Случайный билет в детство

— Ну, так, работа у нас такая. — Он прихлопнул укусившую его строку и показал вверх. — С ней, родимой, у него можно очень быстро оказаться.

— М-да, все там будем...

Я посмотрел на мертвеца, затем на полторашки со смесью.

— Я понимаю, что своих не бросаем, но шел бы ты, Валера, отсюда лесом, а? — Кивнул в сторону города. — Не забыл, что дома жена и дети ждут? Если эта смесь бабахнет, кто домой-то вернётся?

— А ты меня не гони, сам уйду, — оскалился Истомин, — вот вытащим твою задницу, и уйду.

— А вот не уйдёшь, — оскалился в ответ я, — сначала все вместе в 'Погребок' причащаться пойдём.

Валера вздохнул и произнёс:

— Точно. Такой стресс снимается только алкогольным 'забвением'.

Подошли сапёры.

— Ну как, — спрашиваю у них, — что решили?

— Твоё 'бредовое' предложение откачать жидкость принято, можно просто прорезать бутылку и слить, но видишь, какое дело, — нахмурился сапёр, — конструкция на устройствах больно замудрёная. В бутылках могут быть датчики давления.

— Да ну, не думаю. Откуда у них такие штучки? — Я даже привстал, заглядывая под пробку, где угадывались трубки детонаторов. — Мне интересно другое — почему они не подорвали заряды? Ведь времени было достаточно. Ни первый, которого Валера перехватил, ни второй, в которого тот гражданский вцепился...

— Вот у того, как раз времени было достаточно. — Поддержал меня Истомин. — В своего я сразу вцепился, как только тот активатор достал и кнопку нажал.

— А может это не взрывчатка вовсе, а сироп какой-нибудь? Ну не смертники же они в натуре? — Я не то чтобы нервничал, просто одолело уже это всё — жара, труп, бомба, и твари эти, кровососущие. Устал. И ребята устали.

— Ведь время было, чтоб подорваться, но ничего...

— Смертники не смертники, — задумчиво говорит сапер, — но исходить надо из худшего. Тогда стоило ли им всё это городить?

— Ну, чтоб достоверней...

— Внимание группе 'Курс', есть новости. — Прошипела радиостанция.

— О, проснулись, наконец, — прокомментировал Истомин.

— Хорошие новости, — продолжала вещать рация голосом Белкина, — Олега прооперировали. Жить будет.

Новость действительно хорошая. Даже стало легче. Тем временем Белкин продолжал:

— Служба безопасности аэропорта прошерстила все данные регистрации и досмотра. Личности преступников уже установлены. Один сотрудник, что находился на пункте досмотра, вспомнил, что такие бутылки были у многих. Но у четверых их было по три.

Ага, на нашем трупе шесть полторашек. На том тоже.

— На вопрос — почему так много — пояснили, что сироп везут для пчел.

— Вот идиоты! — Истомин засмеялся:

— Ну да, теперь при досмотре каждая бутылка будет вскрываться, а ещё на вкус проверять будут.

Видно новости кончились, так как Белкин вещать перестал. Мы переглянулись.

— Может действительно сироп? — Спросил я.

— А что тогда они подорвали там?

— Да хе их зе, — разозлился Валера, — может, жидкости у них было с гулькин хрен, так, для демонстрации. А эту лабуду соорудили для запугивания пассажиров с пилотами. Поэтому и не подорвали.

Истомин резко поднялся, отошел от тележки и нажал на тангенту:

— 'Штаб', я 'Курс-два', а что на этот счет сказал задержанный?

Все уставились на рацию, но молчание затягивалось. Только Валера собрался повторить запрос, как она шипнула и выдала:

— Клиент пока не сможет говорить, — скорбно сообщили нам, — по техническим причинам.

— Техническим, — передразнил Белкина Истомин, — наверняка ребята перестарались.

Он хмуро посмотрел на меня.

— Или Серёга вместо ноги что-то другое отстрелил.

— Стрелял куда положено, — отрезал я, — чтоб шок обеспечить и клиента живым взять. Конвою его вполне живым сдавали, — и повернулся к саперам:

— Ну что, так и будем сидеть и трепаться?

— Да, — кивнул Поспешаев, вытирая потный лоб, — раз другой инфы нет, то начнем с этого заряда.

Он показал на Истомина и Орловича:

— Отойти, буду работать я один. Тот труп с зарядом снять с тележки, перевернуть и укрыться за ней. И гражданского успокойте.

— Ну, Серёга, помни, тебе ещё за отпуск проставляться, — шепнул Истомин, — так что не отлынивай тут.

И вместе со вторым сапером удалился ко второй тележке. Там Истомин помог перевернуть кару, затем вместе с бойцом отошел на двести метров, а Орлович остался с гражданским.

— Так, приступим. — Поспешаев достал нож.

— Надеюсь, мы правы, предполагая, что там нет датчиков давления.

— Будет смешно, — говорю я, — если там окажется простой сироп.

— Будет ещё смешнее, — бурчит сапер, — если там окажется настоящий акватол, или что-то подобное. Иногда эти доморощенные Менделеевы изобретают такое...

Смех смехом, а по спине опять побежали ручейки пота. Холодного. Предчувствие чего-то не хорошего?

Тем временем Истомин докладывал в 'штаб':

— 'Штаб', я 'Курс-два', начинаем разминирование.

— Ни пуха, ни пера, — отзывается Белкин,— вы осторожней там, ребята.

— К черту, — одновременно говорим мы с сапером.

Тот склонился над зарядом, а я, отмахиваясь от гнуса, смотрю на его осторожное шевеление.

— Красный... желтый... зелёный... — пинцетом перебирает провода Поспешаев, — а ещё белый и черный.

Замер, размышляя — какой провод резать.

— Мне зелёный больше нравится, — предлагаю я, — режь его. Или, может, сразу сливать начнём?

Тот что-то пробурчал под нос и обтер пот на лице.

— Ты меня не торопи, — тихо бормочет он, — тут надо осторожно и вдумчиво, а то, как в присказке — пух-х-х! И мы уже с Господом беседуем.

И развёл руками, изображая взрыв.

— Типун тебе на язык, — отвечаю, — твоё бормотание и так на заупокойную похоже. Лучше бы ты в семинарию пошел. Тоже к Богу близко.

Тот убирает руки от проводов и смеётся.

— Не смеши, блин. Я тут и так сосредоточиться не могу из-за этой летающей заразы.

— Извини, это у меня от стресса. И чем так воняет?

Переглянулись. Затем посмотрели на труп.

— Нет, не может он так быстро, того...

— Скорей всего ветром навевает.

Прихлопнув на щеке слепня, сапер говорит:

— С проводами полный песец. Ничего не разобрать. Ладно, будем резать бутылку. Надеюсь, там нет датчиков давления.

Поворачиваем террориста боком, так чтоб бутылки оказались над краем тележки. Сапер сходил к бочке, зачерпнул воды и подставил ведро под край, затем приподнял одну из полторашек и сделал маленький надрез. Тихо пшикнуло. На миг замерли.

— Пока живы, — бормочу я, глядя как сапер осторожно начинает расширять разрез.

— Густая, зараза. Не вытекает. О, пошла.

Я, вытянув шею, смотрел, как желтовато-красная масса огромной каплей вытянулась и медленно потекла в ведро.

— На вид действительно похоже на сироп или мед.

Сапер кончиком ножа поддевает немного состава и нюхает.

— Пахнет ванилью и чем-то кислым. Скорей всего ароматизатор и добавлен для досмотра. Чтоб понюхали и убедились что сироп.

— А ты языком попробуй, — шутливо советую я, — может на вкус тоже, на мед похоже.

— Этим пусть другие занимаются, — бормочет он и делает надрез на следующей бутылке.

— А в воде она растворяется?

— Должна, — пыхтит сапер, направляя тягучую струю в ведро, — если спецдобавок нет. Потом подъедут и уберут эту гадость.

Потекла жидкость из последней бутылки. Сапер слабо улыбнулся:

— Ну вот, нет никаких датчиков.

— А я говорил.

— Да, но в этом деле лучше семь раз перебдеть.

Мы вместе смотрим под кару, где в ведре, вытеснив воду, образовался темный кисель.

— Так, я счас ведерко в сторону отнесу, а потом займёмся вторым зарядом.

Поспешаев не поленился отнести ведро на двести метров в сторону леса. Вернулся ко мне.

— Ты только рук пока из-под ленты не вынимай, — предупреждает меня он, — мало ли что. У нас ещё один заряд. Вдруг они на самом деле имеют связь.

Пожимаю плечами.

— Да ничего, мы ещё посидим. Правда, дружище? — И толкаю труп в плечо. — Вот видишь, молчание — знак согласия.

Сапер хмыкает.

— Ладно, я туда. — И направился ко второй тележке.

— 'Штаб', я 'спец-два', из первого заряда состав слит, — доложил на ходу Поспешаев.

Рация отзывается нейтрально:

— Принято.

Принимаю удобное положение, чтоб видеть, что творится на второй тележке и отмахиваюсь от кровососов, которые к вечеру обнаглели окончательно. Как всё закончится, первым делом положу в разгрузку репеллент. Пригодится в следующий раз. Истомин со вторым бойцом с самого начала отошли на двести метров и ждут, лежа на газоне рядом с бетонкой.

Со вторым зарядом тоже все идет нормально. Вижу, что оба сапера выпрямляются и вытирают пот. Затем Орлович относит ведро подальше, а Поспешаев направляется ко мне.

— Все. Можно убирать руки с детонатора.

Начинаю шевелить пальцами, потихоньку вытаскивая их из-под ленты. Ух, вытащил и затряс рукой. Только сейчас стало понятно — как она затекла. А у террориста ничего и не сдвинулось. Его мертвые пальцы продолжали удерживать кнопку.

— Пошли, мы своё дело сделали.

От той тележки быстро идут сапер и гражданский.

Делаем шаг и вдруг аппарат в руках мертвого террориста прерывисто запищал.

— Бежим, — орет сапер.

Уже на бегу спрашиваю:

— Чего бежать-то? Вроде слили всё.

— Не всё. На стенках осталось достаточно для хорошего бабаха.

Слева тоже резво бежали двое от второй тележки.

Что-то лицо мне этого гражданского знакомо.

Да-да-дах!

Двойной взрыв хорошо приложил по ушам и солидно подтолкнул в спину. Справа от меня рухнул гражданский, слева сапер. Слышу его голос:

— Наверно пальцы с кнопки сползли.

Приподнимаюсь и смотрю назад. Транспортную кару перевернуло и отбросило метров на десять. Но ведра, стоящие вдалеке, целы .

— Вот так сироп! — Это Истомин приседает рядом. — Я с этих пор и к мёду буду осторожно относиться. Вдруг бабахнет?

Осталось одно — доложить, а то со всех сторон к нам летят машины, сверкая синими маяками. И Белкин там, наверняка, с ума сходит. Докладываю 'Штабу':

— 'Штаб', у зарядов самоподрыв. Жертв нет. Все целы.

Затем снимаю каску и подставляю под ветерок лицо. Благодать!

— Сергей? Вязов, это ты?

Поворачиваюсь и пристально смотрю на того гражданского.

Вот это да! День неожиданных встреч. А я думаю, что это лицо такое знакомое? Это же мой учитель по математике и физике Василий Владимирович Коротов. Постаревший, лет за шестьдесят наверное, но такой же поджарый, как я его всегда помнил.

— Здравствуйте, Василий Владимирович.

Нас прорывает, и начинаем сыпать друг другу вопросы, вспоминать прошлое. Рядом тормозят машины, окружают люди. Коротова уводят к машине скорой помощи. Он хоть и крепкий старик, но годы берут своё. А после того что случилось, возможны нервные срывы. Нам-то проще, заточены мы под такие ситуации, хотя стресс постоянно снимаем — в баре 'Погребок', что находится недалеко от управления.

Рядом возникает Белкин, сияя как новый железный червонец.

— Живы! Мать перемать! — Он сминает нас в объятиях. — И руки-ноги целы!

— Выпить бы, Николаич, — улыбается Валера, — за удачное завершение.

— И за 'мон колонель', — добавляю я.

— Выпьем, непременно выпьем. — Спокойно говорит наш пока ещё подполковник. Но мы знаем, что своё слово 'Большой аврал' всегда держит.

Глава-2.

От мерного гула двигателей самолета клонило в сон. Лететь предстояло около четырёх часов, я откинулся в удобном кресле, но уснуть, никак не удавалось. Первые полчаса полета внимательно поглядывал на пассажиров. В каждом подозревал затаившегося террориста и напрягался при виде бутылок с напитками. Пассажиры же косились на меня, почувствовав пристальный взгляд.

Стюардесса, катившая тележку с напитками и прочими вкусняшками, остановилась рядом.

— Это вам, — и протянула пузатый бокал с янтарной жидкостью. Заказов я не делал, но мягкий букет ароматов задразнил свежестью лета. От коньяка не откажусь, но, все-таки интересно — от кого?

Но бортпроводница тут же пояснила:

— Это вам от Александра Сергеевича.

'Пушкина?' — пронеслось в голове, но тут же вспомнил — это Александр Сергеевич Астанычев, пилот первого класса. Я сидел в первом салоне и видел проход экипажа. Один из пилотов посмотрел в салон. Мы узнали друг друга сразу. Надо же, лечу рейсом, а экипаж тот, что был на захваченном борту. Интересные совпадения! Хотя бортпроводницы другие.

— Спасибо.

— Это вам спасибо, — улыбнулась она, — если бы не вы...

— Работа у нас такая, — прервал я, поглядывая по сторонам. На наш разговор уже обратило внимание пол салона.

— Если что захотите, кнопка вызова рядом. Всегда буду рада помочь.

Ещё раз улыбнулась и покатила тележку дальше, предлагая желающим напитки и конфеты.

Коньяк разлился теплом и успокоил. Мерно гудели двигатели, за иллюминатором плыли облака. Все дальше и дальше я отдалялся от каждодневных тревог, планов перехватов и постоянных тренировок на полигонах, стрельбищах и в спортивных залах. А также тех, кому не сидится мирно и законопослушно. Теперь никто не нарушит мой законный и очень долгожданный отпуск — ни упившийся паленой водкой работяга с ружьем, ни террористы, ни бандиты с наркоманами, ни прочая мафия. Всё. Они остались там, на другом конце воздушного моста. Там я оставил все свои проблемы. Зачем они мне в городе, в котором вырос, где прошло моё детство, где я учился, и где остались почти все мои школьные друзья.

Закрыл глаза и тут же вспомнил вчерашний день, а точнее утро. Последствия после 'снятия стресса', как всегда напоминали состояние — пили с русскими летчиками за то, что вчера не умер...

Мой юмор с бодуна обычно оригинальностью не блещет...

Какими летчиками?! Их сразу куда-то увезли! А пили в баре 'Погребок', где почти всем отрядом стресс снимали. Что интересно — проснулся в своей постели. А как попал домой, не помнил. Хорошо посидели, раз память украсилась белым пятном.

На прикроватной тумбочке кто-то заботливо оставил бутылку водки и стакан, наполненный наполовину. Кто, интересно, такой заботливый? Спасибо три раза скажу ему за оставленный опохмел. А это не Маринка мне 'живую воду' оставила? Кстати, где она? Но опохмеляться не стал. Есть другие средства. Сегодня мне нужно посетить множество мест, причем мотаться придется на машине. Контрастный душ хорошо взбодрил. Остатки хмеля выветрились. Затем побрился и с удовольствием обозрел в зеркале вполне приличную физиономию.

* * *

Мы ввалились в 'Погребок' почти всем личным составом, после того как сдали всё и вся. Не хватало только пятерых ребят, которых жены встретили у входа конторы и сразу 'уволокли' домой, категорично обламывая мужиков от привычного 'снятия стресса'. В баре нас уже ждали Любшин и Легких. Они заранее договорились с хозяином заведения и, до нашего прихода, отшивали желающих выпить в сторону.

Столики уже сервированы. На каждом водка и закуска. Садимся и разливаем беленькую.

Первую, как водится — за успешно завершенный рабочий день. Вторую — за выздоровление Олега Жихарева. Третью — за всех ребят, что теперь не с нами. А потом уже сидели и разговаривали, прерываясь на общий тост.