Посмотри на меня

— Детей хотела?

— Хотела...

"Следующая остановка — детская поликлиника!" — словно издеваясь, объявил динамик под потолком.

— Хотела детей. А он — нет. А у него другая была, как выяснилось... Может быть все это время... Я не знаю!

— А как выяснила? — заинтересовалась Люба.

— Он сам сказал. Сказал, что давно влюблен, только не знал, как сказать. Что ко мне чувство угасло, что он выбрал ее... И ушел. Выбрал он... Козел!

— Козел! — согласилась кондуктор.

— Ну я и... Простите меня! Настроение было такое... Никакое... Я решила, что отныне буду выше всех...

"Остановка "Сквер". Конечная!"

Девушка вышла, автобус стоял с открытыми дверями. Водитель, судя по вползшему в салон запаху, закурил сигарету.

— Я решила, что стану сильной...

— И мне силу свою показать решила, да?

— Да... — шмыгнула носом Саша, — простите меня, пожалуйста. Я не права была... Нельзя так...

— Нельзя.

— Вы... Вы не сердитесь?

— Сержусь.

Саша подняла на собеседницу красные, заплаканные глаза.

— А ты что думала, можно вот так вот запросто человеку нахамить, унизить его, а потом подойти, извиниться, когда задницу припекать начало, и все? Все грехи списались, смерть косу свою спрятала, и ты пошла дальше, снова такая вся из себя сильная и независимая, да?

— Нет, но...

— Что "но"? Ты же за этим ко мне подошла, чтоб я грехи тебе отпустила? Думала, сработает? А черт его знает, может и сработало бы, не знаю. Если б искренне, если б действительно от души.

— Но я же правда искренне. Я правда сожалею...

— Ты сожалеешь о том, что на улице сдохнешь! Парень ее бросил... Меня первый муж бросил с шестимесячной дочкой на руках. Моей младшей 15 лет, ей скоро школу заканчивать, а я одна ее тяну, на этой проклятой работе, где такие как ты меня за человека не держат. Каждый норовит носом в говно ткнуть, мол, посмотри, Любаша, что ты такое. Кусок дерьма ты, а не человек. Ты всего лишь кондуктор, а я — сильная и важная. Будь любезна возле меня по щелчку пальцами появиться, с пятитысячной сдачу найти, да не вздумай мне мелочью сдать, а то я на тебя сейчас диспетчеру нажалуюсь, чтоб тебя еще и премии лишили.

— Простите... Я на самом деле...

— А я — терпи вас всех, таких сильных и правильных. И рыпнуться не смей!

— Люба? — через переднюю дверь в автобус вошел водитель. — Проблемы какие?

— Да не, нормально все, Коль.

— А чего пассажир в салоне?

— Сейчас, договорим — выйдет. Ты сходи пока, кофе мне возьми, ладно?

— Ну лады.

— Двери только не закрывай.

— А если кто...

— Да кто тут в отстойнике? Иди уже. Пусть открыты будут, проветрим хоть, а то алкаш какой-то ехал, перегаром надышал, аж стекла запотели.

— Лады. Я скоро.

Люба снова обернулась к Саше.

— Посмотри на меня! Ну-ка, скажи, если бы ты не боялась шаг из моего автобуса сделать, подошла бы ты ко мне извиниться? Черта с два. Так что не прощаю я тебя. А сейчас — конечная. Освободите, пожалуйста, салон.

— Я правда сожалею.

— Освободите. Салон. Конечная!

Саша встала. Саша сделала шаг в двери.

Она же правда искренне. Не потому, что смерть ждала ее снаружи. Она действительно все поняла. Она действительно больше так не будет...

Еще шаг, держась за поручень, чтобы не упасть. Снова капля холодного, липкого пота, сползающая за шиворот. Дверь двоится, глаза все еще застланы слезами. В них, в этих слезах, все: страх, обида за то, что ее не поняли, злость на Костю, за то, что это все началось из-за него.

Нет, не из-за него. Виновата она и только она. Сама. Вела себя с ним как дура, подстраивалась под него во всем. Прощала его холодность и равнодушие, хотя давно должна была понять...

Еще шаг. Ступенька.

Взгляд кондуктора сверлил спину между лопаток.

А вдруг все-таки получится? Вдруг сработает? Она же искренне извинилась, она правда хотела как лучше! Сработает, должно сработать. Все будет хорошо! Главное — верить!

Вторая ступенька. Асфальт. Сработает! Должно сработать!

Не сработало!

Снова холод под сердцем, снова подкашивающиеся ноги, снова нехватка воздуха. Смерть следовала за автобусом. Смерть ждала Сашу! И как только Саша покидала безопасный параллелепипед на четырех колесах — Смерть хватала ее за горло.

"Выйдешь из автобуса — умрешь!"

Саша рванулась обратно, хватая ртом воздух, словно вовремя вытащенный на берег утопленник, отчаянно пытающийся заполнить легкие воздухом вместо воды.

— Конечная, девушка! Выходим!

Люба улыбалась. Впервые в жизни она испытывала удовлетворение от своей работы. Впервые в жизни ей нравилось быть кондуктором. Оказалось, что и в этой профессии можно побыть вершителем человеческих судеб или, по крайней мере, одной судьбы.

— Зачем?

— Что зачем?

— Вы же видите, я не могу. Я умру. Зачем вы хотите выгнать меня наружу?

— Потому что конечная. Потому что освобождаем салон! Или полицию позвать?

— Мне плохо...

— Плохо? Значит "скорую" вызовем.

— Пожалуйста...

— Как ты там сказала? "Не ваше дело, где я стою? Ваше дело билеты продавать"? Вот сейчас я как раз свое дело и делаю. На конечном пункте движения я должна убедиться, что все пассажиры покинули салон транспортного средства, и внимательно осмотреть салон на предмет забытых вещей и подозрительных предметов. Я за жизни пассажиров отвечаю, между прочим, а не только билеты продаю. И вот сейчас ты мне мешаешь делать мою работу.

— Я заплачу.

Саша не глядя достала из кошелька купюру, оказавшуюся пятисотрублевкой, и протянула Любе.

— Можно я посижу тут, пока мы не поедем?

Купюра тут же исчезла в кармане, а любина улыбка стала еще шире.

— Как скажешь, моя дорогая. Хочешь посидеть? Посиди, отдохни. Вижу, плохо тебе... Не выгонять же тебя, бедную, на улицу?

Все равно однажды тебе придется выйти. Потому что нельзя кататься в этом автобусе вечно. Вечность ждет тебя за его пределами! Вечность и покой.

Саша перебралась на переднее сиденье, прижалась пылающим лбом к прохладному стеклу и закрыла глаза. Чей-то голос в голове сказал:

"Ты просто оттягиваешь неизбежное!"

и далеко не сразу Саша поняла, что голос принадлежал ей самой.

Глава 11

— За проезд оплачиваем.

— Так я же...

— Не, то были просто чаевые. А сейчас — за проезд оплатить надо.

— У меня карточка.

— Ваш билетик. Экипаж автобуса желает вам приятной поездки!

Глава 12

Город снова проплывал за окном автобуса. На этот раз более размеренно, без гонок и стояния в пробках. И народу было поменьше: все, кто ехал на работу, уже добрались до своих офисов. Маршрут автобуса N13 иногда называли обзорной экскурсией по Медянску. Он захватывал две трети правобережья города, и проезжал по всему историческому центру.

Смотри в окно, да любуйся достопримечательностями.

Вот улица Блюхера, застроенная в эпоху расцвета сталинского ампира. Трех— и пятиэтажные дома с эркерами и узорной лепниной на облупившихся фасадах. Зелень вдоль дороги, ДК имени Толстого и фонтан на площади возле него...

Несколько минут, и вы уже на Проспекте Ленина, центральной и самой протяженной улице города, где сталинки соседствуют с домами дореволюционной постройки, где по центру проспекта тянется широкая пешеходная алея, засаженная молодыми березами, а вдоль дороги то и дело мелькают театры и кинотеатры один старше другого.

В реальность Саша вернулась, только когда автобус проезжал мимо собора Александра Невского, блики золотых куполов которого проникли даже сквозь опущенные веки. Вернулась, только чтобы заплакать от отчаяния.

Она всхлипывала, вытирая слезы, размазывая по лицу тушь, а в голове билась только одна мысль.

Я умру.

— Девушка, с вами все в порядке? — раздалось слева.

Сквозь пелену слез Саша разглядела сидевшую рядом с ней женщину преклонных годов. Элегантную даму, которую даже у подростков язык бы не повернулся назвать старухой. Просто пожилая леди с тростью. Она была из тех, чья старость была благородной, а не полной походов по поликлиникам и жалоб на ворье в правительстве.

— Я умираю, — сказала ей Саша.

Коротко, емко, по сути.

На мгновение ей показалось, что блеск золотых куполов собора был знаком. Что эта женщина, подобно богу из машины, явившись в безвыходной ситуации, возьмет и даст совет, который снимет проклятье, а может быть повернуть время вспять, чтобы не совершать ошибки, и вообще не садиться в этот проклятый автобус. Нет, даже из дома не выходить!

Чудеса ведь случаются?

Но не сегодня.

Старушка проворчала себе что-то под нос и перебралась на другое сиденье, подальше от Саши. Подальше от этой сумасшедшей. И тогда на Сашу накатила злость...

На эту старушку, на кондукторшу, не способную простить нанесенную ей обиду, и смакующую свою месть, возможно впервые в жизни чувствуя себя победителем, а не ничтожеством. Злость на Костю, испортившего ей выходные. Да какие там выходные, испортившего ей последние три года жизни! На Костю, из-за которого она оказалась в этой ситуации, ведь если бы не он...

И, конечно же, злость на себя, потому что в глубине души Саша прекрасно понимала, кто виноват во всем происшедшем сегодня. Понимала, только признаваться себе не хотела.

Автобус остановился на Речном Вокзале, где, как правило, выходило две трети салона, и замер в парковочном кармане, словно набираясь сил перед последним рывком до "Заречного" жилмассива. Автобус опустел, из кабины в салон потянулся запах сигаретного дыма: водитель тоже отдыхал, а заодно собирал в салон новых пассажиров. Вечером здесь было столпотворение из желающих уехать в "Заречный". Поздним утром же пассажиров почти не было.

— Как настроение? — спросила подсевшая Люба.

— Боевое! — ответила Саша, скривившись.

— Это хорошо, что боевое... Выходить-то где будешь, подруга?

— Не твое дело! Где захочу, там и выйду.

— Ооооо, как мы заговорили-то. Я смотрю, правда бодрость духа вернулась. Что, проклятье спало? Снова чувствуешь себя сильной?

— Уж всяко сильнее тебя.

— Вот даже как... А если я сейчас Колю попрошу тебя взять и просто выкинуть?

— А ты рискни, попроси. Кто тебе этот водитель? Муж? Любовник? Я слышала, у вас тут, у водителей с кондукторами, особые отношения? Что кондуктор — это такая работа, на которую попасть можно только через постель? Это правда?

Люба вскочила с места, сжав кулаки.

— Пошла вон из моего автобуса!

— Да ну? — Саша достала билет и демонстративно провела им по воздуху перед лицом взбешенной кондукторши. Слезы высохли, в груди жгло, руки дрожали... Все, как при попытке выйти из автобуса, вот только теперь не от страха, а от ненависти. — Вот он, билетик-то. Проезд оплачен до конечной. Может мне в ПАТП позвонить? Или сразу в мэрию, в департамент транспорта, или как он там называется? Я могу. Вот прямо сейчас зайду на сайт мэрии с телефона, поищу номер и позвоню. Я-то, в отличие от тебя, и на смартфон себе заработала, и Интернетом пользоваться умею.

— Зато ты сдохнешь сегодня! — задыхаясь, выкрикнула Люба, но тут же взяла себя в руки, поймав на себе недоуменные взгляды пассажиров.

— А это уже можно классифицировать как угрозу здоровью. Диктофон-то у меня в кармане включен. Все пишет.

Саша блефовала, смартфон в ее кармане был выключен, да и высылать запись этого разговора она бы никому не стала. Слишком странен этот разговор. Слишком похожа она в нем на сумасшедшую.

— На конечной я тебя выкину, сука! — сквозь зубы прошипела Люба.

— Рискни, — Саша продемонстрировала ей свои длинные, ухоженные ногти на руках, — только раньше я и тебе, и Коле твоему, глаза выцарапаю.

Проглотив вертевшиеся на языке оскорбления, Люба ушла на свое место, признав поражение в этом раунде.

Саша улыбнулась. Впервые за все это утро, а может даже впервые за все время с момента костиного ухода в субботу. У нее словно прибавилось сил, словно кто-то влил в нее порцию энергии и порцию злости. Да, она умрет сегодня, ну и что? Можно подумать, раньше она жила?

С родителями она рассталась пять лет назад. Рассталась с громким треском. Закончив учебу в Томском педагогическом, Саша без раздумий бросила все, что имела в родном маленьком городке, и рванула в Медянск. В город-миллионник, видевшийся ей сибирской версией Москвы. Большой город, большие возможности, большие зарплаты... Про большие требования и большую конкуренцию она поняла уже на месте.

Собственно, бросать в родном Томске ей было практически и нечего. Отец, матерый программист, работавший сразу на 3 государственные конторы и штук семь частных, настолько редко отрывался от монитора, что даже на дочкино "Папа, я хочу переехать!" ответил лишь: "Думаешь, там лучше будет?"

А вот с мамой же пришлось выдержать целый бой. Мать ввела в действие сначала тяжелую артиллерию: "Бросаешь нас, после всего, что мы для тебя сделали? Неблагодарная скотина!" и "Да кому ты там нужна, в этом Медянске? Разве что на панель пойдешь, да и то не возьмут..." А потом и вообще вывела на поле боя танки: "Где ты там жить-то будешь? Я тебе ни копейки не дам, так и знай!" Были в ходе сражения, конечно, и бронетранспортеры: "Мы не для того тебя растили!" и налеты штурмовиков: "Сдохнем тут, так родная доченька даже похоронить не приедет"... И даже партизанские вылазки: "Вон, Витька с третьего подъезда со школы клинья к тебе подбивает! Вышла бы замуж, парень-то хороший..."

Кому в итоге досталась победа — судить было трудно. Саша бежала с поля боя, наскоро побросав в две спортивные сумки всю одежду и сев на автобус до Медянска уже через неделю после получения на руки диплома. Вроде как и бежала, но не капитулировала... Так что победу Саша все-таки присудила себе, хоть и предпочла бы боевую ничью, в которой в отношениях с родителями сохранилось бы какое-то подобие теплоты.

Первые три года Саша по праздникам звонила отцу. Поздравляла, слушая в ответ "Угу", "Ага" и "Тебя тоже". Мать все это время трубку брать отказывалась категорически, и когда отец забыл поздравить Сашу с днем рождения в третий раз, она перестала звонить и ему.

В Медянске она устроилась на работу, потом на другую, на третью... На третьей, уже почти готовая отчаяться, вернуться в Томск, упасть матери в ноги и устроиться работать по специальности, Саша неожиданно задержалась и зацепилась. С офис-менеджера доросла до секретаря директора, пошла на бухгалтерские курсы, освоила все компьютерные программы, названия которых хотя бы раз упомянул в разговоре Николай Никитович, и спустя два года после приезда в Медянск — рискнула и взяла однушку в "Заречном" в ипотеку.

Взяла на 15 лет, но все указывало на то, что долг она выплатит уже через 10. Жизнь налаживалась, жизнь становилась проще, интереснее и... правильнее, что ли... А потом появился Костя! Веселый, обаятельный, жизнерадостный. Просто иллюстрация к учебнику о позитивном настрое и необходимости выхода из зоны комфорта. Костя таскал ее по концертам и барам, знакомил с друзьями, создавая иллюзию того, что друзья есть и у нее.