Душегуб

— Да и ладно. Там меньше половины осталось. Давай спать дальше... Ваня, он тебе прямо на спину наступил?

Денис вздохнул.

— Да. Прямо на спину...

— Дай я посмотрю.

— Да ладно, Варвара Ильинична. Будет утро — посмотрите.

И задул свечу.

* * *

Утром он проснулся от выстрела.

Вскочил. Хозяйкина постель пуста. Вылетел на улицу. Там уже толпилась вся дворня.

Варвара Ильинична стояла на коленях посреди двора над трупиком Маргоши.

Она подняла тоскливые глаза на Ливанова. Спросила удивлённо:

— Зачем же вы так?.. Григорий Семёнович?..

Тот взревел:

— Чтобы меня всякая крыса кусала?! Я не потерплю! Я не позволю!

В руках у него дымился пистолет.

Варвара встала.

— Вы негодяй, Григорий Семёнович. Негодяй и мерзавец.

И быстро пошла в дом.

Иван подошел к мёртвой Марго. Череп собачке снесло напрочь.

Сзади Гагарина сказала:

— Ваня, отойди.

Он обернулся. На крыльце стояла Варвара с кремнёвым штуцером в руках. Денис сделал пару шагов в сторону.

Ливановский кучер, поправлявший сбрую на конной паре, запряжённой в пролётку, ласточкой нырнул за колесо. Ливанов стоял, разинув рот и выпучив глаза.

Грохнул выстрел. Варвара брякнулась задницей на крыльцо. Штуцер вылетел у неё из рук и, кувыркнувшись через перила, упал на газон.

Правая Ливановская упряжная рухнула набок и забилась в агонии.

Ливанов заорал.

— Варька! Ты что — дура?! Ты что творишь?! Я за эту кобылу двадцать рублей серебром отдал!

Глафира помогла встать хозяйке. Та отряхнула подол, держась за отбитое плечо. А Григорий достал из-под полы второй пистолет. Его колотило от злобы.

— Да я тебя!... Я тебя...

Вся дворня шарахнулась в коридор, подальше от направленного ствола.

Денис, для самого себя неожиданно, шагнул и прикрыл хозяйку собой, спокойно, с угрожающим прищуром, глядя на размахивающего оружием мужика.

Тот шипел:

— Щенок наглый. Убить бы тебя...

Варвара сказала из-за его спины.

— Я за Марго отдала тоже двадцать серебром. Мы в расчёте, Григорий Семёнович. И уезжайте ради бога. Уезжайте от греха подальше. У меня ещё ружьё есть. И оно заряжено.

Ливанов крикнул своему кучеру.

— Режь постромки!

Бросили дохлую лошадь посреди двора и укатили по дороге на юг.

Все дружно вывалились обратно не крыльцо, под руки, повели Гагарину в усадьбу. Усадили на тахту в гостиной.

Глаша обмахивала хозяйку полотенцем. Ту трясло. Она пила из оловянной кружки воду, и зубы у неё выбивали дробь.

Франц, прямой, как флагшток, сказал:

— Варвара Ильинищна, вы героищеская шенщина... А господин Ливанов-то перепугался. Думал, щто вы его застрелите, как хорька.

Все, включая барыню, начали подхихикивать, потом и вовсе заржали в голос. Варвара Ильинична смеялась и плакала одновременно. Напряжение разрядилось.

Когда успокоились, Варвара сказала:

— Спасибо тебе, Ваня.

— Да ладно...

— Он ведь, дурак, мог и выстрелить.

Денис постоял, помялся, не зная, что сказать, потом пробормотал:

— Я один раз уже умер, второй раз не страшно...

И спросил:

— Глаша, а в деревне конину едят?

— Когда есть — едят. А чего же мясо-то не есть.

— Надо лошадь освежевать, да людям раздать. Пропадёт.

— Я пойду, шкуру сниму, — проявил инициативу Захар, — а ты, Глаша, сходи в деревню, скажи бабам про конину.

А Денис отпросился домой. Надо было проверить — как там мать.

Дома отец заболел. Лежал на полатях бородой кверху.

— Мама, ты как себя чувствуешь?

— Уже лучше, сыночка.

— Сходить к барыне сможешь? Там конину раздают. Бесплатно. А что с батей?

— Мужики его отходили, отмутозили. Вчерась вечером. Обиделись на него.

Петр молчал. А Мария взяла ведро и пошла с сыном за кониной. Спрашивала:

— Ванечка, ты пошто дома не ночевал? Барыня не пустила?

— Да, мам. Там такое!..

Во дворе крестьянки деловито разбирали бедную лошадь на запчасти.

Варвара Ильинична уже оправилась и встретила Дениса на крыльце.

— Пошли, Ваня. Этот мужлан перебил нам всё настроение. Но работать надо... Я на днях отправлю Франца в Архангельск, узнать насчёт пожарного...

— Насоса, — подсказал Денис.

— Да. Правильно. Ты, Ванечка, посиди, подумай ещё. У тебя хорошо получается.

Завела его в кабинет. Закрыла дверь, остановилась и долго смотрела Денису в лицо. Потом шагнула, прижалась к нему. Держала за плечи, боясь причинить боль спине.

— Без тебя, я бы никогда так с Ливановым не сделала. Есть в тебе что-то... Сильное.

Денис приобнял барыню.

— Ничего. Всё хорошо, Варвара Ильинична. Всё наладим, всё поправим, ото всех отобьёмся.

Варвара привстала на цыпочки и поцеловала Дениса в щеку.

— Спасибо тебе, Ваня. Другие-то меня бросили, да сами попрятались. Один ты у меня защитник.

Денис с удивлением обнаружил, что в его душе что-то шевельнулось. Что-то незнакомое. Нежность какая-то...

Он тряхнул головой. Надо сосредоточиться. Впереди много работы. Пока всё идёт нормально. Всё идёт так, как задумано.

— Варвара Ильинична, вы в анатомии разбираетесь? Потрогайте ключицу, я боюсь перелома.

Гагарина потрогала своё плечо.

— Не знаю.

— Дайте я...

Он через ткань глухого платья пощупал кости. Когда коснулся средины ключицы, Варвара поморщилась.

— Боюсь, что у вас трещина в кости. Надо поберечь руку. Нужен платок.

— Какой?

— Большой, женский.

— Глаша! Глафира!

Та зашла.

— Принеси платок, что на сундуке у меня лежит.

Денис сделал повязку через плечо, поддерживающую руку.

— Придётся вам вот так походить некоторое время. Хотя бы дня три. И постарайтесь рукой не шевелить.

Варвара во время этих процедур всё время внимательно смотрела на Ивана. Когда тот закончил она с подозрением спросила:

— Ваня, а откуда ты всё это знаешь?

— Я потом, когда-нибудь, расскажу.

— Почему — "потом"?

— Сейчас ещё не время.

— А когда будет время?

Денис закрыл глаза, постоял так некоторое время, поулыбался.

— Варвара Ильинична, позвольте, я сам определю, когда оно придёт. Хорошо?

Варвара тоже многозначительно помолчала, но согласилась:

— Хорошо.

Умная женщина.

* * *

Позавтракали в столовой.

Уже привычная пшённая каша с маслом и чай с сахаром.

— Чёрт, мясо надо, — думал Денис. Но чего-то требовать, или даже просить, пока было рано.

"Ладно. Поехали дальше. Что тут ещё можно сделать?" — думал он садясь за письменный стол.

Общая картина ясна. Нехватка квалифицированных кадров. Это очевидно и естественно. Привлекать со стороны? Влетит в копеечку. Это одно. А второе — где взять поле деятельности для этих "спецов"? Косить и пахать вручную — много ума не надо.

Личный состав поместья не восхищает. Двенадцать душ по ревизским сказкам. Деревня в четырнадцать дворов. Три хозяйства вообще без мужиков. Вдовы солдатские. Люди и так выжимают из себя последние силы.

Значит — механизация и интенсификация труда. Простейшие механизмы и приспособления. Над этим придётся работать. Изобретать.

Следом тянется производственная и материальная база. Заказывать инструмент и технику на стороне, наверняка, накладно. Да и отдавать свои идеи, впрочем, пусть даже и не свои, совершенно ни к чему. Интенсификация всего хозяйства страны приводит к падению цен на продукцию. И в ситуации со всеобщей механизацией, нам самим придётся производить больше, а получать столько же. А это неразумно.

Значит, надо делать производство здесь, на месте. Пусть и примитивное. Но, переход от ручного труда к труду с малой механизацией даст чудовищный скачок производительности. И, на первых порах, этим можно и ограничиться.

Соблюдение секретности — это следующая статья. И тут надо работать и работать. Надо создавать службу безопасности. А может быть, даже и маленькую армию. Вон, Ливанов что сотворил.

Нет. Смерть собачки его не беспокоила. Тут нужны хорошие настоящие собаки. Сторожевые. А покойная Марго — это так... Баловство.

Потом пришла интересная мысль. Он пододвинул карту. Мда-с...

Вышел в коридор и пошел в сторону кухни, откуда доносился голос Гагариной.

— Варвара Ильинична, можно вас на минутный разговор?

Хозяйка, вытирая свободную руку о передник, пошла за ним в кабинет.

— Скажите, а каким путём вы ездите в Архангельск. К примеру...

— Едем сначала до Соленца. Там брод. И потом лесным трактом, через Карпогоры...

— И сколько занимает путь?

— Недели две туда и столько же обратно.

— Господи, в какой глухомани мы живём!

— Ох и не говори, Ванечка. А чего ты хотел?

— Я думал паром сделать и брать за перевоз. Это деньги. Только выходит — на той стороне дорог нет?

— Нет, Ваня. На той стороне наши заливные луга. Покосы и огороды.

— Тогда паром отменяется. Буду думать дальше... Кстати, а кузница в селе есть?

— Есть. Как без кузницы. Вон, даже лошадь подковать...

— Уже кое-что. А кузнец кто?

— А кузнец — дядька твой. Касьян Портнов. Но он — так себе кузнец, между делом.

— Понятно. Ладно, буду думать дальше.

До обеда внезапно для себя выяснил, что село совершенно не использовало картофель. Это большое упущение в хозяйстве, и он намеревался это положение исправить.

Кроме того пашни не удобрялись. Огороды — да, пашни — нет. Почему? Ладно, химических удобрений ещё не существовало, но навоз-то в наличии. И с этим недоглядом тоже надо было что-то делать. То есть необходима навозная яма, которая будет концентрировать подкормку естественного происхождения для растений.

И сразу же пришёл на ум генератор биогаза. Это тоже необходимо будет обмозговать.

Денис накидывал план будущих работ.

После обеда подался в кузницу и осмотрел помещение, инструменты и горн.

Тут же образовалась проблема — кузницу следовало делать капитальной, а не просто навес. Кроме того запас железа следовало пополнить, исходя из его планов создания пароконного плуга, роторной сенокосилки и конных граблей. Это для начала.

Вернулся через пару часов в кабинет и до вечера обсуждали с Францем, Захаром, Глашей и, конечно же, Варварой Ильиничной, его планы.

На этом импровизированном совещании он понял, что его новшества встретят сопротивление в крестьянской среде. Но это не причина отказываться от "прогрессивных технологий". Постепенно все поймут выгоды от малой механизации и прочей новизны.

Ужинали печёным сомом с гречневой кашей.

После позднего ужина Денис посидел ещё маленько за бумагами и собрался идти домой. Но Гагарина его остановила.

— Ваня, я прошу тебя остаться на ночь. Глаша постелет тебе в кабинете.

Удручённо села на стул.

— Знаешь, Иван... Я устала бояться. Я устала каждую ночь ложиться спать с пистолетом под подушкой. Здесь такая глухомань и я всего боюсь. Зимой волки лютуют... Теперь, когда Марго нет — боюсь особенно. А ты... Мне кажется, что ты можешь меня защитить. Оставайся ночевать в кабинете.

Спорить он не стал. То ли спать на деревянных полатях, то ли на мягком диване.

Да он, собственно, и надеялся на такое предложение. Были у него некоторые планы, некоторого характера, на некоторых особ.

Когда все разошлись, хозяйка заперла дом, закрылась в своей спальне, и усадьба затихла, Денис тихо прошёл в библиотеку. Там не стене висела испанская гитара-шестиструнка. Он намеревался её испробовать.

Тихонько настроил инструмент и тронул струны перебором.

Его умение играть на гитаре, и его мягкий, вкрадчивый, лирический баритон, сразили не одно женское сердце. А сейчас бариона как не бывало. Тенор!

— "Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала

В расплавленных свечах мерцают зеркала

Напрасные слова я выдохну устало

Уже погас очаг. Ты новый не зажгла..."

Он тихонько пощипывал струны и негромко выпевал слова романса. Но прекрасно понимал, что та, которой предназначалось это выступление, прекрасно его слышала.

Буквально после первого куплета дверь тихонько открылась и в библиотеку просочилась Варвара Ильинична в ночной рубашке и накинутой на плечи большой цыганской шали.

Денис, изобразив смущение, замолчал.

— Ванечка... Пой дальше... Пожалуйста, — прошептала Гагарина.

И он продолжил:

— "У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик..."

Прошёлся по своей программе романсов.

А закончил простенькой, деткой — Тридцать три коровы.

Варвара смотрела на него, распахнув глаза. Она прижала кулачки к груди и прошептала:

— Ваня... У тебя божий дар... Ты заставил меня плакать и смеяться. Скажи мне — кто ты?

— Пойдёмте спать, Варвара Ильинична. Завтра у нас будет трудный день... Простите, что я вас разбудил.

Аккуратно поставил гитару на кресло и пошёл к двери. Варвара удержала его за плечо и долго и внимательно смотрела ему в лицо.

Денис склонился и осторожно поцеловал женщину в губы.

Варя не отшатнулась и не оттолкнула. Наоборот, подняла лицо, чтобы ему было удобней, и Денис стал нежно прикасаться к нему губами.

Страсть накалялась. Женщина начала отвечать на его поцелуи. А когда он провёл руками по её спине и опустил их ниже поясницы, Варя округлила рот буковкой "о", задышала тяжело со всхлипом, задрожала.

Подняв женщину на руки, Денис понёс её в спальню. Она распаленно шептала.

— Ваня... Ванечка...

И он ей отвечал также распаленно.

— Что, Варенька? Что, родная моя?

Ответа не было.

Он продемонстрировал ей добрую половину из своего арсенала опытного любовника. Варенька пару часов металась в эпилепсии страсти. Стонала, кричала и билась как рыбка, вытащенная из воды.

Подростковая гиперсексуальность тела Ивана, и мудрая искушённость мозга Дениса, творили чудеса интима.

В конце-концов Варя на полукрике уснула. Просто — выключилась. Умаялась, бедная. Она лежала, мокрая от пота, с пылающим лицом, с лёгкой улыбкой на губах и ровно дышала во сне.

— Так, — думал Денис, — большая часть дела сделана... Но, какая женщина! А! Какая страсть! Гейзер! Вулкан!!.. За такую не жалко и плёткой по спине получить... И умереть за неё не жалко.

Он, встал, накрыл Гагарину легким покрывалом и ушёл в кабинет на узенький диван досыпать остаток ночи. Спина болела неимоверно.

Утром пришедшая Глаша загремела кастрюлями и сковородками. Денис проснулся и, напялив рубаху и лапти, поплёлся оправляться и мыться.

Попутно он отметил себе в памяти вопрос о создании нормальных сортиров. И даже больше — нормального теплого туалета и нормальной ванной. Ну, вот привык он к минимальному цивилизованному комфорту, что поделаешь.

Позвали в столовую на завтрак.

Как человек, грудью вставший на защиту своей госпожи, как её личный охранник, он приобрёл привилегию — завтракать за одним с ней столом. Тем более, Денис положительно отличался манерами и аккуратностью.

Варя старалась не поднимать глаз. Если она встречалась взглядом с Иваном, тут же краснела до кончиков ушей и снова утыкалась в тарелку.

Глаша делала вид, что ничего нет замечает. Но то, как она стреляла глазами на Дениса, показывало, что она всё поняла.