Пассажиры разума

— Скоро стемнеет, предлагаю приготовиться к ночлегу и поговорить, — добавил он.

— Я согласен, гер Ульфиле.

Ловчий, наверное, так его уместно звать, тут же свернул с дороги и повел лошадь в лес. Я за ним. Удалившись метров на пятьдесят, он, молча, стал расседлывать рыжую лошадь.

Сбросив на землю рюкзак, я не стал терять время, отправился за дровишками. Благо тут сухие ветки валялись на каждом шагу. Сложив пирамидку для растопки, я зажигалкой поджег сухую траву и тут же услышал восторженный возглас Ульфиле:

— Штихийник! Как это возможно?!

"Стихийник? Наверное, это что-то вроде мага, работающего со стихиями..." — подумалось мне и стало ясно, что он усмотрел в моих манипуляциях с зажигалкой навыки мага, но что я мог ему ответить. Просто пожал плечами: Да, мол, я такой.

Гер Ульфиле покачал головой и бросил у разгорающегося костерка попону и кожаную флягу.

— Будем пить, — сообщил он.

Я достал из рюкзака рыбу, ответил:

— И есть.

— Я, эс ист гут, — согласился Ульфиле и басовито хохотнул.

Аппетит у рыцаря был отменный. Я полагал, что смогу приходовать сома еще пару дней. Ульфиле умял все. Правда его вино оказалось приятным на вкус, и вместе, мы быстро прикончили флягу.

Заплетающимся языком, я напомнил ему о деле, которое он намеревался обсудить еще до ужина.

— Я, я, — он почесал пальцем лоб, — У Збычева люди видели гайстербешверера.

Кольцо, умничка, как заправский суфлер тут же нашептало:

— Некроманта, — и я кивнул Ульфиле, давая понять, что понимаю, о чем он говорил.

— Эту бист трудно найти. Он колдует из тени. Если вы, гер Дмитрий укажите мне на него, то я смогу нагель бист.

Рыцарь хлопнул себя по руке, показывая мне с какой легкостью он расправится с некромантом.

Пока я "переваривал" услышанное, Ульфиле решил поторговаться:

— Золото я получу унтер фертраг, а вы заберете Ринг дес Лебенс.

"Кольцо Жизни" — услышал я своего суфлера.

— По рукам! — предложил я и протянул руку Ульфиле. Напрасно. Он так сжал мою кисть, что я еле стерпел боль.

Мне хотелось узнать о мире, в который я попал, но здоровяк, улегшись на попону, тут же захрапел. Я достал золото. Крупные самородки спрятал во внутренний карман куртки, закрывающийся на "змейку", а восемь окатышей, размером с ноготок, положил в нагрудный. Светить золото Ульфиле, давила жаба. Я рассчитывал, что он, коль пригласил меня в компаньоны, позаботится о крове и еде в Збычиве. Подкинув в костер веток, я прилег у рюкзака, но уснул не сразу. Ворочался, размышляя о странностях: выглядел я наверняка иномирцем, так почему этот рыцарь вел себя так беспечно? Эх... все таки усталость взяла над здравомыслием верх и я уснул.

Глава 5 Збычев

Ульфиле продрых всю ночь. Я же то и дело просыпался, чтобы подбросить в костер веток. Под утро даже пришлось прогуляться за хворостом. Беспечности ловчего совсем не понимал, полагая, что в эпоху рыцарей всегда нужно быть начеку. С другой стороны спал он облаченный в железо. Впрочем, спокойствия это обстоятельство мне не прибавило.

Хруст, сломанной ветки разбудил меня. Это Ульфиле решил подержать слабенький огонек.

— Доброе утро, гер Ульфиле, — сказал я.

Рыцарь кивнул. Заметив на его лице обиженное выражение, решил тут же выяснить причину такой перемены и спросил:

— Что-то случилось?

— Ульфиле хочет пить и есть, — пробурчал в ответ здоровяк. На вопрос, наверное, тут же отразившийся на моем лице, он ответил незамедлительно, — Мой динер, несносный мальчишка сбежал к своей танте и теперь каждое утро я грущу.

Ага! Слуга к тетке сбежал, и "маленький" Ульфиле теперь по утрам чувствует себя обездоленным. Ну, разве не смешно? Смеяться я не стал. Кто знает, как воспримет мой смех ранимый гот?

Я намеревался поймать завтрак в реке. Еще вчера поглядывал на куст лещины, под десять метров высотой и полагал, что удилище могло бы выйти, учитывая, что берега реки в этих краях заросли камышом — что надо. Достав топорик, срубил ровный ствол и освободил его от веточек. Примотал на кончик леску с крючком и грузилом, извлек из чехла лопату.

Ульфиле оживился:

— Гер Дмитрий, что вы задумали?

— К реке схожу, наловлю рыбы.

— О! Фиш на завтрак — это здорово! — Он довольно сноровисто, снял с себя "обвес", крепившийся на кожаных ремнях с миниатюрными пряжками: наплечники, налокотники, поножи и нагрудник полетели на землю. Даже не удосужившись сложить их в кучу, он, кряхтя, стягивал с себя кольчугу. Оставшись в штанах и стеганой куртке, гот сказал:

— Идем к реке!

— А как же наши вещи и конь? — спросил я.

— Пустяки. Тут нет эльфен. Не беспокойся об этом.

Я невольно улыбнулся: представить себе надменных гордецов эльфов, а именно такой образ сформировали в моем воображении прочитанные книжки, вороватыми, было трудно.

— Ладно, — согласился я и, срезав ножом гибкий прутик с раздвоенным кончиком, вручил его Ульфиле с пояснением — это для рыбы.

Размахивая прутиком, гот, широко шагая, направился к реке. Я, прихватив кожаную флягу, еле поспевая — за ним. Выйдя на дорогу, гот пошел по ней, а не дальше в лес, как я намеревался. Он местный, ему виднее. И правда, вскоре мы вышли к деревянному мосту на сваях, едва заметных над водой.

Выкопав червяка, наживил и прямо с мостика закинул снасть в реку. Ульфиле, разувшись, сел рядом на брус и опустил ноги в воду.

Груз для течения оказался слишком маленьким. Наживку тащило к мосту, я видел, как ослабляется леска. Забросив червя на другую сторону, почти под сваи, тут же почувствовал поклевку. Полосатый окунище весил под килограмм и порадовал он не только меня. Гот искренне восхищался насаженным на кукан речным хищником.

Окунь брал хорошо. Поглядывая на пять рыбин в руках Ульфиле, я собирался закончить удить и вытащил из воды крючок. На нем болтался маленький окунек. Появилась мысль половить на живца, и я сделал заброс к камышам у берега. Закрепив удилище между бревен настила, стал умываться. Увидел, как натянулась леска, и не стал спешить с подсечкой. Нужно дать речному хищнику время, чтобы он перевернул рыбку головой к пасти. Когда леска натянулась во второй раз, я подсек и почувствовал приличное сопротивление. Удилище сломалось и Ульфиле с криком: "Их гее ум хельфе!" — бросился в воду. Пока я пытался поймать рукой леску, колечко равнодушным голосом перевело — "иду на помощь".

Гот схватил леску первым. Перебирая ее руками, он тянул пойманную рыбу, а я ожидал, что вот-вот щука, а поймалась именно она, ее перекусит. Обошлось: Ульфиле не боясь порезаться, схватил ее под жабры и выволок на берег. Бросив на землю, стал бить пяткой рыбу по голове, приговаривая: "Гутен фиш, гутен фиш..."

Щука, действительно, была хороша — не меньше пойманного на днях сома.

Наполнив флягу водой и захватив трофеи, мы отправились в обратный путь. Смешивая русские и немецкие слова, гот восхищался рыбалкой и расхваливал кулинарные способности корчмаря Земека из Збычева, обещая, что тот из пойманной щуки приготовит блюдо, достойное короля.

Конь, почувствовав на расстоянии хозяина, заржал. Я, сдерживая желание побежать к биваку, поискал взглядом рюкзак. Все у потухшего кострища оставалось на месте. Успокоившись, забрал у гота окуней и чертыхаясь, стал чистить.

Ульфиле, бросив щуку на землю и из горы хлама, что вчера сгрузил с коня, достал огромный топор. Пошарив по округе взглядом, подошел к ближайшему дереву. Ловко обрубил сухую ветку. Искромсав ее в щепы, занялся костром. Когда поднявшееся пламя заставило меня сменить дислокацию, гот без жалости изрубил куст лещины. Натыкав вокруг огня жерди, стал снимать с себя мокрую одежду.

Развесив ее у костра, притащил седло и пояс. Усевшись на седло, он достал из сумки, болтающейся на поясе, люльку и мешочек с табаком. Набил ее и, выхватив из костра поленце, подкурил. Я, наблюдая за ним, даже рыбу чистить перестал. Ульфиле, заметив мой интерес, пустил колечко дыма и, приподняв руку, пояснил:

— Трубка.

Дочистив рыбу и сполоснув из фляги руки, я достал из кармана сигарету. Прикурил от костра и с победоносным видом, тоже пустив колечко дыма, подколол немчуру:

— Сигарета.

Он поднял руки вверх и, улыбаясь, сказал:

— У вас, магов — все не как у людей!

Тогда я не знал хорошо это или плохо, что ловчий считал меня магом, кивнул, придерживаясь уже доказавшей эффективность стратегии поведения — поменьше говорить о себе.

Докурив трубку, Ульфиле занялся готовкой рыбы и, похоже, получал от процесса удовольствие. Он насвистывал незатейливую мелодию, иногда дирижируя в такт рукой. Я, пользуясь моментом, сбегал к дороге, где в траве заметил листья земляники. Собирал их недолго. Вернувшись с пучком, достал пиалки и, наполнив их водой, поставил на угли. Ульфиле забрал у меня флягу и, глотнув из горлышка, многозначительно посмотрел на посуду с водой, но промолчал.

Рыбка на ветках уже подрумянилась, гот извлек из сумки несколько мешочков, заставив меня невольно задуматься, что у него там есть еще. По щепотке, он доставал из каждого приправку и обильно посыпал окуньков. Не знаю, что он пользовал, но вкус у еды "а ля Ульфиле" был изумительным.

Вода в пиалках закипела, и я бросил туда земляничный сбор. Через какое-то время снял чай с огня. У гота обоняние оказалось острым. Аромат он почувствовал сразу и потянулся к чашкам.

— Горячо, — предупредил я, но Ульфиле не послушал. Правда, взяв чашку в руки сразу пить, не стал, прежде подул на воду. Выпив чай, он еще некоторое время принюхивался к чашке. Наверное, напиток ему понравился. От похвалы все-таки гот воздержался, но ведь и я рыбку не хвалил.

Одевался Ульфиле не спеша, обстоятельно. Потом натянул кольчугу и приладил железки. Закончив седлать коня, сказал:

— Поехали, гер Дмитрий. Нас ждет опасное дело! — Взобравшись на лошадь, он смерил меня оттуда оценивающим взглядом и добавил, — Одежда у вас удобная, но необычная... Заедем к Ингрид, — полагая вопрос решенным, направил животное к дороге.

За мостом, где мы удили рыбу, перешли холм и вышли к полям со спелой пшеницей. Вот это номер! То-то здешняя вода мне теплой показалась сразу. А дома ноябрь заканчивался: поля стояли под паром или зеленели всходами озимой. Это хорошо. Не люблю холод.

Какую-то деревеньку мы объехали стороной, направившись к озерцу. На берегу стоял приземистый домик, вокруг него на деревянных козлах сушились сети.

— Ингрид! — заорал гот.

За домом завизжала женщина:

— Ульфиле!

Выскочила навстречу, и юлой завертелась у коня. Я ее толком и разглядеть не успел. Только платье и такой же цветастый платок. Рыцарь спешился, поцеловал девушку в лоб и что-то прошептал на ушко. Она метнулась в дом, а когда вышла, сразу пошла к деревне.

— Дочь моего друга, — объяснил ловчий. Его взгляд погрустнел, — Сангинария как раз сгубил гайстербешверер. Выпил жизнь и не отсек голову. Представляете гер Дмитрий, какая гайстербешверер бист! Мне пришлось обезглавить лучшего друга...

Ульфиле достал трубку, закурил и я.

Ингрид не было долго, часа два. Немчура гулял по берегу, наверное, вспоминая своего друга, а я сидел на крыльце и ничего не делал. За птичками наблюдал. Девушка появилась предо мной как черт из табакерки. Бросив мне на колени отрез красной ткани и тюбетейку, побежала к готу. Отрез оказался просторным халатом. Надел его, поминая нехорошими словами Ульфиле. С сожалением запихал в рюкзак кепку и нахлобучил принесенную Ингрид таблетку. Чтобы халат не распахивался, пришлось снять с рюкзака булавку и скрепить ею полы.

Вернулся Ульфиле сам. Девушка осталась на берегу. Оценив мой прикид, он кивнул, и мы пошли дальше. Збычев, поначалу я воспринял как большую деревню, две я уже видел по дороге. Потом рассмотрел, что за домами с черепичной крышей и лачугами под соломой виднеется стена, из красного кирпича, а за ней каменные дома по больше, некоторые в несколько этажей с башенками и флагами на них.

Глава 6 В Збычеве

Мы вошли в город, и я заметил, что люди стараются не попадаться нам на глаза. Поначалу подумал, что это грозный Ульфиле имеет в городе определенную репутацию. Он ехал мимо брошенных лотков с товарами и старался скрыть от меня улыбку. Но когда один из стражников, караулящих у ворот в верхний город, закричал на русском(!), пытаясь привлечь внимание других, увлеченных игрой в кости:

— Ментал! Ментал идет! — и они, бросив свое занятие, отошли подальше, я стал догадываться, что красный цвет халата на мне не случаен. Я никого в Збычеве в таких одеждах пока не видел. Ну почему они шарахаются от меня словно от прокаженного?

"Никто не хочет делиться с тобой своими мыслями", — услышал шепот кольца. Вот как! Я вспомнил, как предыдущий хозяин колечка мысленно приказывал мне подойти. Еще не успел сформулировать очередную догадку, как голос сообщил, что и такие способности у меня теперь есть. Мне стало понятно, почему Ульфиле не задавал вопросов, и дочь его друга старалась не задерживаться рядом. Как глупо носить такую одежду! От обрушившихся на меня образов и мыслей, пришлось остановиться. Я "увидел" на готе амулет, блокирующий ментальные атаки и понял, что он совсем не тот, каким казался: доброта в его глазах при нашей встрече была лишь маскировкой, а любопытство, спасло меня от смерти. Охотник был готов расправиться с тем, кто скрывает свои способности, но вначале я согласился пойти с ним, потом не отказался надеть шлафрок. И вообще вел себя странно, но не пытался воспользоваться магией. Опять повезло! Я просто не знал, что могу читать мысли!

Озарения всегда случаются вдруг, они обрушиваются кинжальным ударом, открывая глаза, но что потом? Я заставил себя идти за Ульфиле будто ничего не случилось, все еще, продолжая постигать последствия: серебряные нити теперь не мешали смотреть. Защитный амулет на готе был буквально опутан ими, разрушая гармонию линий, тянувшихся из бесконечности в бесконечность.

Мы прошли за ворота. В верхнем городе прохожие хоть и не шарахались при виде меня, но избегали смотреть, будто впадая в ступор на время, пока я проходил рядом.

У деревянного двухэтажного теремка с большой яркой вывеской, на которой красовался вертел с окороком, Ульфиле остановился. Громыхая железом, он слез с коня и, привязав повод к крюку, вбитому в стену, сказал:

— Гер Дмитрий, это корчма Земека. Надеюсь, тут нам будут рады!

Я промолчал, а гот, отстегнув от седла щуку, замотанную в мешковину, вошел в корчму. Резные двери заведения были гостеприимно распахнуты. Я направился за Ульфиле и увидел его обнимающимся c маленьким толстяком. Рыбу гот положил на стол, а пухлые пальцы Земека уже держались за хвост щуки. Другой рукой он похлопывал рыцаря по широкой спине, думая есть ли у него деньги. Мысли корчмаря я услышал походя, без какого-то намерения. Он увидел меня и тоже напрягся. Прохвост перестал думать! Я улыбнулся, решив обязательно проверить надолго ли.

Внутри, заведение мне понравилось. Нет, там все было просто: деревянные столы и лавки, закопченный камин, барная стойка, за ней, как положено — на полках, стояла батарея стеклянных бутылок. Но было чисто и приятно пахло жареным мясом.