Честь и Польза - 2

Выматывающая неизвестность продлилась ещё около часа, прежде чем появилась некая определенность. Один из информаторов Петраков сообщил, что на вокзал Мукдена прибыл поезд, из которого под усиленной охраной на носилках вынесли двух человек, погрузили в уже стоявшие на платформе машины медицинской помощи и увезли в неизвестном направлении.

Прошло ещё около часа прежде, чем удалось узнать, куда именно уехали машины с вокзала. Оказалось, что больные были доставлены в военный госпиталь и на этом, их следы обрывались. Информаторов в нем у Петракова не было, и он сильно приуныл, но в этот момент Эйтингону удалось связаться с Хуангутун, и сведения, полученные им со станции, пролили свет на общую картину.

Выяснилось, что поезд Чжан Цзолиня действительно потерпел крушение в результате взрыва железнодорожного полотна. Взрыв был такой силы, что бронированный вагон маршала сорвало с полотна и сбросило под откос. Прибывшие к месту катастрофы люди, из искорёженного, упавшего вверх колесами вагона правителя Маньчжурии извлекли много погибших и раненых. В числе последних пострадавших оказался сам Чжан Цзолинь и губернатор провинции Ляонинь. Именно их на срочно вызванном из Мукдена поезде доставили в столицу Маньчжурии.

Все было ясно и понятно, кроме одного. Взрыв поезда маршала произошел совершенно в другом месте, где Эйтингон заложил свою мину. Крушение произошло возле станции Хуангутун, сразу после того как литерный поезд миновал небольшой мост через реку.

Сам мост находился под тщательной охраной японских войск, так как являлся составной частью ЮМЖД. Командир патрульного поста капитан Таранага, сразу после крушения поезда оказал самую действенную помощь пострадавшим. Именно по его приказу был вызван экстренный поезд и одновременно с этим, им была приостановлена передача всех сообщений со станции.

Подобные действия капитана, японская сторона объяснила тем, что не желала дать противникам маршала времени для совершения переворота и отстранения от власти его сына Чжан Сюэляня. Именно на неназванных китайских генералов они возложили всю ответственность за покушение на жизнь маршала.

Мало кто из заинтересованных лиц поверил словам японского представителя в Мукдене. Уж слишком откровенным и явным было противостояние Чжан Цзолиня, однако вскоре, сделанное заявление обрело реальное подтверждение.

Едва только стало известно, что маршал, несмотря на все старания врачей, скончался, не приходя в сознание, генерал Ян Юйтин немедленно потребовал от сына маршала создания совета по управлению Маньчжурией, состоявшего из военных.

Требование генерала было поддержано градоначальником Мукдена Ван Пинем, являвшегося тайным ставленником преступных кругов. За время своего правления, Чжан Цзолинь держал кланы в жестких рамках, без стеснения применяя направо и налево смертную казнь. Со смертью маршала, деятели подпольного мира Мукдена решили, что наступил момент долгожданного реванша, и подняли головы.

Узнав о требовании генерала, вся Маньчжурия затаила дыхание в ожидании ответных действий со стороны Чжан Сюэляня и они последовали.

Утром следующего дня, "молодой маршал" позвонил Ян Юйтину по телефону и сказал, что принимает его требования по созданию совета по управлению Маньчжурии и приглашает его вместе с Ван Пинем в резиденцию отца на переговоры.

Обрадованный генерал, вместе со своим подельником, в приподнятом настроении отправился принимать капитуляцию Сюэляня и нарвался на "горячий" прием. Дорогие гости были с почетом проведены в кабинет "молодого маршала", оставив за его дверями свою свиту, а у порога дома охрану.

Не прошло и пяти минут, как в кабинете затрещали револьверные выстрелы, а на изумленных телохранителей, сидевших в приемной Чжан Сюэляня, были направлены стволы винтовок и пулемета.

Вскоре тела незадачливых правителей Маньчжурии были вынесены из кабинета охранниками маршала вперед ногами и вывезены в неизвестном направлении. Сделано это было специально, чтобы родственники не могли их достойно похоронить. Это — согласно восточным традициям, было худшим наказанием для преступника.

Известие о том, что "Ян и Ван упали в карман" быстро успокоило Мукден и остальную Маньчжурию. Молодой маршал показал зубы и этого, оказалось достаточно, чтобы все те, кто был готов поддержать мятежников, быстро сдали назад и поспешили выказать Чжан Сэюляну свою покорность и преданность.

Так закончился этот Маньчжурский инцидент, приведший к смене одного представителя семейства Чжан на другого и получивший широкие отклики на газетных станицах всего мира.

Японские газеты дружно обвиняли в смерти старого маршала его противников в лице Ян Юйтиня и неназванных сторонников. Американские и английские издания на первое место выдвигали "японский след", приводя в качестве доказательств массу всевозможных предположений и подозрений.

Что касается российской прессы, то она ограничилась сухим сообщением о гибели Чжан Цзолиня и официальным соболезнованием по поводу случившегося его сыну. Все журналистское внимание и аналитический анализ был полностью переключен на события в Пекине, где после смерти маршала произошли свои перемены. Воспользовавшись возникшей ситуацией, власть в столице Китая захватил генерал Фэн Юйсянь.

Согласно ставшей привычной для переворота традиции сил, у захватившего верховную власть военачальника, было мало. Для её дальнейшего удержания, Фэн Юйсянь должен был заручиться поддержкой кого-нибудь ещё из генералов. Наиболее вероятным вариантом был его альянс либо с Чжан Сюэлянем, либо с Чан Кайши, либо с одним из генералов, чьи войска находились на центральной равнине Китая.

Учитывая, что лидер Гоминьдана сразу назвал Фэн Юйсяня "бешеной собакой", новый властитель Пекина должен был заручиться поддержкой правителя Маньчжурии. Его армия была больше и сильнее всех армий центральных провинций вместе взятых. Наступал период торгов и предложений, а тем временем торговый представитель Йозеф Фогель возвращался домой и в его душе царили двойственные чувства.

С одной стороны ему было радостно от того, что порученное задание было полностью выполнено, пусть даже и чужими руками. С другой стороны на сердце лежала печаль вызванная тем, что разведчику пришлось вновь отправляться к месту закладки и извлекать мину. Дело было опасное, ибо никто ранее не производил подобных операций и в любой момент, что-то могло пойти не так и разведчика бы разорвало на мелкие клочья.

Теперь мина была разобрана и вместе с дипломатической почтой была отправлена в Москву, вместе с несостоявшимся подрывником. Там его уже ждал генерал Щукин, написание подробного отчета и возможно новые тайные поручения.

Документы того времени.

Из докладной записки Председателя ГПУ Дзержинского Ф.Э. президенту Сталину И.В. от 4 мая 1926 года.

Согласно сведениям, поступившим от агента "Эстер", на квартире помощника военного министра генерала Воскресенского, еженедельно по пятницам, происходят встречи старших офицеров военного ведомства, а также представителей Генерального Штаба России. Основной темой разговоров военных недовольство назначением на должность президента страны Сталина И.В. В подавляющем большинстве, обравшиеся считают подобное решение неправильным, недальновидным и даже опасным и губительным для Республики.

Некоторые из офицеров, такие как полковники Ордынцев и Семенов являющиеся активными сторонниками военного министра Деникина предлагают принудить президента Сталина подать в отставку в пользу маршала Деникина. — Нам следует создать такую ситуацию, при которой горец будет вынужден подать в отставку, а Деникин будет вынужден её принять, минуя представительные и государственные структуры — заявил Ордынцев, подчеркнув, что это его личные намерения, а сам министр не в курсе их.

Самым удобным вариантом для реализации этих намерений, по мнению Семенова — возникновение военного конфликта на границе, который будет иметь неудачный исход для России. Это позволит обвинить президента страны в неумелом руководстве и отстранить его от должности. По сообщению агента, многие из военных согласны с этим утверждением, но мало кто изъявил готовность их поддержать.

Основной причиной этого является отсутствие поддержки со стороны начальника Генерального Штаба маршала Юденича. По словам представителя Генштаба полковника Муромцева, он дважды вел разговоры с Юденичем по поводу возможности отстранения президента от власти, но каждый раз безрезультатно. Муромцеву предложено переговорить с Юденичем ещё раз и предложить ему пост военного министра в обмен на поддержку действий полковников.

Необходимо добавить, что по данным наружного наблюдения установленного за основными фигурантами этого дела, замечены встречи полковника Ордынцева и Муромцева с представителями британского посольства.

Председатель ГПУ Дзержинский Ф.Э. 4 мая 1926 года.

Пометка Сталина карандашом: Предлагаю в оперативной разработке именовать это дело "Горгоной".

Из перечня постановлений правительства России опубликованного в газете "Известия" от 7 мая 1926 года.

Назначить на пост генерал-губернатора Восточного Туркестана Михаила Васильевича Фрунзе, бывшего губернатора российской территории в Африке — Того.

Назначить губернатором российской территории в Африке — Того, бригадира Котовского Григория Ивановича.

Назначить на пост генерал-губернатора Анатолии и подмандатных курдских территорий маршала Юденича Николай Николаевича, бывшего начальника Генерального Штаба России.

Назначить на пост начальника Генерального Штаба России генерал-полковника Снесарева Андрея Евгеньевича.

Президент Российской Республики Сталин И.В.

Глава III. Наследник Тамерлана.

Новость о назначении в Восточный Туркестан нового генерал-губернатора вызвало среди местного населения сильный ажиотаж. Все, от мала до велика, с нетерпением ждали его прибытия в Ташкент, связывались с этим событием множество надежд и ожиданий. Так представители светской интеллигенции надеялись, что новый посланник Москвы, усилит их позиции в борьбе за власть и влияние с отдельными представителями местного духовенства и непримиримыми сторонниками низложенного эмира Бухары.

Несмотря на то, что в свое время этот процесс прошел полностью бескровно и эмир согласился с решением президента Алексеева об упразднении Бухарского эмирата, в этой части Туркестана были люди несогласных с этим решением. Подобно углям потухшего костра, они тлели и тлели, готовые при удобном случае вспыхнуть ярким пламенем.

Во многом, этому процессу способствовал ветерок, который постоянно дул из-за высот Гиндукуша, а точнее из британского посольства в Кабуле. Не будь его непримиримые беки и беи, которым сладкоголосы английские певуны, обещали независимую Бухару и Хиву, давно бы смирились с предначертанной им судьбой Всевышним.

Градус ожидания поднимал ещё тот факт, что новоназначенный генерал-губернатор был уроженцем города Пешпека, в котором он провел свои молодые годы. Это обстоятельство очень радовало жителей Туркестана, ибо какой бы национальности не был бы человек, родившись и выросший в местных краях, он навсегда впитывает в себя восточный менталитет. Так считали люди, и Михаил Фрунзе полностью подтвердил это.

Сойдя со ступенек литерного вагона, он произвел самое благое впечатление на людскую толпу запрудившую пирон ташкентского вокзала. В парадной форме генерал-лейтенанта, с новеньким орденом "За заслуги перед Отечеством" II степени с мечами, он подобно магниту притягивал к себе внимание окружающих, вызывая в их сердцах если не восторг, то уважение.

К этому следует добавить уверенность в себе, что буквально струилась волнами от нового генерал-губернатора. Создавалось такое впечатление, что он вернулся в родные пенаты после долговременного пребывания на чужбине.

Встречавший Фрунзе полковник Осипов почтительно приветствовал его, взяв саблей на караул, прошел вместе с ним вдоль почетного караула, а затем стал представлять немногочисленную делегацию местной власти. Новый правитель Туркестана охотно жал протянутые ему руки, приветливо кивал головой на представления и к всеобщему удивлению поцеловал руку жене начальника вокзала.

На лице его была приятная открытость, глаза излучали доброжелательность, но в их глубине шел скрытый от публики процесс. Там находилось невидимое решето, что быстро и цепко просеивало людей пришедших на встречу с губернатором. С одного взгляда, Фрунзе определял потенциальные достоинства и недостатки представляемых ему людей, а также их пригодность для своего прочного становления на посту генерал-губернатора.

Этим же, Михаил Васильевич занимался и на торжественном приеме, который давал его предшественник по поводу своего отъезда. Знакомясь с представителями высшего света Ташкента, он с интересом сравнивал свои личные ощущения с той информацией, что получил по линии ГПУ и изучением которой занимался все последние двое суток.

Стоя в окружении верховных сановников генерал-губернаторства, Фрунзе с удовлетворением отмечал, что чекисты не зря едят свой хлеб. В подавляющем числе представленные ими характеристики полностью совпадали с его собственными выводами.

Среди тех, кто был представлен в этот день генерал-губернатору, был помощник начальника пограничной службы Туркестанского округа, подполковник Рокоссовский. Он был переведен сюда из Маньчжурии по приказу командования в виду особых причин.

Тайна налета на заимку резидента японской разведки, стала известна противнику. В "конторе где-то протекло" и, узнав виновника смерти своего офицера, японцы объявили охоту на Константина Рокоссовского.

В течение полутора месяцев на жизнь молодого командира было предпринято два покушения, но по счастью, оба неудачные. Первый раз, пуля, выпущенная убийцей почти, что в упор, попала в пряжку портупеи на груди у пограничника и срикошетила в сторону. В другой раз граната, брошенная в окно гостиной, в тот момент, когда семья офицера садилась ужинать, никого не задела кроме прислуги. По прихоти судьбы, служанка не успела вовремя подать на стол, и Рокоссовского вместе с женой и маленькой дочерью не было в гостиной.

Не желая испытывать Фортуну молодого офицера в третий раз, командование срочно отозвало Рокоссовского из Харбина, направив его в далекий Туркестан.

Опытный глаз Фрунзе сразу выделил подполковника из общей массы приглашенных офицеров. Подтянутый и серьезный, он производил впечатление человека дела среди тех, которым выпало несчастье служить в Кушке, Термезе и Мары.

Вечером, когда прием закончился, Фрунзе поднялся к себе в кабинет и по памяти, быстро набросал список тех людей, кто обратил на себя его внимание. В их числе был и Рокоссовский. На каждого человека из списка он потребовал от начальника местного ГПУ Акрамова подробные сведения, дав на исполнение сроку в три дня.

Пока местные чекисты работали в поте лица, выполняя приказ генерал-губернатора, он сделал свой первый шаг, который потряс весь Туркестан.

Все предполагали, что следуя протоколу Фрунзе, станет приглашать к себе для беседы представителей власти, интеллигенции и встретиться с духовенством, однако этого не произошло. Своим первый визит, новый генерал-губернатор решил нанести человеку, которому вся вместе взятая элита Туркестана в подметки не годилась. Утром следующего дня Фрунзе объявил, что намерен отправиться Самарканд, чтобы посетить мавзолей Гур-Эмир и поклониться могиле Тамерлана.