К выходу все торпеды перебрали, проверили и заправили нашей специальной жидкой заправкой. Можно бы испытывать некоторое злорадство, что с помощью выделений из организма мы планируем наносить ущерб флоту Микадо, но для меня, как для магини многие вещи стали совершенно другими, чем были в предыдущей жизни. Так, что для меня это не моча, а биологическая метка ничем не лучше и не хуже крови, слюны или среза кожи, в принципе можно было бы использовать и кал, просто не хотелось лишних сложностей, слов и ужимок экипажа.

Наши артпогреба полны, продовольствие на борту на месяц с запасом. Когда бункеровались накануне, мы приказали отвечавшему за погрузку вахтенному лейтенанту Левицкому, чтобы погрузили угля с запасом тонн семьдесят, так, что теперь после суточного выхода на экономичном ходу угля у нас даже с перегрузом в сорок тонн, что совершенно не криминально и всё поместилось в угольных ямах. То есть пункт о полной готовности в приказе адмирала Старка мы выполняем со всем тщанием. Сейчас подойти, встать на якоря в назначенном нам месте под Электрическим утёсом рядом с флагманским "Петропавловском". Все наши попытки как-то предупредить ничего не дали и канули в никуда, как и приказы из Петербурга, так что осталось надеяться только на самих себя.

Погода самая обычная для местной зимы или проще — отвратительная, пасмурно, плотная низкая облачность, мелкий нудный холодный дождик, порывистый сырой промозглый ветер. Правда в складках на склонах горушек у вершин местами чудом не потаял снег, но это и всё, что напоминает о зиме, даже не верится, что всего пять-шесть сотен километров на север стоит заваленная непроходимыми сугробами дальневосточная тайга. В такой погоде никакого особенного криминала для моряков, но вот использовать возможности Клёпы ночью не получится. Остаётся надеяться, что отклонений от известной истории поначалу не случится и атака миноносцев будет развиваться по известному сценарию и в те же временные отрезки.

Кстати, по поводу расстановки на рейде Николай интересовался на совещании, на что с гордостью и апломбом было заявлено, что такая расстановка кораблей наиболее удобна для развёртывания броненосной линии для преследования убегающего противника. "Любопытно было бы понаблюдать это преследование при наших семнадцати узлах Того с его двадцатью" — пробурчал себе под нос сидящий неподалёку Молас. При этом никому из капитанов схем развёртывания не доводилось, а было указано, что какими бы дураками японцы не были, но лезть под пушки наших береговых батарей они не посмеют. Ну, во-первых ещё как посмеют, а во-вторых для обстрела стоящих на внешнем рейде кораблей у них хватит дальности и не входя в зону поражения батарей. И против ночной атаки миноносных сил береговая артиллерия бессильна...

Так, что становимся, как предписано и не жужжим. Днём совершенно невозбранно в порт вошёл и после его покинул английский пароход с японским посланником из Чифу, с которого самым внимательным образом рассмотрели расстановку наших кораблей и теперь доложат её адмиралу Того. Никакой реакции на это посещение не последовало, а может, Старк даже получил инструкции при этом посещении. Кто сказал, что проанглийская партия при дворе возглавляемая самой Александрой Фёдоровной сотрудничество со своими покровителями считает предательством? Видимо на Руси традиция — воевать, когда предатели на верху, а другие стреляют в спину...

После обеда Николай приказал всему экипажу спать до ужина и довёл, что сегодня ночью, скорее всего, поспать не получится. Мы с Клёпой слетали за рыбкой, в честь зимнего времени рыбы на отмелях стало совсем мало, так, что поймать её стало довольно трудной задачей, а нахальные чайки уже несколько раз пытались налетать скопом, чтобы отнять у нас добычу, но пока у них ничего не вышло. Ой, придётся как-нибудь снова устроить на них охоту, а то стали подзабывать, как их летом подрали, тогда мы с Клёпой осваивали технику пикирования на летящие объекты, и потом несколько дней в прибое бултыхались тушки в белых перьях ...

К ночи морось чуть поунялась, упала непроглядная ветреная южная ночь. Офицеры косились на нас с плохо скрываемым недоумением, получая приказы о готовности к двадцати трём ноль-ноль. Хотя, у нас была волшебная отмазка, ведь утром с берега вернулся на борт откомандированный Феофан, так, что можно на голубом глазу валить всё на полученную от агентуры информацию, ведь, о том, что на берегу Феофан занимался какими-то тайными делами, если и не знали, но предполагали многие, с чего бы ему было случайно встречаться с кем-то из экипажа то в какой-то затрапезной рванине, то в казачьей форме при "селёдке"

* * *

на боку, с которой, по своей казачьей закваске, он смотрелся весьма прилично. А на борту повисло ожидание, в свете происходящего в стране и мире оно было и раньше, но сегодня оно словно сгустилось и уплотнилось. Или это только моё субъективное ощущение и нервозность одного из самых противных времяпровождений...

Николай пытался скрыть своё волнение, но я то чувствовала его эмоции. Трудно было бы его не понять, ведь это для меня последний год подготовки, а для него война — это дело всей жизни, это его поприще и никак не меньше. Пришлось почти насильно его усыпить после обеда, а то, как бы не перегорел. К моему удивлению, следом отрубилась сама. Поужинали, Феофан рассказал вкратце, что они смогли сделать, как выяснилось, как раз сегодня запланированы основные силовые акции в Артуре и во Владике, и он сожалеет, что не сможет в них поучаствовать, хотя всё равно предпочитает быть на корабле, если всё будет, как предполагается. "Эх! Кабы самим знать, что всё будет именно так!" — мелькнуло в голове. После ужина мы приняли горячую ванну, оделись в чистое и пошли на мостик. Кочегары уже начали поднимать пары. С утра пробаненные орудия заряжены фугасами, прислуга пока в теплых внутренних помещениях, у сигнальщиков готовы красный боевой флаг. На рейде привычные гомон и суета, не смотря на строгие запреты. Под люстрами грузят уголь с барж "Диана" и "Победа", только, что буксир "Силач" оттащил после окончания погрузки угольную баржу от "Ретвизана", на "Пересвете" закончившем погрузку угля чуть раньше, под ещё включенными люстрами тоже смывают угольную пыль с палубы и бортов.

Назначенные сегодня осветителями "Цесаревич" и "Паллада" светом своих прожекторов пытаются разогнать тьму первый на восток, вторая на юг, но узкий луч пробивается едва на две-три сотни метров, так, что смысла в такой иллюминации, кроме обозначения себя нет, может потому и были торпедированы именно эти корабли мелькает в мозгу, только с "Ретвизаном" не понятно, ведь горящие сейчас люстры погасят уже через полчаса и будет он как остальные корабли только под штаговыми и гакабортными огнями, хотя, может влепили по ошибке или просто торпеда прошла мимо "Паллады", а может хватило света люстр грузящихся как раз по сторонам от него "Дианы" и "Победы"? Ну, да ладно, нам нужно сегодня постараться вообще не допустить атаки, а для этого выйти наперерез миноносцам уже к двадцати трём часам и ещё не спутать их с нашими контрминоносцем "Бесстрашный" и миноносцем "Расторопный", которые сегодня в назначенном дозоре, но они должны подходить с норд-оста в отличие от зюйд-оста японцев. Но как говорят воевавшие люди, на войне все планы живут только до первого выстрела, так, что надо с этим первым выстрелом не промахнуться. По логике, свет прожектора "Цесаревича" для нас и будет разделительной между японцами и нашими, севернее наши, японцы южнее и ближе.

В двадцать два сорок запрашиваем у "Петропавловска" разрешение выдвинуться с рейда мористее, для прикрытия от миноносцев вместо сломавшейся и не вышедшей сегодня канонерки. В ответ — отказ до уточнения у адмирала. Ждём, время начинает растягиваться, как резиновое. Артеньев с сигнальщиком ушли крепить ратьер на кормовой мостик, по нашему приказу. В двадцать два пятьдесят пять снова запрашиваем, кочегары уже доложились, что пар у марки, палубная команда выбрала якорь, подтверждения на запрос нет, удерживаем место ходами, благо стоим у самого берега, и течение нас не особенно сносит. В двадцать три десять просто извещаем о своём выходе и начинаем обходить "Боярина" справа, чтобы "не видеть", если с флагмана придёт запрет на выход, но на флагмане до нас никому никакого дела. Как назло "Силач" соблюдает режим полной светомаскировки, и мы чуть не наскочили на него и буксируемую им баржу, удалось разойтись бортами в десятке метров между баржей и "Боярином", с которого нас обматерили. Их можно понять, кому понравятся такие эволюции рядом, когда расслабленно стоишь на якорной стоянке, а Волков — умница углядел корму баржи и вовремя отработал машинами циркуляцию, и мы просочились вдоль борта "Боярина". Не подозревала, что судовождение такое нервное занятие, справа в темноте буквально по ушам бьёт береговой накат, здесь глубины для нас едва полметра до винтов, а ширина прохода в четверть кабельтова, это буксир плоскодонную баржу может тащить, как вздумается, а с нашей тоненькой обшивкой цеплять днищем камни не относится к рекомендованным процедурам. Но, проскочили и вышли в фарватер, благо горят все маяки и створные знаки. Только с "Ангары" запросили, куда это нас несёт, но нам не до того, с минуты на минуту подойдут японцы, я вся сосредоточилась на темноте впереди, в которой нужно почувствовать врага. Когда пересекали луч прожектора "Паллады" вроде сумела уловить отголосок живого, как с "Ангары" нас дополнительно ослепили своим прожектором, вот уж точно, с такими друзьями и врагов не требуется. Послали сигнальщика с приказом Сергею Николаевичу постоянно передавать ратьером в сторону эскадры: "Я РУССКИЙ КРЕЙСЕР НОВИК АТАКУЮ МИНОНОСЦЫ ОГОНЬ НЕ ОТКРЫВАТЬ" и так раз за разом... Хоть мы несём гакабортные и штаговые огни под которыми стояли, но бережёного...

Чётко уловила живых на ост, экипаж на постах, передаю направление и расстояние, выходим на глубину, до японцев уже всего два километра, сближаемся, баковые пушки выплюнули залп. Тут ещё нюанс, Николай мне объяснял, что если миноносец или пароход в боковой проекции, то лучше бить под борт, тогда пробоина, а миноносец может вообще разломить, а вот если проекция носовая или кормовая, то бить только по палубе, в расчёте подорвать торпеды и снаряды, снести рубку и трубы, чем вызвать взрывы и затопление, потому, что удачно попасть в корпус с таких углов нельзя, да взрыватель скорее всего не сработает. Сейчас для меня пояснил, что проекция носовая, бить в палубу. А вы представляете себе радость, когда срез ствола боковых баковых пушек на десять метров сзади и стреляют они вдоль борта вперёд, то есть в рубке ощущение, словно двумя колотушками с двух сторон по ушам и голове треснули, как только у нас после каждого выстрела стёкла не вылетают?

Принимаем два румба вправо, все столпились в ходовой рубке, приказываем перейти в боевую, сигнальщикам поднять боевой флаг и спуститься вниз... Блин! Какого лешего они залпом то влупили?! Подправляю все три снаряда туда, где чувствую живых, и два попало в передний, что видно по вспышке взрывов, вот теперь подсвеченные видны пять, нет, уже шесть узких низких теней. Радостно защёлкали наши сорокапятки, барон Тремлер матерится у орудий, мы с ним оговаривали, что ни в коем случае не устраивать залповую стрельбу, хотя бы секунду-две между выстрелами, но видать у комендоров нервы сдали. На переднем японце что-то горит, мелькают черные фигурки, бьёт наше левое баковое, подправляю во второго, там словно вулкан проснулся, вспышка буквально ослепила, наверно торпеда сдетонировала... Бухает носовая, подправляю в третий, скорее по памяти, перед глазами ещё мелькают тени от ослепления вспышкой. От орудий сквозь "забившую уши вату" слышно "Ура!", японцы метнулись севернее и уже почти не видны, до кораблей им всего восемь-десять кабельтовых. Бухает правая баковая, не успеваем перехватить всех, подправляю в очередную тень, два миноносца лупят в нас, из своих сорокасемимиллиметровок, два снаряда пришлось отклонить в воду, по борту стегнуло осколками. Слева от нас горят трое и один кажется тонет, мы уже почти в боковой проекции, так, что под ватерлинию, ещё два выстрела, бьют две ютовые на левый борт и баковые — ещё двоих приголубили и один снаряд всадили в третьего, который вроде тонет или гореть не хочет. Начинает хлопать залпами сзади эскадра, может ход сбросить, а то мы почти пролетели мимо японцев, которых должно быть восемь, а ещё двое чуть запоздают...

В этот момент сзади словно огромная кувалда влепила по кораблю. Уши уже заложенные от стрельбы вообще оглохли, вернее звон и даже не в ушах, а под черепом. Трясём головой, на темени наливается шишка, странно, но фуражка не слетела, слышу панические мысли Клёпы, оглядываемся, нас разворачивает вправо, дергаем ручку машинного телеграфа на "Стоп", начинают проступать звуки, справа встало ещё два водных столба выше палубы и частью плеснуло в борт...

Пошли доклады: "Кажется "Победа" всадила в нас главным калибром!...", "Левую ютовую пушку снесло за борт...", "На юте всех поубивало!...", "Неразорвавшийся снаряд в балке застрял!..." "Нет ещё двоих артиллеристов из расчёта!...", "Двое ранены, им оказывают помощь!...", "Не управляемся, руль заклинило право-на-борт!...", "Сергей Николаевич ранен!..", "Сигнальщик "Победу" матюками кроет!...", "Цепь на зубчатку баллера кажись оборвало!...", ""Ретвизан" японца ухайдакал!"...

Николай уже распоряжался: "Шлюпку с правого борта подготовить к спуску! Японцев больше считайте нет, прожектора направить на воду! Всем смотреть, наших за бортом! Сигнальщику передавать как раньше! Боцман, в трюме посмотреть течи! Волкову и Новицкому разобраться с рулевым управлением! Пожарную партию на ют! Фон Кнюпфера с докладом через пять минут! Рулевого в кормовой отсек поставить руль прямо!..."... В этот момент громыхнуло на рейде, во вспышке мелькнули пять высоких труб "Кажись "Аскольду" попало...". Два оставшихся японских миноносца уже растворились в темноте на севере. Через минуту громыхнуло снова, теперь под бортом "Цесаревича"...

— Сигнальщики! Сколько было японцев?!

— Дык, девять было, шесть наши, одного "Ретвизан", ваш Вскбродь!

— А ушли двое?!

— Точно! Двое ушли...

— Лево на борт! А чёрт! Правая машина полный, вперёд, левая назад! И Быстрее смотреть наших, скоро придётся прожектора тушить!

— Человек за бортом! Лево сорок по корме, полкабельтова! Человек за бортом!

— Шлюпку на воду, спасти утопающего! И посмотрите там рядом! — тут я почувствовала справа впереди живых — Гаси прожектора, баковые приготовиться! По команде огонь по очереди!

На палубу упала тьма, до врага осталось меньше километра, он шёл забирая севернее, видимо на фоне пожара на "Аскольде" и зажженных прожекторов уже на четырёх кораблях эскадры нас он из виду потерял или надеялся незаметно проскочить... В общем, все три баковые отстрелялись, второй выстрел даже подправлять не пришлось, удачно снаряд сам пошёл, и похоже опять попали в торпеду, потому, что на палубе японца вспух огненный шар, и скоро в отсветах гаснущего огня было видно, что обломки исчезают в воде, которая и заливает огонь.