Дар джинна

Наконец, паровоз остановился и тут же мои попутчики рванули в коридор. Никто из мужчин даже не подумал пропустить вперёд женщин, что яснее ясного характеризует их как представителей сильного пола.

'Блядь, мудачьё конченое, — я хмуро посмотрел им в спину. — И ведь вот эта плесень человеческая выживет, а нормальные мужики и женщины, лучший генофонд Родины поляжет на фронте. Отчего и рухнет страна в тартарары через два поколения, которые будут воспитаны вот таким гуаном'.

У меня даже руки зачесались приложить по ним чем-то особым. Например, внушить им сильнейшее желание пойти на сборный пункт и записаться в армию. Да, магия с них слетит довольно быстро, но к тому времени, надеюсь, они уже будут военнослужащими и попытка дезертирства потянет за собой кучу негативных последствий.

Что примечательно, мои попутчики не забыли свои вещи и вылетели в коридор с чемоданами и саквояжами, где оказались в толпе точно таких же перепуганных пассажиров поезда. Учитывая, что вагон был купейный, то ехали здесь совсем непростые люди. До меня донеслись угрожающие, возмущенные и истеричные голоса, упоминающие 'член партии... комсомол... особое поручение... задание партии...'.

Лично я решил пересидеть в поезде. Посчитал, что в толпе паникующих людей в чистом поле мне будет грозить опасность большая, чем в пустом вагоне. Сюда ещё попробуй попади — поезд с неба выглядит тонкой ниточкой. Только в кино лётчики лихо укладывают бомбы в вагоны, в реальности процентов восемьдесят всех повреждений приходится на осколки.

На всякий случай я наложил самое мощное защитное заклинание на купе, истратив две трети маны, которая всё ещё не до конца восстановилась.

— Помедитировать, что ли? — вслух произнёс я. — Всё равно делать нечего.

Сказано — сделано.

Заблокировав дверь заклинанием, чтобы меня не потревожили неожиданным вторжением, я снял чары отвода взгляда, устроился поудобней на нижней полке, прикрыл глаза и слился с окружающим миром, соединяя свою ауру с магическими потоками внешнего мира.

Во внешнем мире гибли люди. Сталь и взрывчатка рвали землю, оставляя язвы-воронки, а в моём купе было тихо и спокойно. Меня обмывали волны эфира, через меня проходили магические потоки, оставляя крошечные частички маны, повышая мой резерв.

Я выпал из мира на час по внутренним ощущениям. К этому времени налёт давно закончился и проводился подсчёт урона, причиненного фашистами.

К людям за стеной вагона я присоединился, едва завершив медитацию и поняв, что опасности с неба больше нет. Сейчас уже успели страхи исчезнуть и начали собирать раненых, убитых, оценивать ущерб.

Первым делом я пошёл к паровозу, где нашёл двух пожилых усатых мужчин в чёрных кителях и фуражках со значками железнодорожников.

— Добрый... м-да, здравствуйте, — произнёс я, подойдя к ним. — Поезд может следовать дальше? И если да, то когда?

Свои слова я снабдил заклинанием внушения и документом сотрудника милиции, который мне выписал начальник райотдела в Кобрине.

— Не скоро. Ждём дрезину с ремонтниками, чтобы машину починили, товарищ, — ответил один из них. — Клятые германцы осколками пробили котёл, там две дырки с кулак размером...

— Чуть не сварились заживо с Петро, — вставил его напарник. — Енти дыры чопиками не забить никак, рямонту таперича на несколько часов. А то и вовсе отцеплять и буксировать в тупик паровоз до поры.

— ... ещё полотно впереди повредили, опять же рельсы со шпалами нужны. Уж извини, но до темноты точно не поедем никуда, — развёл руками первый. — Дорога встала надолго.

— А дрезина может меня подкинуть до... что тут ближе всего? — поинтересовался я.

— Житковичи проехали минут за десять до бомбёжки. А дальше только Мозырь, енто исшо сотня вёрст с лишком.

— М-да, — крякнул я, — дела.

Развернувшись, я пошёл вдоль состава, стараясь абстрагироваться от вида мёртвых тел, которых хватало, детских криков, плача родственников над погибшими. А потом дошёл до места, где мужчина и женщина в белых халатах возились с ранеными. Последних было несколько десятков. Среди них были и неподвижно лежащие на земле, и стоящие на своих двоих со свежими повязками из платков и разорванных на полосы рубашек. Несколько секунд я стоял в сомнениях, а потом решительно зашагал к импровизированному лазарету.

Поезд был набит битком, так как слишком многие хотели покинуть Пинск, над которым пролетели полки фашистской авиации. Отсюда и огромное количество убитых и раненых.

— Здравствуйте, я помогу, — сходу заявил я докторам, поддержав свои слова мощными чарами внушения. — Ничему не удивляйтесь, никому не рассказывайте лишнего про увиденное, и поскорей устройте ширму, что ли, какую-то, чтобы посторонние не видели операционную. И, пожалуйста, поторопитесь.

— Да, хорошо, — кивнул мне мужчина, каким-то чутьём сразу поверив в то, что могу помочь, потом посмотрел на помощницу. — Мария Владимировна, нужно сделать, как говорит этот молодой человек.

— Запасной халат у вас есть? — остановил я его, уже почти убежавшего на выполнение моего указания.

— Нет, но могу отдать свой.

— Давайте.

Пока мои будущие помощники искали из чего бы сделать ширму, я прошёлся вдоль рядов раненых, мимоходом представившись помощником врача и наложив на себя самоё легкое отведение внимания. Меня видели, но не хотели отвлекать от некоего важного дела, именно эта мысль появлялась в голове того, кто бросал взгляд в мою сторону.

Обойдя всех, я пятерым самым тяжёлым подправил здоровье, так как было опасение, что до основной помощи они могут не дожить.

Вскоре появились врачи (как позже узнал, врачом была лишь женщина, а мужчина оказался сельским ветеринаром с богатой практикой), которые принесли две плащ-палатки и несколько простыней, а так же какие-то палки для опор. С помощью непострадавших пассажиров была сооружена корявая, так сказать, комнатка без потолка. Роль операционного стола играли носилки, приподнятые до уровня пояса при помощи фанерных чемоданов.

Раненый заходил или его заносили, укладывали на носилки, после чего им занималась наша троица. Сначала работал я, накладывая заклинание сна и исцеления, потом он попадал в руки врача с фельдшером, которые накладывали повязку. В качестве бинтов использовали полосы чистой ткани от постельного белья и одежды, так как настоящих бинтов было очень мало и они все ушли ещё до моего появления.

За это время над нами трижды пролетали группы самолётов. Два раза они двигались на восток, один раз на запад. Определить принадлежность авиации ни я, ни окружающие люди не могли. Кто-то испугано косился в небо, считая самолёты вражескими. Другие радовались, предполагая, что раз нас не бомбят, то это советская авиация, возвращающаяся после ударов по немецкому агрессору.

Пока телом я был занят в работе, в голове проносились табуны мыслей на тему: что делать дальше? Я вспоминал всё, что мне было известно по урокам истории, виденное по телевидению, в интернете. Эти кусочки совмещал с информацией из окружающего мира. Например, я вспомнил, что Минск был (или будет) захвачен в конце этого месяца, что-то в пределах шести-восьми дней. А вот Мозырь, до которого от меня было около сотни километров, попал в руки врага едва ли не в начале осени или в последние дни августа (на точные даты и цифры у меня с памятью беда, даже улучшения тела, произведенные джинном, не помогли исправить эту проблему). Почему так вышло — я стал догадываться только сейчас, когда услышал несколько бесед, произошедших между пассажирами поезда. Подозреваю, что дело в Пинских болотах, которые местными жителями возведены в разряд легендарных. А ещё подозреваю, что в моём мире немцы вспомнили своё топтание у этих болот в первую мировую, дальше которых они так и не ушли. Про болота и истории из первой германской я узнал от своих товарищей по несчастью, застрявших у поврежденного поезда. Совместив одно с другим, я получил вполне себе рабочую версию: немцы опасаются увязнуть там, где уже застряли однажды пару с лишним десятилетий назад.

Вскоре раненые закончились, и я смог передохнуть и восстановить запас маны, которую вновь потратил почти всю. А когда медитация закончилась, то узнал, что пришла ремлетучка, которая занялась восстановлением паровоза и путей. Вторыми в первую очередь, так как из Мозыря должен выдвинуться состав с солдатами и боевой техникой. Думаю, что это были части второго эшелона.

'Ох, балбесы, — я покачал про себя головой, — что ж делаете-то?'.

По моему мнению, сейчас нужно налаживать оборону далеко от границы, пока там сражаются передовые части и пограничники, а не слать прямо с колёс части в бой. Тем более, многих из этих подкреплений подлавливали фашистские бомбардировщики и разносили в пух и прах. Это как мясо кусок за куском подкидывать в мясорубку. Да, эти мысли были связаны с послезнанием и просмотренными телепередачами в будущем. Но ведь здесь же сидят умные люди, которые прошли не одну войну, закончили военные академии! Неужели они думают, что сумеют столкнуть назад немцев — тех, кто подготовился к нападению на СССР, а перед этим захватил половину Европы? Сейчас, когда память работает всё лучше и лучше благодаря обновлённому организму, организму мага, я многое вспомнил. Правда, урывками, моментами, но всё не белые пятна. Вот прямо сейчас всплыло воспоминание о, якобы, приказе (было или нет — не знаю, но в сети он мусолился) Павлова, суть которого сводилась к 'коротким контрударом выбить вражеские банды из Бреста и восстановить контроль над советской территорией'. Зараза, это дивизии под командованием Лееда, Бока, Рундштедта — просто банды?

— Дебилы, — в сердцах произнёс я.

В этот момент рядом проходил какой-то мужчина. При звуке моего голоса он вздрогнул и с опаской посмотрел на меня:

— Простите?

— Я не вам, просто мысли вслух.

— А-а, — понятливо кивнул тот.

'Итак, что мне делать дальше? Бежать дальше, пока не окажусь в местах, где не будет оккупации? Попробовать пересечь границу и перебраться, например, в США или Австралию, где смогу хорошо развернуться со своим магическим талантом? Или затеряться в местных лесах, показывая немцам 'мать Кузьмы'? — промелькнули в голове варианты своих действий в ближайшем будущем. — Нет, можно ещё навестить Сталина и раскрыться перед ним, но поверит ли он мне даже с демонстрацией чар? А уж о том, чтобы подчинить такую сильную личность доморощенному магу-новичку нечего и мечтать. У меня все силы будут уходить на контроль только Виссарионыча, а ближайшее окружение уже будет не по силам. Эх, мне бы годик перекантоваться в тишине, научиться пользоваться своими силами!'.

После короткого раздумья вариант с уходом на территорию за линию фронта я отмёл. Там мне никакая ментальная магия не поможет, если осяду на одном месте. Обязательно найдутся внимательные глаза, до которых чары не дотянуться. А я ещё и выгляжу под призывной возраст. Подозрительно будет, если молодой лоб в военное время шляется сам по себе, а военкомат обходит его вниманием.

Вариант с заграницей решил сделать запасным. Ничего такого в том, чтобы покинуть воюющую страну я не видел. Потому что не собираюсь отсиживаться за спинами людей, что сейчас гибнут и будут умирать на протяжении четырёх лет. В той же Америке я со своими способностями могу организовать постоянную помощь СССР, подав это как инициативу простых граждан, возмущенных вероломным нападением Германии на союзника своей державы. Помощь — это продукты, одежда, те же бинты с мазями, какой-нибудь транспорт вроде грузовиков и мотоциклов. А там, глядишь, смогу дотянуться до того, кому по силам снабжать СССР боевой техникой и оружием.

Основным планом стало решение остаться здесь и принять участие в боях с фашистами. Нет, не стоит думать обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Хотя я всей душой был готов помогать своим соотечественникам и ненавидел агрессоров, бросаться с шашкой наголо и творить добро пополам со справедливостью я не хотел. Желание помогать было сильно разбавлено желанием проверить свои навыки. Ну, а где ещё молодой только-только состоявшейся маг может разгуляться и устроить испытательный полигон в реальных условиях, как не во время неразберихи, созданной началом страшной войны? Книжечка на цепочки на груди не просто грела — жгла мне кожу. Хотелось испытывать одно заклинание за другим. Из одного раздела, второго, третьего и так далее, не останавливаясь, пока не узнаю все свои возможности.

'Эх, как жаль, что пока такие штуки, как Армагедон и прочие чары из высшей магии мне не по силам. А то ударил бы многометровым огненным валом по дивизиям группы Центр и — адью планам фашистов', — мысленно посетовал я.

Маг в условиях мира, где полно магических потоков и нет ни одного умелого пользователя ими — это вундервафля! А ведь благодаря джинну мои магические каналы в теле разработаны и соответствуют уровню развития сильного старшего мага, которому пара шагов осталась до приставки 'архи'. Мне остаётся только набить руку в заклинаниях, научиться соизмерять свои силы, чтобы не дать дуба во время активации сложнейших и затратных чар.

А там, стоит мне проявить себя в деле уничтожения оккупантов и до знакомства с лидерами государства будет рукой подать. Учитывая, что я могу лечить местные неизлечимые болезни и даже откатить назад возраст, тот же Сталин должен ухватиться за знакомство со мной руками и ногами. Но для этого сперва мне необходимо завоевать авторитет. Ведь тот же Мессинг не сразу стал вхож в кабинет Виссарионыча, перед этим он был никем и только кропотливым трудом создал себе имя, славу и уважение в глазах влиятельнейших людей.

В общем, если подвести итоги, то у меня руки чесались проверить свои новые возможности в боевой обстановке и помочь своим землякам. И рыбку съесть... и так далее. Это я бежал прочь в панике от резкого поворота в своей жизни. Шутка ли — в один момент оказаться в другом времени, да ещё в самом начале войны, о которой даже спустя семь десятков лет рассказывают страшное. Но сейчас мысли и чувства немного пришли в порядок, магические опыты добавили уверенности в своих силах.

Поэтому, когда со стороны Пинска прикатил небольшой паровозик, высадив дополнительную ремонтную бригаду с запчастями, я решил на нём вернуться назад.

В городе я направился в райотдел, где пробился в кабинет начальника и сумел провести беседу с ним один на один. К счастью, тот был на своём рабочем месте.

— Здравствуйте, я с особым поручением от... — я, с важным видом поднял глаза вверх, оборвав фразу. — Мне нужно от вас полное содействие.

Тот машинально повторил своим взглядом маршрут моих глаз, потом посмотрел на меня и кивнул:

— Всё, что в моих силах. Что требуется сделать?

— Мне нужно оружие, желательно небольшая винтовка с оптическим прицелом и запас патронов к ней.

— Хм, — задумался он на несколько секунд. — Есть неплохой образец в нашей оружейной комнате. Я сейчас распоряжусь, чтобы принесли.

Через пять минут у меня в руках лежал длинноствольный вертикальный штуцер с двумя нарезными стволами разного калибра. На планке был установлен длинный оптический прицел с крупными стёклами, закрытыми кожаными крышками на ремешке, повязанном на тело прицела.