Часть 3. Руны Судьбы. Миротворец.

— Я тронулась в путь, едва узнала о приглашении. Пожалуйста, изложите суть дела. — Безразлично проговорив это, прошлась взглядом по командирам эскадры. Откинулась на спинку сидения, непринужденно скрестив в лодыжках ноги. Проследив за скользнувшими вдогонку её движению взглядами, ухмыльнулась незаметно. Она их интересует. Очень. И раздражает одновременно до икоты утробной. И они бесятся. Но — молча, скрывая эмоции даже друг от друга.

Не вдруг и не сразу признали напыщенные 'держатели жизни' и силу её, и волю. И уяснили, не смотря на тысячелетнюю свою гордыню: к этому юному созданию прислушиваться (а то и слушаться!) бывает не лишним. Хочется, не хочется, случается — выбора нет. Её необычные способности в сложнейших экстремальных ситуациях уже подарили хозяевам не одну решающую победу. Позволив, к тому же, обойтись самой малой кровью. И им поневоле приходится уважать-таки эту непонятную и неразгадываемую головоломку по имени — Ребенок Земли.

Говоря совсем откровенно, если бы Аля захотела и приложила в этом направлении хоть минимальные усилия, они все были бы уже у этих ног. Послушные, как марионетки. Достаточно поманить любого краешком того огня, что отдает она столь щедро и безмерно одному-единственному. Но для нее и мысль подобная невозможна, не то, что конкретные действия. Зэер спрашивал однажды, в шутку, какой тип мужчины Але больше всего импонирует. Она впала тогда в раздумья, прикидывала, сопоставляла. Но так ничего определенного ответить и не смогла. Нет для нее типа и нет предпочтений. Есть просто один. Из всех и вся. А на остальных, будто и глаза не подымаются. Нет, она запросто общается. С кем-то почти дружит. С кем-то, бывает, ссорится. Противостоит или симпатизирует. Но отношения эти чисто деловые либо приятельские. А чувства что же? Да вот так — когда нет его рядом, то и душа её словно каменеет сразу, замыкается за семью замками и только терпеливо и молча ждет.... Ждет их встречи каждый день и каждую секунду! Что бы там между ними не происходило, какие бы сцены и размолвки не случались, а сердце в разлуке тоскует и ноет, а сердце летит и падает под ноги в безумии любви.... Проклятие.... Проклятие!..

Главнокомандующий выдавал подробности сжато и безразлично, но Аля нутром чуяла — до чего все они взвинчены и напряжены. Она их последняя зацепка, сомнительный, но единственный козырь в рукаве. И уже за одно это её готовы возненавидеть заранее, но обойти приказ Императора, предложив собственный вариант разрешения вопроса, не могут. Причина проста — вариантов у них не осталось. Исчерпаны.

Роттон... великолепная планета! С богатейшими естественными ресурсами. Остальные два живых мира — заповедники с поселенными недавно людьми. На эти новые колонии возлагаются немалые надежды, вложено колоссальное количество средств. Потерять их будет жестоким ударом. Как ни претят до сих пор Але жизненные устои рагезтов, с меркантильной точки зрения она отлично их понимает. И постарается помочь. Точнее — поможет, если мешать не будут....

— Хорошо. — Отозвалась спокойно и почтительно на вступительный монолог командующего. — Сделаю все, чтобы результат был положительным. Но для этого мне нужны определенные условия. Озвучить позволите? — Увидев их сдержанные кивки, твердо продолжила:

— Я прошу мораторий на любое воздействие на планету и её жителей в течение трех космосуток после того, как выясню точное месторасположение бомб. За это время, я установлю тесный контакт с эгрегором. Велика вероятность, что совместно мы сможем ликвидировать установки силами самой планеты, не прибегая к вмешательству извне. Ваша задача в данной ситуации — поведением и прямым обращением показать Роттону свое расположение и лояльность. Настройтесь на его природные частоты и поддерживайте с ним непрерывную связь. Это будет немаловажным стимулом для планеты к сотрудничеству и доверию.

— Какие гарантии, что все произойдет в соответствии с уверениями Стража? — подал голос кто-то из командиров.

— Какие гарантии, что, даже зная наиточнейшее расположение бомб, вы сможете уничтожить их, не причинив вреда экосистеме планеты? — повысила голос девочка.

Трансформеры молча переглядывались.

— Кто-нибудь даст мне гарантии?! — Её голос зазвенел, вдруг, металлом. — Нет?.. Каких тогда гарантий вы требуете от меня, уважаемые?.. У нас с вами разница в одном. Мои действия, если не окажутся результативными, то и вреда, одновременно, не принесут. И тогда ваши руки будут развязаны для поступков более радикальных и роковых.

Она быстро поднялась, запахнула плащ. Смотрела холодно и вызывающе.

— Ваш ответ, Властители.

Медленно, одна за другой, вверх поднялись открытые ладони. Знак согласия. Девочка удовлетворенно кивнула.

— Итак, господа, сейчас я навещу вашего пленника. И сделаю это самостоятельно, без присутствия кого-либо еще. А когда покину его — начинайте отсчет времени. Но — не раньше!

Развернулась, упруго зашагала к выходу. Повелительным жестом приказала открыть двери. Вышла. Не повернув головы, ни на миг не замедлив шага. Трансформеры, не двигаясь, провожали её взглядами. В глазах читалась смесь раздражения и недовольства, но — в то же время — и смирения невольного перед её неукротимой уверенностью и внутренней силой.

— Как думаете, насколько она может быть опасна для нас самих? — поинтересовался один задумчиво.

— Спроси у Императора, если не опасаешься за свою шкуру, Элти, — ядовито процедил другой. — Он тебе все по полочкам, красиво так и доступно, разложит.

Первый покачал головой. Философски заметил:

— Пусть здравствует Император.

— Воистину! — откликнулись остальные.

— И держит в узде свою любимую зверушку как следует — прибавил кто-то иронично. Ответом ему послужили лишь сдержанные многозначительные вздохи.

* * *

Он скрючился, втиснувшись в угол. Подтянув колени к груди, уткнулся в них подбородком. Камера, куда его забросили, похожа, скорее, на будку или небольшой платяной шкаф, настолько она тесная и узкая. Руки и ноги скованы, поэтому, когда он пытается передвигаться, получается с огромным трудом.

Пить. Как же хочется пить! Язык распух и, по ощущениям, с трудом во рту помещается. Нещадно избитое тело терзает незатихающая ноющая боль. Но куда сильнее мук физических гложет душу безнадежное ожидание наихудшего. Ежечасно, ежеминутно в напряжении — вот сейчас к нему войдут и будут снова пытать и зверствовать. И знают же отлично — ничего из него не вытянуть. Потому и изгаляются над телом, не пытаясь хоть как-то воздействовать на разум. Каждый раз он почти умирает. Но, доведя до грани, его вытаскивают буквально с того света, откачивают и оставляют в покое, чтобы через какое-то время начать все заново. Скоро он, наверное, сойдет с ума и безо всякого гипноза. Но не выдаст! Ни за что.... Ни за что!.. Им не вытащить информацию — ни угрозами, ни истязательством. Его готовили к такому финалу, всю сознательную взрослую жизнь. Разумеется, как и любой другой, он надеялся избежать неприглядной и страшной участи. Не судилось!.. Скорей бы уже смерть. Вот так, уснуть себе незаметно, и отойти в мир иной и бесчувственность. И тогда нестерпимое и страшное закончится... навсегда!..

В глаза ударяет яркий свет. Он роняет голову. В отчаянии зажмуривается. Неужели — сначала?! Господи, дай силы вытерпеть, но лучше — умереть!!!

Грубым рывком его поднимают на ноги. Волокут куда-то, швыряют наземь. И... оставляют! Шаги удаляются. Стихают. Он осторожно открывает глаза. Большое светлое помещение. Одна из стен — огромное окно. За ним — прозрачная голубизна неба. Оттуда долетает свежий прохладный ветерок. Гладит лицо, обдувает саднящую запекшимися ссадинами кожу.

Это еще что за придумка?! Мираж, не иначе! Этого не может быть наяву! Опять обман!.. Он прилагает сумасшедшие усилия, чтобы не выдать отчаяния и горя. Ох, когда бы капельку... капелюшку самую... настоящего неба! Солнца!.. Ветра!..

Наполнить разочек легкие влагой солоноватого бриза. Вдохнуть полной грудью, до экстаза, до обморока. Ощутить себя свободным. Ощутить себя живым!.. Ого, а вот и слабость проявилась. И погибать ему, значит, не хочется. Ой, как не хочется. Иначе не хватался бы губами и умом за призрачный лучик надежды, не пускал в душе слезу тоски от безысходности.... Но он, ведь, и пожить не успел толком. Только-только начинало складываться — собственный дом, работа хорошая, любимая девушка, планы их общие. И счастье, которое ничто не может омрачить. Он же сильный, он защитит свою семью и разрешит любые проблемы!.. Не вышло. Разразившаяся война унесла будущее за ту грань, возврата, из-за которой, не существует. Так почему же он цепляется глупо за жизнь эту треклятую?!!

— Ну, это как раз нормально. — Донеслось до слуха приветливо и грустно.

Арголиец повернул голову, сделав это чисто инстинктивно. Меньше всего он мог ожидать, что с ним станут общаться. Да еще — на родном языке!.. И кто?.. Кто она?!.. Не их породы. Не похожа!

— Угадал. Я не рагезт. — Девочка подошла поближе. Оглядела внимательно, покачала сокрушенно головой.

— Позволишь осмотреть твои раны?

Большие, светло-зеленые глаза в густой оправе длинных ресниц, золотящихся по краю пряными солнечными искорками. На пухлых детских губах улыбка, действительно добрая и располагающая. Совсем еще юная, по крайней мере — выглядит такой. Едва успевший повзрослеть ангел, сбежавший из заоблачных высей на планетную твердь поиграть и понаблюдать за живущими. И все ему тут в диковинку. И все необычно и интересно. И он смотрит на мир широко раскрытыми, чуточку наивными от неискушенности и чистоты, добрыми, сочувствующими глазами. И готов прийти на помощь, кто б его ни попросил или просто попался на пути со своими проблемами, тревогами, печалями.

Но это же обман!!! — Вскричала душа негодующе. — Не может этого быть! Еще одно извращенное, подлое ухищрение, чтобы выбить из-под ног последнюю хлипкую опору, вынудить поверить и открыться. За дурака держите, кровопийцы чертовы! Открыться, как бы ни так! В любой момент эти милые и чистые черты заслонит маска ужасного зверя. А её нежные пальчики, легонько и бережно касающиеся измученной плоти, превратятся в жуткие острия ядовитых когтей!

— Отойди, демон! — Простонал он, отмахиваясь. — Оставь меня. Не трогай! — Кажется, на этот отчаянный всплеск ушли последние силы. Голова свалилась на грудь. Арголиец потерял сознание.

— Придурки! — Раздраженно бросила девочка. — И, главное, смысл-то здесь в чем?.. Поиздеваться тупо? Силу показать?! Так, ведь, не на ком, по сути!

Повернулась быстро и решительно. Выставила вертикально поднятую ладонь.

— Все, что могли, вы испортили. Дальше — моя забота. Но вам здесь места нет. И следить вы не будете! Ясно?.. Адью!

Мигнув белыми вспышками, отключились все мониторы. Сидящие у визифонов наблюдатели растерянно переглядывались.

— Восстановить связь! — Приказал один.

— Операция невозможна. — Тут же откликнулась система. — Введен режим полной информационной изоляции запрашиваемого блока. Для устранения необходимо личное распоряжение Императора.

— Выскочка наглая! — выругался трансформер. — Творит, что в голову взбредает, а мы лишены элементарного контроля над процессом! Это же вседозволенность какая-то. Дикость! Мы обязаны немедленно заявить вождю категорический протест. Она не просто неуважительно себя ведет, она переходит всяческую грань. Это необходимо остановить!

— Сию минуту останавливать собираешься? — Обрезал другой его возбужденные излияния. У нас выбора-то нет, если тебе до сих пор не заметилось! Пусть действует. После разберемся. Без спешки и горячности. Результат, на данный момент, важнее. Остальное обсудим в деталях, когда возможность предоставится. Разумеется, необходимо её приструнить и донести до сведения Императора недопустимость подобного поведения. Но не раньше окончания — и дай-то боги, благополучного! — всей операции.

Оппонент развел руками. Нехотя согласился.

* * *

Бесконечным запутанным лабиринтом он уверенно двигался вперед. Его отправили еще раз проверить на месте все узлы установленного механизма. Это последнее их слово захватчиком. Если вторженцам так хочется, они исчезнут вместе со своим миром. Но не позволят распоряжаться собою, как безмозглой биомассой. Никаких переговоров! Не будет этого, и все!

У поворота послышался шорох. Он моментально остановился, отступил. Пригнулся, вытаскивая лучевой пистолет. Шорох повторился. А потом, внезапно, сменился жалобным тихим мяуканьем. Из-за угла, ловя носиком воздух, появилась маленькая черная мордочка с большими треугольными ушами. Круглые зеленые глаза уставились на офицера со страхом и надеждой. Секунды кошка рассматривала его, рысцой подбежала. Принялась тереться о ноги, мурлыча, выгибая спинку и просительно заглядывая в глаза. Он нерешительно присел на корточки, дотронулся пальцами до шелковистого короткого меха, провел ладонью. Ой, а худая!.. Кожа да кости! И как забрела сюда?.. Заскочила, наверно, следом за кем-то, а обратно выбраться не смогла. Чудо, что не погибла. Хотя... он слышал, кошки очень выносливы и живучи. А тут, местами, в каменных выемках пола вода собирается — конденсат стекает со стен. Возможно, грызуна заблудшего изловить повезло.... Что же с ней делать? Бросить здесь — она, наверняка, умрет. Взять с собою? Нежелательно. У него четкие инструкции: соблюдение строжайшей секретности, утечка малейшей информации о местонахождении машины смерти не должна просочиться. Он невесело рассмеялся. Ну, конечно, а этот зверек изможденный все непременно расскажет рагезтам. Вот вырвется отсюда и мигом с докладом побежит! Вздохнув, арголиец поднял на руки невесомое пушистое тельце. Расстегнул комбинезон, сунул за пазуху неожиданную свою находку. Снова застегнул, оставив снаружи головку животного. Погладил.

— Ну, что, прогуляемся, созданье ночи? — Спросил ласково. — Ты, да я, да мы с тобой. Путь не близкий, а вдвоем все веселее будет!

* * *

Отняв пальцы от его шеи, Аля отодвинулась. Поднялась на ноги. Отошла к окну, остановилась, глядя в безбрежное воздушное море. Сжала пальцами виски, вздохнула тихонько. Решительно обернувшись к визифону, включила связь.

— Внимание. Начинается отсчет времени. Объявляется полный запрет на любые виды воздействия на планету и её фауну. Пол часа на то, чтобы десант и навигаторы удалились за линию планетарной орбиты. Приступайте.

Отключилась. Прошла к лежащей без движения фигуре. Посмотрела задумчиво. Произнесла вслух:

— Полуправда тоже сойдет, господа великородные. Для вас её предостаточно.... А у меня фора есть. И у твоего народа. Как ни странно! — Присела. Взяла пленника за плечо. Потрусила. — Просыпайся. Просыпайся, слышишь?! Времени мало. Крайне мало. Можем не успеть.

Застонав, он медленно разлепил склеившиеся веки, протер кулаками глаза. Глядел растерянно, непонимающе.

— Меня Алирой звать, Эбо. — Приветливо сказала девушка.

— Откуда?.. Откуда тебе имя мое известно?! — прошептал мужчина ошеломленно.

— Для тебя это единственно значимый вопрос? — В доброжелательном тоне наметилась откровенная насмешка. — Будем раскланиваться, удивляться, церемонии разводить? Или, лучше, конкретно и по существу? Садись, пожалуйста! — Махнула нетерпеливо.