На задворках Галактики

— Ну а ты, ты-то как сюда попал? — спросил я Джерри.

— Да как сказать, — Джерри пожал плечами. — Семейка у меня обеспеченная, благопристойная. Родители жизнью вообще-то довольны. Вот только трясутся все время, как бы чего не вышло. И если где-то что-то приключалось, все радовались, что не с ними. А так все в порядке. В общем, как-то мне стало это все поперек горла, и я ушел из дома.

— К повстанцам, — подхватил я.

— Вовсе нет. Так просто, жизнь посмотреть, — ответил Джерри. — Погулял я, в разных местах побывал, и кое-кто кое-чего у себя не досчитался. В общем, насмотрелся всякого и пришел сюда.

Я задумался. Обиженных знатью в общем потоке было немало. И могло показаться, что вина за многие безобразия лежит в основном на местных самодурах. Я-то, конечно, понимал, что все дело в системе, которая поощряет и стимулирует жестокость и задавливает все хорошее. "Я хочу лишь, чтобы все мерзавцы сидели тихо, а нормальные люди могли жить спокойно", — сказал мне как-то Джерри. Но, с другой стороны, в этих местах, действительно, собрались только недовольные режимом. Во всяком случае, мое руководство точно на это бы указало. Поэтому я и решил, что пора покинуть земли повстанцев и побывать в других районах.

Роумен, правда, считал, что у них собрались не самые обиженные, а наиболее активные, и Арчибальд Гленвер с ним согласился.

— Остальные терпят молча. Не каждый ведь может покинуть родные места. А дворянское сословие?! Люди вынуждены отделываться богатыми подношениями, но всегда есть опасность, что власти понадобится все их состояние и, может быть, жизнь. А их семьи остаются без средств. Теперь никто не может жить спокойно, ни бедные, ни богатые. Диктаторский режим попирает права всех граждан Деметры! Пока они боятся. Но когда они увидят, что за ними сила, когда услышат призыв к борьбе, то поднимутся все как один, — говорил Гленвер. — Теперь вы видите, как обстоят дела. Ни в каких слоях населения власть уже не имеет поддержки, кроме армии. Близится восстание, которое и без помощи извне сметет с лица земли прогнивший режим!

— И какая у вас программа?

— Что? — не понял Гленвер.

— Какова программа ваших действий после победы? — осведомился я.

— Свергнув Делоиза, мы уничтожим не только режим диктатора, но и саму систему, породившую его. Мы провозгласим республику, проведем на Деметре равные и всеобщие выборы, изберем парламент, который примет нужные народу законы.

— А какие именно? — уточнил я.

— Тогда будет видно. Решать народу.

— То есть, точной программы действий у вас нет.

— Как можно составлять ее заранее? Народ должен сам выбирать свою судьбу. В парламент будут избраны самые честные, компетентные и дальновидные его представители. Им и решать, какие нужны законы. Сейчас перед нами другая задача. Мы должны тщательно разработать план и подготовить восстание, прежде чем начнется стихийный неконтролируемый бунт. В любом случае взрыв неизбежен. Режим опирается лишь на армейские штыки, но это уже ненадежная опора.

— Вы с чем-то не согласны? — спросил я, увидев выражение лица Роумена.

— Не так-то все просто, — хмуро отозвался он. — Я не согласен с тем, что режим не имеет больше опоры нигде, кроме армии. Многие простые люди поддерживают Делоиза уже потому, что какой бы он ни был, он их Повелитель. И даже любые разговоры о свержении нынешнего диктатора для них это подстрекательство к бунту — государственная измена. Что же говорить о республиканских идеях. Ведь еще до Делоиза на Деметре у власти находились монархи. Люди привыкли к этому, воспринимают как естественный порядок вещей. Новые идеи для них просто крамола.

— Режим уже давно своими злодеяниями дискредитировал и себя и свою идеологию, — резко прервал его Гленвер. — Нельзя вот так десятилетиями, поколение за поколением уничтожать свой собственный народ и рассчитывать на какую-либо поддержку с его стороны. Чаша народного терпения уже переполнена, и всеобщее негодование вот-вот выплеснется наружу.

— Ой ли, — недоверчиво усмехнулся Роумен, — невозможно прожить чью-то жизнь за другого, нельзя воспринять чужой опыт как свой собственный. Поколения за поколением сходили в могилу, прежде чем чаша их терпения успевала переполниться. На свет появляются их дети, но им предстоит прожить уже их собственную жизнь, набраться собственного горького опыта и они тоже уходят, прежде чем успеют что-либо осознать, не то что взбунтоваться. К тому же каждое новое поколение все меньше помнит о том, какой может быть другая, лучшая жизнь. Они привыкли к происходящему вокруг.

— Разве можно привыкнуть к злодеяниям?! — не выдержал уже я.

— Да, если ты вырос с этим и воспринимаешь как данность, как порядок вещей, — резко ответил Роумен. — Может, жестокий, но неизменный порядок.

— В общем, я понимаю, о чем идет речь, — неожиданно вмешался в разговор Джерри. — Помню, когда с кем-нибудь случалась беда, мои родители всегда говорили, что он, мол, сам виноват. Сам виноват: зачем задержался, если известно, что когда темнеет ходить по улицам нельзя; зачем пошел туда-то, когда знает, что там появляться небезопасно. Ну а если все предосторожности вроде были соблюдены, а человек все-таки нарвался, значит, просто не повезло.

Гленвер не обратил на его реплику никакого внимания.

— Почему же вы тогда с нами, — обернувшись к Роумену, гневно спросил он, — если не верите в успех нашего дела? Как вы можете говорить, что народ готов и дальше терпеть происходящее? Посмотрите вокруг. Разве когда-нибудь раньше люди вот так, в массовом порядке бежали к нам? Разве когда-нибудь мы владели такой территорией? Разве раньше так часто вспыхивали беспорядки, а мы одерживали столько побед? И все это не указывает на скорый крах режима? Может быть, еще и остались какие-то сомневающиеся, но грядущие события откроют им глаза. Ход истории не остановить!

— Как же это я не верю в победу? — спросил Роумен. — Иначе я действительно не был бы здесь. Просто мне кажется, что завоевать ее будет не так легко. Может, в запале я и сгустил краски. Я согласен, что режим теряет поддержку с каждым днем. Но, несмотря ни на что, у него еще солидный запас прочности. Подумайте, ведь с тех пор, как Родольф Делоиз стал Повелителем Деметры, сменилось уже несколько поколений.

— Конечно, ведь он искусственно продляет свою ничтожную жизнь, а люди умирают все раньше и раньше, — ехидно вставил Джерри.

— Разумеется, но кто об этом думает. Вы правы, жизнь людей становится короче, но ведь это на руку правящему режиму. Представьте только, нынешнее поколение родилось при Делоизе, их родители и родители их родителей рождались и умирали, а он все правил. Они уже привыкли к нему, он стал частью их сознания, их жизни, какой бы она ни была. Другой они и не представляют. И они будут защищать его, — взволнованно продолжал Роумен. — Я боюсь, что может быть гражданская война, и не только против прислужников режима, запятнавших себя преступлениями. Кровавая и беспощадная, как все войны. И мы должны быть готовы к этому. Вот о чем я говорю, — добавил он.

— Никто и пальцем не шевельнет в защиту этого прогнившего режима, кроме кучки зарвавшихся чиновников да наших развращенных вояк. Да и те разбегутся, встретившись с реальной опасностью, — раздраженно воскликнул Гленвер. — Кто станет сражаться за угнетающую его власть?

— Станет, если, по его мнению, это законная власть, — ответил Роумен. — Ведь для многих Делоиз их законный Повелитель, которому они приносили присягу, и защищать его их долг. Но сколько найдется таких людей? Вот главный вопрос.

— Насколько было бы проще, если б Повелителя вообще не стало, — тихо и задумчиво протянул Джерри.

— Да, дождешься от него, — усмехнулся Алан.

— Ну, а что, если бы Делоиз действительно умер, еще до начала восстания? — вдруг, стряхнув с себя задумчивость, оживленно проговорил Джерри. — Ведь, правда, это решило бы многие проблемы? Если бы Повелитель, не оставив наследника, отправился к праотцам, то любое другое правительство после него считалось бы законным? И республиканское тоже. А всем этим законопослушным гражданам не пришлось бы воевать, чтобы отстаивать чьи-то там права на власть, ведь так? — закончил он, пытливо глядя на Роумена.

— Да, при таком повороте событий чиновничество и армия растеряются, им некому станет подчиняться и не за кого воевать. Роялисты будут в замешательстве, ведь все так привыкли видеть на вершине власти Делоиза, что никого другого и представить себе не могут. Пока-то они соберутся с мыслями. Его смерть освободит всех от присяги. Так что, с чистой совестью они принесут присягу новой власти, они же привыкли повиноваться. Да, это был бы шанс..., — бормотал Роумен. — Впрочем, к чему мы это все обсуждаем, — резко оборвал он сам себя, — ведь не из чего не видно, что Делоиз собирается преподнести нам такой подарок.

— Ну а если мы ему в этом поможем? — вопросил Джерри, испытующе глядя на собравшихся.

— К чему эти бессмысленные обсуждения, — неожиданно поддержал Роумена Арчибальд Гленвер. — Картасон почти неприступен, взять его могут только крупные соединения восставших. Территория его тщательно охраняется, проникнуть туда небольшой группе или даже одному человеку практически невозможно.

— А мы когда-нибудь обсуждали этот вариант? — негромко спросил Джерри.

Все потрясенно молчали. Видно, что подобная идея возникла здесь впервые, и совсем не потому, что они были ярыми противниками политических убийств. Похоже, представления о могущественном бессменном правителе, неуязвимом и недостижимом для простых смертных, крепко засели в головах даже самых убежденных революционеров. Этакий всесильный злой дух, хозяин жизни и смерти своих подданных.

Я счел своим долгом вмешаться, пока новая идея полностью не захватила их.

— Считаю нужным предупредить вас, что Галактическое сообщество не сможет с пониманием отнестись к такому способу решения политических проблем. Цивилизованное человечество выступает категорически против любых убийств. Поймите, если вы решитесь на это, Делоиза станут рассматривать как жертву, жертву политического убийства. А к силам, способным прийти к власти таким образом, будут относиться с большим подозрением, — сказал я.

— Но ведь он же сам убийца, тиран, как ты не понимаешь! — в отчаянии воскликнул Алан.

— Я-то как раз вас отчасти понимаю, а вот остальное человечество Объединенной Галактики не поймет никогда, — отрезал я. — Да и я тоже не стану поддержать эту идею. Делоиз может быть тираном, он может совершить множество преступлений, но он должен предстать перед судом и отвечать по закону, только так. Иначе ваше правительство не получит от Галактического сообщества никакой поддержки, ни моральной, ни, конечно, материальной.

— А Галактическому сообществу необязательно об этом знать, — вставил Джерри.

— Если я буду об этом знать, узнает и Объединенная Галактика. В этом я вам не помощник, — твердо ответил я.

Вновь воцарилось молчание. Но Джерри, похоже, не собирался отступать, его живой ум работал не переставая.

— А если Родольф Делоиз подпишет отречение? По закону? — спросил он.

— Как же, — усмехнулся Алан, — не для того он так рвался к власти, чтобы теперь от нее отрекаться.

— А мы можем убедить его сделать это, — объяснил Джерри, — сделать хоть что-то хорошее для народа с тех пор, как он пришел к власти.

— Как же вы собираетесь его убеждать? — поинтересовался я.

— Конечно, чтобы иметь возможность поговорить с ним спокойно, без помех, его придется доставить к нам, — не моргнув глазом отвечал Джерри, — но ведь никто не собирается применять к нему после этого силу. В конце концов, это его право: подписывать или не подписывать отречение. И если он все-таки откажется, его жизни ничто не будет угрожать.

— Но самому ему знать о том вовсе необязательно, — весело добавил Алан.

Все одновременно кивнули. Я молчал.

— Да, пожалуй, это единственный шанс совершить смену власти без серьезных потрясений и многочисленных жертв, — сказал Роумен.

Хотя Гленвер и придерживался другого взгляда на перспективу гражданской войны, дерзкая идея похитить Повелителя и заставить того отречься от престола захватила и его воображение. Первым вспомнил о реальности Теодор Роумен.

— Однако мы вернулись к тому, с чего начали, — сказал он. — Вопрос, как все это осуществить остается нерешенным. Более того, задача усложняется. Теперь недостаточно проникнуть в запретную зону и уничтожить тирана, пожертвовав собой. Надо не только попасть на охраняемую территорию и найти Делоиза, но и вытащить его оттуда живым и невредимым мимо многочисленной охраны. Боюсь, что это уже невозможно, а потому не стоит это и обсуждать.

— А почему? — возмутился Джерри. — Как можно заранее сдаваться, не обдумав все как следует? Нет, только когда мы обсудим все варианты, мы сможем решать, что возможно, а что нет.

Роумен, как ни странно, спорить не стал.

— Я думаю, что эту задачу надо решать поэтапно, — продолжал Джерри. — Как скрыться из Картасона будет видно позднее. Пока надо решить, как в него пробраться. И может тогда нам станет ясно и как из него выбраться.

Все опять согласились.

— Надо определить, кто же возьмет на себя эту трудновыполнимую миссию, — сказал Гленвер.

— Этим человеком мог бы быть я, — заметил Джерри.

— Мы не сомневаемся в твоей ловкости и находчивости, ведь ты доказывал их не раз, да и сама идея принадлежит тебе, но все же, кажется, твоих способностей здесь недостаточно, — покачал головой Роумен. — Что, например, ты будешь делать, когда встретишься с сигнализацией? Разве ты сможешь отключить ее? Нужно искать человека, который мог бы с этим справиться.

И тут все посмотрели на меня.

— Послушай, Джеймс, а ты смог бы перерезать сигнализацию и обмануть всякие-разные там устройства, если бы понадобилось? — Джерри первым озвучил мысль, которая пришла всем в голову.

— Полагаю, что да. Не думайте, что из нас готовили взломщиков, но в жизни агента всякое может случиться, — ответил я. — Нас обучали обращаться с различными видами новейшей сигнализации и справиться с тем, что может встретиться на этой планете, думаю, не составит для меня труда.

— Так, среди нас есть суперагент..., — начал Джерри.

— А разве я давал согласие? — холодно перебил его я.

— Что ж, мы вполне сможем обойтись собственными силами, — еще более ледяным тоном заявил Арчибальд Гленвер.

— Ну, конечно же, сможем! — с энтузиазмом воскликнул Алан. — Если кому-то не удастся проникнуть в Картасон, найдется другой. Мы учтем все ошибки. А не получится со второй попытки, получится с третьей!

— Понимаю, что эта идея кажется невыполнимой, но это, пожалуй, единственная возможность избежать крупного кровопролития, не пролив даже крови самого тирана, — продолжал упрямо развивать свою мысль Роумен. — Исчезновение Делоиза должно вызвать смятение у его приближенных, а потом, когда он подпишет отречение, они совсем растеряются без своего покровителя. Не думаю, чтобы все поверили, что он сделал это по собственной воле. Но людям, верным своей присяге, не надо будет покидать свои дома и лезть за кого-то под пули, чему, я думаю, они будут только рады. Все это выбьет у военных почву из-под ног, они станут спасать свои шкуры. И мы возьмем власть почти без сопротивления.