Путь домой. Главы 1-18

Ростислав внимательно осмотрел Ма Ян. Вроде бы переломов не было, на затылке прощупывался след от удара — видимо, девушка ударилась при падении на спину, когда просел пол. Но рана была неглубокой, и физик надеялся, что Пак Ма Ян просто оглушило. Вельяминов слегка прикоснулся к щекам девушки. Та застонала, приходя в себя, потом пробормотала что-то по-корейски.

— Как ты себя чувствуешь, любимая?

— Голова болит. Тошнит.

— Вероятно, у тебя сотрясение мозга. Не уверен, что правильно перевёл медицинский термин на английский. Ничего, всё пройдет. Держись!

— Что случилось с лабораторией?

Ростислав подчеркнуто сжато описал обстановку, упомянув гибель Марио и изложив предположение о переносе в прошлое. Ма Ян помрачнела и сказала:

— Надо обследовать развалины корпуса. Возможно, кто-то застрял под обломками. Я сейчас постараюсь встать и пробраться внутрь.

— Тебе лучше полежать, пока есть возможность. Я попробую осмотреть руины.

Ростислав достал из кармана мобильник. Аппарат чудом уцелел и показывал, как и ожидалось, отсутствие базовой станции. Но аккумулятор был полностью заряжен, а встроенный фонарик мог давать довольно яркий свет. Физик спустился в пролом и огляделся с помощью подсветки, пытаясь вспомнить, кто где стоял в момент катастрофы. Вскоре Вельяминов обнаружил тело Войцеха. Молодой ученый погиб от удара упавшей стальной опорой. Раздавленный череп не оставлял никаких сомнений. А Михаил, похоже, остался в двадцать первом веке. Ростислав вспомнил, что Гозман успел отойти от установки дальше, чем Марио, на свою беду оказавшийся на границе прямого и обращенного времени. Вот только и в будущем шансов уцелеть не очень много — вряд ли оставшаяся часть корпуса стоит ровно.

Под рваным гофрированным листом что-то мелькнуло. По искореженному металлу карабкался Никитин. Полковнику пригодились профессиональные навыки, двигался он спокойно, без лишней суеты.

— Василий, что с Люсей? Помощь нужна?

— Уже нет. Кранты Людмиле, — офицер говорил об уже покойной жене ленивым скучающим тоном. — Спасатели уже прибыли?

— Не прибыли. И вряд ли вообще будут, — раздраженно ответил Вельяминов. Вот ведь судьба! Погибли Войцех и Марио, хорошие ребята, настоящие ученые. Неизвестно, что с Мишей. Ранена Пак Ма Ян. Да и Люся, пожалуй, не была такой дурой, какой показалась с первого взгляда. А её супруг-фашист жив и здоров. Придется волей-неволей налаживать сотрудничество.

— Что за бардак в этом ЦЕРНе! — ругнулся полковник. — Теракт нешуточный. Чтобы так аккуратно рвануть здание, заряды надо расположить в нагруженных точках, профессионально. Наверно, "Аль-Кайеда" постаралась. Надо, чтобы полиция зарегистрировала нас как жертв терроризма. Тогда хорошие деньги сможем получить от здешних властей.

— Черт его знает, что можно получить от властей, если таковые сейчас существуют.

— Что значит "если существуют"? В Женеве есть полиция.

— Василий, это не теракт. В результате побочного эффекта проведенного эксперимента мы оказались в прошлом. Правда, эпоху пока не могу определить, — сказал Ростислав.

— Как это в прошлом? Это юмор такой?

— Выйди и посмотри.

Вельяминов и Никитин выбрались наружу. Ростислав продемонстрировал отсутствие признаков цивилизации в ближайших окрестностях. Пак Ма Ян уже пыталась встать, опираясь на ствол каштана. Ростислав подбежал к девушке и кратко пересказал услышанное от полковника. А тот уже начинал осознавать происходящее.

— Как мы вернемся? — кричал офицер. — Я вас спрашиваю, умники хреновы!

— Любой эксперимент можно воспроизвести, — спокойно ответил Вельяминов. — Надеюсь, Гозман восстановит аппарат и создаст межвременной канал. Тут неподалеку собираются строить новую лабораторию. Мы определим дату и закопаем послание на месте фундамента. Информация поможет провести эксперимент более направленно, без лишнего риска, и выйти в данную эпоху.

— Какую эпоху? О чем вы говорите? Может, тут динозавры шастают! Сожрут нафиг! — столкнувшись с непредвиденной ситуацией, Никитин был близок к истерике. — Надо молиться!

— Посмотри на растительность! Вот дуб, вот каштан, под ногами — трава, — сказал физик. — Откуда динозавры возьмутся?

— И при чем тут ботаника?

— Элементарно. Я не палеонтолог, но помню, что даже в меловом периоде растения сильно отличались от современных. Не говоря уже про юрский и триасовый. Мы не настолько далеко удалились от нашего времени.

Пак Ма Ян с трудом разбирала русские слова, но суть оживленного разговора уловила.

— Ростислав, я немного интересовалась историей Женевы. Мне нравилось бывать в городском музее, помнишь, за ратушей. Здесь люди обитали еще в ледниковом периоде, неподалеку есть следы неандертальцев. В историческую эпоху жили кельты-аллоброги, потом пришли римляне. В средневековье эти земли принадлежали то местному епископу, то Савойскому герцогу. В шестнадцатом веке Женева под властью Кальвина вошла в состав Швейцарской конфедерации. Позже — наполеоновские войны, гражданская война, генерал Дюфур...

— Погоди, Ма Ян, об этих событиях поговорим попозже, — прервал девушку Ростислав. — Кажется, мы попали в сравнительно цивилизованное время. Вот прислушайся!

Из-за деревьев доносилось мелодичное звяканье. Полковник, моментально перейдя от паники к наглости, ухмыльнулся:

— Крестьяне местные коров пасут. Можно продуктами разжиться. Купим или стырим.

Действительно, по едва заметной тропе двигалось небольшое стадо крупных пегих коров с колокольчиками на шеях. Вельяминов пояснил на русском и английском:

— Колокольчики — не очень давнее изобретение. Да и в эпохи феодальных войн привлекать внимание к живности — лучший способ этой самой живности лишиться. Так что на дворе, скорее всего, вторая половина девятнадцатого или первая половина двадцатого века. Наши кредитки еще не действуют, но криминальная полиция наверняка имеется.

Физик выразительно посмотрел на омоновца. Василий прокашлялся и деловито заявил:

— Хватит болтать! Идем в Женеву, там разберемся!

— Между прочим, во время второй мировой войны швейцарцы вовсю укрепляли границу. Где-то здесь были минные поля. Да и за шпионов принять вполне могут. Придется двигаться осторожно.

— Ага. Твою... э...э.... даму, — полковник покосился на кулаки физика, — точно за японскую шпионку примут.

— Это я переводить не буду. Мисс Пак — кореянка, а у корейцев с японцами счеты очень давние. Покруче, чем у армян с азербайджанцами.

За стадом появился пастух. Низкорослый бородатый мужик стандартной европейской внешности. Потрепанная холщовая куртка на пуговицах, штаны, сапоги. Пожалуй, одежда не показалась бы особо архаичной и в двадцать первом веке. Помахивая кнутом, пастух что-то насвистывал. Ма Ян нахмурила лобик, затем улыбнулась и шепнула:

— Это же из "Риголетто". Песенка герцога. Правда, фальшивит безобразно.

Ростислав с трудом удержался, чтобы тоже не запеть "Сердце красавицы склонно к измене". Вместо этого он кратко изложил свои соображения.

— Мы или в конце девятнадцатого, или в начале двадцатого века. Раньше — Верди еще не написал свою оперу, позже — у широкой публики появились свои шлягеры. Разве нынешний пастух будет напевать оперную арию вместо попсы?

Никитин, вспомнив свой чеченский опыт, предложил захватить пастуха, допросить и получить все нужные сведения наверняка.

— Ну, допросим его, — усмехнулся Вельяминов, — если мои предположения верны, то вполне годится современный французский, которым в совершенстве владеет мисс Пак. А что дальше? Пастух расскажет окружающим про неизвестно откуда взявшиеся развалины и про странных людей, шляющихся рядом с ними. Дойдет до журналюг. По-моему, сейчас для нас широкая известность — прямая дорога в дурдом. Между прочим, до изобретения галоперидола и прочих психоактивных препаратов вовсю использовались смирительные рубашки и холодный душ от месье Шарко.

— Какие вы, интеллигенты, чистоплюи! — сказал полковник. — Выпотрошенных "языков" обычно ликвидируют. Перережем подходящей железкой горло этому душману — и нет проблем.

— Мы на французской территории, а здесь в ходу такое милое изобретение, как гильотина. Чтобы избежать близкого знакомства с ней, придется скрываться от полиции. Получится без документов, денег, знания языка и обычаев?

Тем временем пастух остановился и уставился на гору металлолома, оставшуюся от рабочего зала ускорителя. Пак Ма Ян сделала успокаивающий жест и спокойно вышла навстречу. Ростислав застыл, готовый в любой момент броситься на помощь девушке. Физик помнил, что кореянка владела тэквандо, но какое боевое искусство будет эффективно при несопоставимых весовых категориях?

Кореянка спокойно заговорила по-французски. Вельяминов различал лишь отдельные слова — упоминались Женева, Лозанна, Сен-Жени-Пуйе. Мужик явно удивился, но понял и ответил, не проявляя агрессивности. В ходе разговора и Ма Ян, и пастух показывали руками на обломки металла. Минут через десять француз кивнул и побежал к своим коровам.

Пак Ма Ян выждала, пока стадо, подгоняемое кнутом и энергичными криками, скрылось в роще и медленно отошла к залегшим за кустами физику и офицеру. Девушка перевела дух и улыбнулась.

— Всё в порядке, Ростислав. Ты прав, сейчас седьмое апреля тысяча девятьсот третьего года, если месье Франсуа не перепутал с похмелья. Он сезонный рабочий у какого-то местного богатого землевладельца. Я знаю, что для европейца выгляжу моложе своих лет, поэтому представилась четырнадцатилетней дочерью китайского дипломата, приехавшего в Швейцарию. Джинсы, соответственно, — последний писк пекинской моды при дворе старой императрицы Цыси. Любые промахи легко списываются на экзотичность происхождения и юный возраст. Франсуа я наплела, что вместе с родителями выехала из Женевы на верховую прогулку. Потом с неба упал дирижабль, — Ма Ян снова показала на остатки корпуса, — а что дальше — не помню. Спросила дорогу до Женевы и Сен-Жени-Пуйе, а Франсуа направился за местным полицейским и врачом. Так что нам лучше побыстрее отсюда убраться. Лучше в Швейцарию — граница, по словам Франсуа, охраняется только конными разъездами, гоняющимися за контрабандистами. Охрана несерьезная — ни КСП, ни, тем более, мин не имеется. Совсем непохоже на 38-ю параллель.

Глава 2. Город у озера

Людям из двадцать первого века Женева 1903 года показалась грязноватым городишком третьего мира. Ростислав вспомнил командировку в Индию, Пак Ма Ян — деревню в южнокорейской провинции, Никитин — Афганистан. Вроде бы многое знакомо: ратуша, мост через Рону, остров Руссо, парк Монрепо. Вокзал тоже на месте, но вместо скоростных электропоездов в сторону Лиона и Парижа отправляются составы, которые тянут неторопливые свистящие паровозы. Вместо машин — множество лошадей, впряженных в разнообразные экипажи. Улицы пропахли конским навозом. По городу ползают смешные, похожие на детские игрушки, трамваи.

В вокзальном зале ожидания среди разношерстной толпы пассажиров третьего класса пришельцы из будущего перевели дух. На кореянку косились, но не чрезмерно — видно, в Швейцарии успели привыкнуть к достаточно экзотичным гостям. А Вельяминов и Никитин в потрепанных костюмах из другой эпохи почти не выделялись на фоне итальянских рабочих. Один из итальянцев, очень похожий на покойного Марио, даже принял физика за своего соотечественника и поприветствовал на своем родном языке. Однако, услышав "no comprene", не расстроился, а узнав в процессе короткого разговора на ломаном французском, что собеседник русский, заулыбался и поделился черствой пресной лепешкой и бутылкой красного сухого вина. Оказывается, итальянец работал в Женеве на строительстве и сорвался с лесов, переломав кучу костей. Местные врачи отказывались лечить бесплатно. Быть бы гастарбайтеру калекой, если бы не русский медик-политэмигрант. "Доктор Алессандро", как называл его итальянец, помог бедолаге, а друзья-социалисты собрали немного денег.

Теперь бывший пациент доктора-социалиста сам стал горячим сторонником социализма и собирался связаться с ячейкой Революционного социалистического союза в Лионе, куда направлялся на заработки.

— Vive Lafargue! Vive Guesde! No Millerand!

Пак Ма Ян прислушивалась к разговору, одобрительно кивая. Полковник пытался расспросить кореянку по-русски, но та лишь вежливо улыбалась и извинялась за плохое знание языка. Распрощавшись с итальянским товарищем, Ростислав вернулся к спутникам с подаренной провизией и вкратце пересказал суть беседы. Никитин уже начал уплетать свою часть лепешки, чавкая и давясь, но, узнав про то, что помощь поступила от социалиста, вскочил с жесткой деревянной скамьи.

— Я понял высший смысл нашего перемещения на век назад! Мы должны предотвратить революцию! Не будет миллионов жертв коммунизма!

— Ни черта у тебя не выйдет! — резко заявил Вельяминов. — Революция предопределена всем ходом исторического развития мировой цивилизации вообще и России в частности.

— Значит, для тебя Россия — частность?

— Естественно. Лично для меня наша страна очень важна, но надо адекватно представлять ее роль по сравнению с остальными странами, а не принимать желаемое за действительное. Успехов Россия достигала только при социализме, когда вышла в авангард мировых тенденций. К сожалению, у нас недооценили груз пережитков даже не капитализма, а феодализма, раннего средневековья. Рядом с передовой наукой в Советском Союзе оставался массовый слой обывателей с сознанием дикого крестьянина, суеверно верящего в бога и приметы. Слишком мало времени прошло после революции. А некоторые очень патриотически настроенные гуманитарии стали выдавать эти заморочки — разухабистость, общинность, презрение к теоретическому знанию, мифологичность мышления — за специфическую русскую духовность. Восхищались недоумками, повалившими в церкви вместо технических библиотек. Отсталый крестьянин подавался писателями-деревенщиками как эталон русского человека. А криминальная буржуазия с успехом стала манипулировать этим размножившимся средневековым православным быдлом.

— Ты презираешь русский народ! — крикнул Никитин. — Слишком много общался с жидами в своем университете!

— Я презираю недоумков и верующих любой национальности и конфессии. А уважаю ученых, инженеров, просто толковых рабочих, игнорирующих средневековые заморочки.

Пак Ма Ян подмигивала Ростиславу, пытаясь обратить его внимание на собирающихся вокруг людей. Пассажиры в зале ожидания с опаской посматривали на ругающихся на своём языке оборванных русских. Полицейский в смешной старинной форме на другом конце зала перестал лениво слоняться взад-вперед и начал поглядывать в сторону возможной драки. Никитин тоже увидел швейцарского мента и сбавил тон.

— Мне с вами не по пути. Я сам сделаю всё, что нужно.

Размашисто перекрестившись, полковник вышел из здания вокзала. Вельяминов, с одной стороны, чувствовал некоторое облегчение, избавившись от общества неприятного бывшего родственника, с другой — опасался того, что может натворить отмороженный нацик в тихой чинной Женеве начала двадцатого века. Но пока следовало решать насущные вопросы. Физик предложил девушке немного прогуляться. Та согласилась, несмотря на накопившуюся усталость.