По-хорошему следовало расстаться с Хромом, но по тем или иным причинам увольнение откладывалось и теперь, по-видимому, навсегда, тем более что в рейдах главтех больше не пил, находясь под усиленным, вполне оправданным и непробиваемым контролем.
И вот ситуация совершенно неожиданно — если не сказать, невозможно — повторилась.
После телепатического боя нещадно разболелась голова, и настроение Натин скатилось до той отметки, когда даже всевластный капитан не связывался с женщиной. Сам он лежал у себя в каюте и матерился сквозь зубы — для Берри Лиара стычки с главтехом имели не лучшие последствия, потерять бы сознание в лечебных целях — да не выходило. Но для Хрома этот полёт всё-таки стал последним.
Н-да, несчастному аборигену сегодня особенно не повезло — на небо он угодил для встречи с богиней гнева. Но историческая встреча не состоялась — в каюте, кроме Дини, никого не было. Сын для разнообразия оккупировал терминал и резался в старую игрушку-стрелялку — откуда взялась гадость у ребёнка, оставалось лишь гадать. Наверное, приклеился к разуму младшего связиста и вместе с ним погрузился в универнет, к которому имел ограниченный доступ.
— Где фиалкиец? — не на шутку встревожилась Натин.
— Кто? — не понял увлечённый очередным монстром сын.
— Наш гость, — мать жестоко выключила компьютер.
Денила возмущённо пискнул, но, натолкнувшись на о-оочень сердитый взгляд, проявил благоразумие.
— А-а, дылда. Он в ванной. От него воняло, и я показал, как включать кран.
— Что? Давно он там?
Сын неопределённо пожал плечами и кисло посмотрел на мёртвый экран терминала, однако нарываться на неприятности не решился — мамино терпение всё-таки не безгранично.
Натин в ужасе кинулась к санузлу, с трудом дождалась, когда медленные двери разъедутся в стороны, и в предобморочном состоянии ввалилась внутрь.
Абориген, во-первых, не собирался умирать, во-вторых, откровенно наслаждался жизнью и, в-третьих, вполне освоился с техникой — он как раз вылезал из наполненной пеной ванны (сколько Натин потребовалось сил уговорить Берри Лиара на это чудо!) с явным намерением посетить душевую кабинку. Пока телепатка приходила в себя, он устроил "дождик", бессовестно и расточительно залив всё помещение, и только потом заметил поражённого зрителя.
— Привет, — она искусственно улыбнулась и, рванув со стены халат, протянула гостю. — Держи.
Юноша отлично понял, что от него хотят, потому развёл руками, осмотрел себя, ища недостатки — кажется, ложной скромностью он не страдал. Заинтригованный тишиной и задержкой, в ванную вошёл Денила. Чувствуя себя донельзя глупо, Натин сердито поджала губы и встряхнула халат, затем словно бы обернула одеждой невидимый столб — фиалкиец раздосадовано хмыкнул и выполнил требование хозяйки, потом, как и раньше, взглядом попросил объяснений у Денилы. Мальчик, вдруг проявив мужскую солидарность, изобразил ладонями нечто вазообразное и покрутил пальцем у виска — абориген кивнул.
— Диня?!! Ты что?! — ахнула мать.
— Ничего, — глянул волком сын, но настроения не выдержал. — Мам, я его предупредил, чтобы дурака не валял.
— Дурака?
— Ага. Мам, он обиделся — зачем ты к нему ворвалась? Ты же мне сама говорила, что это нехорошо, правда ведь? — Денила был предельно серьёзен. Порой Натин казалось, что в некоторых вопросах она младше десятилетнего сына — это ощущение длилось не долго, но стало возвращаться всё чаще и чаще. — И вообще, ты лучше спроси, чего это он такой умный! Ванны принимает, душ включает... я же ему только кран показал!
Сын умолк, но вполне открыто подумал, что случилось бы, расскажи он дылде о речевом управлении — вышла удивительно нереальная картина.
Телепатка вернулась к фиалкийцу. Завёрнутый в халат, юноша смотрелся забавно и как-то по-домашнему: будучи чуть выше и шире в плечах Натин он, тем не менее, выглядел как старший брат, который впопыхах натянул на себя старую любимую одежду, давно уж отданную младшим на растерзание. Ноги торчали до половины икры, свёрнутые концы рукавов болтались в районе локтей, а расшитые легкомысленными васильками полочки вовсе не сходились на груди. В целом, почти герой-любовник, если бы не несколько растерянный вид и грязные вещи в руках.
Натин нахмурилась — почему-то вспомнила о "женской доле и месте". Вот только пусть попробует! От этих средневековых никогда не знаешь, чего ожидать... Но гость и не думал всучить одежду хозяйке — он вопросительно кивнул в сторону всё ещё полной пены ванны. Эх, теперь ею не воспользоваться — лимит исчерпан... И это после общения с главтехом!
В очередной раз скрывая раздражение, телепатка забрала костюм и отправила вместе с сапогами в очиститель.
— Не беспокойся, я скоро всё верну.
Юноша даже не пикнул, словно каждый день наблюдал, как дорогая одежда исчезает в дыре, больше всего смахивающей на мусорную, нежели на какую-либо ещё, и наклонился (халат затрещал), вытянул декоративную пробку за цепочку — вода и пена, как и при обычной, голосовой команде, впитались в стенки. Возможно, именно из-за внешней анахроничности фиалкиец и разобрался с ванной, но как быть с остальным?
Натин попыталась выяснить, но на слова и образы гость лишь вскинул брови — не понял. Тогда Денила ткнул пальцем в уже пустую ванну. Фиалкиец снова кивнул и протянул хозяйке прозрачную бутылочку — на этикетке красовался распускающийся, весь в росе ландыш, им же пахла матовая жидкость во флаконе.
— Так просто? — Натин не верилось. — Ты ученик лекаря или алхимика? — она не спрашивала, скорее — рассуждала. — Тогда объясняется твои доверие, богатство, неприятности и сообразительность. Всё это от любопытства! Интересно, сообразительность — это у тебя периодично или постоянно? А ну-ка попробуем ещё разок. Итак, — телепатка указала на себя. — Натин. — на Диню. — Денила. — на гостя.
Тот опять ухватился за руку.
— Да нет же! — вдруг взревел Диня. Ошарашенная мать онемела. — Я — Денила. Мама — Натин. Ты?!
Абориген цокнул и отрицательно качнул головой.
А потом заговорил.
— Диня. Нита. — он прижал кулаки к груди и едва заметно поклонился, не сводя глаз с хозяев. — Слай.
Видимо сказалось общее перенапряжение — Натин упала в обморок.
Очнулась телепатка под шелест двух голосов — кто-то старался говорить тихо, но иногда срывался на жарко-звонкий или спокойно-гулкий тон. Слова не разбирались, эмоциональный фон был размеренно-заинтересованным, поэтому тоже не нёс какой-либо полезной информации, кроме уверенности — всё в порядке, всё хорошо.
Натин медленно открыла глаза.
Потолок. Тусклый металлический блеск от заключённых в клетки ламп. Они давили, заставляли тосковать. Интересно, кто и почему придумал столь угнетающий интерьер для звездолёта? Чем был "Феникс" раньше? Спросить у капитана? Нет, он вряд ли знает — Берри Лиар пришёл на корабль немногим раньше телепатки-контактёра... Почему-то тюремные светильники обратили на себя внимание только сейчас, при прямом взгляде вверх — обычно они казались нормальными, да и бытовой голограф работал исправно, то превращая потолок в экваториальные ночные небеса, то заполняя его глубокой, пронизанной солнцем синевой — не понять, зеркало морское или опрокинутый океан центральной Эролы, родной планеты Натин. Что случилось? Почему ей неприятен свет этих ламп? Неужели виной мимолётная встреча с Фиалкой? Чересчур уж понравилось телепатке сред цветов, окружённой густым сосновым ароматом — Натин даже приснилась полянка, наполненная нежным, пусть и несуществующим перезвоном колокольчиков и басовитым гудением пчёл...
А здесь? Здесь трудно дышать! Здесь гладкий потолок с плесенью ламп и мшисто-ржавым налётом заклёпок. Здесь... Она не человек, а какая-то дохлая рыбка в масле! Говорят, многим нравятся такие консервы. Хотя вряд ли кому на "Фениксе" — на "Фениксе" даже Цырыпыл, усатый талисман исследовательской группы, морду воротит. Он, по классификации ксенобиологов, кот, по форме хвоста и некоторым повадкам — белка, первым оценил новое лакомство, когда командир на безденежье временно превратил гордого исследователя в дальнобойщика-трампа и взял на борт груз консервов, которые из-за месячного таможенного ареста оказались почти единственной пищей всего населения застрявшего в контрольной зоне звездолёта. Тогда и заядлый рыбоед Цырка не выдержал и сердито фыркал на натурпродукт, готовый есть порождение пищевого синтезатора, только бы не видеть плоских банок с рыбой.
Голова уже не болела, тело казалось невесомым — словно сон-воспоминание об обречённой планетке исцелил Натин физически и сорвал все защитные психологические оболочки. Да и ментальные тоже. Телепатку волнами захлёстывало уныние. Чётко осознавая, что так и до суицида недалеко, Натин резко вскочила — перед глазами поплыло — и со стоном повалилась обратно на подушки, мягкие, чуть пружинистые, на пуху неизвестной птицы с неизвестной планеты.
— Мама? — на кровать прыгнул Денила. Почему-то женщина удивилась, когда поняла, что звонкий голосок принадлежал сыну.
— Со мной всё в порядке. Голова закружилась.
— А ты поднимайся медленно, ладно? — он ласково улыбнулся, несмелой рукой прикоснулся к её щеке. — Ой, а мы испугались, когда ты упала! Я вообще не знал, что делать, а дылда... Слай сразу понял! Мам, ты на него не сердись! Он не думал, что ты упадёшь!
— Не думал? — Натин заметила рядом фиалкийца.
Абориген переминался с ноги на ногу и имел донельзя виноватый вид — именно с таким Диня убеждал мать, что "больше не будет", раздумывая над очередной выходкой.
Чистенький, высохший, всё ещё благоухающий ландышем, одетый в линялый мешковатый костюм младшего техника, Слай сейчас не выглядел обычным, хотя и не сильно изменился с эффектного представления. И всё-таки, единственным, что по-настоящему бросалось в глаза, была его шевелюра — рыжая, чёрная, светло-красная, синеватая и ещё какая-то... в общем, крашенная. Натин не сдержалась и фыркнула — давно она такого не видела. Юноша понял и, зло скрипнув зубами, намотал локон на палец — телепатку проврало: нервное хихиканье мгновенно разрослось в громких хохот.
— Мама! — пришёлся на помощь Денила. Натин заткнула рот покрывалом. — Смешно, но ему же обидно! И вообще, над ним пошутили! Он сказал, что не знал, пока у нас в зеркало не глянул.
— Сказал?! — неприличный гогот как отрубили. — Он с тобой разговаривал?
— Ага. Только слова непонятные, зато рожи строит выразительные.
Телепатка вновь не стала исправлять и поучать сына — здесь без Георгии, приглядывающей за детьми "Феникса", не справиться. Сейчас и без того имелось над чем поразмыслить — как разум ни отказывался это признать, но вторым таинственным шептуном был Слай. Отсюда выходит, что и Диня не скупился на объяснения.
Натин приподнялась на локте, чтобы с очередным охом рухнуть обратно.
— Его глаза. Они зелёные...
— И? — ощутив, что с матерью всё в порядке и ей ничего не грозит, сын пожал плечами. — У меня такие же.
— Верно, малыш. Но когда мы в первый раз встретились, они были голубыми, как незабудки. Словно под цвет полянки... Ой, — телепатка с ужасом поняла, что руки сами собой тянутся по-детски указать на новый, удивительный объект, как бы спрашивая "А что это?", хотя ничего необычного здесь не было. Она за эти годы видела и не такое. Усилием воли Натин остановила тело, вцепилась в покрывало, но мысли уже ушли вперёд — Диня, не успев рассердиться, уже поворачивался в сторону фиалкийца. — Они карие.
Сын вперил грозно-исследовательский взгляд в аборигена — под неожиданно яростной атакой юноша дёрнулся и попятился, явно намекая, что живым не дастся. Телепаты хором, с одинаковым скептицизмом хмыкнули, но всё-таки сжалились над несчастным подопечным — Натин осторожно коснулась правого века и подмигнула. Лицо гостя просветлело, и он что-то залопотал, размахивая руками.
— Хм, о чём ты? — если рожи он и впрямь строил выразительные, то, что он имел в виду, разобрать не выходило, не помогали и эмоции, рванувшие в телепатку, будто свои собственные.
Слай осёкся, потеребил в задумчивости нижнюю губу и окинул помещение требовательным взглядом — помоги, страшилище! И оно помогло — прищёлкнув пальцами, абориген указал на светящийся экран терминала, потом внимательно посмотрел на Денилу и изобразил руками прямоугольник, внутри него ещё какую-то фигуру.
— Картинки? — нахмурился мальчик. Среди отосланных образов Натин выделила детскую книжку о зверятах и подробные статьи из большой энциклопедии — сын в последнее время увлекался биологией. Фиалкиец довольно кивнул. — Ты говоришь, мы видели твои глаза? Но я не помню! У меня этих картинок много.
— Диня, ты бы сначала к компьютеру подошёл, а там...
Юноша оборвал телепатку самым неожиданным образом — вдруг высунул язык, затем резко выпростал вперёд руку и медленно свернул на манер хоботочка, раздул щёки, при этом умудрился сыто улыбнуться и под конец изобразил над головой нечто, вроде острого гребня.
— Да-а, рожи что надо! Похоже, на Фиалке водится кто-то, подобный хамелеонам... Глаза Слая адаптируются к окружающим цветам, — сработала привычка комментировать все открытия в микрофон (давно настроенный компьютер отреагировал на менторский тон и включил запись), — процесс чисто физиологический и, наверное, неконтролируемый. — Мать обернулась к сыну. Конечно, она уже опоздала, но смолчать не могла: — Диня, ты знаешь, что аборигенам ни в коем случае нельзя демонстрировать работу на компьютере?
— И чем нам заниматься? В гляделки играть? И вообще, детское там всё было!
— Детское? — удивилась Натин, но продолжить не успела — ей помешали. Двери в каюту бесцеремонно разъехались, пропуская Берри Лиара. Вид командира желал лучшего — налитые кровью глаза и, словно в отместку, побелевшие губы превратили бравого капитана в призрака, годного лишь, чтобы детей пугать. И что ему не лежалось? Что обеспокоило?
Картина, открывшаяся глазам командира "Феникса", стоила кисти художника или хотя бы профессионального голографиста: Натин среди вороха подушек и одеял — немного томная и смешливая королева, а рядом — её послушные дети. Берри картина почему-то не понравилась.
— Отдыхаем? — зло процедил он.
— То же и тебе не помешает, — нервно отрезала телепатка. — А если ты беспокоишься об общем плане работ, то забудь — я всё сделаю в срок.
Внимательно наблюдающий за ними фиалкиец сердито нахмурился, капитан, наоборот, предельно вежливо улыбнулся — мальчишке ведь ещё не объяснили, кто в доме настоящий хозяин.
— Не представишь нас, Натин?
Женщина оцепенело, как-то потеряно и беспомощно посмотрела сначала на аборигена, затем на сына, словно ища у них одобрения, если не сказать, разрешения. Но на звездолёте "Феникс" всё делалось только с разрешения Берри Лиара.
— У тебя проблемы? — он недобро прищурился.
— Это у тебя, Берри Лиар, проблемы! — окрысилась Натин.
Ментальный фон в каюте разом изменился. Что они делают? Что на них нашло, да ещё в присутствии аборигена? Пытаясь избавиться... избавиться, не понятно от чего, телепатка вновь заговорила:
