Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 2 Человек без прошлого
В этот раз сознание вернулось гораздо быстрее, я просто почувствовал, что лежу на чём-то мягком голова болела, но не так как утром в колодце. Я попробовал пошевелиться, ну что ж не плохо: боль в левом плече и в правом бедре, ещё локоть болит на левой руке, но всё вполне терпимо. — Похоже, я стал привыкать к травмам, — проплыла в голове мысль, и тут же мелькнула другая, а может я уже дома, на своём диване. Я резко открыл глаза, вокруг был полумрак, но было понятно, что это не моя квартирка. Помещение было на много больше, я лежал на кровати, лицом к двери, над которой слабо светилась синяя лампочка. Повернув голову, я увидел ещё кровати, на которых спали люди, рядом стояли тумбочки. Ноздри уловили характерный запах лекарств, кто-то стонал во сне, кто-то в противоположном углу храпел. Всё понятно — это больница, вопрос в моём мире или в том, куда меня сегодня занесло. Потихоньку сев на кровати, я прислушался к своим ощущениям, пока садился, обратил внимание, что у меня перевязаны плечо и левая рука. На правом бедре, под трусами пластырем приклеен какой-то компресс, голова тоже забинтована. Пропали последние сомнения по поводу данного места. Состояние было вполне приличное, поэтому накинув соседские тапочки, я, как был в одних трусах, вышел в коридор. Резонно предположив, что туалет находится где-то в конце коридора, я двинулся в том направлении, на всякий случай, держась поближе к стенке, и скользя взглядом по дверям. Благополучно добравшись до нужного помещения и сделав свои дела, я пошёл назад в палату, номер, которой, я специально запомнил, когда выходил. Какое это время? Я пока не находил ответа на свой вопрос. Я редко в своей жизни посещал больницы, тем более стационары, поэтому мне трудно было сравнивать. Стены выкрашены голубой краской, потолок — белой, вдоль стен кое, где стоят кушетки, в противоположном конце коридора стоит стол дежурной медсестры, за которым она и спит, положив голову на согнутые в локтях руки. И тут на глаза мне попался небольшой столик, на котором лежали несколько газет и потертый журнал. Взяв в руки крайнюю газету, я первым делом глянул на дату "16 июня 1983 года", ну где-то подсознательно я был готов к этому, поэтому спокойно дошёл до своей палаты и лёг на койку. Попутно осмотрев палату, я в слабом ночном освещении увидел, что в ней шесть кроватей, и все кроме моей, заняты, возле каждой тумбочка, большое окно зашторено, в углу умывальник. Осторожно, чтобы не разбудить соседей, я прилёг на кровать и задумался. Итак, я в больнице в 1983 году, без документов, без денег, без знакомых, а теперь даже и одежды не осталось, кроме трусов. И вдруг у меня мелькнула интересная мысль: голова болела, хотя и меньше чем после падения в колодец, а значит, я опять ей приложился, да и утренняя шишка на затылке никуда не делась, а значит можно симулировать амнезию, то есть полную потерю памяти. Утром начнутся расспросы: кто, откуда, где документы, а я скажу, что ничего не помню, только имя — Максим. Имя я решил "вспомнить", а то совсем запутаюсь, конечно, подключится милиция, тем более было ДТП, ну и пусть разбираются, а я посмотрю, как будут развиваться события. В этом мире у меня никаких следов, естественно все розыскные мероприятия зайдут в тупик, а пока будут разбираться, по крайней мере, на улицу не выкинут, и кормить будут, всё-таки социализм за окном. Может, в конце концов, выдадут новые документы и всё как-то образуется. С этими мыслями я и заснул.
Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо, — Вставай парень, пора на завтрак идти, уже обход скоро. Открыв глаза, я увидел мужика средних лет, в футболке и трико, правда одна гача была обрезана по колено, а дальше виднелся гипс. — Тебя, как зовут, молодец? — продолжил он, видя, что я открыл глаза. — Максим, — ответил я, вспомнив своё ночное решение и садясь на койке. — Только мне одеть нечего, — проговорил я, озираясь по сторонам в поисках своего костюма. — Не беда, накинешь мой халат больничный, я в нём только курить хожу на улицу,— мужик поднялся со стула и, опираясь на костыль, поковылял к своей кровати, попутно указывая рукой, начал знакомить меня с обитателями палаты. — Это Игорь,— он указал на ближайшую ко мне койку. — Это Алексей Иванович, Толик, Николай, а я — Семён, можно просто Сеня,— закончил он знакомство, как раз дойдя до своей койки. — На, бери, положил он на край кровати толстый халат тёмно-коричневого цвета. А то, мне ещё ходить тяжело, со своей ногой, да пойдём в столовую, а то все уже позавтракали,— и Семён поковылял к двери. Я накинул халат и отправился вслед за ним. Идти оказалось совсем рядом, буквально через две палаты мы зашли в помещение небольшой столовой, где девушка в белом халате из бачка, накладывала в протянутые тарелки манную кашу, клала сверху кусочек масла из небольшой кастрюльки, и наливала в стаканы чай. Возле неё образовалась небольшая очередь и Семён, встав в неё, кивнул мне, — Максим, вон там тарелки возьми и стаканы, ложки потом возьмём. Я взял со столика в углу посуду и вернулся в очередь. Через несколько минут мы подошли к девушке. — Марина, это новенький, Максимом кличут, его ночью, на скорой привезли, после ДТП. — Да, знаю я, сама руку перевязывала, — улыбнулась она. — Как рука-то?— стрельнула она в меня голубыми глазами. — Да ничего, болит немного,— промямлил я в ответ. — До свадьбы заживёт,— подвёл итог Семён, — ты, это, Марина, скажи Любовь Павловне, чтобы ему одёжку какую-нибудь выдала, а то у него только трусы остались. — Ладно, после завтрака скажу, — засмеялась девушка, накладывая кашу. Мы отнесли тарелки на свободный столик у окна, и я вернулся за чаем. Девушка, всё также мило улыбаясь, налила мне два стакана чая, а хлеб все брали сами с подноса, где стояла чистая посуда. После вчерашней вынужденной голодовки, каша показалась мне на удивление вкусной, и я расправился с ней за две минуты. Дожидаясь пока поест Семён, я пялился в окно, за которым был небольшой больничный дворик, а дальше знакомая улица. Я узнал это место — первая городская больница. Наконец, мой сосед закончил завтракать, и мы направились в палату. В палате царила тишина, только радио тихонько говорило. — Сейчас врачи пойдут с обходом, — сказал Семен, укладываясь на койку и пристраивая поудобнее ногу в гипсе. Я тоже прилёг поверх одеяла, не снимая халата. Меня слегка потряхивало, сейчас буду признаваться в потере памяти, не уверен, что всё пройдёт гладко. Ну, выбор у меня был не велик, раз решил симулировать амнезию, буду стоять до конца. Спустя некоторое время в палату вошли люди в белых халатах: двое мужчин и две женщины. Так как моя койка стояла ближней от двери, ко мне подошёл один из мужчин, другие врачи тоже разошлись по своим больным. — Меня зовут, Иван Сергеевич, — представился он,— я дежурный врач. Сегодня суббота и в больнице только дежурная смена. В понедельник вам назначат постоянного лечащего врача, а пока я посмотрел, с чем вас к нам привезли. Он открыл тоненькую белую папочку,— кстати, как вас зовут, я после обхода пришлю дежурную медсестру, она запишет ваши данные, а то при вас никаких документов не было. В ординаторской есть телефон, можете позвонить домой, а то наверно родные с ума сходят. — Меня зовут Максим, больше я, к сожалению, ничего не помню,— собравшись с духом, вымолвил я. — Как так, а фамилию, отчество, адрес? — удивлённо уставился он на меня через очки. — Ничего доктор, полный вакуум,— потёр я затылок. — Странно,— протянул доктор, уставившись в папку. — Черепно-мозговая травма, передний вывих плеча, Большая гематома на правом бедре, надо, кстати, рентген сделать,— задумчиво начал читать он про мои болячки. — Видимо это последствия травмы головы, но это не совсем моя компетенция,— продолжил он после небольшой паузы. — Надо показать вас специалисту, но это только в понедельник, с распоряжения зав. отделением. А как вы в целом себя чувствуете, плечо болит?— спросил доктор, слегка касаясь моего плеча. — Немного болит, когда руку поднимаю, а так ничего. Вот голова сильнее болит,— показательно трогая затылок, ответил я. — У вас, несомненно, сотрясение мозга, нужно как можно больше лежать. Плечо мы вам выправили и наложили специальную удерживающую повязку. Носить её придётся минимум три недели, а то может развиться так называемый "привычный вывих плеча", потом всю жизнь мучится, будешь. Так что руку тоже береги и сильно не напрягай. После обхода подойдёт медсестра, померит давление, возьмёт кровь на анализ и выдаст баночку для мочи. Да, и таблетку тебе даст от головы, я её предупрежу, а сейчас покой и только покой, — закончил он, переходя к следующему больному. Остальные врачи в это время разговаривали со своими больными, но тайком бросали на нас любопытные взгляды. Я был уверен, что они слышали про мою амнезию, палата не такая уж большая. Вытянувшись на кровати, я прикрыл глаза и постарался успокоиться, сердце бешено колотилось. Итак, первый шаг к легализации в этой реальности сделан. Конечно, это просто врачи-травматологи, но человеческий мозг, даже в наше время мало изучен, так что буду надеяться, что моя авантюра не провалится.
Спустя некоторое время врачи закончили обход, и вышли из палаты. К моей кровати, опираясь на костыль, подошёл Семён и ещё один рыжий мужик, с высоким корсетом на шее, и рукой на перевязи, кажется, Николай. — Ты, что, правда, ничего не помнишь? — озвучил интересующий всю палату вопрос Семён. Я сел на кровати, — абсолютно, только имя в голове сохранилось, а дальше как белый лист. Пустота в мозгу полная. Ни кто я, ни откуда, чем занимался, где жил — ничего не помню. — Да, дела...— озадаченно протянул Семён и все мужики, как-то разом заговорили, вспоминая о подобных случаях. Одни что-то читали про потерю памяти, другие по телевизору слышали. Пожилой мужчина, Алексей Иванович, как оказалось бывший фронтовик, рассказал, что когда лежал в госпитале, после ранения, у них был солдат после контузии, который тоже ничего не мог вспомнить, даже имя. — Но, где-то недели через три память к нему неожиданно вернулась. Как-то разом всё вспомнил и потом ещё на фронт стал проситься,— закончил небольшой рассказ, бывший солдат. В общем, подкинул я тему для разговоров надолго. Сам я старался в обсуждении не участвовать, только односложно отвечал на обращённые ко мне вопросы. Вдруг сболтну, что-то лишнее, я же не профессиональный артист, дело для меня новое.
Вскоре пришла медсестра, померила давление, взяла кровь на анализ. — Давление, чуть повышенное, но не критично. Вот выпьешь эту таблетку и вот эту капсулу, только не разжёвывай, сразу глотай, а то очень горькая. Только сначала лучше мочу собери. На тару, сходишь в туалет наберёшь мочи и оставишь на столике, увидишь, там стоит. Вот под банку положишь направление, — протянула она мне маленький листочек и баночку,— только имя и фамилию подпиши. — Я не помню свою фамилию,— пробормотал я и почувствовал, что краснею, всё-таки врать я не умел. — А, точно, мне же Иван Сергеевич говорил, что у тебя черепно-мозговая, — она на секунду задумалась, и продолжила, — пиши Непомнящий, у нас с такой фамилией в отделении нет, так что не перепутаем твои анализы. Я сейчас дежурному скажу, он на твоей истории болезни напишет эту фамилию, пока, а там, в понедельник начальство пускай разбирается. Как закончишь, подходи в сестринскую, сходим на рентген тазобедренного сустава, на первый этаж я покажу. Она вышла из палаты, а я с баночкой направился выполнять её указания. После посещения рентген кабинета, я вновь вернулся в палату, по дороге взяв, со столика в коридоре, пару газет и погрузился в чтение. Мне всё было интересно даже новости в политике и в мире, я старался как можно полнее изучить время, в которое попал. Я и местные новости, про заседание обкома КПСС и про дела в колхозах и совхозах прочитал. Страсти по поводу моей амнезии в палате утихли и все занимались своими делами, кто дремал, кто читал, потихоньку говорило радио. Неожиданно дверь в палату открылась и вошла невысокая женщина лет сорока пяти в белом халате, следом вошел Игорь, парень из нашей палаты примерно моего возраста, он выходил в курилку. — Здравствуйте. Маринка говорила, что у вас здесь новенький появился, надо халат выдать,— поздоровалась она, окидывая взглядом палату. Я поднял голову от газеты и наши взгляды встретились. — Витенька, сынок, вернулся .... — выдохнула женщина и начала заваливаться на стенку. Стоящий рядом Игорь, едва успел подхватить её под руки и усадить, а затем и уложить обмякшее тело на ближайшую кровать. — Быстро за медсестрой, — крикнул, вставая с кровати, Семён и я помчался в сестринскую, так как уже был на ногах и возле кровати с лежащей женщиной. Промчавшись по коридору, я вломился к медсёстрам, — Там женщине плохо, сознание потеряла! — Какой женщине?— поставив кружку с чаем на стол, спросила Марина, которая кормила нас завтраком. Другая медсестра в это время уже брала какие-то лекарства и складывала их в небольшую сумочку. — Она мне халат принесла, — произнес я, отступая в коридор. — Любовь Павловна — воскликнули они одновременно, и, выскочив следом за мной, быстрым шагом, почти бегом направились в нашу палату.
Они быстро привели Любовь Павловну в чувство, правда не обошлось без нашатырного спирта и под руки увели её к себе, подбадривая и успокаивая. Мы всей палатой высыпали в коридор, провожая их взглядом и вернулись, только убедившись, что они благополучно скрылись за дверями своей комнаты. — Да, сердечко наверно шалит у Любушки,— задумчиво проговорил Алексей Иванович, а Семён молча покачал головой. В палате повисла тягостная тишина, каждый думал о своём. А потом, все продолжили заниматься своими делами, прерванными в результате произошедшего с женщиной обморока. — Пойдем обедать, все уже потянулись, — вернувшись с очередного перекура, сообщил Игорь и народ засуетился. — Я попозже пойду, пусть народ рассосётся. А то я долго стоять не могу, нога болит,— не вставая с кровати, произнёс Семён. — Я тогда тоже с тобой, — поддержал я компанию, решив дочитать последнюю статью и заодно отнести газеты на стол в коридоре. А на обратном пути я рассчитывал взять там что-то новенькое, потому что кроме чтения делать было абсолютно нечего. Да и время так шло быстрее и соседи, видя, что я читаю, не приставали с расспросами. Я читал, но не очень вникал в смысл прочитанного, мысли были о бедной женщине. Что она такого увидела в моих глазах, раз потеряла сознание, ведь было ясно, что плохо ей стало только из-за встречи со мной. А может, это просто совпадение, а виновато сердце, как сказал наш ветеран. Но я помнил, что она упомянула какого-то "Витеньку", короче одни вопросы, ладно хватит голову ломать своих проблем выше крыши.
Соседи тем временем вернулись за исключением Игоря, он опять пошёл в курилку, и Семен, кряхтя, поднялся с кровати, — Пошли Максимка, теперь наша очередь, а то Маринка уйдет, останемся голодными. Зайдя в столовую, в которой было почти пусто, мы, взяв посуду, направились на раздачу пищи, где по-прежнему заправляла уже знакомая мне медсестра. — Как там Любовь Павловна? — спросил Семён, подавая девушке тарелку. — Мы её домой отправили на скорой. Они больного привезли, ну мы их и попросили её до дома подбросить. Там фельдшер знакомый, обещал до квартиры проводить,— ответила она, наливая в тарелку дымящийся суп. — А что с ней было-то, так неожиданно? — Семён принял из рук девушки тарелку и поковылял к столу у окна, где мы утром сидели. — Вы берите сразу и второе и садитесь кушать, а я к вам подойду — расскажу, — ответила Марина, взяв мою тарелку и наливая в неё суп. Взяв, за несколько приёмов всё полагающееся на обед, мы уселись за стол и приступили к трапезе. Медсестра, обслужив ещё двоих больных и видя, что больше никто не подходит, подсела к нам на свободный стул. — Любовь Павловна сына зимой похоронила, единственного. В цинковом гробу привезли из Афганистана, весной должен был на дембель прийти. Ну, как она бедная переживала, словами не расскажешь. В лёжку лежала, думали, вообще не поднимется. Ну, потом понемногу отошла, мы, как могли, помогали. Она только на работе и забывается, дома долго не может находиться в одиночестве, мужа то она давно схоронила, ещё молодой совсем был — рак желудка. Вот и сегодня, суббота — выходной, а она на работу пришла. А такая реакция на тебя, Максим объясняется просто. Очень ты на её сына, покойного, похож, она говорит — вылитый, фигура, лицо. Я видела его на фотографии, Любовь Павловна, приносила, он из армии присылал — действительно вы очень похож, — вздохнув, она замолчала и смахнула слезинку. Мы, тоже молчали, что тут скажешь, но женщину было очень жалко. За что ей это, сначала мужа схоронила, сына одна вырастила, а потом и его потеряла.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |