и вплотную подошла к нему. — Ты! — Ткнула пальцем ему в грудь. — Ты! Разрушил мою жизнь! — Слёзы потекли по щекам, от злости меня всю трясло. — Ты хоть представляешь, что чувствовали мои родители, когда искали меня?! А что они почувствовали, когда их надежды о моём спасении разбились?!

— Ника, я, — он попытался меня обнять.

— Не трогай меня! — Закричала я. — Нужно было меня убить! Если ты не ешь "тела" которые без сознания, нужно было меня утопить! Или отдать на съедение своим людям! — Тимофей смотрел на меня, как на ума лишенную? Этот человек, убил моих друзей, лишил меня нормальной жизни, хотел убить меня, а сейчас говорит мне, успокоится?

— Ника, успокойся, — Он всё ещё пытался прикоснуться ко мне.

— Не подходи! Я ненавижу тебя! Слышишь! Ненавижу! — я развернулась и побежала подальше от них, глотая горькие слёзы.

Сама не знаю как, но я оказалась на улице под проливным дождём. Я шла по мокрой траве прямо к речке, из-за слез, которые застилали глаза, я плохо видела что вокруг. За считанные секунды оказалась у обрыва над рекой. Упала на колени и заплакала ещё сильнее. Их всех убили, а меня забрали в качестве десерта на потом. Как это мерзко. Откуда в нём столько жестокости? Ведь можно было решить всё мирно, никого не убивая. Мама, папа, сестричка — они похоронили меня, и уже оплакали. В душе образовалась такая пустота, от которой хотелось выть.

Я сидела на краю обрыва, внизу бурно протекала лесная река. Решение в голову пришло, как спасение. Я встала и шагнула в пропасть. Страха не было, лишь ощущение свободы.

Тимофей

-Не подходи! Я ненавижу тебя! Слышишь! Ненавижу! — она развернулась и побежала к выходу из дома, я много раз видел женские истерики, но эта заставила моё сердце сжаться. Чувствовал ли я себя виноватым? Нет. Такова моя природа.

— Ника! — крикнул ей в след, но она не остановилась и выбежала из дома, я отправился за ней.

— Тимофей, не нужно, пусть побудет одна, — остановила меня мама.

— Там дождь, — возразил глядя на открытую дверь. — Она может заболеть.

— Вылечим, — ответила мама, а я не отрывал взгляда от девушки, бредущей к обрыву. Вот она падает на колени, закрывает лицо руками и плачет. Её всхлипы сливались с шумом дождя. Вдруг всхлипы прекратились, я присмотрелся внимательнее. Ника встала на ноги и направилась к краю обрыва, я напрягся. Что она делает? Ответ не заставил себя ждать. Ника спрыгнула с обрыва вниз. Просто взяла и шагнула вниз. Я за одну секунду уже был там, перехватил её в полёте, крепко прижав к себе, полетел вместе с ней вниз. Она попыталась меня оттолкнуть, у неё это не получилось и через мгновенье мы оказались в ледяной воде. Течение нас быстро подхватило, я почувствовал запах крови. Черт! Она успела уже об что то удариться головой. Что за девчонка такая?! Резко рванув, выпрыгнул из воды с ней на руках.

— Ника! Ты меня слышишь? — Она не отзывалась, но я отчётливо слышал, как бьётся её сердце и это радовало. Мама уже стояла у входа и ждала нас.

— Как она? — Спросила мама, когда мы подошли ближе.

— Побыла на едине, — Фыркнул я. Мама ничего не ответила.

Глава 2. Личное безумие

Вероника

Ощутила лёгкое прикосновение к руке. Попыталась открыть глаза, но моя попытка провалилась с треском. Тело слушаться отказывалось. Кто-то держал меня за руку. Я чувствовала прикосновение прохладных пальцев к щеке.

— Мама, с ней точно всё в порядке? — голос Тимофея. Я всё ещё жива. Но как? Я помню падение с обрыва, как вошла в ледяную воду, и боль, как от миллиона иголочек, которые вонзаются в тело. Злата, как-то говорила, что река берёт начало в горах, оттуда и такая температура воды.

— Её сердце начало биться чаще, — взволновано сообщила девушка, всё-таки я завидую её слуху.

— Девочка моя, Ника, ты меня слышишь? — Она сильнее сжала мою руку. Я попыталась сжать её руку своей. Вложила столько сил, сколько могла, но получилось очень-очень слабо.

— Тимофей! Врача! — вскрикнула Злата. А я погрузилась опять в беспамятство.

Тимофей

Каждый день я приходил в комнату к Нике, но она всё так же оставалась без сознания. Врачи, а точнее целая толпа врачей, утверждали, что она придёт в себя, что у неё просто ангина и шок. В голове никак не укладывалось, что Ника пыталась покончить с собой. Неужели ей у нас настолько плохо?

Вероника

Где-то там далеко, слышала сквозь сон, как кто-то разговаривает, ругается, бьёт посуду, а потом опять ругается.

— Родная моя, всё с Вероникой будет хорошо. — Говорил муж Златы.

— Давид! Ты потерял счет времени?! Она уже больше недели вот так вот лежит! А ты мне говоришь, что всё будет хорошо?!

Открыла глаза и увидела очень злую Злату и очень спокойного Давида.

— Злата, — прошептала я. Девушка вздрогнула, как, будто её напугали.

— Вероника! — она за долю секунды оказалась возле моей постели, схватила меня в охапку и обняла крепко-крепко, мне даже больно стало.

— Любимая, по легче, — Злата удостоила Давида испепеляющим взглядом. — Задушишь ведь, — как будто извиняясь, сказал тот.

— Девочка моя, — она уложила меня обратно на подушки, на её глазах появились слёзы. Она смотрела на меня и, наверное, не верила своим глазам. Но через мгновенье её выражение лица изменилось, с доброго на невменяемо злое. — Ещё раз! — Повысила она голос. — Ещё раз, попытаешься что-то с собой сделать, я тебя сама съем! И плевать я хотела, что убивать людей не в моих правилах!!! Ясно тебе?! Ты хоть представляешь, сколько погибло моих нервных клеток из-за твоей выходки?! — Я смотрела на неё широко открытыми глазами и не могла поверить, что предо мной Злата. Заметив, моё состояние она улыбнулась.

— Глупышка, — Девушка села рядом со мной на постель. — Я так переживала.

— Как я...? — Говорить оказалось трудно, но Злата и так поняла, что я хотела спросить.

— Тимофей, — вздохнула она. Ах, Тимофей. Как он посмел прикасаться ко мне? Как вообще посмел спасать меня? — Он вовремя тебя перехватил. Ты была еле живая, — она вздохнула. — А потом ангина, за какие-то несколько секунд в холодной воде ты успела простыть! Представляешь? — Злата погладила мои волосы. — Но теперь всё хорошо, ты жива.

— Но зачем? Зачем? — на глаза накатились слезы, и, кажется, у меня вновь начиналась истерика.

— Когда я была человеком, я мечтала, что у меня будет большая семья, много детей и любящий меня муж, с которым мы проживём вместе рука об руку до самой старости. Как видишь, — она улыбнулась. — С мужем мне повезло, как я и хотела, любящий, заботливый. Но став ему подобной я лишилась той своей первой мечты. Я хотела много деток, а пара вампиров больше одного ребёнка иметь не могут, — она с горечью вздохнула. — У нас родился Тимофей, мой единственный ребёнок. А я ведь ещё хочу. Когда я увидела тебя в спальне своего сына беззащитную, нежную, без сознания, решила, что не дам тебе умереть, не разрешу этим чудовищам закусить тобой.

— Любимая, тебя немного занесло, — влез в разговор Давид, за что был награждён злобным взглядом жены.

— Вероника, за такое короткое время, ты стала для меня дочкой, лучшей подругой. Ты стала моей радостью, — от того, что сказала Злата я заплакала, горячие слёзы потекли по щекам. — Милая, ну что ты? Я понимаю твоё состояние, но пойми и ты, мы не можем тебя отпустить, мы рискуем этим разоблачить себя, и навлечь на тебя неприятности. Если хоть кто-то из наших, узнает, что мы отпустили назад живого человека, тебя тут же найдут и убьют, а вместе с тобой и нас. Что бы другим неповадно было. Я понимаю, ты потеряла свой мир, родных и друзей, но прыгать с обрыва в реку это не выход, — она замолчала о чём-то думая. — Давид покинь комнату, будь добр, — попросила она мужа, тот лишь хмыкнул и ушел, закрыв за собой дверь. — Ника, девочка моя, ты должна жить, — заговорщицки прошептала Злата. — Хотя бы для того, что бы надрать задницу моему сыну, он это заслужил, — мои слёзы мигом высохли. Правильно ли я её поняла?

— Я боюсь, он меня съест, — я поморщила нос.

Поправлялась я очень быстро, ещё бы, с целой ротой врачей мне не поправиться. Злата носилась надо мной, как над маленьким ребёнком, малейшая царапина, тут же зовёт врача. Она стала мне мамой, лучшей подругой, опорой и моей поддержкой. Нет, я не забыла о той жизни, которая у меня была, о родителях, о сестре, о друзьях, я скучала за ними, иногда плакала по ночам в подушку и строила планы побега. Но вне своей комнаты я держала себя достойно и лишь Злата знала, с каким трудом мне это даётся. Тимофея страшно раздражало то, что его мать обрела во мне дочь. А кто ему виноват? Не нравится — не смотри и не слушай.

Сегодня был первый день осени, но на погоду к счастью это никак не влияло. Вооружилась покрывалом, бутербродами, пошла на берег реки нежиться под солнышком, пока погода позволяет. Я пыталась, как можно меньше проводить времени в доме и как можно больше на свежем воздухе. Вот и сегодня не отказала себе в удовольствии поваляться в траве, по наслаждаться бездельем. Вдруг кто-то закрыл моё солнышко, я поднялась на локтях и открыла один глаз, дабы посмотреть на этого бесстрашного.

— Нам нужно поговорить, — Тимофей был серьёзен как никогда. Немного подумала, когда мне начать его бесить, до того, как он выговорится или после? Решила, что начну сейчас, а там, как получится.

— Отойди влево, ты мне солнышко загораживаешь, — было ему ответом, и я обратно приняла положение горизонтально, в надежде, что он унесёт свою тушку туда от куда принёс, но не тут то было. Он нагло лёг на моё покрывало рядом возле меня. Я чуть не застонала от досады. Ну, вот что ему от меня нужно? Неужели в подвале закончились смертники, и он пришел попросить крови у меня?

— Нам с тобой придётся жить в одном доме ещё очень долго. — Я мысленно дала ему пинка под зад. Да что он говорит? А я вот ни разу не заметила, что живу с ним в одном доме. И что теперь мне придётся прожить здесь до скончания веков.

— Как будто это я виновата, — огрызнулась в ответ.

— Мне твоё присутствие так же неприятно, как и тебе моё, — вздохнул он. Какие откровения. Радует, что это у нас взаимно.

— Повторюсь, я в этом не виновата. Поднимай свою наглую задницу с моего покрывала и топай к тому, кто виноват, — я пихнула его локтем в бок, намекая, что ему пора.

— Да послушай меня! — Он вскочил и принял положение сидя, я же его примеру следовать не собиралась, и по этому лежала на покрывальце греясь под солнышком дальше.

— Ты намёки понимаешь или нет? — не открывая глаз, спросила я. — Судя по тому, что ты всё ещё здесь, до тебя медленно доходит. Что ж, это не проблема, я тебе всё популярно объясню, — мне тоже пришлось сесть. — Я не желаю с тобой разговаривать. Так что можешь начинать злиться и бежать кого-нибудь кушать, — цвет его глаз начал темнеть, явный признак того, что он злится. Тимошка вскочил на ноги, и умчался в сторону дома. Ну вот, всё настроение испортил зараза, я собрала вещички и поплелась в дом.

Подходя к дому, прямо на пороге обнаружилась взволнованная Злата.

— Где ты была? — вот так наезды, сходила, называется на солнышке погреться.

— Что случилось? — устало спросила я.

— В дом влетел Тимофей, злой, как демон. Я спросила у него, не видел ли он тебя. Ответом мне было, что видел. Спросила, где ты. А он сказал, что выпил твою кровь, а твоё хладное тельце бросил в реку, — я засмеялась, громко и от души. Злата так и осталась стоять на пороге с широко открытыми глазами, а я поплелась не спеша в свою комнату.

Тимофей

— Твою мать! — я хлопнул дверью своей комнаты так, что та чуть с петель не слетела. Почему она не даёт мне ни единого шанса объясниться с ней?! Чем? Чем я заслужил такое отношение к себе?

Вероника

Прошла почти неделя с тех пор, как Тимофей начал меня игнорировать. Прежде наши отношения и так не отличались особой дружбой, но теперь, мы упрямо не замечали друг друга. Мне, честно говоря, не было до него никакого дела, но вот он, его взгляд с каждым днём становился всё свирепее и свирепее. Пока у него окончательно не поехала крыша.

Я стояла в душе, наслаждаясь тем, как горячая вода стекает по моему телу. Казалось бы, подумаешь вода, но как хорошо она помогала забыть о том, что в моей жизни всё бесповоротно потеряно. Я могла стоять так бесконечно, ни о чем не думая, ничего не желая. Я была благодарна Злате за то, что она сохранила мне жизнь, за опеку, за её любовь, но того, что у меня было ни чем не заменишь, а обратно мне нельзя.

Как-то, когда мы прогуливались со Златой по лесу в поисках ежевики, она рассказывала мне о вампирах. О том, что не все так жестоки, и что у них тоже есть свои законы, есть правящая верхушка, и за не соблюдение законов их наказывают смертью. Всем вампирам запрещается открывать свою тайну кому-либо из людей. Если моё присутствие в своём доме, Давид объяснить ещё сможет и его поймут, то если меня отпустят обратно, убьют и их, и меня. Моё присутствие в доме объясняли довольно просто: Злата обнаружила умирающую девочку и пожелала её спасти. История напоминала ситуацию с бездомными котятами, ты видишь это маленькое, беззащитное существо и хочешь его согреть и приласкать. Быть этим самым котёнком не очень приятно, хочу сказать вам. Даже больше, противно.

Из мыслей вырвал шум льющейся воды. Сколько я так простояла? Не открывая глаз, потянулась к вентилю, что бы выключить воду. Но неожиданно мою руку перехватили.

— Не стоит, пусть бежит, это успокаивает, — прошептал знакомый голос, а моё тело парализовало от страха. Мой мозг мгновенно оценил ситуацию и начал выдавать перспективы развития событий одно мрачнее другого.

— Что ты, — договорить мне не дали, Тимофей своей рукой закрыл мне рот, а я даже не знала то ли мне брыкаться и кричать, то ли стоять спокойно. Как он зашел так тихо? У него что тормоза отказали, и он с ума сошёл?

— Поговори со мной без своего яда, — шептал он дальше. — Ты с ума сводишь своим поведением, разве ты не видишь? — Он прижал меня к себе всё так же, не отпуская моего рта, от прикосновения моей спины с его кожей мурашки по телу табунами побежали. Я медленно подняла правую руку и убрала его руку от своего рта.

— Что ты здесь делаешь? — Не поворачиваясь к нему, спросила шепотом, тот факт, что я голая немного смущал меня, но не очень, почему-то это отошло на второй план.

— А на что это похоже? — Хмыкнул он у меня за спиной, и поцеловал моё плечо, у меня ноги подкосились от ужаса. Не убьёт же он меня? — Я с ума схожу, — ещё один поцелуй. Он дурак что ли? Зачем он сюда припёрся, если хотел поговорить, можно было это сделать по-людски. Я старалась делать вид, что не замечаю его поцелуев.

— Ты мог поговорить со мной при других обстоятельствах, — сказала я, поворачиваясь к нему, было страшно до потемнения в глазах. Единственное, что хоть немного утешало, это была Злата. Она слышит всех и вся в этом доме. Да что там дом, она слышит всё в радиусе километра. А за мной она следит постоянно.

— При других? — он засмеялся, очень тихо и зло засмеялся. — Да при других обстоятельствах, ты на меня даже не смотришь, а если и смотришь, то только как на таракана, а если и говоришь мне что-то, — он резко замолчал.— Так только для того что бы в очередной раз сказать мне, какое я ничтожество, — Тимофей со злостью придавил меня спиной к стене, больно не было, было страшно. Его глаза были черного цвета, что говорило о том, что он на грани, что сейчас, он с трудом держит себя в руках. Если конечно вообще держит. Глаза у вампиров становятся черными только в двух случаях. Первый, это когда они злятся, и второй, когда охотятся. Я хочу думать, что он просто злится, ведь тогда, его можно успокоить. Но если он охотится...