Экзамен

— Как Адама?

Она вздохнула.

— Сложно... — голос был вялым, а взгляд остановился на грозди, отливающей агатом. — И я все это узнаю?..

— Повторяю: и много плохого тоже.

— Но и хорошее?

— Очень много хорошего.

Люк замолчал, чтобы не перегнуть палку, даже стал смотреть в сторону, почти затаив дыхание. Женщина нерешительно протянула руку к грозди, погладила виноградину кончиком пальца; ай, Адам, Адам, кушай ягодку и радуйся жизни... Черт с ними, с короткими ногами; не это главное...

Она рванула ягоду, на землю посыпались еще несколько. Поколебавшись еще секунду, женщина закрыла глаза, вбросила ее в рот и раскусила.

Браво, улыбнулся Люк. Ты был прав, Савик, а я в чем-то проиграл...

Информационный концентрат действовал достаточно быстро, но Люк видел все стадии изменений — все отражалось на лице. Страх. Ожидание. Нетерпение. Удивление. И — обида.

Как он мог...

— Адам... — сначала это был шепот, потом женщина горстью сорвала несколько ягод, половину раздавив в руке, почти крикнула: — Адам! — и бросилась к нему.

Тот отшатнулся, глядя на ее руку в испуге; Люк поудобнее пристроился на дереве, улыбнулся. "Уйди, женщина!", — прокомментировал он мысленно разворачивающуюся перед ним сцену, довольно щурясь; только куда ты денешься, парень. Первый закон жизни ты сейчас познаешь: когда что-то взбрело в голову женщине, проще это сделать, чем объяснить, что не надо...

— Нет, ты не понимаешь! — слезы в голосе — человек, черт подери, она человек! Слезы обиды — зато она живет... — Это все не так! Посмотри, в конце концов, глупый, я съела — и я жива! Ешь! Ты... ты... — какая буря эмоций — своих, прожитых, пропущенных через зашумевшую кровь; живи, девочка, живи! — Ты столько всего не знаешь! Ты даже не знаешь, что любишь, а я... я люблю яблоки!.. и газелей!.. Все я не то говорю... Ешь же, сказала!

Так с ним, так, милая!

Люк в восторге скрутил хвост колечком, глядя, как Адам испуганно прожевывает виноградину.

Туше, Савик.

Он не исчез потом, не ушел — так и остался в облике змеи, наблюдая за ними. Приятно было за ними наблюдать...

Конечно, не обошлось без слез. Как он мог. Зачем. Мы же любили его...

Потом вялые догадки о назначении биологически необходимых приспособлений. И самый настоящий научный диспут о том, как бы это теперь прикрыть, чтобы не мозолило глаза и не наталкивало круглые сутки на одни и те же мысли...

Адам. Умница. Трусишка, но умница. На то, чтобы сделать нечто вроде набедренных повязок из все той же лозы и листьев, у него ушло не так уж много времени. Люк был доволен собой, доволен своими протеже: первый акт свободного проявления свободной личности состоялся. Творчество. Собственными руками сделанная вещь...

Энергия Савика вокруг, потревоженная радостью, болью, обидой, страстью бушевала, дрожала; скоро он должен был явиться сюда, начать метать громы и молнии...

Люк даже испугался. Не за себя — его он тронуть не имеет права; а вот людей — так же, как ту птицу, что выпала из его четкого порядка...

Савик явился в таких расстроенных чувствах, что парочка моментально спряталась в ближайшие кусты. Хотя теперь как никогда четко знали, что он их увидит — везде, если захочет. По крайней мере сейчас.

— Адам, где ты?

Не получилось ласково, как раньше; на такой зов выйдет только сумасшедший, а мужчина, в отличие от своего творца, нормален. Он и не вышел. Только вяло отозвался:

— Здесь...

— Почему ты прячешься?

А как ты думаешь, усмехнулся Люк, подползая ближе. Рад тебя видеть, почему же еще...

— Я... я боюсь тебя, — донеслось из зарослей. — Я нарушил твое повеление... Это Ева мне дала! Я сам не брал!

Ах ты гад, вздохнул он. Вот так всегда...

— Змея... — тихо послышался голос женщины. — Там была змея, мы говорили, и я... Я теперь все знаю!

Ух ты. Но она-то хоть чужого обвиняет, а ты, Адам... Ах, нехорошо. Женщин защищать надо... Ну, это еще впереди. Это ты еще поймешь — со временем...

— Змея? — Савик развернулся к дереву, и Люк улыбнулся ему — прямо так, змеиной мордой. — Ты!

— Ага, — согласился он довольно и сбросил змеиный облик.

Теперь люди видели их — такими, какими они были.

— Ты заставил их...

— Стоп, коллега! Неправда.

— Ты заставил их обманом!

Люк нахмурился.

— Слушай, даже у тебя должны быть крупицы совести. Наскреби ее хоть немного; кто обманул их — не ты ли? "Умрете"! Ну — умерли они? Они живы, как никогда еще живы не были! Вот теперь — их воля, их разум!

— Ты...

— Я. Дал им Знание. То, что ты от них прятал. Смирись, ты проиграл, и отпусти их теперь. Ты же не станешь держать их тут насильно; здешняя атмосфера и энергетика на это не настроены.

— Они останутся! И исправятся!

— Если только ты уговоришь их простить тебя за ложь, — сказал Люк уже серьезно.

— Меня?! — прогрохотал Савик так, что женщина в кустах вспискнула. — Они нарушили волю мою! Они предали меня!

Люк покачал головой. Савик, Савик, так-то ты ничего и не понял...

— Ты напугал их до полусмерти, коллега. Они боятся тебя; думаешь, когда-нибудь станут они любить тебя по-прежнему? Сквозь страх?

— Полюбят! — рявкнул тот, исчезая.

Люк вздохнул, глядя на людей, прижавшихся друг к другу. Начало самостоятельной жизни не слишком приятное...

— Выходите, — позвал он. — Он ушел.

Они появились не сразу — сначала выглянули, потом осторожно подошли. Женщина плакала... Плачь, девочка. Плачь. И это — тоже пусть будет...

— Вы слышали? — спросил Люк тихо. — Вы можете остаться и вымаливать у него прощение...

— Но ведь правда — это он нас обманывал, за что же мы!

— Вот именно. Но есть вариант. Есть другое место. Оно не устроено так хорошо, там надо искать фрукты прежде, чем вы их сможете съесть, там звери, которые могут съесть вас, там бывает холодно, там нельзя просто спать на траве... Но все оно будет ваше. И там не будет его. По крайней мере, не так.

Люди молчали. Люк ждал.

Наконец, мужчина спросил угрюмо:

— И что это?

— Мир. — Люк пожал плечами. — Весь ваш. Назовите, как хотите. Давайте названия животным — сначала. Устраивайте его так, как пожелаете. Учитесь. Это главное. Учитесь жизни — это, в общем, хорошая штука. Но там будет и смерть. Опять — предупреждаю честно. Смерть. Боль. Несчастья. Потери... Ты, — Люк посмотрел на женщину, — узнаешь, какое это счастье — стать той, кто сможет приносить жизнь в мир. Ты ведь теперь понимаешь, о чем я? Понимаешь. Но прежде — страдание. Там ничто без них не дается. Вот так. Или — как он говорил. Останьтесь и просите его все забыть.

Они переглянулись. Женщина сжала кулаки. Адам зло хмурился.

— Лучше жить, — сказал он, наконец.

... — Они назвали ее Земля, — задумчиво произнес Люк. — Интересно, не потому ли, что теперь вся их жизнь зависит от того, что она им подарит — земля...

— Ты нарушил договор! — не утихал Савик; он поморщился:

— Ай, да брось! Я действовал четко в его рамках. Я просто сказал правду. Ты проиграл.

Савик вдруг рассмеялся — зло и мстительно.

— Нет, коллега. Это еще как сказать. Они теперь смертны, недолговечны... Скоро придут другие поколения, и я им расскажу о том, как счастливы были их предки в моем доме. И как некто в облике змея...

Вот оно. Тайное оружие против него, которое Савик имеет право применить. Простое оружие — но такое действенное, когда речь идет о подобных Люку или ему самому...

— Ты ведь знаешь — репутация среди наших созданий — она многого стоит для нашей энергетики; и тебе достанется самая неприятная, уж я позабочусь. И заметь, это без нарушения правил. А они... Они все равно будут моими, не за совесть, так за страх.

Надо заглянуть к ним, слушая его, думал Люк. Сколько прошло времени у них, на земле? Интересно, они еще не додумались, как добыть огонь?.. Можно немного помочь, это правилам не противоречит — чуть-чуть научить...

Вдруг пришло в голову — стащить его у Савика из лаборатории. Из принципа...

— Они не захотели меня любить — что ж, будут бояться. Но принадлежать будут — мне. Я их создал. Они мои.

Люк вздохнул.

— Как сказать, коллега, — вздохнул он, уходя. — Как сказать...

Савик не желает этого видеть, не хочет признавать, но это факт: он стареет. Стареет и Люк. Многие вскоре станут этаким отголоском прошлого, отзвуком старых правил, пактов, соглашений, взаимообязывающих договоров... Многие, и старые, и молодые, захотят подмять новый населенный мир под себя, захотят прибрать к рукам новую расу людей. Однако получится это, скорее всего, лишь у одного и причем самого молодого, не связанного их древними и отживающими порядками. Вот подкопит силенок, и еще покажет старикам, кто хозяин в новом мире...

Правда, для этого ему придется облечься их плотью, родиться среди них, на той Земле, стать стопроцентным человеком — тогда он сможет делать больше. Будет иметь право делать больше. Дать им другое знание ...

Главное — сделать это вовремя.

2000 г.