Чёрный крест.

Клара не на шутку обеспокоилась:

— Что-то произошло, Брат? Для чего он вам? Конечно, мы можем организовать выезд одного из святых отцов в лагерь. Но для чего?!

Курт вздохнул.

— Я — женюсь, сестра.

— Что?!

Казалось, что отвисшая челюсть одноглазой красавицы сейчас стукнет по сенсорной клавиатуре.

— Я женюсь, сестра. Причём — срочно.

— Но... Как же... Вы же знаете... Надеюсь, что она хотя бы умеет что-то... Иначе...

— Сестра! Оставьте свои матримональные планы в стороне!

Курт не выдержал и рявкнул:

— Какое вам дело до того, на ком я женюсь, и что я вообще вступаю в брак?! Я прошу вас обеспечить мне священника для таинства, и всё!

— Но...

— Так да, или нет, сестра?!

— Хорошо, Брат... Я немедленно отправляю к вам Отца Иллирия из Собора Святого Павла...

— Отлично! За мной долг, сестра. Благодарю.

Торопливо хлопнул по кнопке выключения раухера. Пока всё идёт, как локомотив по рельсам. Остаётся дело за малым — нужно уговорить девушку стать его женой. А вот это уже проблема!.. Да ещё какая! Но иначе никак нельзя. Потому что в случае отказа её ждёт смерть. Всего-навсего. Магистр не успокоится, пока не закроет этот вопрос. Так что... Бросил взгляд на часы. Отлично! Как раз через десять минут проверка пленных. Поднялся и поспешил из домика к бараку, где содержались пленницы. В лагере царила суета — десантники спешили убраться восвояси, откуда прибыли. Носились кнехты, орали, надрывая лужёные глотки, оберкнехты, понукая подчинённых. Офицеры, собравшись в тесную группу, с ненавистью следили за спешащей куда то могучей фигурой. Впрочем, одновременно они молили Господа о том, чтобы весть об их позоре не дошла до Армии, иначе... Словом, умереть в бою будет ещё самим благим выходом из сложившейся ситуации...

Дверь в барак хлопнула, и староста запнулась на полуслове — страшный тевтон впервые появился на вечерней поверке.

— Господин?

— Юката Маой, выйти из строя.

Та молча шагнула вперёд.

— Стань здесь.

Он показал место рядом с собой. Девушка послушно выполнила распоряжение.

— Гу, проводи проверку. Потом пойдёшь со мной и с Юкой.

— Да, господин...

Староста торопливо выполнила приказание, затем распустила всех по местам, и поспешила вслед за тевтоном и светлокожей фэллой...

— Садитесь.

Он указал на места напротив своего стола, дождался, пока фэллы усядутся, занял своё кресло.

— Гу, как устроилась Юка в бараке? Отвечай честно. Ты знаешь, что я могу отличать ложь от правды.

Староста побледнела — она уже видела, на что способен этот жуткий тевтон...

— У госпожи Маой всё складывается плохо. Наши племена всегда находились в натянутых отношениях, и теперь мои женщины рады отыграться на ней, несмотря на все мои старания. Ведь здесь светлая фэлла не имеет никаких титулов и положения. В общем, ей приходится тяжело.

— Ясно. Тогда я поступаю правильно.

— Что, господин?

Не поняла Гу.

— Можешь передать своим товаркам — Юката больше не вернётся в барак.

— Как?!

Староста перепугалась не на шутку.

— Что с ней будет, господин? Что станет со светлой фэллой?

Она заломила руки.

— Ничего страшного, думаю.

Курт усмехнулся.

— На свете больше не будет Юкаты Маой.

Женщина побледнела, а Юка вся напряглась.

— Вы... Вы казните её?! За что, господин?

— Не волнуйся. Не будет пленной Маой. Зато будет госпожа фон Вальдхайм.

— Я не понимаю, господин...

Мужчина перевёл взгляд со старосты на сжавшуюся в комок Юку.

— Девушка, ты станешь моей женой.

Бросил взгляд на висящие на стене часы, снова посмотрел на фэллу.

— Священник для проведения обряда скоро будет здесь. Сначала — крещение. Потом — венчание. Юка, ты выходишь за меня замуж. Это — решено. Теперь можешь задавать вопросы. Почему и для чего.

Та, немного помедлив, тихо произнесла:

— Как я понимаю, можно отказаться от брака и умереть?

Он кивнул в знак согласия.

— Да. В противном случае тебя казнят. Так что отказываться не советую. Хотя, конечно, выбор за тобой. Решай. Только недолго. Священник уже в пути...

— Юката... Светлая, соглашайся... Я умоляю тебя...

Та гордо выпрямила спину:

— Я...

— Стоп! Молчи.

Курт вскинул руку, запрещая ей говорить, посмотрел на Гу, та слабо кивнула. Он поднялся из-за стола.

— Девочка... Я оставлю вас одних. Переговорите между собой. Решайте. Но поверь, малышка — брак со мной, единственный способ на этот момент сохранить тебе жизнь...

И вышел из кабинета, устроившись прямо на ступеньках крыльца своего домика... Что он делает? Зачем? Ломает жизнь этой девочке и себе? Рушит карьеру, лишается всего блестящего будущего? Но ведь иначе нельзя. Его необдуманное решение, импульс, которому он поддался, когда увидел её слёзы, испуг на точёном личике. Теперь отступать некуда. Нужно исправлять содеянное. И другого выхода у него нет. Ну а этой девушке теперь остаётся только следовать за ним по течению реки, именуемой жизнь...

Глава 3.

— Пред лицом Господа нашего и Пречистой Девы Марии я, Курт фон Вальдхайм, беру тебя, Юката Маой, в крещении Елена, в жены, чтобы быть с тобой всю оставшуюся жизнь, в радости и в горе, в болезни или здравии. Я обещаю любить и заботиться о тебе, пока смерть не разлучит нас. Клянусь.

— Пред лицом Господа нашего я, Юката Маой, в крещении Елена, беру тебя, Курт фон Вальдхайм, в мужья, чтобы быть с тобой всю оставшуюся жизнь, в радости и в горе, в болезни или здравии. Я обещаю любить и заботиться о тебе, пока смерть не разлучит нас. Клянусь.

— Объявляю вас мужем и женой, чада мои.

Отец Павел, невысокий, но коренастый мужчина с аккуратной тонзурой, перекрестил обоих брачующихся и облегчённо вздохнул. Обряд был свершён. Курт осторожно взял девушку за плечики, повернул к себе лицом, легко коснулся губами её губ. Фэлла зажмурила свои огромные глаза, на её кукольном личике появилось испуганное выражение, но девушка удержалась от того, чтобы упасть в обморок от испуга. Только лёгкая испарина выступила на лбу под тонким газовым покрывалом. Тевтон подался вперёд, к самому ушку, едва слышно шепнул:

— Не волнуйся. Это только обряд. Больше ничего такого не будет.

Она облегчённо вздохнула, едва заметно кивнула в знак благодарности, так же шёпотом ответила:

— Спасибо.

Тевтон отпустил фэллу, затем осторожно положил её руку себе на локоть:

— Идём.

В часовне ударили колокола, знаменуя событие, и новобрачные двинулись по устланному алым ковром проходу. В глаза ударило невыносимо яркое солнце, и Курт чуть прищурился, замерев на месте — надо было дать зрению чуть привыкнуть. Наконец резь утихла, и он обвёл взглядом площадь перед церковью — та была плотно забита народом. Тевтоны, шрехты, кнехты... Гробовое молчание встретило новоиспечённую семейную пару, и фон Вальдхайм ощутил страшное напряжение толпы. Обычно молодожёнов приветствовали восторженные крики, пожелания, посыпание зерном и стаи белых ворксов, парящих в небе. А сейчас — ничего. Ни звука. Только зловещее молчание. И генерал-фельдмаршал прекрасно понимал, почему. Слишком много зла причинили фэллы во время вторжения, слишком много. И сейчас тевтоны недоумевали, почему герой великой битвы при Вюртемберге, человек, защитивший Поле Чести, вдруг берёт одну из убийц в жёны... Курт с удивлением понял, что Юка тоже ощущает ту ненависть и злобу, кружащуюся тёмным маревом над собравшимися людьми. Она даже словно стала ниже ростом под невыносимой тяжестью ауры собравшихся горожан, но тут же выпрямилась, мотнула головой, словно сбрасывая с себя груз, шагнула вперёд...

— Ведьма! Ведьма!

Проклятие! Кликуша!!! Курт напрягся, готовясь пустить в ход свою силу, но тут крик задушенно оборвался, и взамен его раздалось:

— Аллилуйя! Многая лета новобрачным!

— Многая лета!

— Аллилуйя!..

Первый юный голос... Второй... Ещё и ещё... Курт знал, кто это кричит — его волчата. Двадцать пять членов ягд-команды. Они страшно рискуют сейчас, потому что если толпа вспыхнет, то никто не спасёт их. Юношей и девушек просто растерзают, и никакое умение не спасёт их... Собравшиеся начали переглядываться между собой, кое-кто замер в нерешительности... И вдруг раздалось ещё:

— Многая лета новобрачным!

— Аллилуйя! Аллилуйя!..

Пробарабанили первые зёрна по ткани пятнистого мундира... Треск крыльев белоснежной четырёхкрылой птицы, воспарившей к небесам... И толпа восторженно взревела:

— Многая лета! Многая лета!!! Слава Курту фон Вальхайму! Слава его супруге!..

Тевтон облегчённо улыбался, не замечая того, что на его лбу крупными каплями собирается пот. Рука Юкаты задрожала, но она держалась, смущённо улыбаясь собравшимся, и Курт почувствовал, как то зло, что было вначале, быстро исчезает, сменяясь светлым, тёплым ощущением радости. Двери позади распахнулись, и из церкви вышли певчие, затянувшие тонкими голосами гимн "Те деум", и могучий хор горожан и гостей поддержал мальчиков в белых одеждах... Сёстры-дознавательницы в своих готически-чёрных мундирах, юноши и девушки в пятнистых, обычные кнехты в серых, мышиного цвета, пилоты военно-космических сил и простые пехотинцы, все радовались произошедшему. Курт сделал первый шаг с высокого крыльца, люди раздались, освобождая проход, по которому навстречу новобрачным поспешила нарядная повозка, запряжённая шестёркой белых коней. Приблизилась, замерла точно возле молодожёнов. Фон Вальхайм легко, не чувствуя веса, подхватил свою юную супругу за талию и вознёс в карету. Кучер щёлкнул хлыстом, и под восторженный рёв толпы экипаж двинулся в лагерь учебного центра ягд-команды. Тевтон вновь нашёл тёплую ладошку фэллы, накрыл своей. Неожиданно девушка вдруг прижалась к нему своим хрупким телом, положила аккуратную головку на плечо мужчине. Курт замер от неожиданности, но толпа при этом движении фэллы просто захлебнулась от восторга, её энтузиазм был неподдельным и искренним...

...Домик командующего был украшен множеством цветочных гирлянд по обычаю шрехтов. Когда то, в те давние времена, едва рыцари обнаружили, что помимо них на планете, куда занёс их Господь, живут люди, тевтонам пришлось брать в жёны местных женщин. И племена, отдав завоевателям, закованным в железо, своих дочерей, провожали их, словно умерших. Цветочная гирлянда испокон веков служила при похоронном обряде символом моста, соединяющего смерть и жизнь, но постепенно первоначальное значение этого забылось, тем более, что гораздо большее количество шрехт обрело в браке счастье, и стало непременным свадебным атрибутом... Курт расплылся в улыбке — всё-таки его действительно любят подчинённые, несмотря на требовательность и строгость, проявляемую к ним. Потом сообразил, что что-то тут не то — такое множество украшений было просто невозможно сплести за те немногие часы, пока он был на церемонии тем шрехтам, которые находились в лагере. Их было слишком мало, всего то десяток при кухне, и они должны были заниматься свадебным пиром, поскольку гостей фон Вальдхайм пригласил достаточно много. И на данный момент его занимал один, пожалуй, самый главный — успеют ли прибыть его родители? Фэлла удивлённо вздохнула, при виде цветов, поднесла узкую ладошку ко рту, подавила зевок — ей пришлось очень несладко перед свадьбой. Почти всю ночь её обследовали сёстры-дознавательницы и медикусы, да ещё примерка торопливо сшитого платья, словом, поспать Юке не удалось. Так, вздремнуть пару часов перед самым обрядом. Но выглядела девушка всё-равно очаровательно. Её кожа, практически такая же, как у обычных людей, чуть заметный румянец на щеках, огромные глубокие глаза необычного цвета... Лишь острые ушки, чуть больше, чем у серебряных фэлл, выдавали принадлежность к одной расе с пленницами... Почувствовав взгляд супруга, жена подняла глаза на мужа, смущённо улыбнулась:

— Прости, господин...

— Устала, малышка? Постарайся выдержать до вечера. Потом выспишься. Обещаю.

Она благодарно кивнула... Электростатическое защитное поле ради такого случая было отключено, поскольку ждали гостей, а големов направили на другие участки, чтобы, не дай Бог, не произошло никаких инцидентов. Молодожёнов встречали те, кто оставался в лагере и успевшие прибыть гости. Лошади замерли посреди плаца, кучер соскочил с козел, распахнул дверцу экипажа и опустил лестницу. Мужчина поднялся, помог встать фэлле, спустился первым на каменные плиты, которыми была вымощена площадь, заботливо помог спуститься девушке. И тут из-за стандартных домиков повалила целая толпа народа — обслуживающий Базу персонал, шрехты, фэллы-пленницы, солдаты, а потом у Курта на шее повис визжащая от радости младшая сестра, а перед ними появился поседевший, но всё ещё крепкий Ульрик фон Вальдхайм вместе с супругой и самым младшим из рода — братом командующего. Все улыбались, и мужчина ощутил, что радость членов семьи искренняя, а не на публику. Родители смерили взглядом супругу старшего сына, чуть запнулись на острых аккуратных ушках, потом вдруг мать шагнула вперёд, смахнула рукой слезу, прижала к себе девушку, шепнула:

— Не знаю, есть ли у вас там такой обычай, но я говорю тебе от чистого сердца — добро пожаловать в семью, милая...

Фэлла вздрогнула, её огромные глаза стала ещё больше, подозрительно заблестели, Курт торопливо нагнулся к девушке:

— Это моя мама. Отец.

Показал на барона рукой.

— Сестра.

Та, наконец, отлипла от брата, застенчиво склонила голову, приветствуя невестку.

— Мой младший брат.

Подросток в форме младшекурсника Академии ВКС щёлкнул каблуками, широко улыбнулся:

— Готфри. Добро пожаловать в семью.

Потом покраснел, спрятался за спину отца. Но в этот момент раздался громкий голос:

— Брат фон Вальдхайм, поздравляю!

Курт не поверил своим глазам — он ожидал кого угодно, но только не Брата Петра. Его покровитель во всех делах, примас Святой Инквизиции, человек, благодаря которому он вообще ходит по земле и достиг своего положения. Между тем монах протолкнулся сквозь толпу желающих поздравить молодожёнов и... Генерал-фельдмаршал не поверил своим глазам — Инквизитор улыбнулся. Словно солнечные лучики разбежались по лицу от уголков глаз, опешив, молодой муж даже приоткрыл от изумления рот, но монах шутливо дотронулся до подбородка и рассмеялся:

— Готовишь гнездо для птиц?

— Святой отец...

— Что?

Монах шагнул вперёд, крепко обнял гиганта, возвышающегося над ним почти на две головы:

— Ты молодец, Курт! Поступил по совести!

Фон Вальдхайм окончательно растерялся, а сжавшаяся при появлении инквизитора фэлла слегка расслабилась. Но тут отец молодожёна прогудел:

— Прошу к столу, уважаемые гости!

И толпа повалила за установленные ширмы, где уже стояли накрытые для пиршества столы...

— Горько! Горько!

Молодожёны послушно поднимались, затем касались друг друга губами. Каждый раз Юка вздрагивала, пытаясь скрыть свой страх. Но старалась изо всех сил — слишком много глаз смотрело на них, а учитывая, что среди гостей затесался репортёр с местной студии головидения, Курт не исключал, что за ними сейчас наблюдает вся Тевтония... Так в действительности и было — подобное событие те, кто вёл программу новостей в государстве не могли игнорировать, и сейчас весть о том, что командир ягд-команды Ордена женится, да ещё — на пленной фэлле, пусть и не такой, как серебрянокожие захватчики, занимала первые места в рейтингах. Фон Зикинген с размаху запустил оловянный кубок в сферу изображения, выругался: