Профессионалы

* * *

Влетев на пригорок, Павел остановился, чтобы перевести дух. Стар он уже для беготни с утяжелениями. Хотя сейчас и молодой далеко не всякий сможет не сбить дыхание, проскакав, как горный козёл, полкилометра по пересечённой местности, особенно если на нём навешано столько железа. А раньше бегали, и ничего. Биатлонисты, кстати, и сейчас справляются, но им-то, в огромном большинстве, нет и сорока.

Павел прислушался. Выстрелы теперь гремели поодаль, а тут, вблизи, только моторы гудели, да голоса кое-где звучали. Причём, особой тревоги в этих голосах пока не ощущалось.

Обойдя бугор, Павел на четвереньках пролез через густую поросль кустарников на свою третью лёжку. Отсюда, с высоты, просматривался почти весь подъём, плотно забитый бронетехникой. С двухсот метров с гаком видимость была не чёткой (сказывались прогрессирующая близорукость и приближающиеся сумерки), поэтому пришлось воспользоваться оптическим прицелом СВД. Оценив расположение заправщиков, взобравшихся уже почти на самый верх и вплотную приблизившихся к точке перегиба, Павел отложил в сторону винтовку и придвинул к себе ручной пулемёт. На таком расстоянии бронебойно-зажигательные пули РПК-203 дырявят до семи миллиметров броневой стали, а цистерны заправщиков вряд ли выполнены из броняшки. Взорвать полные цистерны Павел не рассчитывал — это вам не полупустые бензобаки автомобилей. Он намеревался превратить каждую из них в дуршлаг, и поджечь выливающееся на дорогу топливо.

Высадив по заправщикам весь магазин, он вставил второй и, расстреляв его, некоторое время наблюдал за потоками разливающегося по асфальту и кюветам жидкого пламени. Решив, что полученного эффекта вполне достаточно для создания тотальной паники, он переместился на другую позицию, чтобы запечатать шоссе снизу. Теперь в дело пошла снайперская винтовка. Павел стрелял по самым дальним бронетранспортёрам и боевым машинам пехоты, всаживая в каждую из них по полмагазина. Вначале у него всё получалось — пробка образовалась качественная. Но потом, оторвавшись в очередной раз от прицела, он заметил то, на что раньше не обращал внимания. А может и просто не видел в сгущающихся сумерках. Все три танка, ранее дисциплинированно стоявшие в арьергарде колонны, уже перелезли через кювет и теперь пробирались вверх подминая подлесок на опушке.

Павел вытащил свой "Дискавери" и попытался связаться с Олегом по рации, но телефон абонента был выключен. Достав из кармана разгрузки сигнальную ракету, Павел свинтил колпачок и, целясь поверх шоссе, потянул за шнур. Ракета с шипением ушла вверх и высоко в небе раскрылись три зелёных огня.

— На связи, — глухо прозвучало в трубке.

— Приготовься, — закричал Павел, — к тебе идут три шестые коробочки. Их надо остановить.

— Принято — с трудом разобрал он голос Олега в треске, доносящемся из динамика. — Но у меня осталось только две больших хлопушки.

В разговор неожиданно ворвался звонкий молодой голос:

— Мужики, помощь нужна? И кто вы вообще такие?

— Полковник Смирнов, — представился Павел, — Отряд местной обороны специального назначения. Помощь нужна обязательно. С кем имею честь.

— Капитан Потёмкин, разведрота сто тридцать восьмой бригады. Я на шоссе в районе двадцать первого километра. Кратко доложите обстановку.

— Противник силами свыше мотострелкового батальона заперт нами на подъёме шоссе. Авангардные коробочки мы уничтожили, но сейчас попытаются пойти на прорыв три диких кошки из арьергарда. Все три — шестой модификации. А у нас хлопушки на исходе.

— Принято. Сможете помочь скорректировать огонь "Акации"?

— Попробую. Но из меня корректировщик, как из говна пуля. Откуда самоходка будет стрелять?

— Поляны.

— А достанет?

— На пределе.

— Вот пусть тогда на пределе и начинает пристрелку. Я нахожусь как раз на линии огня, и первый же недолёт будет моим.

— Принято. И срочно убирайте своих людей. Пусть ко мне выходят.

— Олег, ты всё понял?

— Да, уже ретируюсь.

Стопятидесятидвухмиллиметровый осколочный "чемодан" просвистел высоко над головой и рванул за поворотом шоссе с перелётом почти в полкилометра.

— Пятьсот метров перелёт и триста левее — доложил Павел в трубку.

— Вас понял. Это будет голова или хвост?

— Хвост.

Второй снаряд разорвался точно позади крайнего бронетранспортёра, подбросив его в воздух.

— Крайняя жестянка поражена, — доложил Павел.

Третий взрыв взметнул в воздух землю в голове колонны, уже после точки перегиба.

— Это голова, — отреагировал Павел, — но сюда больше кидать не нужно, мы тут сами хорошо поработали.

— Спасибо за помощь, — прозвучало из динамика. — Быстро сматывайтесь, у вас в распоряжении три минуты.

Догадавшись, что теперь полетят спецбоеприпасы, Павел схватил СВД и бегом бросился прочь от шоссе. Пулемёт и гранатомёт остались на позиции. Жалко, разумеется, но себя жальче. Две килотонны — это совсем не шутка, а на километровый участок шоссе их, с учётом рассеивания, потребуется не меньше трёх.

К тому моменту, когда над головой зашелестел первый снаряд, Павел, уже отмахавший полкилометра, перемахнул лесную дорогу и стремительно лавировал среди деревьев, почти не обращая внимания на бьющие по лицу ветки: жить захочешь — ещё не так побежишь. Плашмя упав на дно старой воронки, оставшейся ещё с прошлой войны, Павел набросил на голову капюшон плащ-накидки, плотно зажмурился и широко открыл рот...

К двадцать первому километру Павел вышел через сорок минут после окончания обстрела, встретив по дороге Олега, который тоже побросал всё, кроме пулемёта Калашникова. За это время уже совсем стемнело, и только окружающие шоссе сосны слегка выделялись на фоне чуть более светлого неба.

— Стой, кто идёт! — прозвучало в темноте откуда-то сбоку. Повернувшись, Павел с трудом рассмотрел на обочине тёмный силуэт БРДМ-2А, слегка подсвеченный пламенем далёкого пожара.

— Стоим, — отозвался Павел, замерев напротив разведывательно-дозорной машины. — Ваш корректировщик, полковник запаса Смирнов. Со мной мой начальник штаба, полковник запаса Михайлов.

— Стреляем, — пошутил капитан Потёмкин, шагая навстречу. — А где ваш личный состав, товарищи полковники? — спросил он, когда офицеры обменялись рукопожатиями.

— Личным составом мы пока ещё не успели обзавестись, — вступил в разговор Олег. Сами познакомились лишь сегодня утром.

— Подождите, так вы что вдвоём почти полчаса батальон удерживали?! — поразился капитан. — Ну, мужики, даёте!

— А что нам ещё оставалось делать, если вы только к шапочному разбору появились? — ответил Павел, тяжело привалившись спиной к корпусу БРДМ.

— Да что ж это я? — хлопнул себя по лбу Потёмкин, — вы же устали как черти! Залезайте в машину, садитесь.

— Признавайтесь, где вы умудрились оружие раздобыть? — спросил разведчик, когда офицеры расселись в тёплом нутре боевой машины.

— Места надо грибные знать, — отшутился Павел. — Вы лучше расскажите, что в мире делается?

— У самих очень мало информации. Космической связи нет вообще, спецсвязь работает через пень-колоду, интернет умер. От Константской бригады связи и командования шестой армии здоровенная воронка осталась. Похоже, что янки не мелочились и не меньше чем полумегатонный заряд уронили. Хорошо ещё, что наша техника пашет.

Капитан мотнул головой в сторону сержанта-контрактника, сидящего у консоли с аппаратурой.

— Знаю лишь, что общее командование откуда-то из Москвы осуществляет Шойгу, зачастую, связываясь напрямую с командованием бригад. Там, где оно осталось. Били прямо по штабам.

— Значит, Москва стоит? — уточнил Павел.

— Москва — очень большой город. Замучаются бомбить. Да и кольцо ПРО там мощнейшее, в несколько уровней. Почти всё посбивали.

Олег вскинулся.

— Почти?! У меня сын там!

— Я подробностей не знаю, — немного подумав и, видимо внутренне на что-то решившись, продолжил разведчик, — но слышал, что в центре мало что уцелело. По крайней мере, ни Думы, ни Совета Федерации больше нет. Да и от Кремля почти ничего не осталось. А вся остальная площадь практически не затронута. Но фонит там сильно.

— Если не секрет, где командир разведроты это всё мог услышать? — поинтересовался Павел.

— По своим каналам, — Капитан улыбнулся. — Наш-то Центр уцелел.

— А Питер как? — тихо спросил Павел.

— Плохо с Питером. Эти уроды что-то очень крупное в Маркизову лужу кинули. Прибрежные районы как языком слизнуло, дамбы тоже больше нет, в метро Нева плещется. По Ваське и Петроградке тоже всерьёз приложили, как и по спальным районам. Старались, гады, бить туда, где застройка гуще. Всего наши двенадцать взрывов насчитали.

— А ЛАЭС? — продолжил расспросы Павел.

— Там вообще мрак! Чернобыль можно смело на десять умножать. И ветром потащило радиоактивные облака аккурат на Прибалтику.

— А кто это всё начал? — задал Павел вопрос, который волновал его никак не меньше остальных.

— Да кто ж теперь определит? — ответил капитан вопросом на вопрос. — Прошла информация, что ночью какая-то подлодка, чья она — так и не выяснили, нанесла из Атлантики ядерный удар по городу Брюнсюм в Нидерландах.

— Так это ведь чистейшей воды провокация! — воскликнул Олег. — Там штаб квартира НАТО, но ночью все кабинеты пустуют. На местах лишь дежурная смена и технические сотрудники.

— Именно так в ООН наши представители и заявили. А наглы сразу обвинили во всём нас. Доказательств, как обычно, никаких, но повод к ответным действиям железобетонный. И утром вместе с США нанесли по нашей территории глобальный ядерный удар. Заодно прилетело и Китаю. Чтобы два раза не ходить. Наши летуны успели поднять в воздух стратегическую авиацию и ответили так, что мама не горюй. Заодно вломили и по натовским базам в Европе. Потом подключился Китай. Его янки успели допечь изрядно, вот он и отработал по всем американским базам, до которых мог дотянуться. В том числе и в Европе. А поскольку точностью его ракеты никогда не отличались... Индия с Пакистаном, кстати, тоже под шумок обменялись ядерными ударами. От кого прилетело Израилю, пока не ясно, но больше этой страны не существует. Да, последняя информация, что проскочила в новостях, касалась пробуждения вулкана Йеллоустоун. Потом спутники кончились, и никому не известно, что сейчас происходит на той стороне шарика.

— А что финны? — спросил Павел.

— Финны решили под шумок отжать Карелию. Похоже, что долго готовились. Ломанулись сразу четырьмя бригадами — бронетанковой и тремя егерскими. Мы их встретили уже после Выборга. И дали прикурить. Но больно уж их было много. А у нас после бомбёжки оставалось в строю меньше половины личного состава. И соляра лишь та, что в баках. Так что остановить мы их остановили, но назад отбрасывать нечем. Будем ждать подмогу...

— Может чайку? — предложил Потёмкин.

— А покрепче ничего нет, а то голова раскалывается? — уточнил Павел.

— Как не быть!

Капитан поставил на упор откидную крышку столика, сгрузил на него из ящика фляжку, пластиковую бутылку воды и три стакана. — Разливайте. Закуски, к сожалению, нет, но мы конфету на троих порежем.

— Это он? — задал риторический вопрос Олег, набулькал на треть в стакан и потянулся за бутылкой с водой.

— Он это, он, — Павел остановил руку напарника и обратился к капитану:

— Спичечный коробок есть? А то, похоже, что черноморцев разводить спирт вообще не учат...

— У меня зажигалка.

Разведчик полез в карман.

— Нет, именно коробок нужен.

Спички нашлись у сержанта.

— Смотрите и учитесь, как это делается! — Павел поставил коробок около стакана и налил воды на его высоту. Опрокинул коробок на бок рядом со вторым стаканом и нацедил в него спирта из фляжки, опять же в уровень с верхом, лежащего на боку коробка. Потом аккуратно (по стеночке) перелил спирт в воду и плотно закрыл стакан ладонью. Подержал немножко. — Всё, можно пить. Ничего не нагрелось и ровно сорок градусов, как в водке. Менделеев — он не дурак был. Целую диссертацию на эту тему защитил. А Периодическая система — это так, мелочи.

После того как остальные повторили его действия, офицеры чокнулись стаканами и выпили за победу. Занюхали мануфактурой, предусмотрительно оставив конфету для второго захода.

— Хорошо пошла, — Олег потянулся за фляжкой. — Ну, что — повторим?

В это время Павел прикрыл рот рукой и стремглав бросился наружу. Почти сразу послышались соответствующие звуки — Павла рвало.

— Крючница спирт делала, — завил он, возникнув через некоторое время в дверном проёме.

— Спирт нормальный, технический. Исключительно для протирки визирных осей используется. Это ты большую дозу радиации хватанул.

Капитан полез в ящик за инъектором. — Сейчас мы тебя не больно уколем и полегче станет. А вообще, тебе, по-хорошему, пару дней надо отлежаться.

Инъектор пшикнул, впрыснув в бедро Павла порцию какого-то лекарства.

— Давай и мне, за компанию, — попросил Олег, выпрастываясь из ОЗК. Получив свою дозу, он застегнулся и, вновь пристраиваясь на лавку, продолжил:

— Слушай, Потёмкин, ты нас до садоводства не подбросишь? А то наша машина уже всё, наверно. Если после прохождения воздушной ударной волны и уцелела, в чём я лично сомневаюсь, то вся электроника точно выгорела.

— Подвезём. Тут всё равно уже ловить некого. Показывайте дорогу.

— А тут просто всё. На первом съезде направо, дальше прямо, до самого переезда, потом, никуда не сворачивая, по просёлку. Дальше я покажу.

БРДМ добежала до садоводства за пятнадцать минут, которые офицеры использовали, чтобы о многом договориться. А заодно и получить во временное пользование полевую рацию.

Когда разведывательно-дозорная машина замерла у ворот, осветив участок фарами, мужчины увидели Лену, выглядывающую из-за угла с автоматом Калашникова наперевес.

— Свои! — крикнул Павел, приоткрыв дверь машины. Покачнувшись, он неуклюже опёрся прикладом СВД о землю.

— Ты ранен?!

Жена кинулась к нему. Подхватила под руку, втянула носом воздух. — Напился?

— Не ранен он, просто получил большую дозу радиации, — прояснил ситуацию Олег. — А выпили мы по грамульке буквально, радиацию выводили. Его положить надо, пусть отлежится.

Он забрал у Павла винтовку, закинул его руку к себе на плечо и повёл к дому.

* * *

В течение ночи и двух последующих дней Павла усиленно лечили. У людей, которые загодя готовятся к ядерной войне, в бункере наверняка имеется специальная противорадиционная аптечка, доверху набитая всевозможными препаратами. Павел к таковым никогда не относился и в аптечке у него из радиоротекторов имелся только йод, защищающий организм от поглощения радиоактивного изотопа йод-131. Ну и пара бутылок водки, которые жена решила пока не задействовать в процессе. Пригодятся ещё. Считается, что этиловый спирт связывает свободные радикалы, с которых, собственно и развивается радиационное поражение тканей. Лена не знала, сколько этого ценного продукта Павел успел поглотить за время своего отсутствия, но здраво рассудила, что на сегодня ему уже достаточно.