Зеркало

— Они что-то сделали не так? — ничто не показало настоящего отношения девушки к происходящему, она так и осталась безмятежной, невозмутимо выслушивая жалобы старика и изредка поглядывая на хмурящихся детей. — Они действительно доставили вам хлопот, Намару-сан, простите, — уважительный поклон. — Я сегодня же серьезно поговорю с ними, не беспокойтесь.

— Тебе стоит быть с ними построже, — старик явно выпустил пар и ворчание стало даже добродушным.

— Не волнуйтесь, я учту ваш совет, — неизменная вежливость, детям же достается строгий взгляд и приглашение на выход. Воспрянувшие было дети, опять опускают головы и, поклонившись старому брюзге, поспешно выходят.

— Сумико-сэнсэй...

— Не здесь, — довольно жестко обрывает их девушка, заставляя замолчать и еще сильнее замкнуться. Она ведет их недалеко. Прямо за госпиталем есть небольшой пустырь. Не тренировочная площадка, конечно, но вполне пристойное место. Для тренировок с чакрой подойдет. — Я обещала начать тренировки с чакрой, они будут проходить здесь, каждый день, примерно в одно время...

— Сэнсэй, это моя вина! — сжатые до побеления кулачки и блестящие от слез глаза, все это прекрасно говорило о том, чего стоили малышке сказать эти слова.

— В чем? — Сумико-сама даже не пытается ругаться, просто с интересом смотрит на ребенка.

— Кагами отвлек от меня внимание, я едва не заснула... — тихий вздох, почти всхлип, — это из-за меня Намару-сама кричал. Моя вина.

— Такару, — вот чего они не ожидали, так это то, что наставница опустится на колени, чтобы стать одного роста с малышкой. Сумико-сама просто села на корточки и положила ладони на плечи. — Ру-чан, послушай меня. Я понимаю, что ты устала и Намару-сан своим монотонным голосом навевает сон, но тебе придется научиться его слушать и, что самое главное, слышать. Я не ругаю вас, но не могу не предупредить, что на привыкание у вас мало времени. Только от вас зависит, посчитают ли мой проект по обучению ирьенинов жизнеспособным или же вас отберут у меня, вернут назад.

— Не хочу! — малышка в панике отшатывается, падая на пятую точку. Впрочем, вскоре ее глаза смотрят с ужасом не из-за этого, а потому, что она посмела сбросить руки наставницы со своих плеч. Однако Сумико-сама не сердится просто понимающе улыбается и привычно садится в позу сейдзе.

— Я понимаю тебя, Ру-чан, но и вы должны понять, что игры кончились, — чужой голос звучит серьезно. — Вам придется много работать, переступать через свое "не могу". Я буду учить, находить тех, кто знает некоторые темы лучше меня, но я не могу вложить в ваши головы свой мозг. Сейчас я несу за вас ответственность и мне за вас отвечать, поэтому думайте над своим поведением и как это отразится на мне, — внимательные глаза смотрят спокойно, оценивая произведенное на детей впечатление. Вскоре их выражение меняется. — Вам повезло, что Намару-сан живет при госпитале, дальше него эта оплошность не пойдет. Максимум узнает Мичи-сама, а через нее Таджима-сама или наследники, но это не страшно. Пока не страшно. Ваши проступки будут запоминать и ждать, когда они станут слишком большими. В наших интересах, чтобы это не произошло и вас оставили при мне. Подумайте об этом, — очередной серьезный взгляд. Никаких улыбок, девушка четко показывала, что не шутит. — Ладно, я не буду на вас давить. Займемся тем, для чего я вас сюда привела. Будем учиться владению чакрой, садитесь где удобно.

Морщинки на лбу девушки чудесным образом разглаживаются и она смотрит уже мягче, указывая прямо на землю. Она действительно считала, что ответила на все вопросы и переключилась на другую тему. Теперь перед ней стаяла задача кратко рассказать о чакре, а после впрыснуть немного своей в организм учеников, на практике помогая им почувствовать свою СЦЧ. Обучая основам медитации и управления. Естественно, многое за пару часов не сделать, но вот увлечься можно.

В тот день, дети впервые видели Изуну-сама так близко. Он пришел за своей наложницей лично, даже не скрывая горящих вожделением глаз. Вроде бы ничего необычного, но не для тех, кого готовили идти путем гейш. Взрослый, пышущий вожделением парень их напугал. Особенно самую старшую — Харуку.

Продолжение следует...

========== Глава 3. Сближение ==========

Дети настороженно смотрят на наследника. Тот похож на притаившегося хищника, а их наставница была аппетитным куском мяса в его глазах. Этот взгляд не нравится Кагами, но спокойная полуулыбка Сумико-сама показывает, что опасности нет. Она даже их проводила до дверей в госпиталь, но уже ставшего привычным поцелуя в щеку, они не дождались. Настроение резко испортилось. Младший наследник моментально потерял половину очков привлекательности в глазах детей. Впрочем, он этого даже не заметил, уводя прочь свою добычу, пока ребята понуро скрывались за дверьми госпиталя. Делить наставницу с кем-то оказалось не очень приятно, как и лишаться кусочка тепла.

— Маленькие паршивцы, а ну быстро работать! — придаваться мрачным мыслям, им никто позволять не собирался, едва за последней девочкой захлопнулась дверь, как перед ними предстала разгневанная Мичи-сама. Пара неслабых затрещин моментально прилетела чуть замешкавшимся детям. Жалеть слабокровных недоразумений старуха не собиралась. Кагами в очередной раз подавил гнев. Если бы с ними зашла Сумико-сама... но ее увел наследник. Этим можно было сказать все.

Работа в госпитале была однотипной, по крайней мере для них. Отсутствие знаний и малое количество больных, из которых не было ни одного лежачего, автоматически отправляло их на помощь полуслепым старикам на нижнем этаже. Однако они уже не только сортировали принесенные травы, но и помогали на небольшой теплице, где росли самые неприхотливые из ценных растений. Хотя Кагами все равно не нравилось возиться в земле, но выбор был не велик. Он был единственным мужчиной в их бабьем царстве и нес ответственность, так сказала наставница и ребенок не уловил легкой иронии в словах взрослой девушки. Парень действительно постепенно привязывался к остальным, пусть они по-прежнему почти не разговаривали и оставались чужими людьми, но лед начал медленно таять.

Забирались наверх они уже поздно вечером. Уставшие и не очень довольные ужином, который мог бы быть прекрасным, но рис был не доварен, рыба пригорела, а маринованный имбирь был не просто мелко нарезан, но и уксуса на него не пожалели. Дети, разбалованные тем, что Сумико-сама приносит еду сама, просто давились, но нашли в себе силы поблагодарить. Усталость давала о себе знать и затевать споры не хотелось.

Сумико-сама слишком четко дала понять, что любой их проступок отразится на ней. Хуже могло быть только то, что их отберут и дело было не только в том, что троих из пяти учениц сразу же отправят заканчивать обучение в искусстве ублажения мужчин, просто лишаться даруемого наставницей почти материнского тепла, они не хотели. Слишком много в их жизни было плохого, чтобы отказываться даже от кусочка тепла.

— Кагами, ложись спать, — к плечу мальчика прикасается тоненькая ладонь. — Я потушу светильник.

— Хорошо, Харука-сан, — мальчик послушно кивает и морщится, хватаясь за шею. Последний подзатыльник наслоился на вылеченную Сумико-сама оплеуху и шея стрельнула болью.

— Больно? — девочка прикусывает губу, а после отходит к своему спальному месту. Пару минут она тихо шуршит, а после возвращается к уже нырнувшему по одеяло мальчику. В ее руках шарф, довольно грубой вязки, зато шерстяной. — Обмотай, должно полегчать, я схожу за обезболивающим отваром.

— Все в порядке, — он смущенно краснеет, не ожидая такой заботы от девочки, с которой почти не общался. Он вообще старался держаться чуть в стороне, пусть и защищал по возможности.

— Слушай старших! Обматывай! — грозный взгляд и гневно упертые в бока кулачки. — Девочки, проследите.

— Хай! — нестройный хор голосов и уже через мгновение Кагами понимает, что деться ему никуда не удастся. Шарф старательно накручивает ему на шею Такара, пока остальные не дают ему отбиваться.

Шерсть колется, раздражает, но возможности отбиться нет, его плотно фиксируют на футоне, тихо хихикая, а вскоре возвращается растрепанная Харука, аккуратно несущая большую фляжку, банку с темно-красным содержимым и кусками крупно нарезанного хлеба в чистой тряпице. В темноте не видно, что там, но гордый вид девочки говорит, что добыча стоит внимания. Впрочем, даже просто хлеб, почти не поужинавшим детям был в радость. Голодную слюну сглотнули все.

— Мне это передала неко, сэнсэя, — заметив жадные взгляды на мешочек в ее руках, гордо сказала Харука. — Это... ва-ре-нье. Вот.

— Ва-ре-нье? — дети недоуменно переглядываются, пробуя незнакомое слово на вкус и растерянно хлопая глазами.

— Мне сказали, что это сладко, — важно кивает девочка, но Кагами протягивают фляжку. — Но вначале напоим обезболивающим Кагами.

У девочек на лицах расцветают одинаковые улыбки и мальчик с тоской понимает, что отвертеться не получится. Впрочем, надежда все еще живет в его сердце, но она оказывается тщетной. Сопротивляться щекотке и не открывать рот он не смог. Вскоре уже заливисто хохоча соглашаясь выпить все, что предлагают и с радостью присоединяясь к поздней трапезе. Хлеб со сладко-кислым, пахнущим ягодами сакуры, пошел на ура. Жаль, что чай Харука не взяла, но его прекрасно заменил обезболивающий отвар. И пусть он отдавал горчинкой, зато им не пришлось никуда ходить, они все остались на одном футоне, уснув ощущая горьковатый вкус трав с легкой кислинкой ягод на губах.

Дети не видели, как из теней выскользнула светло-желтая кошечка, которая с интересом осмотрела небольшую посапывающую куча-малу, а после аккуратно приблизилась к Кагами, ткнувшись носом в шею. Слабое зеленоватое свечение окутало то место и вот неко уже отходит к стене, подымаясь по ней вверх, чтобы задуть лампадку. Утром она обязательно расскажет и покажет произошедшее Сумико-сама. Та должна порадоваться, ведь именно их сплочения она хотела, но кто же знал, что для этого надо так мало? Всего-то озабоченного самца под боком и мелкой травмы единственного мальчика в компании. Невозможность позвать наставницу сдвинуло происходящее с мертвой точки, невольно сделав детей ближе, сломав небольшую стену, что те сами выстроили между собой.

Комната погружается во мрак и силуэт со стены пропадает, бесшумно растворяясь в ночи. Дежурство неко еще не закончено, но уже можно чуть расслабиться. Забавные котятки крепко спят и никуда не уйдут, а ей нужно подумать. Сумико-сама не просто так завела разговор об обучении детишек и отправила ее следить. Теперь она должна решить, чего стоят ученики ее спасительницы. Она не должна ошибиться, ведь именно ей придется подменять Сумико-сама в обучении котят ирьедзюцу. Это слишком ответственный шаг.

* * *

Листики охотно порхают вокруг, щекоча оголенную кожу, а босые ноги приятно холодит вода. Только вот на лицах у стоящих на воде детей нет улыбок, они предельно сосредоточены, по вискам градом катится пот. По два листика, двигать параллельно друг другу, это их предел. Чакра быстро уходит. Ноги перестают держать и дети просто падают в неглубокую запруду, созданную специально для них Сумико-сама, которая сейчас сидит на большом валуне и с улыбкой следит за их потугами. Единственный, кто остается стоять это Кагами. Его резерв значительно превышал остальных, но взлетевшие из-за падения остальных брызги, сбили концентрацию и вот он тоже летит в воду.

— Неплохо, все кроме Кагами, — хлопок в ладоши привлекает внимание детей, которые уже настроились на маленькую войнушку.

— А почему? Кагами продержался дольше всех! — малышка Котоне аккуратно откидывает свои волосы назад. Мокрые пряди слишком тяжелые и она уже пожалела, что не прислушалась к совету наставницы и не забрала их под небольшую тряпичную шляпку.

— У него и чакры больше, — наставница просто пожимает плечами, легко соскакивая в воду босыми ногами. Сандалии так и остаются на берегу, пока она подходит к ученикам. — Вы потеряли концентрацию из-за закончившейся чакры, когда стали проваливаться, а так держались до последнего. Кагами же отвлекся на брызги воды, — Сумико кладет по ладони к груди двух девочек. От них исходит тепло, которое быстро распространяется по телу, внушая обманчивое чувство эйфории. — Не отвлекаемся, — легкие щелчки по носу, приводят выпавших в астрал девочек в норму, а их наставница направляется к следующим ученицам. — Вам стоит быть внимательнее. Это сейчас у вас есть время прийти в себя, но во время боя или операций такой возможности нет. Учитесь брать под контроль свои чувства, да и передаваемую чакру, — очередная пара учениц, после передачи чакры, получает по щелбану, ибо тоже отвлеклись, пусть и пытались сосредоточиться на голосе наставницы. — Помните, жизни соклановцев будут зависеть от вас.

— Даже если совсем этого не хочется? — Харука отводит глаза, она сама от себя не ожидала, что у нее хватит смелости высказаться.

— Хару-чан, — взгляд Сумико был спокоен, где-то в глубине тлело понимание. — Иногда приходится делать то, что мы не хотим, но в данном случае, посмотри на происходящее под другим углом. Каждый кого ты вылечишь, будет защищать Клан, а значит и тебя. Только благодаря бойцам, которые рискуют жизнью, мы можем жить в этой деревне спокойно, — слова наставницы девочку не слишком убеждают и Сумико это видит, как и понимает, что боязнь мужчин так просто не вытравить. Ей придется на время отступить и действовать тоньше. — Хару-чан, да и остальные, запомните, — внимательный взгляд проходится по детям. — У пациента нет пола, только жизнь, которую вы должны попытаться сохранить.

— Хай! — слаженные кивки в ответ.

— Прекрасно, тогда продолжим тренировку, — нежная улыбка, которая невольно вызывает у них подозрение. — Вы уже почти месяц учитесь пользоваться чакрой, а другим умениям еще дольше, — Сумико неторопливо идет к полюбившемуся ей валуну и вновь устраивается на нем. — Устроим небольшой экзамен, — в руках девушки появляется флейта. Дети впервые видели ее, но не без оснований считали, что уже стоит опасаться, наученные горьким опытом иллюзий. И нет, в них их не били, не пытали, просто загружали теорией, что даже по прошествии нескольких месяцев давалось им тяжело. Зато Сумико-сама была ими довольна, с улыбкой говоря, что они молодцы. — У вас два часа. Задача собрать целебные травы и после принести ко мне и рассказать, что вы нашли и как их использовать.

— Но, сэнсэй, мы же... — они успевают заметить только очередную улыбку и девушка подносит флейту к губам. Мозг фиксирует начало мелодии, а после она исчезает. — А?

Пространство изменяется. Они уже находятся не рядом с деревней, Кланом, а посреди густого леса. На спине ощущается тяжесть плетенных корзин, а из оружия только по одному кунаю.

— Где мы? — Такару испуганно хватается за Кагами, растерянно оглядываясь по сторонам.

— Гендзюцу, — мальчик проводит рукой по волосам, приглаживая встрепанные вихры. — Сумико-сэнсэй, решила дать нам практическое задание, а не теорию, лучше его выполнить и не расслабляться! — мальчишка слишком по-взрослому вздыхает, что вызвало бы смех, не будь он в окружении таких же детей, как и сам. — Меня уже брали в одно такое, боль от ран будет настоящей и они могут остаться даже в реальности! Ведь для нас иллюзия и есть она.