Дорога в никуда,

И в один прекрасный день, придя из школы, увидел сидящего на кухне отца.

-Привет, пап!

-Привет, сын, я приехал за тобой!

-Ты меня к себе забираешь?? — искренне возликовал ребенок.

-Пока к деду с бабой, вот обустроюсь в Москве — тогда заберу тебя. Пока жилья нет, поживешь у них.

-Понятно! — загрустил ребенок, был он у Ермиловых деда с бабой лет в пять, и смутно помнил их.

Наутро пошли в школу, взяли документы, медкарту в поликлинике, и повез его папка к деду в Горьковскую-Нижегородскую область.

Там уже услышал Женька, как отец говорил родителям:

-Ничего не мог сделать, уперлась коза, типа ребенок неуправляемый — она с ним справиться не может. Твой парень, вот и забирай, мне на его еду денег не хватает. Постоянно голодный, у тебя парень, у меня — девка остается!!

Дед только крякал, ворча под нос:

-Иная мать и пятерых тянет и ни одного не упрекнет, что много ест.

Вот и стал жить Женька с отцовыми родителями, дед, бывший военный, мужик жестковатый и требовательный, на удивление, быстро понравился Женьке. Они подружились, а бабуля где-то через год умерла.

Вот и жили два Ермиловых сугубо по-мужски. Отец отделывался короткими звонками, денег, правда, присылал деду, тот втихую от внука их понемногу откладывал — пацану на будущую учебу. Мать? Да не было ни одного письма от неё за все время. Дед иногда печально улыбался:

-Женька, я у тебя и за папу, и за маму!!

А Женька и не печалился — ему с дедом было спокойно, он никогда не истерил и не орал, даже если внук накосячит, дотошно объяснял ему, в чем его вина или ошибка, и Женька привык к дедовым советам, они были действенными.

Отец через три года опять женился, там родилась сводная сестренка, но к себе Женьку не звали, хотя имелось уже и место, но он и сам к чужой тетке не рвался. Дед к седьмому классу точно определился с Женькой.

-Внук, я твердо знаю — тебе не на кого рассчитывать, я — кто его знает, сколько проживу. Вон, бабуля наша и не болела никогда, а видишь как... В общем, надумал я для тебя — в кадетское училище пойдешь?Чем штаны протирать в школе, а потом не пойми чего, если не сможешь поступить куда-то, по улицам болтаться, вино пить, давай-ка поедем на день открытых дверей. Посмотрим, пощупаем, что и как, зато ты и образованием, и спортом заниматься будешь, и основы воинского воспитания получишь, и много чего нужного в жизни.

Женька согласился, поехали, посмотрели, внук, не раздумывая, собрался в кадетский корпус.

Потом уже на последнем году обучения, пришло письмо от матери — звала приехать на каникулы. Женька посоветовался с дедом — тот одобрил эту поездку. Выросший, ставший совсем взрослым, немногословный, подтянутый, весь такой ладный, семнадцатилетний сын вызвал у матери восхищение, она носилась с ним, как с красным флагом, а он не ощущал ничего, ему было ни жарко, ни холодно. Сестренка — да... подросшая двенадцатилетняя, конопатая девчонка не сводила с него восхищенных глаз, нравилась ему она, общался с ней с удовольствием. А мать? У Женьки не было ни злости, ни обиды — только равнодушие. Пробыв вместо обещанных десяти всего пять дней, Женька уехал к деду.

Там, едва зайдя в дом, облегченно вздохнул — вот здесь он действительно дома. Потом было училище, потом служба и нелепое ранение, вместе с Костаревым Андреем, только вот нельзя было об этом говорить такой заботливой Лидии Сергеевне. Знал Женька, что брат Андрея пропал, вот и старался увести разговоры от Андрея на свою личную жизнь.

Как-то никому он не выкладывал все это, что давно не болело, а как-то мешало в душе, как мусор какой-то. Вот сейчас, помахав рукой такой славной и заботливой матери Андрея, он как-то легко вздохнул. Удивительно, но ушла тянущая эта даже не боль, дискомфорт из души, и Женька твердо дал себе слово навестить эту славную женщину ещё раз.

Лидуня же собралсь в санаторий, ох как давно она не отдыхала. В далеком восемьдесят шестом довелось ей отдыхать, тоже осенью — в Ялте, где она безумно влюбилась в море, горы, природу Крыма. Теперь вот ехать предстояло в Гродно, оставив соседке ключи — дома за хозяина оставался Васька, подобранный Лидой маленьким слабо пищащим котенком у подъезда и выросший в здорового нахалюгу. Лида, перекрестившись, поехала.

Осень в Беларуси была ещё красивая, деревья нехотя расставались с листвой, летали редкие паутинки, цепляясь за лицо, и Лида, улыбаясь неяркому осеннему солнышку, морща нос, снимала их. Везде было тихо, умиротворенно, самое то, что, оказывается, так сильно надо было замотанной Лиде — просто неспешно бродить по аллеям и всяким дорожкам-тропинкам, вдыхая горьковатый запах осени, любуясь на кустики самшита, издающего сильный запах поутру — на листьях собиралась влага, подпинывать ногой упавшие листья дуба и находить среди листвы — желуди, забавных человечков в шляпках, подолгу любоваться озером, бездумно глядя на водную гладь. После процедур — Лида умилялась:

-Как в СССР попала, все точно так же! — шла на обед, общалась с соседями за столом, смеялась до колик в животе — соседка, белоруска — Зина, истинная такая 'деревенская баба', как сама себя называла — знала множество анекдотов и смешных историй — их стол был самым веселым.

Ходила с молодящейся соседкой иногда на танцы, но больше всего полюбилось ей бродить до самых сумерек на природе. Устав бродить, присаживалась на лавочку, иногда забредала совсем далеко, нашла поваленный ствол дерева, удачно навалившийся на два пенька. И местный садовник обыграл — превратив этот ствол в уютное сиденье, отполированное многими отдыхающими до блеска.

Вечерело, Лида, подустав, присела на уже полюбившееся местечко, и бездумно смотрела на небольшую рябь на воде.

— Что Вы здесь делаете? — резкий вопрос заданный каким-то мужиком заставил её подпрыгнуть. Она подняла глаза — в двух шагах стоял почему-то очень злой мужик.

-Сижу! — пожала плечами Лида.

-Сколько можно?

-Можно что? — не поняла Лида.

-Меня преследовать! Вы, я вижу, новенькая и туда же. Я тысячу раз говорил и ещё раз повторюсь — не уважаю охотниц за мужчинами. Почему вы думаете, что я сам не могу себе выбрать подходящую женщину?

-Бред какой-то! — с недоумением глядя на него, проговорила Лида.

-А раз бред, почему Вы упорно сидите на моем месте и не уходите?

Лида вздохнула, покрутила пальцем у виска, поднялась и пошла в сторону корпуса, бросив на ходу: -Табличку повесьте, что частная собственность, иначе так и придется негатив свой выливать на людей.

В комнате соседка наводила марафет, собираясь на танцульки.

-Лида, что ты так долго? Давай быстрее, у нас сегодня интересно будет — каждый год в это время приезжает тааакой мужчина, — она закатила глаза, — все женщины от восемнадцати и до... мечтают его захомутать.

-Миллионер что ли? — равнодушно спросила Лида.

-Не знаю, сколько у него денег, но все подозревают, что скорее всего — да, и такой мачо!!

-Брось, скорее всего, альфонс, прямо — смотри, миллионер и будет здесь ошиваться?? У них — Багамы-Бали-Канары, яхты-круизы крутые, не смеши.

-Нет, если бы он был альфонсом, то постоянно бы к кому-то прилеплялся. А этот — нет!

-Ты-то откуда знаешь?

-Так местных расспросила, кто здесь работает.

-Местные, может, вам всем врут?

-Ты что, не пойдешь?

-Нет, я лучше почитаю, да и сын обещал звонить!

Лида выкинула из головы этого хама и с удовольствием почитала. Пообщалась с сыном, он явно что-то замыслил, недоговаривал, Лида не стала выпытывать, но вот сложилось у неё впечатление, что на Новый год, скорее всего, он приедет — сюрпризом, уж больно веселый голос был. Сын порадовался за мать, поворчал, что давно надо было про себя подумать.

Пришла надутая соседка.

-Представь, объявили белый танец, а я, бестолковая, и не поняла, отчего все наши бабенки столпились в одном месте... они как ломанули к этому мачо, как не сшибли друг друга, а его успела пригласить девчонка, лет триннадати!! — и засмеялась. — Вот была потеха. Дамам пришлось резко делать крюк и разбирать всех остальных мужиков.

На завтраке опять гоготали всем столом, Зина с самым серьезным видом травила анекдоты, а уж когда стала рассказывать историю из юности, вытирали слезы от смеха.

-Я девица была не видная, такая невысокая-коренастенькая, а подруга у меня высокая, видная деваха, парень у неё был по тем временам — как сейчас скажут — крутой. Мотоцикл свой имел — "Восход" -козёлика. Ну ездили они частенько по вечерам, катались. А мне ж так хотелось прокатиться...тут как-то пристала по привычке — знаю же, что откажет — чтобы прокатил, а он с чего-то возьми и согласись. А я девка грудастая, обняла за талию его, прижалась, не подумав, — она сделала паузу, народ за столом притих. — Ну вот, завез куда-то в поле и, видать, я своими, — она положила руку на грудь, размера пятого, — ввела его в ...

-Искушение! — подсказала Лида — все уже посмеивались.

-Ну да, я от него бежать, ору: "Спасите, помогите!!"— он за мной — нигде же никого, только посадка недалече, я туда. А там... на травушке... мужик на бабе! Подбежала, схватилась за голую попу и ору. Этот гад, остановился и кричит, что пошутил, какой там! Мужик крякнул так и говорит: -"Дай мне хоть штаны одеть!" А я руки оторвать от его зада не могу!! Сейчас бы, оно конечно, я не стала бы мешать в интимном деле!

Погоготали, Лида рассказала про свою стародавнюю приятельницу:

-Шла после второй смены с работы — работала на хлебозаводе, смена заканчивалась в двенадцать ночи, пока доехала на автобусе, время где-то около часу. Идет, по привычке напрямки, до дому три-четыре минуты ходьбы, парень молодой навстречу, дорогу загородил и спокойно так говорит:

-Я тебя бить не буду, ничего не сделаю. Только дай! — Приспичило вот ему!! -Соседка это рассказывает на следующий день на работе, все возмущаются ,выступают, а она, помолчав, выдает: — Девки, да как понравилось!

Так просмеялись и выходили из столовой последними, Зина ухмыльнулась:

-Что-то наш таинственный мачо весь обед смотрел на наш стол, не я ли ему в душу запала?

Опять посмеялись, Зина постоянно с любовью и прибаутками рассказывала про своего мужа, и видно было, что живут они душа в душу.

-Не толстый, подтянутый мужик, не красавец писаный, чего бабы всполошились? — мельком взглянув на него, подумала Лида, не интересовали её амурные дела совсем, не наскучалась она без мужика, наоборот, в себя начала приходить.

Гуляли долго с Зиной по дорожкам, Лида аккуратно загребала в сторону от того места, где вчера имела несчастье...

Дня три спустя, она по привычке уже, прогуливаясь, увидела идущего ей навстречу этого мачо, автоматически свернула на ближайшую тропинку, знала уже, что этот вот мужик и есть предел мечтаний многих, почему-то посчитал и её охотницей за ним.

Была она вчера на танцах, с удовольствием попрыгала, затем станцевала несколько медленных танцев с весьма бодреньким дедулей — Ильей Никифоровичем, который утречком на процедурах был стареньким и дряхленьким, проходя везде без очереди, а на танцах гусарил.

Лида спросила его, отчего такая метомарфоза?

Дедок, хитренько поблескивая глазками и шкодливо улыбаясь, сказал:

-На танцульках девочки, душа молодеет, приятно же, что такие молоденькие приглашают на танец, и надо соответствовать.

-Не такие уж и молоденькие, мне пятьдесят четыре уже.

-Ой, девочка, ты пока ягодка, мне вот семьдесят восемь — возраст, а твои годы — ерунда.

Илья Никифорович мастерски танцевал любимый Лидин ещё со школьных времен вальс, вот она и отрывалась с ним полвечера. Дедок оказался презабавным, умным и интересным собеседником. Сейчас же Лида и шла к нему, он должен был ожидать её на дальней лавочке, и этот навстречу, прямо как черная кошка через дорогу.

-Подождите, пожалуйста! — произнес этот мужик за спиной. — Одну минуту!!

-Да? Что Вы хотели?

-Хотел я... извиниться за тот инцидент, я ошибся, извините!

Лида, глядя ему за спину, кивнула:

-Бывает! — и увидев идущего дедулю, улыбнулась. — Извините, я тороплюсь!!

Обошла его и поспешила навстречу дедку, не замечая, как удивленно смотрит этот мужчина ей вслед.

-Лидочка, Вы меня-таки хотите променять на этого поца? — смешно произнес дедок.

-Нет, Илья Никифорович, ни в коем разе! — в тон ему ответила Лида.

Он погрозил ей пальцем:

-Не позволю!! Прошу! — он предложил ей руку, Лида уцепилась за его локоть, и они неспешо гуляли, частенько останавливаясь, присаживались и разговаривали... обо всем.

С дедом было интересно общаться, ведущий инженер большого завода много где побывал, много чего видел. Лида искренне наслаждалась общением с ним, он так трогательно относился к ней, посмеивался, называл дочкой, на танцульках церемонно приглашал на танец, вызывая у всех улыбки, а сам хитренько подмечал, как смотрит этот уставший от женского надоедливого внимания мужчина на его Лидочку, которая совсем даже и не заинтересовалась им.

Все хорошее быстро заканчивается. Лида уезжала первой, дедок ещё оставался, торжественно преподнес ей букет роз на прощание, взял с ней клятвенное обещание, что она всенепременно навестит их с женой на даче в Красково, где они постоянно живут, устав от московской суеты, будет звонить иногда и расцеловал на дорогу, сказав:

-Лидочка, ты мне как дочка стала, мы с моей Фрузой тебя ждем, ей будет в радость такая встреча!!

Лида уже знала, что их единственная дочка погибла в Израиле, какая-то авария, и они вырастили и выучили единственного внука, который и стал их смыслом жизни.

-Лидочка, я своей старушке про тебя много рассказываю, она жаждет тебя увидеть, не обижай стариков -навести!

В купе была пассажирка, лет тридцати пяти, едущая до Минска, и лежали ещё чьи-то вещи, поезд уже тронулся, когда в купе вошел тот самый мачо.

Ну откуда Лиде было знать про долгий и обстоятельный разговор между дедом и этим вот мачо, про то, что мачо, сто лет не ездивший на поездах, развил бешеную деятельность, поменял самолетный билет на поезд и непременно в том же вагоне и купе, благо поезд в это время ходил полупустой — выпытал у деда и подсуетился заранее.

-Добрый день, давайте знакомиться! — бодренько начал мужчина, а увидев заинтересованный взгляд женщины, про себя поморщился, он-то надеялся, что поедут вдвоем. -Меня зовут Марк Викторович. — Создавая сразу дистанцию между собой и этой, третьей лишней.

-Лидия...

-А по отчеству?

-Сергеевна, — сказала Лида, понимая, что запросто с таким мужиком общаться не получится.

-Алена Игоревна.

-Вот и хорошо, кто куда едет?

-Я — до Москвы, — ответила Лида, Алена же вздохнула:

-До Минска.

Марк обрадовался — будет время пообщаться с чем-то зацепившей его женщиной.

  Женщина немного погодя вышла в коридор, встала у окна и задумчиво смотрела на проплывающие мимо голые деревья, нахмуренное небо, съежившиеся в ожидании непогоды домишки, и вздрогнула, когда над головой раздался голос Марка:

-Нивы сжаты, рощи голы, от воды туман и сырость...