Рыцарь в сияющих доспехах

Обнаруженная Майером информация о "нирване" настораживала. Разумеется, Роул даже мысли не допускала, что кто-то из группы мог подсесть на наркотики. Но выходило, что китиарцы каким-то образом пересеклись с местным наркосиндикатом. Это вам не секретарша-одиночка. Серьезный противник. Все известные Тайни факты укладывались в новую версию. Ситуация была достаточно серьезной, чтобы Эмиль запросил помощи. Убийство Бродски, которое никак не вязалось с Майером в роли главного злодея, обрело смысл. И даже способ убийства Оуэна под новым ракурсом находил объяснение. Непонятно только, чем Эмиль и его коллеги так не угодили наркоторговцам.

— Тайни, уделишь мне время, после того, как вы здесь закончите? — прервал размышления девушки Виктор.

По его тону можно было бы подумать, что он заигрывал. Но цепкий взгляд китиарца не оставлял выбора. И рядом с Виком, и рядом с Алексом девушка чувствовала себя слабой и беззащитной. Но если атованец вызывал ощущение защищенности, то китиарец — опасности. Однако Виктор, используя свои таланты, был способен вычислить верхушку наркоторговцев. Разумеется, "знать похитителей" не равно "освободить похищенных". Но уже половина дела.

— Хорошо, — согласилась Тайни. — Я сообщу, когда освобожусь.

— Не стоит беспокоиться, — с усмешкой сообщил Майер. — И вот что, Тай: ты глазки притуши. У тебя всё-таки брата похитили.

Слова бывшего любовника обожгли, как пощечина, особенно отрезвляющая на контрасте с его ласковым жестом. С кончиков пальцев Виктора стекала такая ярость, что Роул с трудом сдержала дрожь.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно констатировал он и, прежде чем удалиться, бросил через плечо: — Увидимся, детектив.

После его ухода изменилось всё. Внутреннее состояние Тайни. Поведение Алекса. Коллингейм и так не был образцом открытости и доброжелательности, а теперь его словно окунули головой в ведро, полное льда. Лицо детектива будто подернулось изнутри изморозью. Ровно до того момента, когда лифт распахнулся на административном этаже исследовательского центра. Острые углы сурового лица поплыли, как снежок под весенним солнышком, а глаза блеснули маслом. Роул проследила за его взглядом. Посреди коридора стояла блондинистая фифа и хлопала ресницами так, будто собиралась с их помощью взлететь. В мире не существует женщин, которым подобные неземные существа не перебегали бы дорогу хотя бы раз в жизни. Всем своим видом блондинка умоляла: "Возьми меня! Да! Сейчас!" Причем, призыв не имел адресной привязки. Сгодился бы любой. Но лучше тот, кто побогаче. У Тайни просто руки опустились. А с чего она взяла, что Коллингейм какой-то особенный? Что между ними что-то есть? Она просто подвернулась под руку — и не только — в удобный момент. Блондинка — это круче, но и брюнетка для разминки сойдет. Детектив напоминал кобеля в стойке, ожидающего команды хозяйки: "Апорт!"

Собачью свадьбу разогнал уже знакомый Джозеф Фит. Он пригласил гостей в свой кабинет. Заработанные баллы уважения развеялись как по мановению волшебной палочки, стоило профессору произнести первую фразу:

— Мисс Роул, примите мои соболезнования.

Он уже похоронил Эмиля. Будто для того, чтобы окончательно добить, старик потрепал Роул по плечу. Тайни ненавидела, когда ее касались неприятные люди.

— Мистер Фит. — Она вырвала плечо. — Мне кажется, время соболезнований не пришло.

— Как скажете. — Профессор будто не заметил ее реакции. Он огладил свою бородку, демонстрируя контроль над ситуацией, и обратился к Коллингейму. — Детектив, есть какой-то прогресс? Мы все обеспокоены.

Это "обеспокоены" прямо кричало: "Я вру! Я вру!" Уверенное превосходство, которое излучал Фит, никак не вязалось со словом "беспокойство".

Алекс словно ждал, когда ему дадут слово и, как ученик на уроке, бодро отрапортовал:

— У нас есть одна зацепка. Вы не замечали за Оуэном Бродски в последнее время неадекватного поведения? — спрашивал он, словно советовался со старшим товарищем. — Может, резкие перепады настроения? Признаки депрессии?

— Алекс, на что ты намекаешь?!

Меньше всего Тайни ожидала, что детектив интерпретирует слова Майера под таким углом.

— Мистер Коллингейм, я правильно понимаю, что вы подозреваете Оуэна в приеме наркотических средств? — Теперь мимика Фита, его тон и слова соответствовали друг другу. Он вроде как возмущался, и сам восхищался собственным благородным порывом. — Как я уже говорил, я мало общался с китиарской исследовательской группой. Но вынужден согласиться с мисс Роул: мне кажется, вы ищете не там.

— У вас есть версия? — спросил Алекс, выражая интерес.

— О-о, — Фит продолжал строить из себя добродушного дедушку, — если вам нужны версии — просто включите галовизор.

По лицу профессора читалось, что он уже сказал всё, что хотел. Но Коллингейм еще не удовлетворился.

— А вы суровы с подчиненными, — произнес он, явно намекая на недавнюю сцену.

— Это внутренние дела. — Фит не горел желанием их обсуждать.

— Говорят, до недавнего времени мисс Вуд была вашей правой рукой, любимой ученицей, — сообщил Алекс.

Кто бы мог подумать.

— Да, — не стал спорить профессор. — Увы, даже вполне разумные девушки порой верят в сказки про Звездных Принцев. Вы же понимаете, мой юный друг, Китиара окутана ореолом таинственности. Я пытался объяснить девочке, что у нее нет шансов. Прошу прощения, мисс Роул.

Тайни кивнула. Ситуация, участницей которой она стала на Камелоте, не была единичной. Обычаи и культура ее родной планеты были малоизвестны. Волшебное слово "матриархат" каждый толковал в меру своей фантазии. Девицам с периферийных планет за ним виделись мужские гаремы, где им прислуживают послушные Звездные Принцы. Охомутай китиарца и живи себе безбедно. Наивные девушки забывали о том, что власть — прежде всего ответственность. Но это нормально. Об этой мелочи в Союзе многие забывали. Включая облеченных властью. Тайни легко могла представить, что барышня Вуд вцепилась в Эмиля. Он был блестящей партией даже для Китиары. Но допустить, что брат повелся на сомнительные прелести блондинки, Роул не могла.

— Однако Даниэла прямо голову потеряла, — продолжал Фит. — Вместо того чтобы заниматься делом, она часами просиживала возле комма и просматривала интервью, любительские записи, галографии...

И это Тайни могла поверить. Не в большую и чистую любовь Даниэлы. Такие умеют любить только себя. Скорее, девушка изучала потенциальную жертву.

— Я был вынужден принять дисциплинарные меры, — закончил атованец. В голосе слышалось недовольство. Возможно, негативное отношение к китиарцам с его стороны было спровоцировано именно этим конфликтом? Может, он сам имел виды на девицу?

— Вы всерьез считаете, что у Даниэлы не было шансов? — удивился Алекс. — Она... весьма привлекательная девушка.

Острая игла впилась в сердце Тайни. Она же всё про Коллингейма решила. Между ними всего лишь физиология. Инстинкты и рефлексы, напомнила она себе. Но игла никуда не делась.

— И к тому же единственная наследница, — добавил Фит.

Неожиданно. Богатенькая наследница подобного типа должна проводить время на Парадизах, измываясь над очередным поклонником. А не грызть гранит научных трактатов. Что-то в этом уравнении было лишним: либо правая рука местного светила медицины, либо богатая блондинка.

— Мистер Вуд не разрешал дочери покидать планету даже для развлекательной поездки, — продолжил профессор.

Возможно, она подалась в науку в пику отцу? Многие женщины действовали по принципу: "Назло капитану межзвездного корабля возьму билет и никуда не полечу".

— И понятно, что китиарец с такой фамилией ни за что бы не остался на Атоване, — подвел итог ученый.

Тут Тайни не согласилась. Эмиль — романтик. Он способен на широкие жесты во имя великих целей. Если бы он увидел Великую Цель здесь, ему было бы плевать на то, что это периферийная планета без будущего. Но спорить с профессором Роул не собиралась.

— То есть романа у них не вышло? — уточнил детектив.

В его тоне проскользнуло еле заметное недоверие.

— Даниэла крутилась вокруг ребят, но, насколько мне известно, подручные мистера Вуда обрисовали молодому человеку ситуацию. Он сделал выводы.

На лице Коллингейма мелькнуло удовлетворение, будто эта фраза что-то ему объяснила. Детектив тоже сделал выводы, и они не совпали с мнением профессора. С мнением Тайни, скорее всего, тоже.

— Большое спасибо за информацию, — Алекс поднялся.

— Не за что. Жаль, что ничем не смог помочь, — произнес Фит, тоже встал и протянул руку для прощания. — Время идет. Я читал, что чем больше времени проходит с момента похищения, тем меньше шансов найти пропавших живыми...

С каждым словом пружина бешенства, взведенная Майером, подкрученная Даниэлой Вуд и затянутая первыми фразами профессора, сжималась всё сильнее. Чтобы не сорваться, Тайни потребовался весь ее самоконтроль.

— У нас на Китиаре говорят: "Пока в сердце есть надежда, не хорони близких..."

— Мы делаем всё, что в наших силах, — вмешался Коллингейм и вытащил Тайни за руку, помогая ей удержать окончание поговорки на кончике языка.

Прикосновение Алекса волшебным образом вернуло китиарке самообладание. Перекидываясь с детективом пустыми фразами, Роул размышляла о том, что неплохо было бы увезти с Атована пару ношенных маек детектива. Вопрос: как в критической ситуации их незаметно использовать? Фантазия разгулялась не на шутку. Из творческого процесса ее вырвала фраза Коллингейма про будущую невестку. Тайни пробовала объяснить, что Алекс всё неправильно понял, но тот не желал ничего слышать.

— Не понимаю, почему ты не хочешь признать этот очевидный факт, — кипятился он. — У Даниэлы Вуд и Эмиля был роман. Если я правильно представляю характер твоего брата, боевики папаши-Вуда его бы не остановили.

— Дело не в угрозах...

Роул пыталась придумать, с какой стороны объяснить детективу свою позицию. Единственный довод, который приходил на ум: "Он, в отличие от некоторых, на каждую симпатичную задницу стойку не делает". Но его озвучивать не стоило.

— Тогда в чем? Роулы брезгуют лицами некитиарского происхождения? — вдруг взорвался Коллингейм. — После секса со мной ты, случаем, полную санобработку не проходишь?

Тайни опешила. Конечно, Роул не демонстрировала детективу привязанность. Она от природы была не слишком открыта, что обычно среди "исследователей". Откровенный интерес Алекса к мисс Вуд окончательно отбил у нее всякое желание показывать свои чувства. Но заподозрить ее в таком? Однако, видимо, принцип про билет и капитана межзвездного корабля распространяется на всех женщин. Иначе откуда бы еще взялось желание доказать детективу, что он не прав?

— Алекс, — китиарка сжала руку мужчины. Ее окутало облако спокойствия, и все нелепые тревоги и сомнения отступили. — Я говорю об этой конкретной девушке.

— И чем тебе не угодила эта конкретная девушка? Ты же сама говорила, что ничто человеческое китиарцам не чуждо. Как мужчина говорю: это у Эмиля шансов не было.

Серые глаза Алекса потемнели, как небо перед грозой. Ах, как же ему хотелось блондинку! Может, перекрасить волосы?

— Ты считаешь ее настолько привлекательной? — вырвалось у Тайни, и она отпустила руку Коллингейма. Тепло его ладони всё еще горячило пальцы. Игла всё еще саднила в сердце.

— Ты что, ревнуешь? — фыркнул детектив.

Ну, ревнует. Но одно дело признаться в подобной глупости себе, и совсем другое — ему.

— Умнее ничего не придумал? — Ответ оказался еще глупее, чем ситуация.

— Ты ревнуешь, ты ревнуешь, — стал ее дразнить Коллингейм.

Роул знала, как нужно реагировать. По образованию она была психологом. Но то, что в теории было ясно и понятно, на практике оказалось невыполнимым.

— Алекзандер, мы тут, кажется, расследованием занимаемся, — напомнила она и решительно направилась к двери Даниэлы.

Слабость всегда бесила Роул. Зависимость от Майера дорого ей обошлась. Но самолюбие грел тот факт, что Виктору пришлось извернуться, чтобы ее привязать. К тому же сам он, как выяснилось, страдал не меньше. С Алексом всё было по-другому, отчего становилось еще обидней. Почему же ей так не везет с мужчинами? Тайни понимала, что детектив ей ничего не должен. Она ему, по сути, никто. Они встретились и разлетелись в разные стороны, как звездолеты из соседних доков. Но почему-то на уровне подсознания Тайни воспринимала детектива как "своего". Наверное, всё дело в проклятой физиологии. Инстинктах и рефлексах. Поэтому, наверное, и грязные обвинения в адрес китиарцев из его уст воспринимались как предательство. Роул всегда поражалась, как легко жители других планет шли по головам сородичей и "топили" друг друга. На Китиаре всё было не так. Тайни было больно за Оуэна Бродски. За Эбигейл Джонсон. За любого ее соотечественника. Китиарцев воспитывали, что все они — одна семья. "Боль каждого китиарца отдается в тебе, ибо ты един со всей Китиарой. Оттого не спрашивай, кого зовет "алларм". Он зовет тебя". Несправедливые обвинения в адрес исследовательской группы несмываемым пятном ложились на Тайни. На ее брата. И сейчас всё повторится в присутствии Данаи. Божественной блондинки. Роул в представлении была отведена роль иноземного чудища на привязи, которое можно безнаказанно тыкать палкой.

— И всё же, объясни мне правила игры для медведей на веревке, — развернулась Роул к детективу. — Каких еще неожиданностей мне ожидать? В чем ты намерен обвинить наших ребят в этот раз?

— Тай, но эта мысль возникла даже у Майера.

Нашел на кого сослаться. Майер — гениальный программист человеческого поведения. Неужели ему удалось заставить детектива поверить в эту чушь?

— Вик — провокатор, и ты повелся, как...

— Не нужно считать меня дебилом, — прошипел Коллингейм. — Я просто делаю то, чего от нас ждут. Создаю китиарцам дурную славу. И Фит будет не Фит, если через пару часов весь центр не будет в курсе версии с "нирваной".

— Обычно именно с этим я и борюсь.

— Сочувствую. Возможно, похитителям это доставляет особое удовольствие. Но, скорее всего, им по барабану. Они стремятся достичь своей цели любым способом.

В его словах сквозило раздражение.

— И что ты предлагаешь мне делать?

— Изображай стерву. Только не перестарайся. Просто веди себя, как обычно, — буркнул Алекс и направился к Данае.

Тайни застыла на месте. Это она-то стерва? На свою блондинку посмотри! У нее клыки такие, что непонятно, как она о них при ходьбе не спотыкается. Дверь в кабинет распахнулась автоматически, стоило им подойти к нужному кабинету. Камера или сенсор? Китиарка склонялась к камере. Вот мисс Вуд развлекалась, наблюдая их перепалку! Роул решительно обошла притормозившего на пороге детектива. Даниэла сидела за широким столом и доброжелательно улыбалась. Первым побуждением Тайни было схватить девицу за волосы и стереть эту улыбку о столешницу.

Стоп.

Роул мысленно врезала себе оплеуху. Слишком много эмоций оказалось замешано в этом деле. Страх за брата; ненависть к врагам родины; отходняк от прежних чувств к Майеру; неуместная зависимость от Коллингейма и еще менее уместная ревность... Подобный дикий коктейль был китиарке незнаком. Даже половину его Тайни сочла бы избыточным. А уж в полном объеме... В полном объеме он лишал способности здраво мыслить. Нельзя делать скоропалительные выводы. Роул огульно приписала всё самое худшее, что могла придумать, совершенно незнакомой девушке. Где гарантия, что выводы, сделанные в отношении Данаи — не следствие зависти отвергнутой женщины? Нужно остановиться и подумать. Отгородиться от ситуации. Взглянуть на нее непредвзято, со стороны. С первого раза не получилось, но к концу встречи китиарке удалось заглушить эмоции и заставить себя просто слушать. Безоценочно фиксировать факты и играть назначенную роль. Когда Тайни останется одна, она всё проанализирует и взвесит.