Зеркало отчаяния

Кто-то находил себя в замковой страже, кто-то в свите маркиза — его личной гвардии, кто-то селился на границе маркизата...

Торней находился как раз у истоков Калы, а тут тебе и контрабандисты, разводят их на реках, что ли, и горы, с которых чего только не лезет — от диких зверей до нелегальных старателей, можно подумать, что в тех горах тебе самоцветы горстью насыпаны, тут же и граница с Калиндом...

Пусть Калинду не до Аллодии, он уж сколько веков грызется с Данзой, но мало ли?

Горячие головы есть везде, и чтобы охлаждать их всегда будут нужны профессиональные военные. Всегда и везде.

Скучать не придется никому, работа найдется каждому.

И что нужно брату-королю?

Ладно! Сегодня пир, завтра похмелье, а послезавтра и выехать можно.

Матильда Домашкина

Приятно осознавать, что ты — дура.

Зато не питаешь никаких иллюзий и можешь спокойно подготовиться к худшему.

Если это когда-то и кого-то утешало... что тут скажешь? Дура — и есть дура.

Матильда, (для бабушки Мотя, для друзей Тильда, для всех остальных исключительно полным именем, спасибо родителям) про себя это точно знала. Вот и сейчас, стояла она перед домом, думала, что дура, и не уходила. В доме пищал котенок.

Есть такие дома...

Наверное, в каждом городе можно найти улочки, застроенные частными домами. Иногда они располагаются почти в самом центре...

Когда в свое время переселяли людей, строили этакие полубараки — все удобства во дворе, вода из колонки, общий двор. Не коммуналка, но все равно приятного мало. Шесть-семь квартир в доме, все и всё на виду у соседей, стены фанерные, комнатушки крохотные, а кухня совмещена с коридором.

Для тех, кто лишился всего во время войны, кто жил малым не в землянках, это было неплохим выходом.

Тогда.

Сейчас же...

Город растет, 'полубараки' оказываются в центре города, и возникает резонный вопрос. А нужны ли они там?

Ежели что — земля под застройку ценится высоко, снести таких бараков штук пять, а на их месте построить скромный домик этажей так на шестнадцать. С 'элитными' квартирами.

Поверьте, прибыль будет. И очень неплохая, особенно если ты на дружеской ноге с городскими властями. Нет-нет, никаких взяток, просто искренняя дружба. Чистая и прозрачная, как стеклышко.

Что происходит с обитателями самих домов?

А тут уж, как повезет. Дом, к примеру, могут расселить. Жил ты в центре, а будешь жить на окраине. Было у тебя сорок квадратов — столько и будет. Зато квартира отдельная... ну, качество постройки — это вопрос, но хоть воду таскать с улицы не надо.

Это для понимающих людей.

А для тех, кто стоит на пути прогресса, могут найтись и иные средства убеждения. К примеру, полыхнет старый дом, и выскочат люди, в чем были. Хорошо, если документы с собой прихватят...

Нет-нет, это не злой умысел, это — трагическая случайность. Электричество к этим полубаракам тоже подводят кое-как, счетчики скручивают, специалистов не вызывают обходясь 'дядь Васями' или 'дядь Колями', а уж откуда у тех руки растут...

Дело житейское.

Вот перед одним из таких сгоревших памятников второй мировой и стояла Матильда. Поджечь его уже подожгли, а разобрать и начать строительство высотки еще не успели. Дом чернел балками, щерился на мир выбитыми окнами и не ждал от жизни ничего хорошего.

А в доме плакал котенок.

Что в таком случае сделает нормальный человек?

Подумает, что в доме могут быть бомжи — к примеру. Или грязно. Или пол провалится — после пожара что хочешь может быть. Или побоится пачкать новые туфли и понадеется на добрых людей, которые выручат бедную кису...

Он, конечно, тоже добрый, но...

Матильду останавливали первые три причины. Остальное ее не пугало. Спортивная подготовка у нее была хорошая, джинсы и ботинки стиля 'говнодав', грязи не боялись, но...

В конце концов, она махнула рукой, и полезла через бурьян к остаткам закопченной двери, висевшим на одной петле.

В одной руке Матильда крепко сжимала баллончик с дезодорантом, в другой зажигалку...

Средство самообороны?

Если никому в глаза не попадало из такого баллончика — можете ехидничать. Но можно и зрения лишиться от таких радостей. А еще можно таким образом устроить мини-огнемет. Секунды на три, чтобы не разорвало ничего в руках, но противнику обычно хватает.

Этот барак устроили в свое время по типу коммуналки — вход, широкая кухня-прихожая на несколько семей, а уж оттуда, из нее двери в комнаты.

Матильда прошла по прихожей, осторожно ступая по почерневшему полу в проплешинах от пожара, покосилась на останки плит и столов, и подошла к нужной комнате.

Пнула дверь ногой...

Он сидел под кроватью и плакал оттуда.

Маленький, не больше месяца, видимо, потерялся. Или мама ушла, да погибла. Или просто 'добрые люди' бросили. Мол, пусть сам подохнет, а я и ни при чем буду...

— Кис-кис-кис, — позвала Матильда.

Котенок пискнул и забился дальше под кровать. Маленький, серый, дымчатый, словно пуховая варежка, с зелеными, уже сейчас видно, глазами. Кажется, людям он не верил.

Это правильно, но как его спасать?

Не на живот же ложиться в эту грязищу?

Матильда чертыхнулась и вытащила из сумки очень полезную вещь — пакеты из сетевого гипермаркета. А что? Конечно, можно купить их на месте, но во-первых, зачем нам столько пакетов, а во-вторых, все денежка.

Два больших пакета расстелились на закопченном полу, Матильда встала на них коленями и потянулась за котенком. Тот треснул ее лапкой по руке и забился в самый угол, откуда малявку было не выдрать без швабры.

Матильда чертыхнулась вторично, и попробовала отодвинуть кровать.

И получилось.

Когда-то это была хорошая, качественная кровать, но после пожара, то,, что от нее осталось, поддалось даже слабым девичьим рукам.

Котенок был настолько поражен разрушением его единственного убежища, что не сопротивлялся, когда Матильда вытащила его за шкирку из угла и пристроила к себе под мышку. Наоборот, обнюхал человека, пискнул, а потом заурчал, как взрослый кот и начал сворачиваться клубком, доверяясь знакомому человеческому теплу.

Ты ведь меня не предашь, правда? И не обидишь? Я же маленький...

— Беспризорник, — припечатала Матильда, и собралась уже уходить, когда...

Что блеснуло в спинке кровати?

Гвоздь?

Матильда не была бы женщиной, если бы прошла мимо и даже не взглянула на источник блеска. И...

Кажется, когда-то спинка кровати и делалась, как тайник. Из двух кусков дерева. Но потом про него или забыли, или что-то случилось с хозяином...

Спинка отходила, и в щели виднелся небольшой предмет. Величиной, примерно, с ладошку... нет, чуть побольше.

Матильда вытащила его, подцепив пилочкой для ногтей, примерно с пятой попытки, и стряхнула остатки тряпки, в которые он был завернут.

Зеркало.

Совсем небольшое, аккуратное, в старинной вычурной оправе, черного цвета, интересно, что это за металл? Кое-где еще сохранилась позолота, но оправа поцарапана, словно зеркалом орехи кололи. Но на самом зеркале нет ни царапины, ни скола...

Странное стекло, золотистого цвета, явно очень старое зеркало.

Матильда погляделась в него.

Девушка из-за стекла поглядела на Матильду. Красивая...

Высокие скулы, большие глубокие глаза, кожа чистого теплого оттенка... Это она?

Да, она.

Матильда сунула зеркало поглубже в сумку, чтобы не разбить ненароком, в какие-то бумаги, которые там постоянно валялись, поудобнее пристроила котенка и сумку, и принялась выбираться из дома.

Эту находку она никому не отдаст. И никому не покажет, тем более, что и показывать-то некому...

* * *

Чтобы водить машину — то есть груду прессованного железа с добавками стекла и пластика, в нашей стране требуется сдать на права. И по всему миру — тоже.

Чтобы завести ребенка — не нужно ничего. Только потенция и способность к оплодотворению. А ведь это серьезнее, чем машина. Вы не просто водите железяку по дорогам, вы приводите в этот мир новую жизнь. И отвечаете за нее. Наверное... в лучшем случае.

Что думают по этому поводу сами дети?

Ох, ничего хорошего о родителях вы от них не услышите. Ни-че-го.

Матильда была 'плодом любви', не в лучшем смысле этого слова. Молодой парень после армии, молодая девушка вскоре после выпускного...

Любовь?

Да!

Она полыхнула, накрыла волной, унесла, закружила, а потом отхлынула и оставила последствия в виде третьего месяца беременности. К чести парня, жениться он не отказался. Да и попробовал бы он отказаться — с Мотиной бабушкой! Вариант: 'под дулом ружья' оказался бы наиболее гуманным.

Женился, пожил несколько месяцев с женой, тещей и токсикозом, потом послушал детский плач по ночам, а потом, в один прекрасный день, вышел из дома — и исчез. Вместе с очередной зарплатой и всеми своими документами. Бабушка махнула рукой сразу, произнеся сакраментальное: 'козел с возу, волки сыты'. А вот мама Матильды так не поступила.

Она помчалась за мужем, справедливо полагая, что он отправился к своей родне аж в Нефтеюганск.

Там она и потерялась, на просторах между Воронежем и Нефтеюганском, пару раз проявив себя в слезливых письмах.

Бабушка произнесла: 'баба с возу — кобыле легче', и принялась воспитывать Мотю.

Тут надо сказать пару слов о бабушке Майе, ибо особа это была во всех отношениях примечательная. И замечательная. Всеми, кто оказывался рядом с ней.

Для начала она умудрилась родиться 09.05.1945 года.

Счастливые родители принесли дитятко и попросила паспортистку записать дочку Победой. Или хотя бы Сталининой.

Паспортистка (святая женщина!) умудрилась объяснить родителям, что они-то радуются, а ребенку с этим именем еще сто лет жить. Может, есть вот замечательное девичье имя — Майя? Майское, как и положено?

Родители согласились, но видимо, первоначальные намерения как-то отпечатались на ребенке. Ибо характер у Майечки оказался стальной и победительный.

Золотая медаль, диплом с отличием, комсомолка, спортсменка, красавица...

Только вот характер такой, что мужчины смотрели с восхищением, но издалека. Очень издалека и осторожно. Ближе подходить было страшно.

Тем не менее, герой нашелся. О дедушке Майя никогда не рассказывала, ограничившись кратким: 'он свою работу выполнил', да Мотя и не настаивала. Хотел бы — интересовался бы и женой, и дочерью Машей. Не хотел?

Ну и нам тебя не надо. Обойдемся.

Мария выросла, и тут Майя поняла, что допустила грандиозную ошибку.

Прямо-таки непоправимую, фатальную и страшную. Мария выросла глупой, бесхарактерной, безвольной и сильно увлекающейся мальчиками. Страшное сочетание. К тому же она была хорошенькой. Светлые волосы, большие серые глаза...

Результат остался на руках у бабушки, которая пообещала себе не повторить ошибку и принялась воспитывать малышку. На дворе царили кризисы и дефолты, приходилось бабушке работать и уборщицей, и вахтером, и торговать на рынке...

В результате маленькая Мотя (спасибо маме, решила, что три поколения женщин, чьи имена начинаются с 'М' — это так изысканно!) умела ругаться матом примерно с пяти лет, косичкам и бантикам предпочитала стрижку 'под каре', юбкам — штаны, а когда в первом классе ее кто-то попробовал обозвать 'Машкой-какашкой' и 'Машкой-домашкой', не долго думая, нежная девочка развернулась — и приложила обидчика портфелем по голове.

Сотрясения не было, но в учительской дитятко заявило во всеуслышание, что это — потому что у оппонента нет мозгов.

Учителя прониклись сразу, одноклассникам потребовалась еще пара уроков, но в итоге Мотя спокойно закончила школу, хотя и без золотой медали... Зато — с самыми высокими результатами по ЕГЭ.

Куда может поступить девушка из достаточно бедной семьи, с больной бабушкой и бабушкиной пенсией? Уж точно не на престижные факультеты. И даже не на дневные, ибо кому-то и работать надо.

На заочное.

На факультет делопроизводства.

В отличие от бабушки, которая в свое время была отличным архитектором, Мотя физически не была способна работать с числами. А при словах 'интеграл', 'дифференциал', 'сопромат' у нее начиналась сильнейшая зубная боль.

То есть — бухгалтерия тоже отпадала.

Менеджмент?

Продавцом в магазине Мотя и так работала. Регулярно.

Итак, факультет делопроизводства, ибо бумажных червяков у нас много, авось, где и понадобится. А пока подрабатывать хоть чем и хоть как.

Жизнь была относительно стабильна — до определенного момента.

Два месяца назад умерла бабушка Майя. Конечно, и возраст почтенный, но могла бы и еще пожить! Могла бы!

Но возраст — возрастом, а Паркинсон — Паркинсонизмом. Увы, болячка это страшная, коварная и долго пожить не дает, как ни ухаживай. Бабушка уж и тому была рада, что до последнего сохраняла ясный рассудок. Успела оформить квартиру на Мотю, написав договор ренты, присовокупила к ней гараж, дачку — шесть соток, и даже умерла не просто так. Из принципа дождалась пенсии и умерла через два дня после ее перечисления.

Мотя горевала искренне. Одни ведь, на всем белом свете...

Теперь она оставалась одна. Но пропадать не собиралась.

Пьянки, гулянки и великая любовь отметались сразу. Наркотики? Туда же, в топку.

Первым делом — получить образование.

Вторым — найти работу и проработать на ней не меньше пяти лет.

Третьим — найти мужа. Ради ребенка. Чтобы не был незаконнорожденным, ну и конечно, если муж с ней не уживется, то и ради алиментов. Хоть копеечка, а наша.

И к этим вопросам Мотя собиралась подходить очень серьезно и ответственно. Не как ее мамаша с папашей, сделали ребенка и свалили налево... каз-злы! Сталина на них нет, как говаривала бабушка!

А у нее, вот, есть зеркало о кот... или кошка?

Черт его знает...

Да, зверя ей точно не хватало... сейчас — точно.

Мотя шла не просто с работы, она получила полный и окончательный расчет. Ей удалось устроиться в небольшую юридическую конторку на должность: 'подай-принеси-отксерь-напечатай', которая в трудовой книжке значилась как младший специалист кадрового отдела, ну а по-простому — девочка на побегушках у всей конторы. Крутиться приходилось весь день, но Мотя не возражала. Параллельно она подрабатывала разносом и расклейкой рекламы, еще принимала на свой телефон звонки из одной псевдофирмочки... денег хватало даже без бабушкиной пенсии, хотя контора была основным источником дохода.

Увы...

Источник пересох резко, но вполне ожидаемо. А нечего было ее за зад хватать, да еще шептать: 'Тебе будет хорошо со мной, лапочка'! Ну, носит она по летнему времени джинсы и майку с разрезами. А вы помотайтесь по городу, когда в тени плюс тридцать пять? Или рюкзак потаскайте со всяким барахлом... в офисном костюме — самый смак! И на шпильках — тоже!

Матильде было и невдомек, что сильная и гибкая фигурка под потертыми штанами выглядит намного сексуальнее, чем прилизанные прелести офисных работниц. Вот директора и потянуло на клубничку.

В настоящее время он думал, как объяснить супруге фонарь под глазом, а Мотя, уволенная с выходным пособием (пытались — без, но она пригрозила, что пойдет к супруге директора и все ей выскажет, терять-то нечего), топала домой.