В окулярах прибора, ближайшей яркой звездой к центру поля зрения оказалось созвездие Лиры, а точнее самая яркая звезда этого созвездия Вега. Вега в качестве полярной звезды, это ровно полцикла прецессии относительно, нынешнего положение полюса на небе, то есть двенадцать с половиной тысяч лет. Он достал свою распечатанную схему, на которой были отмечены изменения климата в окрестностях Петербурга за последние полмиллиона лет. Теперь уже он священнодействовал, а Андрей Викторович светил ему фонарем.
Двенадцать с половиной тысяч лет назад они находиться не могут, в те времена тут был ледник. Тридцать восемь тысяч лет вполне подходили, и с точки зрения астрономии, и по ожидаемому климату. Но, Сергей Петрович решил проверить и другие варианты... Шестьдесят четыре и девяносто тысяч лет назад, это конец и начало ранневалдайского оледенения. Полтора километра льда как минимум. Сто пятнадцать тысяч лет назад, в микулинское межледниковье, климат был, может и чуть холоднее современного, но никакого оледенения не наблюдалось, и вместо степей в этих краях должна была наблюдаться тайга или хотя бы лесотундра. Кроме того, даже беглый взгляд на небо, в сторону Ковша Большой Медведицы, сказал ему, что искажения его контура слишком незначительны для давности в сто тысяч лет. Позиции основных звезд поменялись очень незначительно, так что хвост таблицы можно и не проверять.
— Итак! — сказал он вслух, потерев лоб, — Андрей Викторович, мы вас поздравляем. Мы за тридцать восемь тысяч лет до нашего времени. Ну, накинем, плюс-минус тысячелетие на ошибку. Квартира первый сорт — соседи должны быть более или менее приличные. Есть шанс встретить, как людей нашего вида, так и еще совсем не вымерших неандертальцев. Встретимся, поговорим.
Глобальных катастроф в ближайшее время не ожидается. Взрыв вулкана Тоба, рядом с которым Кракатау — это только учебная петарда, случился за тридцать шесть тысяч лет до этого момента, а ингимбритовое извержение в Испании, погубившее половину Евразии, произойдет только через тринадцать тысяч лет. Короче, жить можно.
Андрей Викторович погасил фонарь и огляделся по сторонам, — Ни огонька, — сказал он, — Где же они, эти твои местные?
— Места тут, — ответил Сергей Петрович, — для зимовки малопригодные. Если я правильно все понимаю, их охотничьи группы появятся тут только в разгар лета. А могут и вообще не появиться, если в их краях будет достаточно дичи.
— Хорошо, — сказал старший прапорщик, — Поехали домой, надо все еще раз хорошо обдумать!
6 декабря 2010 года. Понедельник. 00:55. Ленинградская область. поселок Назия, дача Сергея Петровича Грубина.
— Итак, — сказал Андрей Викторович, разливая по чашкам крепкий до кофейного привкуса черный чай, — С чего начнем?
— Начнем, как положено, с начала, — ответил Сергей Петрович, прихлебывая из чашки, — Два вопроса: что мы хотим получить, и что мы имеем. Я сейчас попробую изложить свое видение вопроса. Во-первых, чего мы хотим: спокойно дожить жизнь посреди нетронутой природы, или сделать так, чтобы потом, перед концом, не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы? Кто для нас Катя, Лиза, Сергей и Валера — живые игрушки или люди, которых мы любим, и которым мы хотим дать будущее? Кто для нас те еще неведомые нам предки, объекты для примучивания и угнетения, или люди, равные, а может и в чем-то превосходящие нас? Ведь, даже не выходя из Каменного века, они сумели заселить всю планету.
— Понятно, — побарабанил пальцами по столу Андрей Викторович, — второй вариант мне как-то ближе. А все-таки я в армию пошел пятнадцать лет назад, а не в бандиты.
— В этом-то вся и суть, товарищ старший прапорщик, — кивнул Сергей Петрович, — я тоже пошел в школу детей учить, а не турецкими куртками фарцовать. Значит, уютному маленькому домику, мы предпочтем весь мир.
— Немного отдает манией величия, — заметил Андрей Викторович, — но мне нравится. Изложите ваш план поподробнее, товарищ Учитель. Как там говорил, этот, как его, Архимед, — Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир.
— Сейчас, — коротко сказал Сергей Петрович, доставая из книжного шкафа большую карту Европы, и расстелил ее на столе, когда Александр Викторович убрал в сторону чашки. — Вот, смотри, мы здесь, в Питере. При выборе места для постоянного поселения надо учитывать несколько факторов, одним из которых является наличие поблизости лесов.
— Это понятно, — кивнул Андрей Викторович, — стройматериалы, топливо и все прочее...
— Вот именно, что все прочее, — ответил Сергей Петрович, — единственный вид индустриального топлива, который будет доступен нам очень длительное время, это древесный уголь. А для его производства требуется много древесины. Так вот, ближайшие леса находятся где-то по линии, Волгоград — Одесса — долина Дуная — Северная Италия — Франция южнее Луары. Плюс-минус сто километров. У нас есть два пути: или по суше к Черному морю, или по воде в обход Европы в Южную Францию. Можно было бы и дальше, но не вижу смысла. Причем, в любом случае, если зима застанет нас в пути, то это будет полная задница.
Андрей Викторович померил по карте расстояние от Петербурга до Одессы, потом кивнул каким-то своим мыслям. Тысяча семьсот километров по пересеченной местности, без дорог, с подростками, которые, если сказать честно, еще дети, плюс, трое просто детей. И это с тем грузом, который можно унести в рюкзаке.
Не, на такой вариант я пошел бы только если прямо сейчас за мной гнались с собаками. Сколько возможно проехать на машине, а потом ножками, ножками, ножками. Но, никакой новой цивилизации у тебя в таком случае не получится, банальная робинзонада. Вариант с твоим корабликом в таком случае выглядит куда предпочтительнее. Сколько тонн он сможет поднять?
Сергей Петрович начал загибать пальцы, — Полное водоизмещение при осадке в один метр восемнадцать тонн. Корпус у нас с тобой вышел в четыре с половиной тонны, на мачты и оснастку отведем еще тонну, ну, максимум, полторы. Итого, если не будем делать вторую, внешнюю обшивку, то остается двенадцать тонн на груз вместе с балластом.
— А если будем? — спросил Андрей Викторович, — И вообще, эта вторая обшивка нужна? Ты извини, что я вмешиваюсь, только ведь мы, хе-хе, будем, так сказать, в одной лодке.
— Да нет, ничего, — отмахнулся Сергей Петрович, — в принципе все правильно. Вторая обшивка желательна, она сильно снижает сопротивление движению. Кроме того, в случае ее повреждения, внутренний корпус останется целым. У наших предков коч из лиственницы служил лет по тридцать, внешнюю обшивку из полудюймовой сосновой доски меняли раз в три года. Если делать обтяжку сосновой доской, то это где-то около полутоны веса. Если пятью миллиметрами стеклопластика, то от ста пятидесяти до двухсот килограмм... Кроме того, учти внутреннюю отделку, хотя бы той же вагонкой...
— Ладно, — сказал Андрей Викторович, — будем рассчитывать на стеклопластик, но в уме держать тонну веса. Итого — одиннадцать тонн полезной нагрузки.
— Еще тонна — пассажиры, так сказать, живым весом, — добавил Сергей Петрович, — итого груз, вместе с балластом, где-то десять тонн.
— Э-э-э, подожди, — задумался Андрей Викторович, — двое взрослых, четверо подростков, и трое детей, дальше семи сотен кило моя фантазия не пляшет.
Сергей Петрович замялся, — Я тебе еще не сказал, есть две специальности, в которых мы с тобою почти полные дубы. Для того чтобы наш проект удался, нам еще нужны два хороших специалиста: врач и геолог. Так что в одну тонну веса входят: четверо взрослых, четверо подростков, трое детей и хороший ефрейторский зазор.
— Уел! — сказал Андрей Викторович, — о медицине я и не подумал. Вообще-то, городскому врачу я бы предпочел хорошего сельского или армейского фельдшера с опытом работы в условиях, близких к пещерным. Есть у меня на примете одна персона, наведу справки — сообщу. А вот насчет геолога — извини, пусто.
— Ладно, — ответил Сергей Петрович, — если что — будем разбираться по книгам, базовые технологии они не такие сложные. Но специалист в команде, это все же лучше, чем просто книжки.
— Это понятно, — кивнул Андрей Викторович, — может, что и срастется. Итак, у нас осталось десять тонн...
— Из них еще примерно три тонны на балласт, — добавил Сергей Петрович, — Обычно в качестве балласта используют крупные камни, скрепленные цементом.
— А мы можем использовать необычный балласт? — спросил Андрей Викторович, — А то, это извращение — везти камни в каменный век. Есть же много прекрасных тяжелых вещей, которые можно уложить на самое дно и использовать в качестве балласта. Металлический пруток, арматура, лист, слитки свинца или олова, наконец.
— Балласт не только должен быть тяжелым, — заметил Сергей Петрович, — он еще должен быть правильно распределен, и закреплен на своем месте абсолютно надежно и абсолютно неподвижно. Хотя, с листовым металлом и прутком, наверное, есть варианты. Надо думать.
— Хорошо, — кивнул Андрей Викторович, — семь тонн груза, не считая балласта, который тоже груз. Что с собой брать, мы обсудим после. Куда мы плывем, и что там будем делать.
— Идем, а не плывем, — сказал Сергей Петрович, — моряки говорят, что они ходят, а плавает дерьмо.
— Слышал, — усмехнулся Андрей Викторович, — просто само вырвалось. Итак, куда мы идем?
В ответ Сергей Петрович обвел карандашом небольшой кружок на карте, в центре которого оказался французский город Бордо, — Примерно сюда. Или, если климат в районе нынешнего Бордо покажется нам слишком жестким, спустимся еще южнее, вот сюда, — и он ткнул в точку с надписью Байонна.
— Интересно, товарищ Грубин, — хмыкнул Андрей Викторович, и потянулся за чашкой чая, — а как же ваш патриотизм?
— Если ты помнишь, — ответил Сергей Петрович, — патриотичный пеший поход к Черному морю мы с тобой уже отвергли. Ради голого, ничего не обозначающего патриотизма, огибать с юга всю Европу я не собираюсь, — он тоже отхлебнул чаю, — В конце концов, на той стороне этой дыры Россия будет там, где будем мы. Других русских там не будет.
— Интересная мысль, — благодушно отметил бывший старший прапорщик, — но, давай, Петрович, говори дальше. А то я всегда мечтал побывать во Франции... На танке. Напомнить мусьям Бородино и пожар Москвы, год четырнадцатый и год восемнадцатый. Но не вышло, а тут вон оно как...
— Мусьев там еще нет, — развел руками Сергей Петрович, — пока эта территория вперемешку заселена людьми современного вида и уже вполне европейского облика, и пока еще здравствующими неандертальцами. Что интересно, и те и другие вели одинаковый образ жизни, и практиковали одинаковые технологии. Сложно сказать, насколько тесными были межвидовые контакты, но у некоторых ученых есть основание полагать, что неандертальцы не были истреблены и не вымерли сами, а просто без остатка растворились среди людей современного типа.
Андрей Викторович задумался, — Значит так, — сказал он после нескольких минут тишины, — ты хочешь на своем коче, под парусом обойти вокруг Европу и поселиться на юге Франции. Вообще, хорошая идея. Только опять же надо все хорошо продумать.
— Слушай, Викторович, — спросил Сергей Петрович, — у тебя хохлов в родне не было? А то что-то часто ты задумываться начал.
— Как не было, — отмахнулся Андрей Викторович, — мама моя, царствие ей небесное, з пид Полтавщины была. То есть я хохол и есть, минимум, наполовину. А мы с тобой не на рыбалку едем, лещей таскать, а уходим в рейд без обратного маршрута. То, что мы сегодня не додумаем, завтра нас, и тех, кто с нами, и убить может.
— Понятно, — кивнул Сергей Петрович, — Слушаю тебя.
Андрей Викторович провел рукой по воображаемым усам, — Сначала разобьем всю нашу будущую деятельность на несколько этапов. Ибо сказал мудрый, что любого мамонта можно съесть, только разрезав его на маленькие кусочки. Во-первых, необходимо было определить наше будущее ПМЖ и будущий род деятельности. Поскольку, ничего против южной Франции я не имею, то давай теперь решим, чем именно мы там займемся.
Сергей Петрович замялся, — У меня есть только одна мысль. Только цивилизовав местных, подняв их хотя бы на уровень Железного века, мы сможем обеспечить достойное будущее нашим детям и их потомкам.
— Цивилизовать тоже по разному можно, — отхлебнул чая Андрей Викторович, этот разговор, несмотря на позднее время начинал ему нравиться, — англичане австралийских аборигенов вон тоже цивилизовать пытались, так только зря все. А тасманийцев, так и вообще, до смерти зацивилизовали.
— Англичане аборигенов не цивилизовали, а дрессировали, — ответил Сергей Петрович, — счастье коренных австралийцев, что они отошли на земли, которые с точки зрения белых были бросовыми. А то дело не дошло бы даже до дрессировки, есть прецеденты в той же Тасмании. У нас с тобой, надеюсь, совсем другие понятия.
— Да уж, другие, — вздохнул Андрей Викторович, — Надеюсь, ты не собираешься разбрасывать по сторонам огонь, подобно поджигателю Прометею?
Сергей Петрович ответил, — Я, вместе с тобой и нашими мальчиками, собирался основать клан, в который при соблюдении определенных условий могли бы вступать и местные. Те, кто будет работать вместе с нами, и жить тоже должен, как мы. Тогда еще не умели платить презлым за предобрейшее, так что, думаю, у нас все получится.
— Не знаю, не знаю, — пробормотал Андрей Викторович, и уже громче добавил, — Но мне понятно одно, или мы вместе с местными поднимаем цивилизацию, или опять, же вместе с ними погружаемся все в тот же Каменный век. Варианта, при котором они в Каменном веке, а мы все в белом, ездим по стойбищам и отбираем последнее, я не вижу. Лично мы с тобой не такие люди, да и Валерка с Сережкой ничем не хуже нас. Однозначно! — немного помолчав, он добавил, — Ну что же, примем это как рабочую гипотезу, и перейдем к следующему номеру нашей программы, называемому Непосредственное Планирование и Подготовка. Кстати, сколько там всего может быть местных?
Сергей Петрович посмотрел на карту, что-то померил циркулем, посчитал на калькуляторе и сказал, — В условном квадрате, ограниченном берегом Атлантики, рекой Луарой, Альпами, Средиземным морем и Пиренеями, может проживать от пяти до десяти тысяч людей нашего вида, и вдесятеро меньше неандертальцев. В тундростепях севернее Луары тоже должно быть население из людей нашего вида и неандертальцев. Только, я думаю, что оно еще более редкое и менее, если так можно сказать, технически развитое. Если мы перед тем, как основать свое поселение, немного поднимемся вверх по течению Гаронны, то окажемся в непосредственном контакте примерно с шестью стойбищами местных, а это от семисот до девятисот человек.
— Какое у них оружие? — продолжил свой допрос Андрей Викторович.
— У неандертальцев копья ударного типа, скорее всего без наконечника, с обожженным на огне острием. Люди нашего типа вооружены лучше, их копья ударно-метательные, с наконечниками из камня или кости. Кроме того, скорее всего, они уже изобрели пращу... Просто ремни из кожи не пережили все эти тысячелетия, в отличие от камня, и отчасти кости и дерева. То же самое можно сказать о силках на мелкую живность, и плетеных вершах для ловли рыбы. На этом все.
