Дело второе: Браватта

— Да? И что же он приготовил? — спросил Мерино с разом проснувшимся интересом. Кулинария, как он считал, но мало кому об этом говорил, была его истинным призванием.

Фабио, в отношении себя придерживающийся того же мнения, постоянно стремился превзойти своего нанимателя, периодически выдавая то классические рецепты провинции Келлиар, то не известные гастрономические эксперименты.

Но обычно, с утра, повар-келлиарец стряпал что-то совершенно обыденное, что заказывают люди, зашедшие в остерию позавтракать и поделиться друг с другом новостями. Варил три-четыре вида каш, пек булочки, а по заказу — жарил на сковороде яйца с тончайшими полосками мяса, зеленью и тертым сыром. То есть, ничего такого, что могло привести в гастрономический восторг скафильца и заставить держащегося с достоинством аристократа гикота потерять оное.

— Я не запомнил, как он это назвал, — последнее слово Бельк проглотил вместе с очередным куском фаршированной лепешки. — Но офень вкуфно!

Гикот подпрыгнул и сделал попытку вырвать остатки лепешки из рук северянина. Тот, явно ожидая этот маневр, руку убрал. Тонкие и острые, как иглы, клыки Дэниза щелкнули в паре сантиметров от вожделенной добычи. Раздался утробный и очень недовольный рык хищного зверя.

"Значит, что-то с мясом!" — сделал вывод Мерино. Ради чего бы еще гикоту сходить с ума?

— Ты чего котенка дразнишь? — смеясь с этой сцены, спросил он. Дэниз, найдя союзника, тут же повернулся к трактирщику и жалобно мявкнул.

— Да там специй — нюх отобьет! Нельзя ему! Говорю ему, говорю — он как не слышит!

И Бельк пристально взгялнул в глаза своему питомцу. Точнее, попытался это сделать. Но обиженный зверь с глухим урчанием, в котором слышалась обида на весь мир, а прежде всего на друга-предателя и жадину, отвернулся.

— Видишь?

Мерино весьма заинтриговало, что такое Фабио добавил в мясо, что свел с ума и северянина и его гикота. И он решительно пошел на кухню.

Не без оснований Мерино считал себя очень хорошим поваром. Которого довольно сложно удивить. Но носатому келлиарцу это удалось. Когда первый кусочек приготовленного им блюда оказался во рту, Мерино даже прикрыл от удовольствия глаза. Не торопясь, смакуя, он прожевал тонкую лепешку, в которую был завернут нежнейший фарш и попытался определить ингредиенты. Телятина, это очевидно. Еще томаты, базилик, чеснок (совсем немного!) и что-то еще. Именно этот неизвестный компонент делал обычную, в общем-то торту, новым и невероятно вкусным блюдом.

— Что там? — спросил он, проглотив этот гастрономический восторг.

Келлиарец лишь загадочно переглянулся с находящейся здесь же Карлой, но ничего не ответил.

— Вызов? — пробормотал Мерино и закинул в рот остатки. — Фтоф! Форофо!

Явно приправа. Специя. Трава, если угодно. Очень душистая, немного, совсем немного напоминающая мяту, но, конечно же, не она. Вкус тоньше, гораздо тоньше, при этом куда более глубокий. И острый, вызывающий легкое, очень приятное жжение на языке. На какой-то миг Мерино растворился во вкусовых ощущения, ловя за юркие хвостики ускользающие образы то одного, то другого растения, способного придать такой вкус фаршированной лепешке. Перебирая их, словно бы листая в голове свою еще не законченную книгу с кулинарными рецептами имперской кухни. И, к своему удивлению, не находя ничего подходящего.

— Я сдаюсь! — наконец сказал он невероятно довольному Фабио. — Что ты туда добавил?

Тот с видом победителя продемонстрировал ему невзрачный сухой стебелек, на котором чудом держались черные горошины сморщенных ягодок.

— Жыыл! — старательно проговорил он. И видя полное недоумение трактирщика, пояснил. — Матросы "Аргуто" привезли с Оонмару[10]. Ты же знаешь, у меня племянник там служит. Я его просил везти всякие душистые травы, которые он там найдет, вот он и привез. "Аргуто" несколько дней как с колонии вернулся, под самый конец навигации успели! Племянник мой, Жако, называет ее "кошачьей травкой", вернее дикари с Оонмару так ее называют. А по-ихнему — жыыл!

Мерино выслушал рассказ Фабио держа брови слегка приподнятыми. А когда тот закончил, проговорил с сомнением:

— Кошачья травка?

И покосился на гикота, чье поведение теперь стало объяснимым.

— Ну да! У них там в джунглях живут такие кошки, вдвое меньше гикотов, и вот они траву ту находят и в ней катаются. Потому так и называют! А что не так?

Трактирщик чуть покачал головой из стороны в сторону.

— Да вроде ничего... Мясо с ней очень вкусным получается... Но... Она не ядовита для людей?

Вопрос был не праздным. С тех пор, как корабли Фрейвелинга стали привозить из дальних южных стран и недавно открытых колоний всякую экзотику, отравилось уже довольно много людей. Как тот случай с клубнями год назад — Мерино уже забыл, как они там назывались! Какой-то купец привез на пробу несколько мешков похожих на репу клубней. Владелец дорогой ресторации, из тех, в которых обедают исключительно состоятельные люди, предложил своим гостям новую экзотическую закуску, очистив клубни от кожуры и подав их к столу нарезанными тонкими ломтиками с оливковым маслом и соком лимона. Сырыми! Те трое дегустаторов толстосумов, что после обеда едва не отправились на досрочную встречу с Единым, утверждали, что вкусно было — невероятно!

— Да ты что, Мерино! — нешуточно возмутился келлиарец. — Стал бы я вас ей кормить тогда? Матросы у дикарей специально все выспросили — можно ли ее в еду использовать и как. Жако говорил, что они всей командой ее пробовали, но только горошины эти, не саму траву. В маринад мясной добавляли, и никто даже животом потом не маялся! А я добавил совсем немного, три горошинки этих в фарш смолол!

— Хорошо-хорошо! Не обижайся! Но я же должен был спросить! Однако, название у травки совсем не подходящее, согласись! Представь себе, как это будет выглядеть в меню? "Утка, запеченная с кошачьей травкой!" Или с жыылом, что даже похуже получается.

Фабио на секунду задумался и кивнул. Он бы сам поостерегся заказывать что-либо с таким сомнительным названием.

— Надо придумать что-то более благозвучное и экзотическое! — предложила Карла. — Если в городе эта травка еще не имеет хождения, то мы вполне можем стать законодателями.

— А много твой племянник привез? — уточнил Мерино у Фабио.

— Два мешка с меня весом. Я обещал, что мы выкупим... — добавил он с сомнением.

— Цену оговорили?

— Да как? К чему привязаться?

— Предлагаю по пятьдесят золотых ори за мешок?

— А это разумно? — вмешалась Карла. — Это же огромные деньги!

Мерино, чуть рисуясь, кивнул. Ему доставляли удовольствие эти восхищенно-недоверчивые взгляды Карлы, когда он спокойно расходовал за раз годовой пансион полковничьей вдовы. Которые она продолжала на него бросать даже после того, как он в подробностях ей рассказал об основном источнике своих доходов.

— Если мы с ним договоримся о поставках с каждого плавания на эксклюзивных условиях, то затраты покроем с хорошим наваром! — кивнул Мерино. — Просто чувствую — травка эта вызовет восторг не только у меня. А если угостить ею господина барона да Гора...

— Не стыдно на воспитаннике наживаться? — ухмыльнулся Бельк наблюдавший за всплеском предпринимательской активности друга от дверей.

— А кто на нем наживается? Угостим, а там он сам разнесет! Осталось название придумать.

Спустя примерно час споров было решено назвать кошачью травку — "пинканелла". Мерино даже придумал обоснование этому названию из сложения трех слов: пряный, жгучий и новый. Правда логику использования этих слов в новом названии заморской пряности видел только он. Но возражать никто не стал — название удивительным образом подходило новой приправе.

"Удивительно время, в котором мы живем!" — с воодушевлением подумал Мерино в завершении разговора. — "Состояние можно сделать, не рискуя жизнью и здоровьем, не верностью или подлостью, а лишь вложив деньги в какую-то пахучую траву!"

Правда, и Мерино старательно напоминал себе об этом аспекте коммерческой деятельности, и прогореть можно столь же легко. К примеру, торговые компании снимали с колониальной торговли доходы, порой доходящие до тысячи процентов к вложенным средствам. А иногда теряли все, да еще и в долгах оставались.

Как получилось с тем же Туманным караваном. Флот из пяти торговых судов и двух военных кораблей вышел из Наветренной бухты форта Лантана на Оонмару и попросту пропал. Вышел, как рассказывают очевидцы, в туман, густой, словно молоко в утренней чашке. Два года прошло, а моряки так и не нашли ни обломков кораблей, ни спасшихся матросов, ни даже слухов о том, что произошло с караваном в семь вымпелов. А ведь, по словам очевидцев, торговые суда были плотно загружены дарами острова: черепашьими панцирями величиной с карету, драгоценным белым дубом, специями, диковинными животными и, конечно, золотом, ценимым аборигенами Оонмару не больше, чем яблоки селянами.

Сколько тогда разорилось торговцев? Сотни! Два торговых судна принадлежало "Кампании южного моря" полукровки-иррианонца ал Аору, а остальные три были снаряжены и зафрахтованы в складчину — дельцами не в пример мельче. И, если для крупного судовладельца, которого еще часто называли морским князем, потеря двух кораблей была существенным, но не смертельным ударом, то для остальных — наоборот.

Такой риск, по мнению владельца остерии, оправданным не был. Слишком легко приходившие барыши делали из приличных людей скотских нуворишей, жрущих в три горла и покупающих только те товары, которые стоили дороже других. А вот небольшие финансовые операции, вроде вывода на рынок новой специи, хоть и не сулили сказочные доходы, были, тем не менее, весьма выгодны и, главное, куда менее рискованы.

Фабио, оставив кухню на Карлу и Гвидо, унесся в порт, заключать контракт с племянником, а Бельк, взяв Мерино за локоть, качнул головой к выходу из кухни. Явно намереваясь о чем-то поговорить. Примерно понимая, о чем пойдет речь Мерино прихватил с кухни еще парочку торт с пинканеллой и направился к кабинету.

— Ты серьезно про Бенито? — спросил северянин, закрыв за собой дверь.

Трактирщик кивнул. И рассказал другу о доводах Карлы. Внимательно все выслушав, Бельк кивнул.

— Справедливо. Только из-за этого?

Мерино вперил в северянина пристальный взгляд, сдвинул брови.

— Что ты имеешь ввиду?

— Это не страх перед поражением? Кавальер ди Одатэре нас в прошлый раз здорово носом в дерьмо макнул.

— Ну и это, наверное, тоже, старина. Если смотреть на вещи честно, — не настолько мы хороши.

— За себя говори.

— Ну ладно! — улыбнулся Мерино. — Я не настолько хорош. Что я в том деле с чертежами такого сделал?

— Все. Люди Бенито не сделали и половины.

— Они только в начале пути, Бельк! Все эти коронные сыски, судебная инквизиция — им же отроду столько же, сколько всему герцогству. Бенедикт людей собирает отовсюду, я не удивлюсь, если у них даже архива своего еще нет! Все на коленке и, согласись, в довольно жестких условиях! Трудно винить их в неопытности!

— А кто винит? Мы говорили, что стоит помочь. Научить. Не совершать нами сделанных ошибок. А сейчас ты — в сторону. Это неправильно.

Говоря эту довольно длинную для него речь, Бельк смотрел исподлобья, следя за реакцией друга. Тот вскинул руки.

— Ты пойми, я ведь не отказываюсь! Да, слова Карлы пробили серьезную брешь в моих доводах, а новых, им на смену, я еще не придумал. С бароном да Гора нам в любом случае нужно поговорить...

— Тебе поговорить.

— Ну да, мне! Но я совершенно не представляю, что и как ему говорить. С одной стороны — он наш воспитанник, которого мы гоняли до семи потов, а с другой — взрослый человек и, что важнее — государственный чиновник на высоком посту. Как он мои слова воспримет? Не сочтет ли их за обиду? Не посчитает, что мы до сих пор видим его мальчишкой? Да и потом, Бельк, а мы ему нужны вообще?

— Сам как думаешь?

— Сам я уже не знаю, что думать... — вздохнул Мерино. — Все мозги... продумал!

— Тогда я тебе скажу. — Бельк сделал шаг вперед, нависая над сидящим другом и проговорил нарочито раздельно: — Мы. Ему. Нужны.

— А зачем, каро мио? У него под рукой есть поумнее и помоложе нас. И их много!

— Затем, что опираться здесь, — Бельк обвел рукой помещение, но явно имея в виду весь мир, — можно только на своих. А таких всегда не много.

Мерино устало прикрыл глаза. Бельк в складывании слов может и не был силен, но зато умел смотреть в суть и бить в цель. Сумел, Преисподнии, снова поднять в нем сомнения! И прав во всем, отчего совсем не легче!

Бенедикту, скорее всего, их помощь нужна. Не может быть не нужна! Времена для Великого герцогства наступают такие, что каждой паре рук будешь рад! Вот-вот разразится война со Скафилом и это уже настолько не тайна, что любой торговец с рынка с уверенностью назовет дату начала кампании. Это север. На востоке — Речная республика и королевство Товизирон, на юге — Келлиар. У каждого к Фрейвелингу счеты потолще иных бухгалтерских книг. У всех свои шпионы, свои политические интересы и свое понимание правильного будущего. И все за это будущее готовы бороться. Всеми методами. Любыми. А войны тайные, как метод, порой куда эффективнее, чем явные, со всей этой красивой и бряцающей железом кавалерией и пехотой.

Карле он сказал правду. Остерия — его дом. И люди в этом доме — его семья. И это для него самый главный, самый высокий приоритет. Но вот о чем он ей не сказал, так это о грызущем его в последнее время понимании. Если он хочет все это сохранить, нужно бросать к демонам игры в нейтралитет и выбирать сторону. Даже не выбирать, что там выбирать, выбор давно сделан. Признать свой выбор и бороться за то, что его.

Бельк не прерывал размышлений друга. Молчаливый, как камень и столь же надежный, он просто ждал, когда Мерино сделает выбор. И когда это выбор был сделан, он лишь пожал плечами в ответ.

— Значит все-таки надо поговорить?

— Слова — по твоей части, Праведник. — подвел северянин черту разговору. — Ты придумаешь, что-нибудь.

И, открыв дверь, двинулся к кухне, бросив через плечо:

— Там после тебя еще остались эти лепешки?

Мерино привычно подавил желание догнать друга и от всей души отвесить ему хорошего пинка. Эта его манера, подвести разговор к тому, что он сам считает правильным, но свалить решение на другого, то есть на него, выводила из себя чрезмерно! Пожалуй, как-нибудь надо его стукнуть. Попробовать, по крайней мере! И плевать на последствия. Не убьет же он его, в самом-то деле?

Голубая папка

12 ноября 783 года от п.п.

Капо Пульо не смог вас застать, а сам умчался по какому-то важному делу. Еле уговорил его составить рапорт, как положено, а не малевать каракули на клочке бумаги, как он это обычно делает.

Наши агенты в Речной республике не могут отыскать следов тайного посольства, отправленного маркизом Фрейлангом к баронессе фон Красс. Никаких следов. Известно, что они покинули Фрейвелинг и въехали на территорию речников. По вашему приказу был повторен их путь следования. Есть свидетельства того, что они добрались до Февер Фесте в основном показания содержателей постоялых дворов. Далее, их судьба неизвестна. Никто не выходил на связь с местной агентурой, равно как и не происходила встреча баронессы фон Красс с эмиссарами. Боюсь, они уже мертвы, шеф!

Глава 2

В которой читатель знакомится с судебным инквизитором Роберто Карелла и его напарником Ипием, имеющим несолидное для серьезного мужчины, прозвище — Папочка. Также тут представлены дела рук убийцы и осложнения, с этими делами связанные.