Усатая девственница Катя

Стропикаро посмотрел на Матвея.

Взгляд древнего вампира был пустым и потерянным, а потом граф вдруг встрепенулся, словно сбрасывая тяжесть с плеч. Вампир принял решение. Его глаза сузились, а руки несколько раз сжались в кулаки.

— Чувствую... — прошептал Стропикаро.

— Стыд? — участливо поинтересовался Ведьмак.

— Силу...

Вампир словно стал выше ростом. Верхняя губа поползла вверх, обнажая острые клыки, ногти на пальцах удлинились, превращаясь в смертоносные когти.

Ведьмак тоже выпрямился, одним движением стряхнув с себя веселье и озорство. Вся его фигура дышала несокрушимой мощью, готовой вырваться на волю, а выражение лица не сулило вампиру ничего хорошего.

Стропикаро сорвался с места подобно ракете, и ему навстречу рванулся Ведьмак. Фигуры сражавшихся смазались, почти растаяв в воздухе, и глаз Матвея не успевал даже фиксировать отдельные удары, наносимых друг другу противниками, каждый из которых стоил всех бойцов РУДНа вместе взятых. Это был не бой, это был танец смерти, наполненный скоростью и мощью, это был стремительный вальс, подобного которому мир еще не видел. Это был бой сверхсуществ.

На секунду танец прервался в метре от Матвея. Ведьмак перехватил оба запястья вампира, сжав их так, что Матвей отчетливо слышал хруст костей. Стропикаро был быстр, но Ведьмак был быстрее... Они замерли друг напротив друга, глядя друг другу в глаза, и в глазах Ведьмака Матвей прочел упоение боем, смешанное с торжеством близкой победы, а в глазах вампира — обреченность приговоренного.

Огонь в глазах Ведьмака потух, и он зачем-то кивнул вампиру. Кивнул легонько, едва заметно, но Матвей был уверен, это был именно кивок, а не неловкое движение головой. Словно Стропикаро что-то предложил, а Ведьмак согласился. А затем...

Вампир каким-то образом сумел высвободить одну руку, полоснув противника когтями по шее. Но раньше, чем рана наполнилась первыми каплями крови, Ведьмак нанес ответный удар. Его рука с растопыренными пальцами вошла в грудь Стропикаро, круша ребра и разрывая плоть, чтобы тут же вынырнуть обратно, сжимая в кулаке окровавленный, еще бьющийся ком.

В полной тишине Стропикаро рухнул на колени, не сводя глаз с лица Ведьмака, а затем упал лицом вниз, чтобы больше никогда не подняться. И, Матвей готов был поклясться, в глазах развоплощенного вампира была благодарность.

Ведьмак небрежно бросил сердце под ноги. Взмахнул рукой, вся кровь с нее стекла ему под ноги. Вся, до последней капли, оставив руку гиганта девственно чистой.

— А он был хорош... — протянул Ведьмак, проведя рукой по шее в том месте, где ее коснулись когти Стропикаро. Рана наполнилась кровью, которая теперь тоненьким ручейком стекала за шиворот. — Ишь ты, зараза клыкастая, зацепил меня-таки... Надо ж... Сбылось пророчество-то...

Голодные глаза вампиров сверкали в свете фонарей. Взгляды всех инакоживущих на крыше были направлены на шею Ведьмака, на тоненькую струйку крови. Но даже тигр-оборотень тут же опускал глаза в пол, стоило Ведьмаку посмотреть на него.

— Кровушки хочется? — угрожающе спросил Ведьмак. — Ну так налетайте, пока я здесь. Я как раз размялся...

Желающих не было.

— Тогда пошли все прочь!

Угрюмая очередь из вампиров и оборотней двинулась к выходу с крыши. У самой двери идущие первыми замешкались, столкнувшись с появившейся в дверном проеме рослой фигурой с автоматом в руках. Елисеев, конечно, выглядел далеко не так внушительно, как Ведьмак, но вся нежить Москвы хорошо знала его суровый нрав, крепкую руку и меткий глаз.

— Всем оборотням сегодня явиться на беседу в РУДН с 12 до 18! — повелел Старший, делая шаг в сторону. — Вампирам — явиться после захода солнца. Будем беседовать. Выяснять роль каждого из вас в сегодняшних событиях. Амнистию никому не обещаю, но к тем, кто явится добровольно, будет применено правило явки с повинной. Зачтется, как смягчающие обстоятельства.

Стоявший напротив Елисеева вампир угрюмо кивнул.

— А кто не явится... — Старший подпустил в голос угрозы, — помните, память на лица у меня хорошая. И на морды тоже. Всех найду! И тогда разговор будет коротким. Всем ясно? Свободны!

Толпа нежити хлынула в дверь.

— Ах да...

Елисеев вскинул автомат и дал короткую очередь в небо. В темноте что-то вскрикнуло, а затем черная тень камнем рухнула вниз. Не на крышу башни, нет, мимо нее, на землю...

— Индюшка летающая! — удовлетворенно протянул он. — Я ей говорил: я тебе не Одиссей, со мной шутки плохи. Зараза крылатая!

Крепко, видать, задели Старшего те дверные ручки, перемотанные ломом. Таким злым Матвей своего начальника еще не видел.

Девушка беззвучно всхлипывала, стоя на коленях у тела Стропикаро, Матвей сделал шаг к ней и положил руку ей на плечо, ожидая, что она оттолкнет его, но этого не произошло.

— Вы будете говорить, что он использовал меня, да? Что не любил?

— Нет, — ответил Матвей, — не буду. Ты все равно не поверишь. Да и откуда мне знать...

Она кивнула, поднимаясь на ноги.

— Я свободна? Или мне тоже завтра явиться в РУДН для дознания?

— Явиться, — ответил за Матвея Елисеев, — но не для дознания, а для беседы. И только по твоему желанию. У нас после этой ночи сильный недокомплект личного состава. Я хочу взять тебя на работу.

— Убивать вампиров?

— Учиться жить с вампирами. И учить их жить с нами. Мы — не охотники за нежитью, и мы не только те, кто защищает людей от магических существ. Иногда нам приходится защищать их самих от людей. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнула девушка, — я приду.

— И не держи зла, Катенька, — неожиданно мягко сказал подошедший Ведьмак, — он сам этого хотел.

— Я знаю, — кивнула она, — я все видела.

Елисеев проводил ее взглядом, пока девушка не скрылась в недрах небоскреба, а потом проворчал:

— Только надо как-то ей намекнуть, чтоб усы сбрила. Не будет ей с ними жизни в Управлении. Засмеют же мужики... А так — ничего девчонка. Симпатичная. Может и сработаемся. Ну что? Пойдемте и мы вниз? По дороге расскажете, что тут конкретно произошло. Кстати, Ведьмак, — Старший протянул гиганту руку, которая тут же исчезла в огромной ладони, — спасибо тебе. И что Управление отбил, и что здесь помог.

— Ну, на счет Управления — мы ж договаривались. А тут... Я не помогал, мне просто интересно было. А то скучно что-то стало.

По дороге к лифту Матвей коротко пересказал Елисееву происшедшее. Ведьмак скромно молчал, разглядывая табло, на котором сменялись цифры этажей. Старший — кивал, внимательно слушая доклад.

— ...Сначала казалось, что пророчество — чушь. Но оказалось, что оно просто не сразу подействовало...

— Да не подействовало оно! — перебил его Ведьмак. — Не было у Стропикаро никакой особой силы. Он просто древний вампир. Сильный — да. Но ничего в нем не изменилось после укуса.

Матвей потерял дар речи.

— Но ты же сказал... Он же тебя...

— Ах да... — Ведьмак провел рукой по шее, и все еще кровоточащая рана исчезла, не оставив на коже даже шрама. — Не зацепил бы он меня никогда в жизни. Поддался я малость.

— Но зачем?

— Он попросил.

— Вы же не...

— Не разговаривали? А нам и не надо. Иногда достаточно взгляда. Стропикаро понял, что облажался, что туфта все эти накуренные пророчества Алии. Понял, что облажался на глазах у всего цвета вампирской аристократии Москвы. Затравили бы его! Вампиры — они же такие же, как люди, только не живые. Затравили бы, заклевали... И не важно, что сами во всю эту ерунду верили безоговорочно. Он рискнул, он проиграл...

— Акела промахнулся, — вставил Елисеев.

— Да. Вампиры не забывают, а живут они вечно. Стропикаро оставалось или изгнание, или развоплощение. Он выбрал второе. Смерть в бою.

— И ты ему поддался? — понял Матвей.

— Поддался. Подыграл. Он так-то нормальный мужик. Просто... Жадный до власти, как все люди.

— И нелюди, — добавил Елисеев.

— Как все, в общем, — резюмировал Ведьмак. — Ну а так Стропикаро погиб героем. И пророчество исполнилось, и мне вызов бросил.

Двери лифта открылись на первом этаже.

— Я тогда одного не понял, — сказал Матвей, выходя. — Что это про было про пряником изгнанного вампира?

— А, это, — ответил вместо Ведьмака Елисеев, — это предыдущий прокол Стропикаро. В середине 19-го века он только в силу вошел. Ну и, как у вампиров бывает, увлекся. Очень многих крестьян в одной деревне в Тульской области, где он поместье себе купил, до последней капли выпил. Полиция то ли не хотела этим делом заниматься, то ли была куплена Стропикаро, и тогда за частное расследование взялся Михаил Белолипецкий. Знакомая фамилия?

— Не-а, — сознался Матвей, перебрав в памяти всех легендарных охотников на вампиров.

— Спустя несколько лет он создал фабрику "Белолипецкий с сыновьями". Позже она стала известна как "Тульский пряник". Улавливаешь?

— Пряник... Да, теперь улавливаю.

— Именно! Белолипецкий догадался, кто стоит за странными убийствами. Узнал истинную сущность Стропикаро. В полицию он пойти не мог, его бы там просто подняли на смех, поэтому он, как водится, собрал толпу из трех десятков мужиков с вилами и факелами, и пошел к графскому поместью. Стропикаро пришлось бежать, бросив все, что имел.

Кажется, Старший добавить что-то еще к истории о Стропикаро и "Тульском прянике", но в этот момент он увидел свой "Хаммер", припаркованный неподалеку от небоскреба, и с чувством изрек:

— Твою ж мать, индюшка ты толстозадая!

Машина выглядела так, словно ей на крышу сбросили гирю. Крыша хваленого детища амеркианского автопрома была вдавлена в салон чуть ли не до самого днища, а два задних колеса лопнули от удара. Каким-то чудом уцелело лобовое стекло, правда, лежало он теперь на капоте, выдавленное смятой крышей.

— Бегемотиха крылатая! Тапирша павлинообразная! Курица бесклювая! Тварь крыложопая! — продолжал бесноваться Елисеев под заливистый хохот Ведьмака.

— По-любому ведь специально старалась на мою машину грохнуться, корова летающая!

— Ну ты дал, Старшой! Сам ведь Гелеру подстрелил, а теперь возмущаешься! — хохотнул Ведьмак, ободряюще положив Елисееву руку на плечо, от чего тот едва устоял на ногах.

— И ведь выжила, гадина! Тела-то нигде нет. Ушла! А может даже улетела, следов тоже нет. Найду — в бетон залью...

— И снова на свою машину сбросишь? — опять зашелся в приступе гомерического хохота Ведьмак. — Ох и хорошо я сегодня погулял с вами. От души развлекся. Вы езжайте к себе у Управление, а я еще поброжу малость... Тем более что в той крошечной машинке, в которой малой твой меня сюда вез, я больше не поеду. Тесно мне там.

— И куда ты пойдешь? — обеспокоенно просил Матвей.

— Да просто, погуляю. Давненько я по Москве не гулял. Хороший город...

— Хороший тамада. И конкурсы интересные, — мрачно пошутил Матвей, но Ведьмак шутки то ли не понял, то ли просто не принял.

— У тебя хоть деньги есть? — спросил Елисеев.

— А зачем они мне?

— Ну... Ты ж поесть захочешь наверняка.

— А... Ну дык это... Меня обычно бесплатно угощают.

Матвей подумал про себя, что скорее не угощают, а просто боятся подойти за расчетом к громадине, которая может голыми руками снести ресторан до самого фундамента, но тактично промолчал.

— На вот, возьми пару тысяч, — Старший протянул гиганту деньги, — не пугай тут людей. И так слухи об этой ночи долго еще ходить будут. Василиск, крысолюды, вампиры, гарпия... Только статьи о Халке в "Макдональдсе" мне до полного счастья утром не хватало. Ты вернешься?

— Вернусь, — кивнул Ведьмак, — погуляю немного и вернусь. Может сегодня, может завтра... Но вернусь. У вас хорошо. Тихо... Ну, бывайте!

От рукопожатия Ведьмака у Матвея что-то хрустнуло. Кажется, суставы как минимум трех пальцев теперь стали одним большим суставом, слепленным, словно из пластилина.

Елисеев уже садился за руль покалеченной "Тойоты". Не угнали ведь... Хотя кому захочется угонять приметный седан без дверцы в респектабельном районе, в котором с небес падают гарпии?

— Молодец, Матвей, — сказал Старший, трогаясь.

— Спасибо, Сан Саныч. Но я, в общем-то, ничего и не сделал. Это все Ведьмак. Да и он, как выяснилось, был не нужен. Не было же никакого пророчества. Миру ничего не грозило.

— Миру — может и нет, а вот городу — очень даже да. Как повел бы себя Стропикаро, обнаружив, что пророчество — туфта? Может, впал бы в ярость и объявил бы, хе-хе, крестовый поход против всех живых? А может он опозорился бы на все вампирское сообщество и в городе начался бы передел власти среди кровососов. И снова нам вмешиваться. Снова смерти. А так — все отлично прошло. Стропикаро — герой, а авторитет РУДНа вырос до небес. РУДН в союзе с Ведьмаком! Да нас теперь бояться и слушаться будут как никогда раньше! Нет, ты определенно молодец. Премию тебе выпишу.

— И отпуск! — рискнул Матвей.

— В августе. Сейчас ты мне нужен. Мы семерых потеряли этой ночью.

— В августе, так в августе... Сан Саныч, я вот все думаю... Зачем все это было нужно?

— Что именно?

— Ну, Василиск, вампиры в Чертаново, Гелера, которая заманила вас в ловушку. Зачем? Стропикаро мог просто тихонько пройти на крышу "Федерации", дождаться полуночи, укусить свою усатую девственницу и обрести силу, либо понять, что пророчество — бред сивой кобылы. Он мог даже своим ничего не говорить, не говоря уж о том, чтобы разыгрывать эту партию с Управлением, разбивая наши силы. Пришел, укусил, пожал плечами: "Не сработало!" и уйти в закат. Ну, то есть в рассвет. Или сказать: "Сработало!" и тогда пойти всех воевать! Зачем столько пафоса, столько усилий, показухи?

— Я не знаю, — пожал плечами Елисеев, — тоже об этом задумывался, но потом забил. Они всегда так делают. Сколько я историй слышал, когда сам молодым в РУДН пришел, сколько раз сам сталкивался... Пафос, сложные комбинации, трагизм в каждом жесте. Но мне это нравится. Потому что пока возжелавшие власти инакоживущие, да и простые люди в общем-то тоже, ведут себя как герои голливудских фильмов, мы будем побеждать. Потому что все гениальное — просто, а мы в Управлении привыкли мыслить просто.

— Ага. Видим гарпию — стреляем! — не удержался Матвей.

— Ты язык-то свой острый попридержи! — сурово рыкнул Старший, но Матвей видел, как уголки его губ тронула улыбка.

— Сан Саныч, я вот чего еще спросить хотел. Ведьмак, он... Он кто вообще?

— Ведьмак? Просто Ведьмак. Он просто есть. Как земля, как солнце, как море. Просто Ведьмак и все тут.

— Его вообще можно... убить? Развоплотить?

— Я не пробовал, — пожал плечами Елисеев, — повода не было. Но говорят, все, кто пробовал, кончили плохо. Как Стропикаро сегодня.

— Когда мы ехали в "Сити", он говорил что-то по дороге. О том, что когда придет его время, мне лучше быть подальше отсюда. Подальше от него. О чем он?

— Есть пророчества...

— Опять? — хихикнул Матвей.

— Есть пророчества, — невозмутимо продолжал Старший, — целых два. Первое гласит, что однажды из Великой Бездны придет нечто, желающие уничтожить мир. И тогда против него поднимется тот, кто был рожден вместе с этим миром. Некто, настолько пресытившийся жизнью, что большую часть своего времени просто спит.