Новая планета

Через полчаса все двадцать шесть человек, находящихся на корабле, узнали о случившейся трагедии. Многие тяжело переживали это: Джейн Вайд билась в истерике, требуя, чтобы ее немедленно вернули к родителям, у беременной Джуаны Крисл чуть не начались схватки и пришлось вколоть ей успокоительное, а Тед Фейн опрокинул столик с пузырьками и пробирками и самовольно покинул лазарет. Остальные или просто старались остаться наедине со своим горем, или бросились к священнику Патрику Притчу каяться в грехах и молить Бога о пощаде и прощении.

В небольшом практически пустом помещении, где теперь было негде упасть даже яблоку, Джерри Редвил и застал всех уповающих на милость Божью. В самом конце зала, у стены, в черном траурном одеянии, надвинув на глаза капюшон, стоял священник и низким грудным голосом пел молитву. В правой руке у него был символ веры, который Редвил называл антенной, потому что священный круг на палке напоминал ему именно ее. В левой руке Притч держал подвешенную на длинных проволоках емкость, которой он периодически погромыхивал, и из которой медленно курился зеленоватый дымок, имеющий резкий, специфический запах. Все присутствующие, в смирении опустив головы, стояли перед Притчем на коленях, а Бруно Тьеро, очень впечатлительный и эмоциональный молодой человек, закрыв лицо руками и покачиваясь взад-вперед, изредка ударялся лбом об пол, от чего остальные вздрагивали и медленно оборачивали на него полные тоски и отчаяния взгляды.

Они все были так смешны и беспомощны в своем горе, что Редвил тяжело вздохнул, покачал головой и заперся в одном из немногочисленных складских помещений, заставленных ящиками с продуктами и предметами первой необходимости.

Несколько часов спустя помощник капитана вызволил себя из своего добровольного заточения. Щурясь на яркий свет заметно покрасневшими глазами, он вернулся в капитанскую рубку. Стаерс сидел в том же положении, в котором Редвил оставил его. Капитан долго не обращал на вошедшего никакого внимания, потом вдруг без всякого выражения спросил:

— Напился?

Редвил судорожно мотнул головой в ответ, что, по всей видимости, означало отрицание.

— Я все равно хочу вернуться... — сказал капитан. — Я не могу и не хочу верить в это!

Редвил безразлично дернул плечами, смотря куда-то в сторону.

— Джерри, а ты что собираешься делать?

— Приземляться на планету.

— В таком случае, я остаюсь на орбите ждать ответа.

Редвил едва заметно кивнул.

— А теперь надо собрать команду и сообщить им о нашем решении.

В капитанской рубке было тесно, как некоторое время назад в зале для молитвы. Дик Стаерс стоял возле рабочего места Кетрин Гвиннет: отсюда ему было лучше всего видно собравшихся в помещении людей, а Редвил, засунув руки в карманы и низко опустив голову, сидел в кресле старшего навигатора, за время всего собрания не произнеся ни слова. Джуана Крисл и Тед Фейн, как не способные долгое время находиться в вертикальном положении, занимали кресла помощника и капитана соответственно.

Капитан долго и сбивчиво объяснял сложившуюся ситуацию, потом, видя, что он говорит не совсем то, что от него ожидают, в сердцах ударил кулаком по панели управления, и это помогло ему собраться с мыслями.

— У нас на корабле имеется три пятиместных планетолета, которые могут доставить желающих на поверхность планеты. Прочие члены экипажа останутся со мной и в течение нескольких дней будут ждать ответа от Старейшего. Если ответа не будет, то мы все вместе опустимся на планету.

После этих слов Джерри Редвил неторопливо поднялся с кресла и, внимательно посмотрев в лица стоящих в рубке космонавтов, произнес:

— Я планирую приземлиться вот здесь, на побережье океана...

Он указал на экран монитора, на котором высвечивалось изображение планеты.

— Почему именно здесь? — тут же спросил его Стаерс.

— Потому что там тепло, есть питьевая вода, животные, растения и океан. Кто желает лететь со мной, прошу поднять руку.

Повисло напряженное молчание. Многим было нелегко сделать свой выбор. Редвил, без всякого сомнения, лучший пилот из всех присутствующих в рубке, но как человек он не заслуживает никакого доверия. Ко всему прочему еще слишком рано терять надежду на то, что ответ придет, что Старейший и все остальные ошиблись, что планета еще жива, что она еще существует, обязана существовать, ведь большая часть экипажа так молилась об том!

— Я лечу! — Синди Редвил грубо растолкала стоящих на ее пути, и подошла к брату, положив руку на его плечо, а вторую картинно уперев в бок.

Редвил улыбнулся сестре, она одарила его ответной улыбкой.

— Два сапога — пара, — тихо сказала психолог Хелен Агай.

— А как же Джуана? Кто будет присматривать за ней? — спросила у Синди предусмотрительная Линда Локли, отвественная за материальное обеспечение на корабле.

— А что, у вас здесь больше некому присмотреть за ней? — надменно ответила доктор.

Все сочли нужным промолчать.

— Мы тоже летим с вами! — раздался голос Моны Фейн, и ее маленькая ручка поднялась над головами окруживших ее космонавтов. — Я надеюсь, там мой брат быстрее поправится... — будто оправдываясь, пояснила она.

— Я могу взять еще одного человека, — заметил Редвил.

Все молчали. Вдруг Лейд Сипс, решившись, неожиданно громко выкрикнула: "Я!", напугав рядомстоящих.

"Отлично! Одни бабы-медики и калека в придачу!" — подумал помощник капитана.

— Так кто же все-таки будет присматривать за Джуаной Крисл? — снова, но гораздо тише, спросила Линда Локли.

— Я присмотрю, не беспокойся, — мягко ответила ей Хелен Агай, взмахнув густыми и длинными, будто накладными ресницами.

— Хелен, что бы мы без тебя делали?! — воскликнула Линда, с обожанием смотря на нее. — Как хорошо, что ты нас так понимаешь!

— Я же психолог! — устало и не очень искренне улыбнулась она.

После прохождения таких обязательных процедур, как краткий инструктаж, всевозможные прививки от вирусов и микроорганизмов планеты (их образцы были присланы "Леном Вейнолом" по телепортеру) и переоблачение в защитные комбинезоны, Джерри Редвил и его маленький экипаж направились к планетолету. По внешнему виду планетолет напоминал крохотный самолет, предназначенный для входа в атмосферу и приземления на поверхность планеты. Он, как и два других, находился в грузовом отсеке, на самом нижнем этаже корабля. Редвил, не медля ни секунды, сел в кресло пилота, быстрым, отточенным движением пристегнулся, включил несколько тумблеров, переключаясь с индивидуального микрофона на бортовую связь, и, не оборачиваясь, спросил пассажиров:

— Готовы? Дик, у меня все готово.

— Понял. Удачи! — ответил Стаерс.

Створки огромного люка стали медленно раздвигаться, выпуская планетолет наружу. Перед улетающими открылся захватывающий дух вид: сияя в ослепительных лучах солнца, под ними лежала новая, неизведанная планета. Что ждало их там, внизу? Радость или печаль? Быстрая смерть или долгая счастливая жизнь? Никто не знал этого, но хотелось надеяться на лучшее...

Планетолет взревел двигателями и резко рванул в пространство, через несколько секунд превратившись в яркую точку на фоне темного, испещренного звездами неба.

— Кетрин, будь внимательна, — сказал в микрофон Редвил, скользнув взглядом по данным на мониторе. — Скоро может понадобиться твоя помощь.

Навигатор Гвиннет только презрительно сморщила нос, не зная, что помощник капитана никогда не делает лишних предупреждений: планетолет ожидал небольшой сюрприз. При входе в атмосферу планеты его вдруг резко бросило вниз, потом вверх и в сторону. Приборы, не справляясь с таким резким скачком количества информации дружно издали немелодичный писк. Мона Фейн вскрикнула, а Редвил стиснул зубы и обеими руками вцепился в штурвал, пытаясь вручную выправить курс.

— Кет, корректировку, срочно! — крикнул он.

Им очень повезло, что Джерри Редвил вовремя среагировал и не дал планетолету окончательно сбиться с курса, а Кетрин Гвиннет успела отправить корректировку, задающую растерявшимся приборам нужное направление. Планетолет еще несколько раз бросило из стороны в сторону, но вскоре он принял нормальное положение в пространстве и продолжил спуск.

— Что это было? — спросила брата несколько встревоженная доктор Синди.

— Непредвиденно большая плотность атмосферы, сильное воздействие магнитных полей и еще много чего прочего.

— Это опасно?

— В худшем случае мы бы скоропостижно приземлились в нескольких тысячах километрах от цели, скорее всего в океан. Дик, — обратился Редвил к капитану, — если кто-то еще решит опускаться на планетолете — не советую.

Капитан только криво усмехнулся на это замечание. Он считал, что его помощник слишком превозносит свое умение и недооценивает возможности остальных членов экипажа, в том числе и его, Дика Стаерса, что было особенно обидно и несправедливо.

Тем временем планетолет Джерри Редвила приближался к поверхности. Мона Фейн с любопытством смотрела в иллюминатор. Планета уже заполонила собой больше половины видимой части неба и с каждой секундой все росла и менялась. Внезапно планетолет камнем упал в пушистые, словно ватные облака, беззвучно пробил их насквозь и через мгновение завис в метре над поверхностью земли, точнее ярко желтого песка, на который он осторожно и приземлился, продавив в нем небольшое продолговатое углубление.

— Дик, мы на месте. Подробности через два часа, — сказал Редвил и, уже обращаясь к экипажу. — Нам обещали, что воздух пригоден для дыхания. Пойдемте, проверим на себе самих.

Он распахнул дверь и зажмурился от яркого света. В лицо ударила струя настолько свежего и чистого воздуха, наполненного таким невообразимым коктейлем из звуков и запахов, что у Джерри помутилось в голове. Чтобы не упасть, он торопливо схватился рукой за ручку двери и несколько раз глубоко вдохнул, приходя в себя. Секундой позже он уже спрыгнул на песок и помог выбраться наружу остальным. Мона, едва ступив за порог, потеряла сознание, Синди, кашляя и ругаясь на чем свет стоит, стала приводить ее в чувство, Лейд испуганно высунулась наружу и тут же бросилась обратно, а Тед Фейн, кусая губы, сел возле своей сестры, взял ее за руку и с волнением ждал, когда она придет в себя.

Редвил критически оглядел пейзаж. По левому борту планетолета до самого горизонта в спокойном и уверенном величии простирался океан, по правому борту — нестерпимо яркая зелень густых деревьев, среди которых пищало, кричало, пело на все голоса лесное население. Между океаном и лесом пролегала широкая и длинная песчаная полоса, и над всем этим висело палящее и яркое до рези в глазах солнце. Космические костюмы, отлично защищающие космонавтов от низких температур их родной планеты, не могли справиться с жарой, поэтому Редвил бросился обратно в планетолет, чтобы переодеться.

Постепенно приходящую в себя Мону срочно переместили в тень, а Лейд, наконец-то, осмелилась выбраться наружу и теперь принимала у по пояс раздетого Джерри тюки с провизией и одеждой.

Почти целый час понадобился прилетевшим, чтобы более-менее прийти в себя и принять соответствующий погоде и обстоятельствам внешний вид.

Среди привезенной с собой одежды Джерри отыскал себе вполне приличные и почти несинтетические брюки, которые он одним взмахом своего огромного ножа превратил в шорты.

Нож, острый, широкий и очень старый, достался Редвилу от его отца, а отцу — от деда. Это была своего рода семейная ценность, которая на протяжении многих поколений просто переходила из рук в руки, не находя себе применения. Но теперь, по всей видимости, настало его время — время грубого, примитивного оружия, имеющего перед лазерами и телепортаторами одно неоспоримое преимущество — простоту изготовления и использования.

Кроме этого, Редвил повязал себе на голову одну из отрезанных штанин, чтобы не получить солнечный удар, и посоветовал остальным сделать то же самое. На ноги он надел огромные тяжелые ботинки, потому что на раскаленный солнцем песок было невозможно ступать босыми ногами. После этого он деловито направился к воде, обмакнул в нее руку и лизнул пальцы кончиком языка. Океанская вода оказалась очень соленой и непригодной для питья.

— Что собираетесь делать? — спросил, вернувшись к своим, Редвил.

Лейд затравленно покосилась на него и промолчала.

— Ты здесь главный — ты и решай, — недружелюбно ответил Тед Фейн.

— Я думаю, нам можно уже забыть о том, кем мы были на корабле, Тед. Но право решать, что делать мне самому, я, естественно, оставляю за собой, — Джерри убрал нож в ножны и взял в правую руку свой личный бластер, — поэтому я отправляюсь на поиски питьевой воды и заодно посмотрю, что здесь есть интересного. Пищи нам пока достаточно, и с охотой мы повременим. За старшего остается Синди. Вернусь через час.

Джерри быстрым шагом пошел к лесу. Лейд вскочила и хотела окликнуть его, но, перехватив неодобрительный взгляд Моны, села на место и отвернулась от нее.

— Надо сделать навес, — распорядилась Синди. — Не будем же мы до самого вечера бегать за тенью вокруг планетолета!

Когда Джерри, найдя в пятистах метрах от места их приземления небольшую пресноводную речушку, вернулся на побережье, на песке недалеко от планетолета возвышался довольно большой и вполне крепкий на вид навес, накрытый сверху большими и широкими листьями какого-то растения.

— Неплохой сарайчик, — одобрил строение Редвил. — Но я буду жить отдельно.

— Это очень даже хорошо, — ответил Тед, за что был так же, как и Лейд, награжден долгим, неодобрительным взглядом своей сестры.

Джерри усмехнулся и пошел к планетолету докладывать капитану обо всем, чего они добились за эти два часа, проведенные на новой планете.

— А не проще было спрятаться от солнца в тени деревьев? — через некоторое время спросил у Синди брат.

Синди недоверчиво посмотрела в сторону леса, кажущегося таким веселым, шумно-дружелюбным и абсолютно безопасным, и промолчала. Когда она, да и все прилетевшие родились, на их планете уже и в помине не было никаких лесов и деревьев, поэтому сейчас эта дикая, яркая зелень, а особенно доносящиеся оттуда громкие, иногда даже пронзительные звуки пугали их, заставляя сомневаться в том, что лес благожелательно отнесется к пришельцам.

Редвил снова усмехнулся и пошел строить свое жилище возле самого леса, между длинных и гладких стволов каких-то деревьев.

Закат на побережье был поистине великолепен. Огненный диск солнца медленно опускался в океан. Все вокруг буквально тонуло в мягком розовом свете. Небо на горизонте из светло-голубого плавно перетекало в более темные, оранжево-красные оттенки, а легкие облака были похожи на чудесный воздушный сад, в котором живут бесконечно добрые и прекрасные существа, не знающие, что такое боль, горе и отчаяние.

Мона, прижав обе руки в груди, восхищенно прошептала:

— Как красиво!

Тед осторожно обнял ее за плечи и прижал к себе. Только учащенно бьющееся сердце выдавало его волнение.

Даже Редвил приподнял огромный мясистый лист, закрывающий вход в его жилище, которое он бесцеремонно прозвал логовом, и, прищурившись, долго смотрел на океанскую гладь, думая о чем-то своем.